***
Высаженные из поезда дети сначала шарахнулись от великана, но потом увидели, что выхода нет, поэтому пошли за ним по темному лесу. Герман думал о том, что, если бы не Гера, то сам наверняка поверил бы и сразу же попал в беду, а теперь был шанс. Вычислив самый неопасный, в смысле долгожительства, факультет, они теперь надеялись попасть именно туда, где девочка могла прожить, по ее утверждению, может быть, целые полгода. Значит, и Герман мог. — Это такой отбор, — тихо говорила искренне верившая в свои слова девочка. — Нас ведут по лесу, и самых слабых заберут волки, слышишь, как они воют? — Значит, надо стараться идти со всеми, — сделал Герман логичный вывод. — Может быть, я тебя понесу? — Если совсем плохо станет, — кивнула пока справлявшаяся Гера. — Потом, наверное, будут проводить через воду для дезинфекции, ну и чтобы «волшебность» показать. А потом уже и… — Надо было убежать с вокзала… — прошептал мальчик. — Там же полиция, они же должны помочь… — Глупый, — улыбнулась девочка. — Тебя же купили, убежать некуда — найдут и будет только хуже… Понимая правоту Герании, Герман прощался со своей жизнью. Она не была веселой и сильно радостной, но она была хоть какой-то. Боли мальчик не любил из-за сниженного болевого порога, как считал Герман, поэтому очень хорошо представлял себе, что именно его ждет в ближайшем будущем. А еще ему почему-то было жалко эту очень сильную девочку, у которой в жизни не было ничего. Возможно, в мальчике говорил страх, подменяя понятия. Встретила их именно та страшная женщина, отравившая Геранию. Герман эту историю уже знал, поэтому с каждым шагом убеждался в правоте девочки. То, как профессор смотрела на них, убеждало лучше любых слов. Страшно было так, что мальчик едва сдерживал позывы бунтующего мочевого пузыря. Гера была спокойна. Она понимала, что бояться уже поздно и нужно только довериться своей судьбе. Улыбаться девочке было некому, она со странной ухмылкой смотрела на театр вокруг, пытаясь вспомнить, что ей известно о средневековых пытках. — Ты не знаешь, как в средневековье мучить любили? — поинтересовалась у Германа Герания. — На кол сажали, по-моему… — неуверенно ответил уже практически дрожавший мальчик. — Но это быстро, часа за три умирали, а вот медленно… Не помню. — Ну ничего, — обнадежила его девочка. — У нас будет возможность это узнать… — Ты думаешь, нас сразу?.. — почти прошептал Герман. — Может быть, хотя бы завтра? — Считаешь, им надо рассортировать сначала? — поинтересовалась задумчивая Герания. — А что? Вполне возможно. В песне Шляпы Герман слышал только отголосок своего страха, поэтому понимал только отдельные слова. А вот когда его вызвали, мальчик уже откровенно дрожал, умоляя Шляпу про себя отправить его туда, где не будут так сильно мучить и травить. Шляпа была старинным артефактом, сделанным еще Годриком Гриффиндором, поэтому видела на своем веку многое. Страх ребенка ее не впечатлил, а вот картины в голове, те — да, поэтому артефакт, распределяя мальчика туда, куда тот так страстно желал, сделал еще кое-что. Ибо самостоятельно принимать решения артефакт просто не умел, Шляпа была, скорее, триггером. — Герания Поттер, — вызвала девочку профессор МакГонагал. По залу пролетели шепотки, но глядя на эту бледную, едва стоявшую на ногах девочку, выглядевшую младше своих лет, мало кто мог поверить, что она и есть победительница Темного Лорда. — Хаффлпафф! — воскликнула Шляпа, даже не коснувшись волос Геры, от которой разило таким одиночеством и болью, что древний артефакт просто не имел другого выхода. Но вот это распределение изменило что-то в самой Шляпе, включив дремавшие до срока функции. А девочка уселась рядом с бледным Германом, вежливо поздоровавшись с улыбчивыми барсуками. Разумеется, Гера помнила, что ей есть категорически нельзя. В больнице ей