Гарри Поттер и наследница Тьмы

До конца сентября Гарри ни разу не заговорил с Селиной. К его ужасу ему снова стали сниться кошмары, от которых он просыпался по ночам в холодном поту. Однажды даже случилось так, что его растолкал Рон. С горящими от ужаса глазами он бил Гарри по щекам с такой силой, что у него горела кожа на лице. Оказалось, что Гарри кричал во сне, хотя сам Гарри не мог вспомнить ни как кричал, ни что ему снилось, ни почему он вообще находится сейчас в этой кровати, стоящей в круглой комнате, а вокруг него с обеспокоенными лицами собрались Дин, Симус и Невилл. Общение с друзьями Гарри практически свел к нулю. Стоило ему только увидеть Рона или Гермиону, как в голове сразу же всплывал образ их истерзанных тел, его окровавленных рук, а в ушах звенел его собственный истерический хохот. С Джинни Гарри вообще старался не пересекаться, а если судьба-злодейка и сводила их вместе, то по любой, даже самой нелепой причине он убегал от нее, еле сдерживая в груди страдальческие вопли. Так паршиво Гарри еще никогда не было. Даже во времена ментальной связи с Волан-де-Мортом он не испытывал такой злости ко всем и каждому, кого он видел. Преподаватели вызывали в Гарри сильнейшее отвращение, а на Слизнорта он вообще не мог взглянуть без ощущения, что его сейчас стошнит. Единственная, на кого Гарри мог смотреть, не опасаясь наброситься на нее с дикими криками и ножом в руке, как ни странно была Селина. Но и с ней Гарри не мог нормально поговорить: девушки то и дело не оказывалось рядом, а если Гарри и видел ее, то она непременно оказывалась в компании Малфоя. Еще один человек, которого он просто не мог переносить в эти тяжелые времена. В первую учебную неделю октября Гарри совсем перестал есть. Он ходил по замку, подобно хогвартским привидениям, и был даже бледнее Почти Безголового Ника. Глаза его потускнели, волосы были немытыми, отчего торчали еще сильнее, чем всегда, а мантию, казалось, не стирали вот уже много недель. — Дружище, ты совсем спал с лица, — обеспокоенно протянул Рон в пятницу утром, когда Гарри в очередной раз отказался от еды. — Я не хочу есть, — однотонно ответил тот, ковыряя вилкой в яичнице. Он уныло вздохнул и отставил тарелку подальше от себя. Рон с Гермионой опасливо переглянулись. Гарри очень хотелось, чтобы они оставили его в покое и не расспрашивали ни о чем. Тем более, что сегодня ночью ему снова приснилось, как он убивает их, а потом неистово хохочет. Ужасное зрелище, после которого никакая еда не заставит тебя почувствовать голод. — Тебе нужно поесть, Гарри, — с осторожностью в голосе сказала Гермиона. — Я понимаю, — процедил он, начиная закипать от непонятно откуда взявшейся ярости. — Но я не хочу есть, Гермиона, правда. Кусок в горло не лезет. — Мы можем тебе чем-то помочь? — аккуратно спросила Гермиона и накрыла его ладонь своей. Гарри еле сдержал порыв вырвать руку, достать палочку и заклинанием отрубить ей пальцы. — Ты же знаешь, что мы всегда будем на твоей стороне. — Да, Гарри, — тут же встрял Рон. В голосе у него слышались тревога и желание помочь. — Мы готовы на все ради тебя. В мозгу у Гарри настойчиво вертелась мысль «Поубивай их тут всех», и поэтому он таращился в стол перед собой, не смея поднять глаза на друзей. Гарри понимал, что ему стоит хотя бы поделиться с ними своими переживаниями, что Рон и Гермиона не заслужили к себе такого отношения, но ничего не мог с собой поделать. Стоило ему только взглянуть на них, как неотвратимое чувство собственного превосходства над всеми в этом зале накатывало на него с новой силой, и ничего, кроме массового убийства, не могло больше его волновать. Гарри открыл было уже рот, чтобы постараться вежливо отказаться, как вдруг произошло очень странное событие, которое ни Гарри, ни уж тем более Рон с Гермионой никак не могли предвидеть. С широкой улыбкой на лице к ним подсела Селина Блэк. — Привет, — радостно