***
Женщина, к которой вызвали Геранию, была страшной. Она была не просто холодной, а ледяной, и абсолютно точно хотела того же, что и миссис Крофт. Потребовав называть себя «профессор МакГонагалл», эта женщина куда-то повела с собой Геру, понявшую, что сейчас будет. Об этом рассказывали в школе, правда, там говорили, что детей крадут, но Геру, наверное, просто купили. За деньги. Чтобы издеваться и делать то, чем пугали, но девочка уже не пугалась. Она, скорее, обрадовалась, потому что знала, что украденные дети живут недолго. А мучения… Гера была согласна. Сначала было ощущение, что ее протащило через тонкую трубу, отчего девочка упала в обморок, но быстро очнулась от удара током. Эта женщина не обращала внимания на то, что Гера не может быстро идти, а постоянно подгоняла ее ударами тока или чего-то еще, от чего было больно. Поэтому девочка старалась идти как можно быстрее, время от времени используя баллончик, потому что дышалось совсем плохо. Страшные зеленые существа посадили Геранию в тележку, а потом она не помнила, очнувшись опять от удара током. Внезапно оказалось, что у нее есть деньги, но много взять ей не позволила эта страшная женщина. — Вы же говорите, что это мои деньги, — непонимающе произнесла Гера. — Почему я не могу взять побольше, чтобы заплатить… — Вам больше не понадобится, мисс Поттер, — равнодушно ответила «профессор». — Быстрее! — Зачем вам больше денег? — тихо спросил гоблин, удивлявшийся поведению профессора. — Меня можно любить только за деньги, — так же тихо ответила ему девочка. — Но раз сказали, что не понадобится, значит, я скоро умру. Этот разговор Минерва МакГонагалл не услышала, не увидела она и тонкого колечка, которое сотрудник банка посоветовал девочке взять из сейфа. Женщине было некогда — слишком много, по ее мнению, «грязнокровок» было в этом году. Минерва детей не любила, считая их капризными, отвратительными существами, именно поэтому не обращала внимания на все бледнеющую девочку с незаслуженной, по мнению профессора, славой героини магического мира. Но Альбус оставил четкие инструкции, и, хотя он исчез, не появляясь все это время, профессор намеревалась четко их выполнить. Что-то белое в стаканчике, которое ей протянула профессор, приказав съесть, Гера, конечно же, съела, поэтому парамедиков ей вызвали прямо в приют. Так плохо девочке не было еще никогда, даже от терапии, а врачи реанимации поражались садизму неизвестного взрослого, выдавшего ребенку жирное, холодное мороженое, категорически девочке запрещенное, как и многие сладости. Гера запомнила, что профессор хотела ее отравить, что почему-то не получилось. Значит, этой «профессору МакГонагалл» нравится видеть мучения. Этот вывод и убедил девочку в том, что она права. Оказавшись снова в приюте, живой и нетронутой, Гера удивилась. Конечно же, она не поверила ни в какую «школу волшебства», а все увиденное посчитала просто театром, но колечко, ставшее сразу же невидимым, надела. Пожав плечами, девочка начала готовиться к своей последней дороге. Она понимала, что впереди ее ждут пытки, а потом и долгожданная смерть. Жаловаться кому-то, искать помощи она и не пыталась, потому что считала, что ее продали, а за деньги… за деньги могут даже любить. Прошел серый месяц, как думала девочка — последний месяц ее жизни. Она, конечно, думала о том, чтобы никуда не поехать, но, как оказалось, и это было предусмотрено. Попрощавшись со своей комнатой, жесткой кроватью и приютом, Гера покорилась судьбе.Часть 4
29 сентября 2022 г. в 20:25
«Здравствуй, мой милый дневник. Пишет тебе твоя уродка. Жизнь оказалась совсем не такой, какой представлялась. Тепло, которое мне делали, оказалось, что было не только за терапию, но и за деньги. И если на терапию я согласна, то денег у меня нет. Сначала я попыталась умолить тетю Герду… миссис Джонсон, ползла за ней, умоляла меня не оставлять, но потом было очень больно, и пришлось опять вспоминать, что нельзя кричать и плакать. Теперь я опять одна, никому не нужна, ну, кроме миссис Крофт, которая любит наказывать. Наверное, это хорошо, что я нужна хотя бы для этого…»
Бледная девочка, очень неуверенно сидевшая на стуле, отложила в сторону закапанную слезами тетрадь и тяжело вздохнула. У нее была маленькая комнатка, в которую едва поместились ставшая снова жесткой кровать и небольшой стол для занятий. Шкаф был совсем небольшим, поэтому у Геры забрали почти все вещи, подаренные в Швейцарии, а когда она начала возражать… Быстро запомнив, что здесь она никто, не имеет никаких прав, кроме обязанностей, девочка спряталась где-то в глубине себя. Раз в неделю ее вызывали в кабинет, в котором все было белым, заставляли раздеваться догола и щупали холодными руками. Вернувшийся холод стал чем-то обычным. Герания запомнила, что любить ее не могут, только за деньги, поэтому мечтала, что, когда вырастет, сможет заработать много денег, чтобы ее любили. Раз она такая уродка, что просто так на нее смотреть противно.