это очень подробно разъяснили, а потом и миссис Крофт… доходчиво повторила. Поэтому, глядя сейчас на стол, девочка с трудом удерживалась от слез. Мучения начались сразу, без предупреждения. Первой мукой, которая предстояла девочке, была мука голодом, потому что все, что находилось на столе, абсолютно все, ей было нельзя. Это было… ожидаемо. — Почему ты не ешь? — поинтересовался аккуратный Герман. — Мне нельзя эту еду, — ответила ему Герания. — Будет очень плохо, а парамедиков здесь нет. Сначала будет очень плохо, а потом накажут. — Что же делать? — вспомнивший, что после химиотерапии нужна специальная диета, мальчик почувствовал, что ему самому кусок не лезет в горло. — Ты кушай, я потерплю, — прошептала девочка, стараясь удержать слезы. Но их обмен мнениями, да еще почти плачущая девочка привлекли внимание старшей девушки с каким-то значком. — Герания, почему ты не ешь? — поинтересовалась она и замерла, увидев, как героиня магического мира зажмуривается и отчаянно сжимается. Герман, увидев это, понял, что должен подставиться под первое наказание, иначе просто не сможет себя уважать. Замирая от собственной смелости, мальчик ответил: — Она после терапии, это лечение такое. После этого нужна специальная диета, а все, что здесь есть, ей просто нельзя, — Герман зажмурился, будто ожидая удара, и весь стол факультета Хаффлпафф замер от невозможности этой картины, а староста растерянно обернулась на декана. — Что случилось? — увидев взгляд, буквально взывающий о помощи, мадам Спраут подошла к своим барсучатам, сразу же увидев неконтролируемый ужас двоих детей. — Летиция? — Мисс Поттер нельзя кушать ту еду, которая сейчас на столе, ей может стать очень плохо, — объяснила староста, что поняла. — А еще они с мальчиком чего-то очень боятся… Как будто их собрались… — Помона сразу же поняла, о чем говорила староста ее факультета. Женщина вызвала домовика. — Мисс Поттер, какую еду вам сейчас можно? — с лаской в голосе, напомнив миссис Джонсон, спросила женщина. Почему-то это стало последней каплей, не удержавшая себя в руках Герания тихо заплакала, но ее обнял испуганный Герман, помнивший, что девочка говорила по поводу слез. При этом мальчик оттарабанил стандартное больничное меню, немедленно появившееся перед девочкой. — Пожалуйста, не наказывайте Геранию за слезы, — попросил мальчик, своей смелости не понимавший, а вот мадам Спраут замерла, вглядываясь в этих двоих детей, и вот что-то женщине не нравилось просто совершенно. Настолько запуганных первокурсников декан факультета еще не видела.Часть 5
30 сентября 2022 г. в 08:00
«Здравствуй, мой милый дневник. Не знаю, сколько мне осталось жить, но это хорошо, потому что скоро все закончится. Может быть, мне даже разрешат увидеть мою маму, когда я умру. Ну хотя бы издали, просто, чтобы знать, какой она была. Сегодня меня отправляют в эту закрытую школу, которую профессор МакГонагалл назвала волшебной. Наверное, это такое место, куда свозят всех украденных или купленных, как меня, чтобы потом делать с ними те самые страшные вещи, о которых рассказывали в школе. Даже немного тепло от того, что я кому-то нужна, хотя бы чтобы помучить. Я думала не поехать, но меня прямо с утра предупредили, что все равно придется, и даже, как миссис Крофт говорит, простимулировали… на прощанье. Они действительно хотят меня убедить, что я еду в школу, я не буду их переубеждать, а то ходить не смогу».
Едва дышащая девочка утерла слезы, воспользовалась баллончиком, от которого стало легче, положила сложенный дневник в карман и обвела тоскливым взглядом комнату. Она прощалась с комнатой, коридором, даже самим приютом, прежде чем залезть в старый форд, что отвезет Геру на вокзал. Ей давно уже казалось, что все происходящее — происходит не с ней, а с кем-то другим, поэтому девочка и была спокойна.
