Находясь в легкой степени опьянения, Я изучал паранормальные явления: НЛО, гиблые места, все такое, Телекинез мне так же не дает покоя. Вася Васин, «В игре»
Палатка Гермионы изнутри была настоящей двухэтажной лабораторией суммарной площадью около двухсот пятидесяти квадратных метров и была оснащена мощной и сложной магической системой вытяжки: снаружи из крыши палатки торчала печная труба, из которой постоянно тянулась закрученная чарами струйка дыма — она уходила аккурат в вентиляционное отверстие под потолком Тайной комнаты. А уходить было чему. Заручившись помощью Невилла, Гермиона собрала из хламохранилища Выручай-комнаты все котлы, отсеяла безнадежно поврежденные, а остальные отдала на очистку Добби. Так в ее лаборатории появились десять котлов, плюс еще пять были в палатке у близнецов, ожидали, пока те найдут время их зачаровать на самопомешивание. Походив для разнообразия неделю на все предметы, Гермиона с чистой совестью засела за свое любимое зельеварение. Сразу шесть котлов заняло уже знакомое ей оборотное зелье — Гермиона твердо вознамерилась израсходовать весь рог двурога и шкуру бумсланга, которую мы с Роном и Невиллом когда-то вынесли из кабинета Снейпа. Что ж, я только за: оборотное зелье хранится десять лет, и оно нам точно понадобится. Еще в трех котлах разместилась, собственно, варка амортенции. Процесс сложный и не каждому дастся, но в Гермионе я уверен. А вот пакет перьев болтрушайки (оттуда же) занял у Гермионы добрую четверть первого этажа: полагалось залить пятьдесят граммов перьев и пятьсот граммов кристаллов идеально прозрачного кварца десятью литрами спирта в день новолуния и слить его ровно на следующее новолуние. А в промежутке каждую четверть лунного цикла необходимо было добавлять в настойку прочие ингредиенты: кровь лукотруса, яд акромантула, рог единорога, ну и кое-какие травки по мелочи. Слить настой надо было ровно в ночь следующего новолуния, а затем перегнать семь раз, упарив жидкость до объемов стандартного флакона. И все это чтобы получить… Сыворотку правды! Зачем Снейпу варить сыворотку правды — понятно: он лицензированный мастер зельеварения, он по-любому за очень круглые суммы поставляет сложнейшие зелья на заказ для Министерства магии. Вопреки общему мнению, сыворотка мракоборцами и департаментом магического правопорядка таки используется, просто очень редко: стоит она как самолет, фигурально выражаясь, а обмануть ее довольно легко, приняв противоядие или стерев себе память. А вот мне она зачем? Редкое зелье под строгим контролем министерства. Во-первых, пригодится. Во-вторых, это редкое зелье под контролем министерства! Если мне что-то запрещают — я это делаю. И в-третьих… Деньги. Их не бывает много. Как говорится, деньги не сделают тебя беднее, они сделают тебя лишь богаче. А купить такое зелье, для которого и ингредиенты хрен достанешь, желающие найдутся. Пока непонятно где, но срок хранения сыворотки правды вообще сто лет, так что я не тороплюсь. Варила Гермиона и по мелочи всякое: экстракт бадьяна, простое бодроперцовое, старящее зелье и другие. Но немного и без особой цели: на всякий случай и для практики. С появлением Добби (а особенно добытых им палаток) и устранением проблемы разлагающегося василиска из Тайной комнаты вполне можно было теперь и не выходить. Палатки неплохо сохраняли тепло внутри, а Добби без проблем добывал с кухни еду. В общем, работа стала эффективнее и комфортнее. Близнецы, например, плотно засели для расчета артефакта для сокрытия от надзора. Ну, это давно пора, потому что уже середина марта, а еще одно лето без магии — и я начну планировать покушения на министерских чиновников. Все бы ничего, но с таким, как я, этот план рискует обернуться оглушительным успехом…***
