Здравствуй, мой милый дневник

      «Здравствуй, мой милый дневник. Мы уже здоровы! Ну, почти… Кушать можно все, что угодно, хотя я боюсь мороженого, потому что когда-то давно, будто бы в прошлой жизни, меня отравила злая тетя, купившая нас с Германом. Но Британия будто бы осталась в прошлой жизни, и мы о ней больше не вспоминаем, потому что живем в Германии. Я много плакала в последние дни, потому что… Не знаю, почему, а Папочка сказал, что это прошлое уходит. А Мамочка просто гладила. А Сестреночка сказала, что никому нас не отдаст, потому что это мы. Герман и я привыкли к тому, что мы нужные и важные, до нас есть дело. Так странно иногда… у нас есть Родители… Друзья… Самая теплая на свете школа и… Больше никогда не будут делать очень больно. А массаж — это не так больно, просто нужно чуть-чуть потерпеть, когда бьют — намного больнее. Почему-то, когда я это сказала, Мамочка плакала. Мы с Германом учимся ходить, а еще не пугаться. Потому что зелье уже не пьем, но не боимся, только иногда страшно… Но мы справимся, я в это очень-очень верю, потому что живем в волшебной сказке, в которой просто не может быть плохо…»       Уже не выглядевшая очень маленькой, девочка положила свой дневник на его привычное место, счастливо улыбнувшись мальчику. Герман улыбался. Мышцы, конечно, ныли, несмотря ни на какие зелья, но это было, скорее приятно и совсем не страшно. Хелен и Анне… Без этих двух девочек было бы, наверное, грустно, но подруги никогда не оставляли ни Геру, ни Германа. Почему-то у них не было друзей-мальчиков, но Герман об этом не задумывался, для него существовала только его любимая девочка.       Доверившись подругам, Гера разрешила им прочитать свой дневник. Аннемария плакала, читая пропитанные болью строки, понимая теперь, как много прошли ее друзья и почему они такие. Еще девочка осознавала, какое это доверие, не собираясь его предавать ни словом, ни жестом, ни мыслью…       — Ну же, иди ко мне, — позвала девочка Геру, неуверенно стоявшую в самом начале дорожки, — а вот что у меня есть… — леденец на палочке стал символом для Тёпфер: и за него оба могли пойти на очень многое.       — Я устала, — призналась Герания. — Давай попозже? И Герман тоже устал…       — Мы сможем, — упрямо наклонил голову мальчик. — Мы все сможем, эту дорожку пройти просто надо.       — Мы сможем, — улыбнулась Анне. — Давай, иди ко мне, у меня вкуснятинка есть…       Друзья сделали то, что было бы очень сложно без них — поддерживали юных Тёпфер, помогали сделать шаг, утешали, когда те плакали от усталости… И вот настал день, когда Гера и Герман пришли в школу. Не на колясках, а сами, ногами пришли. Это было еще тяжело, но они смогли именно прийти, на радость всем — и родителям, и Марте, и друзьям. Учителя улыбались, искренне радуясь за двоих Тёпфер, сумевших победить болезнь. И самих себя.       — Давайте решать задачки, — предложил классу герр Краузе. — Начнем с простой. Вы, разумеется, знаете о переговорных артефактах и способах их соединения. Можно ли семь таких артефактов соединить между собой попарно так, чтобы каждый был соединён ровно с тремя другими?       — Ой… — прошептала Гера, не представляя, с какой стороны браться за задачу. Германа смутил поначалу тот факт, что речь идет об артефактах, о которых он не знал ничего, потому мальчик решил уточнить.       — Простите, герр Краузе, а как могут соединяться эти артефакты? Как телефоны простецов или иначе? — поинтересовался Герман, поглаживая слегка паникующую Геранию.       — Как телефоны, — кивнул учитель. — Очень хорошие знания, молодой человек, очень.       — Ага… — проговорил мальчик, показывая своей девочке что-то на листочке. Гера сначала ничего не поняла, но Герман продолжил объяснения, в результате чего до девочки дошло.       — Значит, достаточно просто умножить семь на три и если число нечетное… — записала она на в тетрадке. — Значит, нельзя… — с безмерным удивлением заключила Гера.       — Правильно, — кивнул учитель. Что характерно, к этому мгновению задачу решили многие, но молчали, позволяя совсем недавно болевшей девочке ощутить веру в себя. В классе подобрались понимавшие, что значит для Геры эта победа, дети. Возможно, это было исключение, но… — А теперь задача посложнее, — улыбнулся герр Краузе. — Имеются двое песочных часов: на три минуты и на семь минут. Очень важное зелье варится одиннадцать минут. Как отмерить это время при помощи имеющихся часов?       — Десять минут можно… А одиннадцать… — девочка глубоко задумалась, Герман ей не мешал, позволяя найти решение самостоятельно. Внезапно лицо Геры посветлело, что увидел учитель.       — Ну, что скажете, Герания? — обратился к ней герр Краузе.       — Нужно перевернуть часы, — учитель создал иллюзию, чтобы продемонстрировать слова девочки. А она продолжила: — зелье надо поставить на огонь, когда закончатся трехминутные, тогда в семиминутных останется четыре минуты, они досыплются, и надо будет еще разок перевернуть, потому что четыре плюс семь как раз одиннадцать, вот!       — Великолепный ответ! — герр Краузе искренне радовался за ученицу, что Гера, несомненно, видела. Класс зааплодировал, чуть не доведя девочку до слез. Она смогла, она не тупая — это понимание оказалось очень важным для нее самой. Девочка сделала еще один шажок к окончательной победе.