поприветствовала она трех друзей, садясь рядом с Гарри напротив Рона и Гермионы. — Чего такие кислые? Гарри промолчал. Ему льстило появление Селины, а все вокруг как будто обрело смысл, однако Гарри боялся взглянуть на нее, так как не был уверен, что она не спровоцирует новый приступ всеобщей неприязни. — Все в порядке, — с некоторой долей недовольства в голосе пробубнил Рон. — Мда, — цокнула языком Селина, — а я тогда министр магии. Гарри хмыкнул. Впервые за долгое время он ощутил странный прилив эндорфинов, как если бы рядом с ним оказался человек, по которому он давно тосковал. — Слушай, Гарри, — не обратила внимание на недовольное фырканье Гермионы Селина. — Предлагаю тебе сегодня прогулять и пойти подышать свежим воздухом. Тебе как раз не помешает немного развеяться. Гарри поднял на нее взгляд. Голубые глаза Селины горели радостью и счастьем, но это отличие от него самого Гарри нисколько не раздосадовало. Наоборот, он весьма воодушевился, услышав это приглашение. К тому же это означало, что она больше не злится на него и вполне готова провести с ним не только вечер, но и весь день. — Конечно, давай, — обрадовался Гарри, уже чувствуя себя намного лучше. — Отлично, — кивнула Селина и встала. — Ну, я тогда схожу в башню за вещами. Встретимся через пятнадцать минут возле входа в замок. И подмигнув ему напоследок, Селина умчалась прочь из Большого зала. Гарри разнервничался: он не ел несколько дней, совсем исхудал и побледнел. Как он будет выглядеть рядом с пышущей счастьем Селиной? Проведя ее взглядом, Гарри подтянул к себе тарелку с яичницей и с жадностью запустил туда вилку. — Ммм… Гарри? — осторожно начала Гермиона, явно желая что-то сказать, но Гарри заметил, как Рон ткнул ее локтем в бок и расплылся в улыбке. Плевать, что Гермиона будет недовольна его пропуском сегодняшнего дня. Селина на него больше не злится, тошнота прошла, и Гарри больше не терзался желанием поубивать всех и вся в этом треклятом замке. Он словно обрел второе дыхание, какое ощущаешь при появлении долгожданного солнечного луча после нескольких дождливых дней. Возможно, жизнь налаживается.

***

С каждым новым днем Белая метка приносила Селине все больше боли. Она была уверена, что Черная метка Пожирателей смерти больше не болит, но ее собственная, оставленная отцом на память о нем, горела адским пламенем и никак не желала утихомириваться. Белая метка была другой. Белая метка должна была оградить Селину от верных подпевал отца, при одном взгляде на нее Пожиратели все как один трусливо поджимали хвосты и старались ретироваться из поля зрения Селины, дабы впоследствии не наткнуться на убивающее проклятье ее отца. Волан-де-Морт любил дочь больше, чем ее мать. Белатрисса была лишь сосудом, что был призван подарить Темному лорду его последователя. Человека, которому он сможет передать его наследие, которые при самом неблагоприятном исходе сможет продолжить его дело. Селина не верила, что отец ее любил. Он был черствым, расчетливым, холодным и пугающим. Полная противоположность настоящему, любящему, отцу. Но при всех его недостатках Селина видела, что он печется о ее безопасности, а потому если не любила, то совершенно точно уважала. Уважение было первой причиной ее мести. Месть была второй причиной. Месть ради мести — достойное объяснение всем поступкам, которые Селина была готова совершить и которые уже совершила. Слава Мерлину, Найт был верным помощником. Вопреки всеобщему представлению, Найт был необычным котом. То есть когда-то Найт был среднестатистическим животным, но однажды он, как и все, чему было свойственно жить, умер. Селина, тогда только открывшая для себя дорогу Темных искусств, решила во что бы то ни стало оживить любимое существо, но вышло не очень хорошо — получился этакий кошачий Франкенштейн. Отец помог превратить из монстра фамильяра. Так что теперь Найт служил верой и правдой