И даже в следующей жизни

— …Они называют локву мушмулой. — Вэй Усянь надкусил спелый плод и довольно слизнул с губ сладкий сок. — А вино настаивают в бочках с древесной корой — крепко и горько, но куда лучше той разбавленной дряни, что выдают теперь за вино в Наньнине. — Вы ходили на юго-запад? — спросил Вэнь Нин, поправив на плече увесистый мешок. — Скорее пробегал мимо. Тебя где носило? Вэй Ин с головы до ног оглядел замаравшегося в пыли и грязи Генерала и недовольно скривил рот — привычка А-Нина не следить за собственным внешним видом порядком раздражала. Пусть даже темные метки на шее и оттягивали внимание от вечно драной одежды, напомнить ему о любви к чистоте каждого разумного существа хотелось страшно: основанное им поселение на месте бывшего Цишань росло и множилось, слава Призрачного Генерала теперь соперничала со славой самого Вэнь Нина, а тому не к лицу было шастать в засаленных тряпках. Слова словами, но тот исправно находил желающих подраться, а драться он умел только руками. Возможно, приходило иногда в голову Вэй Ину, стоило обучить его в конце концов фехтованию и запретить швырять марионеток голыми руками. Возможно. Мысль о том, чтобы всерьёз дать ему в руки меч, до сих пор вызывала беззлобную улыбку и тихий смех. — Наткнулся на двух недовольных господ, — отведя взгляд, промолвил Вэнь Нин. — Ничего особенного. Вэй Усяню чудилась за всем этим какая-то история, но впереди уже показались ворота Облачных глубин. За несколько шагов преодолев последние ступеньки, Вэй Ин остановился у стены и, глубоко вздохнув, улыбнулся. Пахло осенней прохладой, скорым дождём и опавшей листвой. Вдалеке шумел водопад, под ногами шуршала сухая трава, в зарослях у кромки леса копошились белые кролики, а где-то у крон деревьев громко кричал ястреб. В последний раз он ушёл отсюда чуть больше трёх месяцев назад, но казалось, будто очень и очень давно. За сердцем жгло и тянуло, словно томившаяся в душе тоска вырвалась наружу и нещадно терзала теперь ни в чём не повинный орган. Смятение, настигнувшее его две недели назад, когда он повернул обратно к Гусу, наконец, улеглось, а ладонь, отпустившая Чэньцин, сама по себе легла на влажный камень. Дышать сразу стало легче. — Вы счастливы, — робко заметил Вэнь Нин. Один из пушистых зверьков нерешительно ткнулся розовым носом ему в ботинок. — Я дома, — невпопад ответил Вэй Ин.