***

      Незадолго до Рождества у Геры и Германа случилось еще одно испытание, по поводу которого сильно нервничали и родители, и Марта, прискакавшая из своей гимназии — первая контрольная. Гера сильно нервничала, да так, что пришлось ее успокаивать зельем, а вот настроение Германа было, скорее, обреченным, что сильно беспокоило и Герхарда, и Елену. Гера вообразила, что если она плохо напишет, то…       — Сегодня мы пишем контрольную работу, — герр Келлер почему-то улыбался. — Нервничать не надо, это информация для меня, карательных мер у нас, напоминаю специально для Тёпфер, не предусмотрено.       — Мы постараемся не волноваться, — тихо сказала Гера, сжимая в своей ладони руку Германа. Старые демоны еще являлись к ней, и за словом «контрольная» слышался жуткий противный свист, вслед за которым приходила боль.       — Мы все хорошо напишем, — будто убеждая себя, проговорил бледный мальчик. Анне и Хелен переглянулись, успокаивающе погладив друзей, так тяжело переносивших само понятие «контрольная». Правда, девочки понимали, почему, стараясь успокоить Геранию и Германа.       — Итак, вот ваши задания, — раздал герр Келлер листы бумаги. В этой школе пергаментом не пользовались, только специальной бумагой, что отлично переносила магические всплески.       Головы детей склонились над заданиями, а вот учитель переживал за Тёпфер. Герр Келлер был против контрольной для этих двоих, но его убедили хотя бы попробовать. За дверями дежурили и Марта, и Елена, подстраховывая детей, находилась в полной готовности реанимации магической больницы. Этот шаг давно назрел, поэтому стоило его сделать. Проверяли контрольную специальные чары, ставя даже не отметки, а рожицы, но этого юные ученики еще не знали. Именно так исключалась пристрастность учителя, и так было принято в школе.       Написав и сдав работы, Гера и Герман обнялись, прижимаясь друг к другу. Им было очень страшно, не так, как в Хогвартсе, но тем не менее. Что будет в случае плохой оценки, Герман не мог себе даже представить, зато отлично представляла Гера, боясь увидеть злость на лице Мамы или Папы. Девочка дрожала так, что подрагивал даже стол, несмотря на объятия и мальчика, и подруг. К сожалению, никак повлиять на результаты герр Келлер не мог, и как только все работы оказались проверенными, они вновь разлетелись по столам. Посмотреть в результат было страшно до слез, Гера сидела, зажмурившись, а Герман изо всех сил пытался удержать себя в руках. Другие же школьники рассматривали работы и удивлялись.       — Герр учитель, у меня нет оценки, только рожица улыбающаяся, — подал голос, в котором сквозило удивление, Луи.       — И у меня тоже… — пораженно воскликнул Вилли. — Это плохо или хорошо?       — Ой… — Гера одним глазком заглянула в работу, на которой красовалась звездочка с глазками и широкой улыбкой. — А что это значит?       — Те, у кого улыбающаяся звездочка, справились великолепно, — произнес учитель. — И я очень рад тому, что такими оказались все вы.       — Это ура? — безмерно удивился Герман, рассматривая подмигнувшую ему оценку.       — Это ура, — серьезно произнес герр Келлер. — Примите мою благодарность, дети.       За первой контрольной последовали другие, но страха больше не было. В первом классе оценок было не положено, что сильно успокоило и Геру, и Германа. Домой они возвращались счастливыми. Домой, где их ждал праздник по поводу еще одной победы. Немецкая школа действительно оказалась волшебной, стирая из памяти ужасы Британии.       — Кажется, родители радуются больше нас, — заметил Герман, гипнотизируя взглядом шварцвальдский торт.       — Ну это же Мамочка и Папочка… И Сестреночка же… — прошептала Гера, прижимаясь к навсегда своему мальчику, разделившему с ней и боль, и счастье.       А потом наступили каникулы и волшебное время Рождества. Самого первого счастливого Рождества в жизни Герании и Германа Тёпфер. Дело было даже не в подарках, ярмарках, искристом веселье и гостях. Дело было в том, что обоим младшим детям было теперь очень тепло. И именно это было самым важным в жизни «малышей».