и вряд ли когда-то смог бы вновь ощутить на себе прелести небытия. Так, утром в пятницу, все началось именно с Найта. Солнце еще не поднялось из-за горизонта, но уже окрасило небо в бледно-голубой, ознаменовывая собой начало нового дня. Погода портилась, по еще зеленой, но уже начинающей тускнеть, траве стелился туман. Из-за заклинания, которое так хорошо действовало на Поттера, Селина чувствовала себя ужасно и поэтому сидела без сна в своей постели и разглядывала Белую метку, поглаживая кожу вокруг тонкими, бледнеющими пальцами. Воздействие черной магии было губительно для любого человека, и Селина — не исключением. Дорого давались ей кошмары, мучавшие Поттера, но она была готова заплатить любую цену, даже если она была ей не карману. Внезапной тенью на колени Селины вспрыгнул Найт и, мурлыкнув, ткнулся мордочкой ей в предплечье. Девушка почесала его по загривку, и кот замурлыкал еще громче. — В чем дело? — шепотом, чтобы не разбудить своих соседок, спросила Селина, продолжая почесывать кота. Тот несколько раз мяукнул, задрал хвост и слегка оскалился, выставив напоказ идеально белые, несвойственные котам, зубы. Однако Селина прекрасно поняла, что он хотел ей сообщить. — Драко хочет поговорить? Сейчас? Найт кивнул. Чертыхнувшись, Селина выбралась из постели и, подхватив кота под мышку, как и была в пижаме, на цыпочках поплелась к выходу из башни Гриффиндора. Все в этой башне было ей ненавистно, но Селина старательно делала вид, что ей ужасно нравилось в Хогвартсе. Хотя стоило сказать, что библиотека здесь была отменной. Оказавшись за картиной Полной дамы, Селина смогла вздохнуть полной грудью и, не обращая внимания, на вопли разбуженного портрета, направилась на встречу с кузеном. Малфой ждал ее возле входа в гостиную старост. Драко вообще-то не был старостой в этом году, однако какими-то правдами или неправдами (что было скорее всего) выманил пароль. — Заходи, сестричка, — лукаво улыбаясь, проворковал он и пропустил Селину вперед. Гостиная старост мало чем отличалась от обычных гостиных, только народу в них было поменьше. Сами старосты предпочитали жить со своими «однофакультетцами» и здесь появлялись крайне редко, что позволяло Селине и Драко без зазрения совести и лишних ушей бывать тут чаще обладателей законных на то прав. — Чего тебе? — фыркнула Селина, спуская кота с рук. — Если я тебе так противен, зачем пришла? — гаденькая улыбочка не сходила с лица Малфоя. — Будто ты бы от меня отстал. — И то верно. Закатив глаза, Селина привычной дорогой прошла вглубь гостиной и плюхнулась в кресло возле окна, выходящего на озеро. По ровной поверхности изредка пробегала рябь, и Селина понадеялась, что живущий там кальмар всласть кем-то полакомился. — Я знаю, что ты сделала с Поттером, — без обиняков начал Драко, плюхаясь в кресло рядом. — А что я сделала с Поттером? — невинно похлопала глазками Селина. — Не притворяйся дурочкой, я знаю, что ты не такая, — Малфой упер локти в колени и наклонился поближе к Селине. — Думаешь, никто не замечает, что он выглядит больным? Волшебное сообщество не простит тебе его смерти. Селина прищурилась и отвела взгляд. Малфоя обвести вокруг пальца было непросто. Особенно когда он знал, что ты дочь самого могущественного темного волшебника тысячелетия. — Убить обладателя Даров смерти будет сложновато, — снова подал голос Драко, и Селина замерла на месте. — Что ты сейчас сказал? — не поверила своим ушам она. — Что его сложно будет убить, — недовольно повторил Малфой. Он ненавидел, когда приходилось говорить дважды. — Нет, не это, — отмахнулась Селина. — Ты сказал, что Поттер — обладатель Даров смерти? — Ну да, — моргнул Драко. — Откуда ты знаешь? — Догадался, — уклончиво ответил Малфой. — Как? — настойчиво повторила Селина. Она знала, что отец не подозревал о существовании других Даров, помимо Бузинной палочки. Его не интересовал Воскрешающий камень, потому