”Now, men, do you hear me?..”

      Больше всего на свете Грей любил просыпаться и не понимать, что именно его разбудило — ни медовый утренний свет, полоской лёгший прямо на глаза, ни холодный сквозняк, пробравшийся в дом сквозь щель в не до конца закрытом окне, ни прыгающий по кровати Марсик, ни ворочающийся рядом Александр, ни даже вой собак на улице. Глаза не норовили закрыться обратно, а мышцы не болели так, будто Грей и вовсе не отдохнул. Это означало, что он для разнообразия выспался и проснулся сам, без причины.       Семимесячный чёрный кот разлёгся кверху пузом в пятнышке света на полу и даже не думал мешать хозяйскому сну. Лучи солнца тонули в его длинной густой шерсти, как в тёмной океанской пучине. Осторожно перевернувшись на другой бок, чтобы не потревожить Смоллетта, Грей нежно прижался губами к его горячему плечу, так же невесомо приобнимая за пояс, после чего, стараясь поменьше шуршать одеялом, выскользнул из постели. Спал он без рубашки, поэтому лёгкая бодрящая прохлада тут же окутала его тело, но сегодня даже это ощущение показалось приятным. Грей подошёл к окну и бесшумно раздвинул занавески. В этот момент он услышал из-за спины шелест постельного белья.       — Всё-таки я тебя разбудил? — ласково прошептал он, оборачиваясь через плечо.       — Который час? — раздалось в ответ хриплое сонное бормотание.       Не успел Грей открыть рот, как часы на стене рядом с каминной трубой пробили одиннадцать. Эйб улыбнулся было, взглянув на циферблат, но тут снова перевёл взгляд на Александра. Тот морщился от звона и натягивал одеяло на уши, словно пытался спрятаться. Грей быстро подошёл к нему и присел на край кровати, настороженно сдвинув брови.       — Эй… ты хорошо себя чувствуешь?       Он провёл рукой по лбу Смоллетта и мелко вздрогнул. Беспокойство, загоревшееся внутри пару секунд назад, начало перерастать в лёгкую панику.       — Да ты же весь горишь… — Грей выпрямился. Последний раз, когда у Смоллетта был такой жар, его причиной стало пулевое ранение в лопатке, и тогда они все едва не погибли, а от Грея не было ровным счётом никакого толка, поэтому что делать теперь, хоть обстановка и была гораздо более спокойной, он точно так же не знал. — Так. — Он пару раз глубоко вздохнул, пытаясь привести мысли в порядок. — Ты лежи… а я побегу за доктором!       Едва Грей поднялся с постели, собираясь броситься к выходу из комнаты, как на его запястье сомкнулись слабые, но бескомпромиссно горячие пальцы.       — Нет, Эйб… — тихо выдохнул Смоллетт. — Не надо. — Он замолчал на секунду, спокойно глядя на него из-под приопущенных век. — Ты же сам понимаешь, что скажет любой доктор, когда увидит нас с тобой вместе, — он с трудом поднял вторую руку и указал на Марсика, который только что грациозно запрыгнул на кровать и теперь, мягко ступая, шёл вдоль края, — и с котом, и со всем прочим совместно нажитым имуществом…       Несколько безмолвных мгновений Эйб не моргая смотрел на него, затем нервно схватил кота на руки. Тот вопросительно мяукнул.       — Марсик не имущество, он гуляет сам по себе!       Смоллетт закатил глаза, устало усмехнувшись, и кивнул.       — Но ты же понял, о чём я.       — Ну да, да… — Грей испуганно огляделся, будто искал поддержки. — Но ты же болен…       — Ерунда, это наверняка просто простуда или ещё какой-нибудь пустяк — зима всё-таки, а мы вчера в снегу валялись…       — Тогда нечестно, что только ты заболел, — хмуро отозвался Грей.       — Эй, — Смоллетт погладил его руке. — Не переживай обо мне так. Я же моряк — и не такое ещё переживал. Само пройдёт, как и всегда.       