— О, заходи, Гарри! — поприветствовал меня Локонс, когда я в очередной раз появился на пороге его кабинета после уроков. — Есть разговор. — Но нет брауни, — опечаленно вздохнул я, оглядывая его стол. — Это еще что такое, е… Я… был удивлен и шокирован. На столе Локонса лежали два пистолета, охотничья двустволка и… автомат?! Граната?! — Я размышлял над тем, что ты объяснил мне, — он явно был возбужден и улыбался все так же широко, но теперь походил на психа, а не на идиота. — Магию может победить только магия, ты прав! Но тогда нужно всего лишь зачаровать оружие, и старое представление о магии уйдет в прошлое! — Вот надо тебе быть таким скучным, а? — я устало потер лицо. — Да ты же все равно зачаровывать не умеешь. Да и где ты это нарыл? — Написал издателю, сказал, что это для исследований, — пояснил Локонс. — Научусь! У меня тут книги… — он указал на стопку. — Тебе нужна всего одна, — мрачно перебил я. — «Новые магловские дудки» Беллы Уизли. — Уизли? — Те самые, — кивнул я. — Как и Артура, ее очаровывали маглы и их изобретения. Она умерла семьдесят лет назад, а в самом начале этого века исследовала новые магловские виды оружия и пришла к неутешительным выводам. — Неутешительным? — рассеянно спросил Локонс. — Что волшебникам пизда, — пояснил я. — Ну так я же и говорил! — Локонс радостно подскочил, но резко сел назад, заметив мой тяжелый взгляд. — Как видишь, воз и ныне там, знаешь почему? — Видимо, об этом сказано в «Новых магловских дудках»? — он замялся. — Я сэкономлю твое время, — успокоил я Локонса. — В Европе ее никто не послушался, и она отправилась туда, где волшебники действительно боялись маглов — в США. — В США? — Локонс недоуменно уставился на меня. — Их Министерство магии, МАКУСА, создано изначально для защиты от салемских судов, — пояснил я. — Так что для тамошних колдунов это практически национальная идея. Белла была известным ученым, ее слова легли на благодатную почву. В общем, уже к тринадцатому году они произвели глобальный ритуал. — Глобальный ритуал? — мои ответы порождали у Локонса только новые вопросы. — Это такое заклинание, — терпеливо объяснял я, — которое влияет на весь мир. Например, вот уже полвека в различных международных инстанциях обсуждают, что неплохо бы планете климат подправить. Но пока не договорились… А тогда опасались новых магловских способов убийства. — Но ведь магия хранит нас от пуль, — перебил Локонс. — Я, блин, сам видел! — Ты далеко не первый, кому пришла в голову мысль зачаровать пули, — я усмехнулся. — Поэтому и провели ритуал. Не спрашивай, как это работает, вообще в душе не сношаю, но зачаровать магловское оружие невозможно. — Ты что-то путаешь, — Локонс нервно хихикнул. — Машины же можно зачаровать. Поезда можно, одежду можно. С фига ли оружие нельзя? — Я же сказал, — процедил я сквозь зубы. — Без понятия. Вообще-то, можно. Можно наделить магловский пистолет магическими свойствами. Бесконечными патронами там или неразрушимостью. Но по-другому влиять на нас он не будет. — Нет? — с некоторым отчаянием протянул Локонс. — Да как вообще магия понимает, что является оружием, а что нет? И что, и… — Да не знаю! — взвыл я. — Просто прими как факт: магловское оружие абсолютно бесполезно! — Да что ты знаешь о магловском оружии? — Локонс ушел в пузырь и явно не хотел отметать соблазнительную концепцию простого решения проблем. — Ха! — я усмехнулся. — Вот это, — я подхватил со стола револьвер и принялся активно его разбирать, — Наган МЦ-4 пятьдесят пятого года на семь патронов, а это! — я подхватил другой пистолет. — Кольт-М одиннадцатого года, самое популярное оружие западного полушария, странно, что здесь оказалось… — Ладно, я понял, — попытался