что никого из умерших не любил так, чтобы его воскрешать, а с крестражами Мантия-невидимка показалась бы ему игрушкой. Волан-де-Морт знал, что эти вещи существуют, но связать их вместе не догадался. Видимо, потому что считал себя выше чтения детских сказочек. В отличие от него, Селина была более любопытной. После рассказов отца о Бузинной палочке она заинтересовалась этой историей и нашла все, что было связано с Дарами смерти. Они интриговали. И поэтому сейчас, услышав от Драко, что Поттер мог быть их обладателем, она очень и очень возбудилась. — Как ты догадался? — снова спросила Селина, и она была уверена, что глаза у нее загорелись. — Ну, мы все знаем, что твой отец искал палочку, — откинулся в кресле Драко и закинул ногу на ногу. — Снегг поплатился за нее жизнью, но Темный лорд всегда получает то, что захочет, верно? — он зло осклабился. — Потом все мы видели, как Поттер выбил палочку из рук Того-кого-нельзя-называть, когда заставил его рассыпаться прахом. С помощью Мантии-невидимки Поттер таскался по коридорам замка ночью. А о Воскрешающем камне в данной истории догадаться не трудно. Селина кивнула и отвела глаза от самодовольно ухмыляющегося братца. Значит, Поттер завладел Бузинной палочкой. Селина и сама не отказалась бы от самой могущественной палочки в мире. К тому же с ней будет сподручнее. Может быть, палочка даст ей больше сил, чтобы справиться с заклинанием на сущность? — Только я не знаю, что он с ней сделал, — продолжил Малфой, заставляя Селину снова обратить на него внимание. — Как это? — недоверчиво подняла бровь она. Что еще Поттер мог сделать с Бузинной палочкой? Оставил себе, конечно. — Я видел, какой палочкой он пользуется. Это не она. — Как ты можешь быть настолько в чем-то уверен? Селина поднялась с кресла и, обхватив себя руками, подошла к окну. Драко просто игрался с ней. Ничего он не знает. Горячее тепло молодого мужчины опутало Селину с ног до головы. Драко подошел к ней со спины и обнял, положив руки на локти девушки. Ее сознание окунулось куда-то вглубь, а в памяти всплыл холодный и тоскливый вечер в Мэноре. Тогда они остались одни в замке, и после проверки кровати Малфоя младшего на прочность Селина точно также стояла возле затемненного черными каплями дождя окна. Обнаженная. В объятиях своего брата. Кровосмешение ничто, когда ты стоишь на пороге войны — так они тогда себя утешали. — Он украл мою палочку, — прошептал Драко Селине на ухо, вызывая мурашки. — Я узнаю ее из тысячи. На шею опустились горячие губы, и мурашки поползли дальше, по позвоночнику ниже. Объятия становились все крепче и крепче, отчего мурашки превращались в каменный дождь. — Мы не можем… — глухо простонала Селина. — Кровосмешение ничто, когда ты стоишь на пороге войны, — также глухо прошептал Драко. — Я обещала себя другому. — Поттеру? — вдруг злобно прошипел Малфой. Тело Селины будто окунули в ледяное озеро, когда парень отступил. Холод снова заковал ее сердце в глыбу льда, и Селина повернулась, стараясь сдерживать его удары. Лихорадочные удары. — Что ты задумала? — сквозь зубы процедил Драко, не оборачиваясь к сестре. Она хотела подойти к нему и обнять, но не осмелилась. — Знаешь, почему Волан-де-Морт должен был умереть от рук Поттера? — тихо заговорила Селина. Драко наконец повернулся к ней, и в глазах его она прочитала замешательство. — Он должен был стать жертвой, чтобы дать дорогу новому Темному лорду. В гостиной старост стало тихо. Тише, чем бывало в пустой комнате. Тише, чем сама смерть. Драко не осмеливался сказать что-то. Да и Селина не могла. Молча, она подхватила Найта на руки и направилась к выходу из комнаты. — Надеюсь, ты не забудешь обо мне, когда станешь его музой, — прошептал Малфой, останавливая Селину прямо возле двери. — О тебе? Никогда. Послышался тихий смешок, и Селина вышла из гостиной. Теперь она знала, что нужно делать, чтобы достичь успеха.