* * *

— На Совете?! — Вэй Ин горестно нахмурился и раздосадовано пнул ступеньку. — Гуль побери эти проклятые собрания! Сичэнь улыбнулся как всегда снисходительно и показал ему на противоположную сторону стола. Сердито топнув ногой, Вэй Усянь шумно выдохнул и почти рухнул на предложенное место. Недовольно принюхался к чаю, но возражать не стал: привычка привычкой, а вино в Облачных глубинах ему не таясь таскал только Лань Чжань. Так что попрекать старшего Ланя в поданном чае было, во-первых, бесполезно, а во-вторых, грубо — Вэй Ин хоть и не питал должного уважения к высеченным на камне правилам, с нормами поведения был более чем знаком. Так что обиженное лицо состроить — состроил, но напиток благодарно принял. Кивнул, будто бы извиняясь за несдержанность, и выпил чуть подслащенный чай почти залпом. — С мёдом, — вырвалось у него, и он тут же смущённо потупился, поймав на себе смеющийся взгляд Сичэня. — Спасибо, Цзэу-цзюнь. — Пожалуйста, молодой господин Вэй, — миролюбиво отозвался тот. — Как дорога? Без неприятностей? — На удивление. Несколько вспыльчивых гулей, парочка призраков, группа распоясавшихся бесов. Ничего, с чем нельзя было бы справиться. — Следов марионеток нет? — Нет. И я бы удивился, их обнаружив: два года — долгий срок для беспризорных кукол. Даже останься где неуничтоженные, они бы давно истлели сами по себе. Лань Хуань снова улыбнулся и аккуратно отставил чашку в сторону. — До меня доходили слухи, что на окраине Наньнина… — Лань Чжань не говорил, что в этом году Совет раньше, — перебил его Вэй Ин. Осёкся, напоровшись на искрящийся весельем взгляд, сложил руки в вежливом извинении и чуть поклонился. Во взгляде первого Ланя любопытным образом смешались укор, смех и нечто, отдалённо напоминающее нежность, и он, понимая наверняка, что, не получив ответа, Вэй Усянь не отстанет, отозвался: — Ванзци не всеми своими помыслами делится со мной, но осмелюсь предположить, что он не думал, что вы захотите посетить Совет. — Вздор! Мы же договаривались, что… — Вэй Усянь прикрыл рот ладонью и виновато улыбнулся. — Простите, Цзэу-цзюнь. — Не за что извиняться, молодой господин Вэй. Ваше возмущение скорее приятно. Вэй Ин, покрутив чашку между пальцев, отвёл взгляд и, вопреки правилам, выпрямил одну ногу. Прокашлялся, уже больше раздражённый, чем смущённый цветущим на дне сверкающих глаз весельем, и ворчливо заговорил о Наньнине. — Не лютые мертвецы — демоны. Какой-то юнец струхнул, заприметив их на подходе к городу, и разболтал всем, кто был готов слушать. Вот уж не знаю, чему их сейчас в этих кланах учат, но как можно не отличить мертвеца от демона? Руку на отсечение: учитель Лань прописал бы ему за это десять ударов ферулой… Сичэнь слушал внимательно, не забывая подливать ароматный чай и жестом напоминать о приготовленных угощениях. Время было к полудню — ученики сейчас примерно сидели в классе за книжками, а на кухне вовсю шла подготовка к обеду: ветер гнал с собой запах паровых овощей и риса. Оказаться один на один с Цзэу-цзюнем оказалось не так страшно, как ему поначалу подумалось. Во все предыдущие его возвращения его встречал либо сам Лань Чжань, либо А-Юань. С Сичэнем он виделся, конечно: тот теперь не покидал Облачных глубин, но то ли Лань Хуань и сам избегал оставаться с ним наедине, то ли так складывались обстоятельства — они едва ли перемолвились парой предложений за последние два года. В этот же раз засуетившийся и почему-то знатно испугавшийся ученик, несущий караул у ворот, не посмев отвлекать учителя Ланя от занятий, привёл его прямиков в обитель старшего Нефрита. Вэнь Нин споткнулся о порог, Вэй Ин непочтительно (совсем чуть-чуть!) рассмеялся, а у Сичэня сразу сделалось такое раздражающе умильное, снисходительное лицо, что охватившее было Вэй Усяня волнение вмиг сошло на нет. Цзэу-цзюнь носил свой траур с восхитительным достоинством и, несмотря на вину, что лежала грузом на плечах и тенями под глазами, ничуть не утратил той незыблемой, спокойной уверенности в себе и собственных силах. На душе вмиг стало тихо, и Вэй Ин, безмерно тосковавший по покинутым стенам, расслабился — вот так весь, разом, будто впервые за долгое время выдохнул до конца. По правде сказать, он по этому очень скучал. И искренне считал, что уж кто-кто, а Лань Сичэнь на затворничество права не имеет. Говорить ему об этом, правда, не стоило. Но Вэй Ин не был бы Вэй Ином. — В том, что случилось, вашей вины нет. В тёмно-серых глазах вспыхнула и погасла застарелая горечь. Он вдруг посмотрел на него так, как смотрел вечность назад, сразу после его возвращения, когда предостерегал от новых ошибок и напоминал между строк, что Ванцзи его брат и страданий на его долю выпало более чем достаточно. Предостерегал: не от гнева всех прочих кланов — к нему Вэй Усянь был привычен. От своего гнева. Не то чтобы Старейшина Илина не понимал. Сичэнь посмотрел коротко, но с намёком, и Вэй Ин тут же потупил взор. — Я бы никогда не… — Знаю, — перебил его Цзэу-цзюнь, и мираж развеялся: во взгляде вновь были лишь усталая улыбка и давнее смирение. — Ванзци должен вернуться сегодня к ночи, если его ничто не задержит. Поняв, что на этом разговор окончен, Вэй Ин заторопился откланяться. — И, молодой господин Вэй? Он обернулся и нервно переступил с ноги на ногу. На сей раз Сичэнь выглядел почти грустным. — Дядя очень жалеет, что вы однажды приехали к нам на обучение, — произнёс он, и Вэй Ин, едва не придавленный притупившимся было чувством вины, гулко сглотнул. — Я же считаю, что Ванцзи повезло. Вспыхнувшее в глазах Вэй Усяня изумление старшего Ланя, казалось, позабавило. — А вам? Вам повезло? — хитро поинтересовался он. Вэй Ин дёрнулся, словно испугавшись, и с присвистом, вмиг охрипшим голосом выдохнул: — Я… Да. Небо, да. Как никогда в жизни. Затопившим серую радужку теплом можно было захлебнуться. К цзинши Вэй Ин поднимался будто в тумане. Распахнув двери старого дома, рухнул на свою, словно много лет назад оставленную постель, коснулся стоявшего рядом Суйбяня, и только оглядевшись вокруг, действительно понял, что он имел в виду у ворот. Дома. Он дома.