остановить меня испуганный Локонс. — А это! — только громче вскричал я. — М-39, немецкая противопехотная осколочно-фугасная наступательная ручная граната тридцать девятого года. Оцени инновационную конструкцию чеки! Я вырвал штекер из гранаты и бросил Локонсу. Тот в ужасе отшатнулся и отшвырнул ее от себя, как будто это она должна была взорваться. Потеряв равновесие, Локонс вместе со стулом упал назад, а через секунду прогремел оглушительный взрыв. — Неужели у меня так же крыша поедет, — простонал Локонс, лежа на полу. — Было б чему ехать! — хохотнул я, лежа неподалеку. Граната уничтожила стол, а также стул подо мной, из-за чего я рухнул на пол. — Что теперь? — пробормотал Локонс, поднимаясь. — Да ничего особенного, — я поднялся и отряхнул свою мантию. — Если так хочешь себе эти железки — просто сделай репаро, и то же касается мебели. — Где про оружие выучил? — после недолгой паузы спросил Локонс. — Залетал ненадолго к Винчестерам, — хмыкнул я. — Да гонишь! — не поверил он. — Да там же столько возможностей для бессмертия. — Очень альтернативная реальность, — я покачал головой. — Доминирующая сверхдержава — Финляндия, и вместо христианского апокалипсиса Рагнарек. Его я и не пережил. — М… — Локонс задумался, глядя на меня. — Сэм Винчестер? — Ну, — нервно засмеялся я, — так меня звали. — Звали? — Полное имя Саманта! — выплюнул я сквозь зубы. — А ну, не ржать! — Что?! Не-е-ет! Да я… — Локонса плющило с невиданной силой, смех так и просился наружу. — Тебе, наверное, еще повезло переродиться сразу в заведомо крутую бой-бабу… — Это была моя третья женская реинкарнация, — добил я его. — Че ржешь? Это статистически неизбежно. Скорее уж странно, что остальные семь были мужскими. Хотя тоже в пределах допустимой погрешности…***
— Какие планы? — спросил я, зайдя в палатку к Гермионе. Пар над котлами с амортенцией уже начинал закручиваться характерными спиралями, а значит, уже половина срока варки (неделя) была позади. — Фред и Джордж оставили какую-то большую работу над заготовками и расходниками для Добби, — Гермиона стремительно убиралась на своем рабочем столе. — Это займет где-то неделю, а пока они не смогут работать. У меня аналогично, так что мы решили сделать то, что давно откладывали: забуримся в Выручай-комнату и переберем тамошний хлам. — Удачи, — хмыкнул я, вспоминая горы до потолка. — Уж как минимум нам нужна куча посуды, да и мебель дополнительная не помешает… И будьте осторожны. Я уверен, там полно вещей, которые без предварительной магической защиты опасно даже трогать. В общем, разберетесь. — Разберемся, — Гермиона кивнула и подошла ко мне с объятьями. Кажется, последнее время она прям нуждается в этом. Извини, Гермиончик, я не в лучшей форме: столько дел, столько мыслей, столько воспоминаний… Да еще и столько попаданцев… простите, странников на квадратный… мир. Тайная комната подопустела: остальные из Лиги высших только пару раз за день забегали занести какие-то отобраные вещи, а Добби безвылазно сидел в палатке Фреда и Джорджа. Но оно и к лучшему: мне давно пора сделать отложенное в долгий ящик. Следующую неделю я почти ни с кем не общался: перекидывался парой слов с Невиллом и Гермионой за завтраком, потом шел на уроки, где спешно наверстывал пропущенное (без особого труда), обедал и шел в Тайную комнату, к себе в палатку. Фолиант от Локонса, содержимое запретной секции, прошлые мои знания… Ничего. Будучи осколком души, крестраж каким-то образом частично сохранял бессмертие и неуязвимость целой души. Уничтожить его можно, но погибну и я… Я уже бывал одержим: демонами, духами магов, кажется, даже богом. И поверьте, враждебный осколок души внутри будет хуже смерти. Скажу честно: не будь у меня на руках