***

Пятнадцать минут спустя Гарри, словно послушный пес, встал из-за практически опустевшего стола Гриффиндора и направился к выходу из Большого зала. Настроение его с каждым шагом становилось все лучше и лучше, и он уже предвкушал прекрасный день в компании Селины, как вдруг на пути у него, как будто вызванная заклинанием, выросла Джинни. — Гарри, — радостно возопила она, и Гарри невольно захотелось прикрыть уши руками. — Я хочу с тобой поговорить. Гарри посмотрел Джинни в глаза и отметил про себя, что несмотря на ее радостный вид, глаза у нее были красные, как будто она мало спала и много плакала. Не без странного удовольствия он также заметил, что волосы у нее потускнели, под глазами залегли тени и сама она словно усохла. Настроение у него еще больше улучшилось. — Говори, — без всякой радости в голосе пробормотал он. Джинни скинула с себя маску счастья. Она безусловно видела, что Гарри не испытывал к ней больше теплых чувств, и, наверное, хотела раз и навсегда разрешить эту дилемму, что мучила и ее, и его. Однако видя перед собой такую Джинни, Гарри был уверен, что отношения с ней волновали его теперь намного меньше, чем отношения с Селиной. — Я просто хочу знать, — со вздохом начала Джинни, — что между нами происходит? Ты избегаешь меня, избегаешь Рона и Гермиону. Может быть, я могу тебе помочь? Помочь нам с тобой, чтобы… — Нас с тобой больше не существует, — холодно заметил Гарри, и сам удивился, как спокойно он себя чувствовал. Гарри не испытывал особой жалости по отношению его разрыва с Джинни. Когда-то он любил ее, действительно любил. Любил не так, как любил Чжоу, хотя это скорее всего нельзя было назвать любовью. Джинни была его единственной и неповторимой, той, кто подарил ему моменты счастья в тяжелое для него время, но сейчас ему казалось, что все угасло. И Гарри ничуть об этом не жалел. Джинни тяжело сглотнула и не нашлась, что сказать. В глазах у нее заблестели слезы, но ни одна так и не скользнула по щеке. В мозгу у Гарри вертелась лишь одна мысль: «Заплачь». Почему-то сейчас слезы Джинни принесли бы ему несказанное счастье. Но Джинни так и не заплакала. Она лишь устало кивнула и выпрямила плечи, как будто с нее свалилась тяжесть целого неба. — Я думала, что у нас еще есть шанс, — с достоинством сказала она. — Но, видимо, я ошибалась. — Я ведь бросил тебя, — безжалостно выпалил Гарри, и Джинни напряглась. — Когда уходил на поиски крестражей, я бросил тебя. Ты не глупа, Джинни. Ты не могла верить, что я вернусь к тебе после всего, через что прошел. Джинни явно опешила. Она больше не узнавала своего Гарри, которого когда-то полюбила. Это больше был не он. А Гарри не нравилось, что Джинни не желала заплакать. Ему нестерпимо хотелось доставить ей такую невыносимую боль, что из глаз у нее брызнут слезы, заливая все лицо. Навязчивое желание сверлило мозг, и Гарри продолжил доводить свою теперь уже бывшую девушку. — Ты же не думала, что я полюблю такую, как ты? — хмыкнул Гарри, в глубине души поражаясь своей безжалостности. — Бедная девочка. Думаешь, ты достойна быть рядом со мной? Я победил Волан-де-Морта. Я спас тебя от него. Ты должна была быть мне благодарна, и ты отлично справилась с ролью глупенькой фанатки. Джинни вскинула вверх руку, призывая Гарри замолчать, и отвернулась. Губы Гарри сами собой растянулись в довольной улыбке, но это была такая страшная радость, что если бы он сейчас увидел себя в зеркало, он бы непременно испугался. — Ты готов? — послышался радостный голос рядом. Это Селина проходила мимо Большого зала к выходу из замка и совершенно случайно заметила их с Джинни. У Гарри внутри разлилось приятное тепло, волной накатившее на его растущую в груди злость и смывая