Волосы росли очень медленно, а подруг у Геры не было, поэтому гуляла она всегда одна, глядя через забор на тех, кого любили. Мимо проходили взрослые с детьми, счастливыми, улыбающимися… Девочке так хотелось, но это было невозможно. Миссис Джонсон, а потом и розги миссис Крофт все очень хорошо объяснили ребенку. Гера, бывало, даже с радостью шла к женщине, получавшей, казалось, удовольствие от детских слез. Девочка хотела быть нужной… хотя бы и так.
Школа оказалась новой, в которой ее никто не знал, и Гера никого не знала. Сначала она еще боялась встретить Дадли, но потом узнала, что того отослали куда-то на юг, и порадовалась этому. Поэтому постаравшись хорошо учиться, девочка внезапно узнала, что она тупая. Выученное накануне как-то очень быстро забывалось, от примеров и задач начинала кружиться голова, а когда ее ругали, Гера чувствовала, что сердце ведет себя как-то не очень правильно — внутри становилось больно, но девочка не жаловалась, потому что крепко-накрепко запомнила, что жаловаться нельзя.
В школе был мальчик по имени Герман. Пока не было не было Герании, мальчики и девочки издевались над ним, потому что Герман был очень умным, но потом появилась Гера, и мальчика оставили в покое, потому что над девочкой издеваться интереснее. Особенно над девочкой, которую никто не хочет защищать. Сначала Герания потянулась к этому мальчику, но тот посмотрел на нее с брезгливостью, потому что она уродка, и не стал дружить. Правда, бить тоже не стал и делать то, что делали девочки в туалете… Но Гера не жаловалась, просто некому было.
— А давайте ее в унитазе топить? — предложила какая-то ученица. — Это будет весело!
— И мальчиков позовем, пусть подержат! — захихикали другие… маленькие звери. Пожалуй, именно это желание позвать мальчиков и спасло маленькую Геру. Потому что об этом как-то узнали учителя и, когда девочка уже почти теряла сознание, задыхаясь и захлебываясь, все закончилось. Одев ее, но не сумев привести в сознание, учительница испугалась полицейского преследования за соучастие в убийстве и вызвала парамедиков. Но в больнице, узнав о минимальной страховке приютского ребенка, глубоко копать не стали, а, взглянув в бумаги, просто переписали диагноз, даже не осмотрев девочку.
В школе, впрочем, последствия были. Испугавшись того, что могли получить труп, учителя вынесли вопрос на спешно собранное родительское собрание. Правда, взывать к человечности они и не пытались. Они рассказывали об уголовном преследовании, астрономических штрафах и о том, что даже за приютскую полиция вполне способна снять шкурку до костей. Родители детей впечатлились, а потом впечатлили всех своих детей без разбора так, что, когда Гера вернулась, ее просто игнорировали. Очень уж испугали взрослые люди маленьких зверят.
Гера ходила, глядя себе под ноги, двигаясь не быстро и сжимая в кармане распылитель, выданный ей в больнице. Голова кружилась все чаще, и дышалось после… того случая не очень, поэтому надо было успеть «пшикнуть» до того, как все погаснет. Девочке было холодно. И снаружи, и внутри… Внутри все будто бы превратилось в лед. Но незадолго до конца года что-то случилось. К ней подошел Герман и заговорил.
— Как твои дела? — спросил он, почему-то в его голосе не было издевки.
— Все хорошо, — слабо улыбнулась очень бледная девочка. — Тебя не будут травить за то, что ты…
— Не успеют, — криво ухмыльнулся он. — Послезавтра уже экзамены, и будет совсем другая школа.
— Вот как, — девочка о будущем не задумывалась, у нее его просто не было. — А почему ты…
— Почему подошел? — спросил мальчик. — Мне папа рассказал про тебя. Ну про терапию и все остальное. Поэтому я и решил с тобой поговорить, может, тебе нужно чего?
— У меня все есть, — сообщила Гера в ответ. Все равно то, что ей нужно было, за что она согласна была совсем на что угодно, ей никто, по мнению ребенка, дать не мог.
Экзамены Герания не сдавала. Точнее, она попыталась, как все, но неожиданно наступила ночь, и девочка очнулась в больнице. Почему так случилось, она и не поняла. Гере объяснили, что у нее экзаменов не будет. Приближался ее одиннадцатый день рождения, о котором девочка не знала.
— Слышал, Стивенса арестовали? — в курилке онкологического центра беседовали двое.
— За что это? — удивился новенький доктор, горевший еще желанием спасать детей.
— За опыты над детьми, — хмыкнул его пожилой коллега. — Остановился бы на сироте, никто ничего бы и не узнал, так он решил безнадежную на новый препарат посадить. Ну и получил труп, а родители у девочки оказались серьезными людьми.
— А с сиротой что? — удивился такому разграничению молодой коллега, еще не видевший разницы между детьми.
— Да жива пока еще, наверное, — равнодушно махнул рукой пожилой доктор. И именно это заставило совсем нового специалиста задуматься о правильности выбранного пути.