готового бессмертия на блюдечке с голубой каемочкой, я бы предпочел просто умереть. В реку душ проходят только целые души, на том принципе и работают крестражи, так что я мог бы быть уверен, что смерть разделит нас. Но так… Когда еще мне представится шанс не возвращаться в реку душ? Вряд ли скоро. Наверняка не скоро. А вполне возможно, что и никогда. А я совсем не хочу туда возвращаться… Ритуалы пересборки или переплавки, как их еще называют. Впервые один такой был проведен Августусом Сицилийским в пятидесятом году до нашей эры. Суть заключается в том, чтобы разобрать объект на каждом его магическом уровне и собрать заново, изменив при этом исходную конструкцию. Этим пытались лечить оборотней, этим создали в триста тринадцатом году вампиров, не говоря уже о многих артефактах. Хотя это требует огромных расчетов, гигантских объемов энергии и… и что-то мне это напоминает. Да это же оригинальное возрождение Волан-де-Морта! Во всяком случае, похоже. Что, если провернуть похожую штуку? Разобрать свое тело, свою ауру, отшвырнуть от себя крестраж, а затем заново все собрать? Это намного лучше предыдущих планов с полным переселением моей души в новое тело. Но проблемы те же и даже больше. Два дня исследований и расчетов показали, что для перерасчетов съехавшей без крестража конъюнктуры ауры потребуется не менее ста шестидесяти человеко-лет. Да, именно лет, а не дней. И это самая оптимистичная оценка. И это во-первых. Во-вторых, крестраж нужно еще и отбросить. Он сцепился с естественным притягательным полем моей души и просто так не уйдет. Нужна какая-то сила, которая его отшвырнет, и поскольку речь о моей душе, сила потребуется немаленькая. Сила специфической природы, вроде смерти. А как ее создать, а как туда доставить, как направить? Хорошие вопросы, и ответ — вообще без понятия. Направление исследования как будто бы верное, и тем не менее оно ведет в тупик. Полный тупик. Вечером воскресенья я аккуратно сложил книги, выложил из ящиков все исписанные бумаги на стол, а затем с чувством, с толком, с расстановкой изорвал, растоптал и сжег их к ебене фене, попутно обматерив. Волан-де-Морт со своими безумными экспериментами может поцеловать меня в жопу. Затолкать бы ему этот чертов крестраж в то место, где должен быть нос, пусть хоть чем-то череп наполнится. Порой я поражаюсь, какого масштаба влияние на судьбу мира получают не выдающиеся даже люди вроде меня или Дамблдора, но совершеннейшие идиоты, опасные для себя и окружающих. Что-то я разошелся. К черту пока это исследование, назад в долгий ящик. Я не смогу себе ничем помочь, если психану и сравняю Хогвартс с землей. Думаю, лучшая тактика сейчас последовать своему же совету: сходить на воскресный ужин, бахнуть мяса с картошкой, облапать Гермиону и отвлечься. Иначе скоро меня Фред спросит: «Ты как из палатки выбрался?».***
— Итак, что думаете, Северус? — учтиво спросил Дамблдор, оглядывая свой разгромленный кабинет. Профессор зельеварения постукивал палочкой по различным поверхностям, посылая диагностические заклинания, водил ладонями и задумчиво морщил свой крючковатый нос. — Тот, кто это сделал, — процедил он, — либо выдающийся волшебник, либо неописуемый отчаянный глупец с безграничными излишками ресурсов. — Защиту директорского кабинета не вскрывали даже во время магической войны, — Дамблдор нахмурился. — Сложно точно сказать, что украли, а что разбили, но я лишился хорошего антикварного набора инструментов для артефакторики — это семейная реликвия Дамблдоров. И еще деньги, много дорогой аппаратуры для работы с энергетическими полями. И бумаги… — Те самые бумаги? — с нажимом уточнил Снейп. — Все, — коротко и спокойно пояснил Дамблдор. — Но среди них действительно был