И даже в следующей жизни

«Не с кровью, не с молоком матери», — подумал Лань Чжань. Отпил уже порядком остывший чай и усмехнулся. Одним уголком губ, но Цзян Чэн всё равно заскрипел зубами. Подбоченился весь, словно готовый к извержению вулкан, посмотрел исподлобья — грозно, но как будто бы обиженно, и вмиг сделался в общем и целом таким, как если бы давно прописал наглецу по роже, сиди на месте Ванцзи кто угодно другой. И ему бы тоже, Лань Чжань был уверен, но на них таращилось больше десятка людей, а они больше не были провинившимися учениками в Поднебесной: вести о их перебранке разлетелись бы по окраине быстрее, чем чёрная хворь пару столетий назад, а Ванцзи терпеть не мог оправдываться. Перед кем бы то ни было вообще, перед дядей особенно: тот в последнее время следил за личной жизнью племянника с нездоровым азартом и… Ну, совсем немного пугал. Не то чтобы был дотошен больше обычного, но у всего были свои границы, и двери спальни — одни из них. Так что драка сейчас была бы крайне нежелательна, и, хотя Ваньин был близок к тому, чтобы наплевать на столовый этикет и собственные титулы, потакать ему в первобытной и простой жажде помахать кулаками Лань Чжань не собирался. Ни тогда, ни особенно сейчас, когда у Цзян Чэна обнаружилась очевидная проблема с тем, чтобы говорить словами и через рот. — Хангуан-цзюнь, — процедил он. — Глава Цзян, — невозмутимо откликнулся Лань Чжань и послушно уставился туда же, куда и порядком взбешенный Ваньин — на пустое место подле себя. Цзян Чэн постучал пальцами по столу. Ванцзи снова наполнил чашку. За дверьми таверны тявкнула Фея. Что ж. Не то чтобы им совсем не о чем было поговорить: в конце-то концов не так уж и мало было у них общих тем. Погода, к примеру, для поздней осени выдалась в этом году удивительно приятной: дни стояли хоть и прохладные, но солнечные, и даже в привычно пасмурном Цайи было сухо. С торговлей тоже наладилось: урожайный год до сих пор позволял наиболее зажиточным трактирщикам радовать щедрых гостей овощами, а в кладовках риса было на полтора года вперёд. Совет, раз уж на то пошло, уже второй день подряд развлекал анекдотичными повестками — самой смешной была десятая попытка выбрать Верховного судью. Следом за выборами следовала судебная же реформа, так что как для наискучнейшего мероприятия, Ванцзи считал, что собрание почти удалось. Короче говоря, Вэй Ин был отнюдь не единственной общей проблемой одного из глав и Верховного заклинателя. Ну а если единственное, что Цзян Чэн хотел узнать, это где Лань Чжань потерял Старейшину Илина… — Ты… — прошипел Ваньин. Лань Чжань выгнул бровь. Цзян Чэн стукнул по столу и вылетел прочь из таверны. Ну смешно же, правда. Если он хотел знать, где Вэй Усянь, то ему стоило всего лишь спросить.