— Вокруг полно магглов! — услышала она, но не отреагировала, потому что это слово не значило для Герании ничего. Уверенная в том, что ее везут, чтобы мучить, учебники она даже не открывала. Увидев, как какой-то мальчик прошел через стену, девочка грустно вздохнула, устремившись за ним, потому что номер платформы на билете был странным, что означало… Гера не знала, что это означает.
Как-то незаметно для себя девочка оказалась в купе вагона. Для нее все было внове, но интереса не было. Гера устала… Она как-то слишком быстро сегодня утомилась, но привычно не задумалась об этом. Девочка смотрела в окно вагона, воспринимая все происходящее за ним, как фильм в телевизоре. Не принимая действительность вокруг себя, мучимая привычным голодом, Герания уселась так, чтобы было хоть немного комфортнее.
Рыжий мальчишка лишь бросил на нее взгляд, что-то выискивая, но быстро исчез, а больше никто не пришел. Это было… привычно ровно до того момента, пока не появился какой-то очень испуганный Герман. Увидеть именно этого мальчика Герания не ожидала, потому и не сдержалась.
— Тебя тоже продали? — удивилась девочка.
— Что значит «продали»? — спросил ее в ответ Герман. Он действительно не понимал, несмотря на грусть в глазах.
— Ну ты же не поверил в эту «школу волшебства», — утвердительно произнесла Гера. — Это же сказки, поэтому нас просто продали, чтобы этим… «волшебникам» было кого мучить. Помнишь, в школе рассказывали?
— Так вот почему… — сказанное таким уверенным тоном, абсолютно логично построенное, казалось, что-то поставило на место в мозгах мальчика. Теперь было понятно, почему родители с такой радостью приняли новость о школе и почему настаивали на том, чтобы туда поехать. Требовательные, иногда отчужденные взрослые и так никогда не говорили Герману о своей любви, а теперь все стало на свои места. Поняв это, мальчик буквально упал в кресло, глядя на Геру округлившимися от ужаса глазами.
— Ты что, не знал, что тебя продали? — удивление в голосе девочки было таким искренним, что Герман почувствовал себя идиотом. Преданным самыми близкими людьми идиотом.
— И что теперь? — он буквально погас, пытаясь, казалось, стать меньше. — Что теперь будет?
— Теперь нас увезут далеко-далеко, будут раздевать, мучить и бить, потому что нас купили именно для этого, — объяснила Герания. — Поэтому нужно просто подготовиться и не забыть спросить, можно ли кричать, потому что, если кричать нельзя, то будет очень плохо.
— Но… Но девочек же нельзя… — возможно, Герман что-то чувствовал по поведению родителей, моментально поверив этой девочке. При этом он убеждался в том, что Гера знает, о чем говорит и, если он хочет прожить подольше, то нужно делать так, как она сказала.
Поезд шел к Хогсмиду, в вагоне первачков сидели двое детей. Герания рассказывала, как именно могут мучить, говорила о профессоре МакГонагалл, отравившей ее, и если бы не парамедики… Но в Хогвартсе парамедиков, скорее всего, никто не позовет, поэтому девочка рассказывала о последствиях химии, а Герман понимал, что более страшное место придумать сложно. Воображение у мальчика было хорошим, и все, о чем рассказывала Гера, мальчик себе представлял так явно, как будто видел своими глазами.
— А как же факультеты? — поинтересовался открывавший-таки учебники мальчик.
— Ну или это просто театр, — задумчиво ответила девочка. — Либо на разных факультетах мучают по-разному. Надо подумать, что нам больше подходит, чтобы не сойти с ума до того, как умрем.
— А можно, мы не умрем? — жалобно посмотрел Герман на Геру. Уверенность да и информация, о которой девочка говорила, его уничтожила.
— Ну тебе, наверное, можно, а я, скорее всего, долго не протяну, — рассудительно ответила Герания. — Потому что мне после терапии плохо стало.
Знавший о том, что у Геры был рак, который оперировали и лечили специальными препаратами, Герман переоценивал то, как себя вела абсолютно точно никому не нужная девочка. Точно знавшая, что их ждет…