лист Джеймса и его друзей. — Говорю вам, это Поттер! — взъярился Снейп. — В том году мой кабинет, в этом — ваш. В Хогвартсе гнусный воришка и… — Спокойно, Северус, — Дамблдору хватило всего двух слов, чтобы остановить эмоциональный всплеск зельевара. — Это не может быть Гарри, послушай себя сам. Этого просто не может быть! — Вы слишком лояльны к мальчишке, — уже сдержанно, но все еще со злобой прошипел зельевар. — Как бы там ни было, — продолжил Дамблдор, — на моем кабинете стояла куда более серьезная защита, и теперь, я полагаю, у нас есть шанс вычислить преступника? — Верно, директор, — постепенно отходя согласился Снейп. — При проломе такого серьезного барьера должна была проступить магическая аура. Я знаю одно темное заклятье: оно может собрать развеянные остатки и отследить обладателя ауры. — В таком случае приступай, Северус, — мягко кивнул ему Дамблдор. — Поймаем вора на горячем.***
Я решил несколько сменить вектор деятельности. Все равно я пока не могу решить проблему крестража, нечего над этим зацикливаться. Вместо этого я взялся за то, что давно требовало к себе внимания — философский камень Три дня ушло на строительство с нуля соответствующей специфической аппаратуры. Пришлось изрядно попотеть, чтобы добыть кое-какие части будущей установки, но теперь все было готово к проведению тестового запуска. В углу моего кабинета на отдельном столе теперь стояло сложное устройство из множества тикающих и шелестящих шестерней от самых крупных размером с галлеон до мелких, не более полсантиметра в диаметре. Сами же шестерни располагались по разным углам и в нижней части прочного железного каркаса в форме контуров куба с гранью около одного локтя. Да, я бы тоже предпочел метры, но тут для расчетов нужно было прибегнуть именно к локтям. А в середине верхней грани куба между двух серебряных брусков был зажат философский камень. В предвкушении успешного запуска я забыл даже про перекус. Я суетливо уселся на стул напротив куба, засучил рукава и поднес к нему руки. Мои ладони уперлись в невидимую преграду, образующую боковые грани куба. Есть контакт! Закрыв глаза, я полностью сосредоточился на своем магическом даре и принялся старательно подавать ману через ладони. Запас ее у меня немаленький, еще и восполняется быстро, так что это процесс не быстрый… Твою-то мать! Минут через тридцать активного жужжания механизма на мгновение возникла циклическая преемственная связность духовно-ментальных энергетических паттернов. Или проще говоря, я смог на секунду ощутить свою ману, накопленную внутри философского камня, и это привело меня сразу к двум выводам. Во-первых, камень может вместить в себя невероятное количество энергии. В сотни и сотни тысяч, если не миллионов, раз больше моего личного резерва. Вот уж даже будучи хоббитом себя настолько маленьким не чувствовал. Во-вторых, Николас Фламель либо лентяй, либо глупец. Да, бесконечные деньги и жизнь — уже звучит как все, о чем ты мечтал, особенно если ты человек четырнадцатого века, — но использовать камень на таком низком заряде — это как получить сверхсветовой звездолет и летать на нем в киоск за хлебом. На первой передаче. На холостых оборотах. Если такое количество энергии можно накопить в одной точке, то ее можно будет и направить, и… — Дзынь-дзынь-дзынь! — Ебануться в колено! — я оторвал руки от куба и чуть не грохнулся со стула. — Дзынь-дзынь-дзынь! — оглушительно надрывались часы в моем кармане. — На заметку, — проворчал я, выключая противный звон, — перенастроить звук будильника… Ого! Да я пять часов так просидел. Неудивительно, что резерв маны болезненно пуст. Так, ну и сколько эликсира жизни нам это даст? Поставив мерный стакан внутрь конструкции, около металлической