* * *

Второй с тех пор, как Хангуан-цзюнь стал Верховным заклинателем, Совет решено было провести в Цинхэ. Полтора года мира и благополучия стали поводом для праздника, и убранство обыкновенно сурового замка преобразилось за считанные до Совета дни. Никогда ещё холодные каменные стены не слышали столько смеха, а реющие над крепостью флаги не видели столько улыбок. Не Минцзюэ, думал иногда Лань Чжань, наверняка юлой вертелся на том свете, но как бы суров ни был его Орден, музыка и счастье были здесь теперь частыми гостями. Разумеется, не всё было гладко: тень предательства и ужасного обмана висела над ними грозовой тучей. Мэн Яо не был забыт, точно так же, как все до сих пор поминали Вэнь Жоханя. Добровольное изгнание, выбранное Сичэнем, порой лишало Ванцзи спокойного сна, но как бы он ни сочувствовал брату, избавиться от горечи и позорного торжества не мог: Цзинь Гуанъяо годами вынашивал подлость, лелеял детские обиды и страхи и гнил изнутри, но не только это было поводом для мрачного довольства Лань Чжаня. Возмездие. За войну, за попранный мир — так он говорил себе в моменты слабости. За Вэй Ина — в этом он признавался, когда тот был рядом. Так что никто из них не излечился от нанесённых друг другу ран до конца, но жизнь, тем не менее, налаживалась. Пусть даже и по сей день находились недовольные выбранным на пост Верховного заклинателя, с каждым месяцем таких становилось всё меньше. Не жаловались даже крохотные кланы заклинателей на обочинах мира, сомневающиеся в порядочности второго молодого Ланя могли упрекнуть его только Старейшиной Илина, а тот из каждого путешествия возвращался с целой свитой новых друзей. Так что возмущение, едва поднявшее голову, затухало, не успев набраться сил, а хрупкий мир с каждым днём становился всё прочнее. Всё действительно приходило в норму: дороги строились, кланы процветали, адептов становилось всё больше, Вэй Ин… Вэй Ин по-прежнему странствовал. Груз ответственности, свалившийся на плечи с новым титулом, иногда тянул к земле, но чем больше рутинных тягот Лань Чжань на себя взваливал, тем скоротечнее становились дни, проведённые в одиночестве. Работа гнала прочь тоску, работа же позволяла с особенной страстью наслаждаться редкими встречами: свобода нужна была Вэй Ину как воздух, так что месяцы врозь были малой платой за его душевное спокойствие. Они не говорили об этом: с тех пор, как они разошлись в разные стороны, минуло два года, и на протяжение этих двух лет Вэй Усянь всегда возвращался. На день, два или неделю — он редко задерживался дольше, но тем ценнее были проведённые вместе часы. Чаще всего они просто говорили. То есть Вэй Ин говорил — Лань Чжань всё больше слушал. Иногда бродили по Облачным глубинам, навещали постоялые дворы Гусу; иногда отправлялись на ночную охоту. Вэй Ин делился новыми мелодиями заклинаний, Лань Чжань знакомил его с новыми адептами. Порой Вэй Усянь возвращался с Вэнь Нином: тогда они собирались все вместе, вчетвером. Сычжуй играл на гуцине, Вэй Ин подсвистывал в такт. А-Юань и Вэнь Нин уходили спать, а они подолгу засиживались с «Улыбкой императора», пока уже совсем ночью Ванцзи не покидал цзинши. На утро Вэй Ин снова уходил. Так проходили месяцы, и Лань Чжань давно привык. — Осторожней, Хангуан-цзюнь, остальным может показаться, что вам наскучило обсуждение торгового пути через гору Луаньцзан, — лукаво прошептал у его левого плеча Не Хуайсан и вдруг проницательно посмотрел на пустующее место рядом с Ванцзи. — Вэй-сюн проспал и третий день Совета? Цзян Чэн любопытно дёрнул подбородком, и Лань Чжань, ведомый исключительно мальчишеским азартом, коротко качнул головой. — Он путешествует. — Ох, снова, — протянул Не Хуайсан. — Куда на сей раз? Ванцзи неопределённо пожал плечом. Со стороны Цзян Чэна послышался звук опрокинутого стакана, и хитрые глазки младшего Не тут же посмотрели на вспыльчивого главу. Затем снова на Лань Чжаня, и едва ли Ванзци горел желанием начинать эту постыдную игру прямо посреди Совета, но главы вовсе не выглядели так, словно готовы были прийти к какому-либо решению. Правила приличия обязывали его выдержать ещё полчаса бестолкового спора, прежде чем ему будет разумно вмешаться, так что, возможно, имело смысл занять себя другим. Едва ли насмешка над угрюмо пыхтящим Цзян Чэном могла сойти за достойное занятие, но не зря же были писаны правила. «Не следует дружить с порочными людьми». Нарушать некоторые из них оказалось приятно.