ее из его сердца. После появления счастливо улыбающейся Селины Джинни обернулась к Гарри. По-видимому, она хотела сказать что-то еще, но при виде его ответной улыбки глаза ее покраснели еще больше. Гарри уже предвкушал, как из них ручьем польются слезы, но этого не случилось. Опухшие глаза Джинни внезапно стали сухими, как будто не стояли в них только что желанные Гарри слезы. Она развернулась и, задев Селину плечом сильнее, чем требовалось, побежала прочь. — Я не помешала? — осторожно спросила Селина, глядя Джинни вслед. — Не переживай, — отмахнулся Гарри и указал на корзинку, что Селина держала в руках: — Что у тебя там? Селина взглянула на корзинку и лукаво улыбнулась. Гарри эта улыбка очень понравилась. — Увидишь, — неоднозначно повела плечами девушка. Рука об руку они вышли из замка. Селина вела их куда-то ближе к Запретному лесу, и Гарри хотел было предупредить ее, что туда им нельзя, да и никаких приятных воспоминаний, связанных с этим местом, у него не было. Но хотел только Гарри открыть рот, чтобы остановить Селину, как что-то словно толкнуло его изнутри поближе к Запретному лесу. Странное желание оказаться там пронзило его так резко и неожиданно, как и все, что происходило с ним в этот месяц, что Гарри решил повременить и посмотреть, что из этого выйдет. Молча, Селина привела их на полянку Запретного леса. Гарри здесь никогда не был: весь лес был темным, холодным и пугающим, но здесь солнце падало прямо в центр поляны, и казалось, что это не привычный своими ужасами Запретный лес, а самый настоящий сказочный оплот. Идеальное место для романтического свидания. Если бы только это было оно… — Можно попросить тебя сотворить защитные заклинания? — спросила Селина, ставя корзинку на сочно-зеленую траву, выделявшуюся из начинающего тускнеть леса. — Что? — не понял околдованный этой красотой Гарри, а потом спохватился и кивнул. Закономерный вопрос «А зачем нам, собственно, защитные заклинания на территории Хогвартса?» появился, лишь когда он нарезал вокруг Селины десятый круг, бормоча под нос охранные чары. Все то время, что Гарри послушно выполнял просьбу девушки, он размышлял о их с Роном и Гермионой днях, проведенных в поисках. Каждое новое место их прибывания сопровождалось одним-единственным ритуалом: таким же, какой он проводил и сейчас. В голове вдруг всплыли образы крестражей, и Гарри невольно задумался. Вот уже который раз за этот месяц в Хогвартсе он представлял, каково это, иметь крестражи? Чувствовал ли себя Волан-де-Морт неуязвимым, способным на любое волшебство в этой мире? Конечно, да. Именно так он себя и чувствовал и никогда не давал повода думать иначе. — Зачем нам защитные чары? — спросил Гарри, отбрасывая в сторону ненужные мысли и садясь на цветастое покрывало, что Селина расстелила прямо на траве. — Мне бы не хотелось, чтобы нас кто-то здесь увидел, — игриво заметила она и отбросила назад копну своих черных волос. На солнце они отливали синим и казались чем-то неземным. Да и сама Селина под солнечными лучами казалась прекрасным созданием, что сотворила для Гарри Богиня любви в награду. Или все же в наказание? — Это что, свидание? — пошутил Гарри. Селина многозначительно посмотрела на него, и в животе у парня желудок совершил особо опасный кульбит. — Ты больше не злишься на меня? — снова задал вопрос Гарри. — Вообще-то злюсь, — ответила Селина, протягивая ему фляжку с тыквенным соком. — Но я решила, что если я к тебе не подойду, то этого не сделает никто из нас. Гарри смутился. Он был так занят своими кошмарами, навязчивыми мыслями и неконтролируемыми приступами агрессии, что о Селине он думал в последнюю очередь. Хотя, находясь сейчас подле нее, Гарри задним умом