трубки, идущей от философского камня, я щелкнул маленький рычажок внизу куба, и механизм снова пришел в движение. На этот раз более скованное, надрывное и громкое. Я внимательно следил за часами, отметив момент, когда в стакан капнула первая капля прозрачной, но с золотистым блеском жидкости. И так… Девяносто шесть секунд и… пятьдесят миллилитров эликсира жизни. Сорок девять, но да округлим. Я нервно вытер пот со лба. Наконец-то! Вот она, вечная жизнь! Нормальная вечная жизнь, а не много обычных подряд. Надо только сначала собрать научные данные. — Добби! Добби, иди сюда! Хлоп! — Чего изволит сэр Гарри Поттер? — домовик трансгрессировал прямо передо мной. — Мне нужна твоя помощь в одном эксперименте, — пробормотал я, пока он едва сдерживался, чтобы не прыгать от радости. — Покажи мне свои руки и уши. — У прежних хозяев Добби много приходилось себя наказывать, — забормотал домовик. — Добби прижигал пальцы печной дверцей и выкручивал уши, и… Благодаря подпитке нашей магией, раны Добби почти полностью исцелились за прошедшие месяцы, но кое-где шрамы, а кое-где и следы старых переломов были очевидны. — …и тогда хозяева сказали Добби пойти выпрыгнуть с окна второго этажа, и Добби… — Выпей вот это, — перебил я, зачерпывая ложкой эликсир жизни из стакана. Ровно два миллилитра, посмотрим, на что он способен. Эльф, видящий во мне мессию и спасителя, безропотно проглотил содержимое ложки, не задавая лишних вопросов. Понаблюдаем… — О, сэр, Гарри Поттер, сэр! — радостно запищал домовик едва спустя полминуты. И действительно: шрамы и неровности на глазах сглаживались и исчезали, а криво сросшиеся переломы без намека на боль исправлялись. — Похоже, двух миллилитров оказалось более, чем достаточно, чтобы исцелить старые травмы, — пробормотал я. — Что-нибудь еще замечаешь, Добби? — Как-то раз Добби перестарался, наказывая себя, — залепетал он. — С тех пор у Добби почти не видит правый глаз, а сейчас как будто бы что-то… — Ну-ка, давай еще… — я протянул Домовику еще пол миллилитра эликсира. В ходе дальнейших экспериментов всего потребовалось еще два миллилитра эликсира, чтобы полностью восстановить домовику зрение. Итого четыре миллилитра на довольно серьезные на самом деле телесные деффекты. Интересно, но требуется больше экспериментов. Я снова засел в палатке, на этот раз в моем распоряжении оказалась банка с двумя серыми мышами, поймаными Добби. Увеличив одну из них заклинанием, я зафиксировал ее на разделочной доске с помощью ниток и заведомо бросил силенцио. Ну, понеслась. Я одним резким ударом ножа отсек этой фальшивой крысе хвост. Брызнул кровь, и она завертелась в безмолвном крике. Подождав, пока она успокоится, я прижал к ее рту дозатор — специальный инструмент в арсенале волшебника-экспериментатора, позволяет давать изучаемое зелье подопытным строго в выбранном объеме. Мой исключительно раритетный экземпляр был довольно громоздок в использовании, зато обладал широким выбором единиц измерения. Дождавшись, когда у крысы полностью восстановится хвост, я записал время и объем потраченного эликсира на пергамент и повторил процедуру, но уже с лапой. Затем с другой. Так спустя час экспериментов мои запасы эликсира сократились на треть, зато я имел неплохие представления о его действии. А что если… — Пироинфериум! — короткая струйка адского пламени полностью уничтожила туловище крысы ниже грудной клетки. — Тэк-с… Я влил агонизирующему животному в рот тройную дозу эликсира и к своему искреннему удивлению увидел процесс исцеления. Хотя… Поспешил с выводами. Начавшие вываливаться легкие втянулись в грудную клетку, кровотечение прекратилось, но туловище не отросло, и через пятнадцать минут мышь, лишенная нормального кровообращения, умерла. Интересно… Я приступил ко второй. На этот раз адским пламенем сжег только лапу. Да, все как я и думал: по месту отсечения выросла новая кожа, остановилось кровотечение, но на этом исцеление закончилось. В чем же дело? Мои предыдущие повреждения ножом и простыми заклинаниями били исключительно в тело. Аура оставалась болтаться в пространстве, и эликсир без проблем натягивал на нее новую плоть. Такая же субстанция, как адское пламя, уничтожает безвозвратно, вместе с аурой. Эликсир бессилен в таких случаях. Но это привело меня к новой гипотезе, которую я тут же и проверил, — яд василиска. То же самое, неизбежная смерть, и никакой эликсир жизни не помог. Получается, это не панацея? Но ведь слезы феникса смогли исцелить канонного Гарри от яда василиска. Слезы феникса могут это, действительно. Могут даже восстановить вокруг души уничтоженную в ноль ауру. Зачем тогда нужен философский камень и эликсир жизни? Затем, что слезы феникса не позволят жить вечно. Ими можно до поры до времени латать тяжелые раны, нейтрализовывать яды. Чинить повреждения, в общем. Но им не по силам исцелить естественное старение… Хорошая новость в том, что монополия на эликсир теперь у меня, а слезы феникса хоть и исключительная редкость, но встречаются, и пока на земле есть фениксы, достать их можно. А фениксы… Ну, они типа бессмертные. В пересчете на массу тела человека, чтобы исцелить серьезные раны типа оторванных рук и ног, нужно миллилитров двести эликсира… Да, ману эта штука жрет как не в себя. Но ведь мне не обязательно единолично этим заниматься. У меня тут в распоряжении пять, а то и шесть волшебников, чтобы заряжать камень по очереди. В общем, жизнь моя неожиданно удлинилась и крайне полна перспектив.***
Уже почти стемнело, когда я выбрался из Тайной комнаты. Уставший, как черт, и довольный успехами, я направился в гостиную Гриффиндора. Чувствую, я сейчас отключусь, стоит только балдахин над кроватью задернуть. А завтра на завтрак. И войду в менее исследовательски ориентированный ритм жизни… — Гарри! — Да вашу мамашу! — рявкнул я Гермионе. — Хватит уже вам всем пугать меня. — Извини, — она потупилась. — Мы тут в Выручай-комнате, а ты уже здесь… Тебе надо это видеть! — Ах да, — я огляделся. — Восьмой этаж, забыл совсем. Да, потом покажете, что вы там нашли, а сейчас… — Нет, Гарри, — с нажимом, но дрожащим от волнения голосом перебила Гермиона. — Тебе нужно это видеть сейчас. — Бля-а-а-а… — я устало закатил глаза. — Давай только быстро. До Выручай-комнаты было рукой подать. Я заметил немного извиняющийся и… оторопелый взгляд Гермионы, когда она пропускала меня вперед, но из-за общей усталости не придал этому значения. А вот внутри Выручай-комнаты я увидел то, отчего сон как рукой сняло. Я застыл, не понимая, что мне делать. На стульях посреди освободившегося пространства сидели Джинни и близнецы. А между ними, в центре внимания, на моем месте сидел, широко раскинув ноги, довольный как кот Локонс. — Профессор? — нерешительно пролепетал я. — Привет, Гарри! — с той же легкой оторопелостью бросила мне Джинни. — Не бойся, все в порядке. Он свой. — Свой? — я бы с удовольствием сказал что-то умнее, но, кажется, сейчас это был пик моих умственных способностей. — П-простите, я… — Все в порядке, Гарри, мой мальчик! — лучезарно улыбаясь обратился ко мне Локонс своим отеческим тоном. — У нас не должно быть секретов. — Он все рассказал нам, Гарри, — сообщил мне Фред. — Да, Гарри, можно больше не скрывать, — подтвердила Гермиона, садясь рядом с Джинни. — Да что рассказал? — с отчаянием спросил я. — Про себя, Гарри, — Гермиона ненадолго вернула свой старый раздражающий тон мерзкой заучки. — Он все рассказал нам, Гарри. О странниках.