понимал, что избегать Селину было глупо — рядом с ней ему было намного спокойнее. — Я видела, что с тобой что-то происходит, — с некоторой долей беспокойства в голосе начала Селина и отпила из своей фляжки. — Решила, что тебе не помешает развеяться. — Меня просто мучают кошмары, — чуть погодя, сказал Гарри, и Селина вытаращилась на него, не донеся до рта фляжку для очередного глотка. Гарри прикусил губу и оглядел их импровизированный стол. Он не знал, как Селина, находившаяся в Хогвартсе всего месяц, смогла стащить с кухни столько вкусностей, да и не хотел знать, если честно. Вокруг них лежали пакетики с чипсами, всевозможные сладости, пирог с почками, несколько фляжек с тыквенным соком и одна большая бутыль с янтарной жидкостью. Гарри подозревал, что это отнюдь не сливочное пиво. Он смотрел на этот пир и думал. Что, если рассказать Селине о мучавших его кошмарах? Она не казалась одной из тех девушек, которые вешались ему на шею из-за популярности. Таких было много даже в Хогвартсе. Селина казалась неземной, воздушной, как будто поднявшейся из самых глубин океана. Она не расспрашивала Гарри о войне, не волновалась, когда заговаривала с ним, и не пыталась втюхать ему Приворотное зелье. Тут Гарри метнул взгляд на свою фляжку, но, быстро оценив свое состояние, тут же отмел прочь эту мысль. — О чем задумался? — осторожно спросила Селина. — Да так. Не хочу грузить тебя своими мыслями, — отмахнулся Гарри и сделал еще один довольно внушительный глоток. — Мне жаль, что я так вел себя с тобой. — Не переживай. Я привыкла, что многие меня сторонятся. Гарри посмотрел на нее. — Почему? — недоумевал он. — В приюте я не пользовалась популярность, как ты мог уже понять, — оня грустно улыбнулась, отчего Гарри захотелось обнять ее, но все же сдержал этот яростный порыв — Да и здесь я как белая ворона. Пришла в самом конце обучения, после войны. Большинству это кажется странным. — Мне снится, как я убиваю своих друзей, — вдруг выпалил Гарри, сам не зная, почему он это сказал. Наверное, хотел отплатить откровенностью на откровенность. Селина вытаращилась на него. Гарри показалось, что в ее голубых глазах промелькнул огонек заинтересованности, но тут же он разглядел в этом совсем другое. Селина волновалась за него. — Это началось совсем недавно… — начал Гарри, но Селина прервала его. Поднявшись на локтях, она приблизилась к Гарри так, что их губы оказались на одном уровне, а взгляды сцепились в безмолвной схватке. От Селины пахло чем-то уловимо знакомым, словно он где-то уже слышал этот аромат, но Гарри не хотелось думать. Хотелось подвинуться ближе и забыться в долгом и непременно прекрасном поцелуе. Казалось, что в данный момент между ними рождалась самая настоящая магия. То самое древнее волшебство, которое подарило Гарри возможность жить семнадцать лет назад, и он впервые в жизни подумал, что Дамблдор был прав. Гарри действительно очень сильно повезло иметь возможность любить. Гарри не стал ждать, когда Селина подарит ему поцелуй. Он первым склонился к ней, и Селина не оттолкнула его, даря ему возможность ощутить на себе совершенно новую и неистово сильную магию. Гарри закрыл глаза и безрассудно отдался ее чарам, пока их магические линии пылали всё жарче. — Видимо, это все-таки свидание, — ухмыльнулась Селина, прерывая поцелуй. — Не говори, — умоляюще протянул Гарри. — Прошу тебя… Он снова потянулся к мягким губам, желая унять злостное покалывание в своих собственных. Мурашки покрывали все его тело. Гарри чувствовал себя подростком, но ему это нравилось. Он жаждал новых поцелуев, потеряв всякое бесстыдство и желание вспоминать о своих кошмарах. Здесь и сейчас ему было хорошо. Гарри хотел быть только здесь и сейчас.