Он предпринял попытку ободряюще улыбнуться, но улыбка вышла слабой и усталой, и Грей словно только больше испугался. Александр вздохнул и покрепче сжал его ладонь в своей. Но Грей вдруг убрал руку, резко отвернувшись, поднялся с кровати и ушёл из комнаты, ни слова не сказав. Смоллетт вздрогнул, как будто от озноба, и расстроенно уткнулся носом в край одеяла. Он не знал, чем обидел Эйба — холоднее, чем обычно, он себя не вёл, — но теперь он, выходит, получил то, что и просил…       Однако вскоре Грей вернулся с полотенцем и большой миской, наполненной водой. Поставив её на комод, он сел обратно на кровать, смочил полотенце в воде и всё так же молча положил его Смоллетту на лоб. Раскалённой головы коснулась неожиданная прохлада, а за ней постепенно пришло слабое облегчение. Он на секунду прикрыл глаза, затем с благодарностью посмотрел на Грея. Тот, казалось, чего-то ждал, как-то будто по привычке перебирая волосы Смоллетта почти ледяными пальцами       — До чего же у тебя холодные руки… — слегка хрипло подал голос он.       — Сейчас это к лучшему, — нахмурившись, отозвался Грей и убрал полотенце, снова опустив его в миску, — так что не капризничай.       — Я не имел в виду, что мне это неприятно. — Александр поморщился от мгновенно вернувшегося жара и добавил со вздохом: — Я вообще никогда так не говорил…       Грей опять положил ему на голову полотенце в тоже вздохнул. Его лицо разгладилось и приобрело слегка виноватое выражение.       — Ты бы поменьше болтал со своей головой, — тихо сказал он, но в его голосе уже не звучало прежней резкости.       — Ты как Ливси, — улыбнулся в ответ Смоллетт.       — Лучше бы я был похож на Ливси в другом. — Эйб лишь снова тяжело вздохнул.       Александр взял его за руку. Грей поднял голову и немного неуверенно посмотрел на него.       — Я сейчас не хочу видеть рядом никого, кроме тебя. — Смоллетт скосил взгляд туда, где теперь как ни в чём не бывало безмятежно вылизывался Марсик. — Тебя и его.       Губы Грея наконец тронула нежная расслабленная улыбка. Затем он придвинулся к Смоллетту поближе и вдруг решительно сдвинул брови.       — Как я, по-твоему, могу не переживать, — серьёзно сказал он. — Может раньше у тебя такое и проходило само, но теперь у тебя есть я, — свободной рукой он аккуратно расправил одеяло, — так что позволь мне хотя бы о тебе позаботиться.       Смоллетт приподнял брови, задумчиво замолчав.       — Ты ведь знаешь, я не люблю, когда меня так опекают, — с сомнением отозвался он.       Грей вздохнул.       — Я тебе уже много раз говорил, что тебе совсем не нужно всегда оставаться сильным и стойким. — Он наклонился к смущённому Смоллетту и невесомо коснулся губами его слегка влажного лба. — Особенно передо мной. — В этот момент он соскочил с кровати, вытянулся по стойке «Смирно!» и приставил ладонь к виску. — Я честно-пречестно обещаю не прыгать вокруг тебя сверх необходимого, если тебе так будет комфортнее! К тому же мы всё равно собирались весь день лениться, так что ты с чистой совестью можешь сегодня оставаться в постели.       Несколько секунд в спальне царила непроницаемая тишина, затем её наполнил почти беззвучный, низкий бархатистый смех. Грей выдохнул, упершись руками в колени, и тоже засмеялся. Марсик спрыгнул на пол и стал охотиться на его ноги.       — Что ж, если ты так просишь… — Смоллетт вздохнул. — Я так говорю, будто это я тебе одолжение делаю, я не наоборот… — Он улыбнулся. — Только не переживай, ладно? Уверен, к вечеру мне уже станет лучше.       — А я тебе в этом помогу! — с энтузиазмом заключил Грей и плюхнулся обратно на кровать, но потом почти тут же снова встал, задумчиво приставив кулак к подбородку. — Итак, я не доктор и никогда ни за кем не ухаживал — и за мной давно никто не ухаживал, — но, думаю, чтобы поправиться, тебе нужны силы, так что пойду придумаю тебе что-нибудь на завтрак.       — Может лучше нам обоим? — многозначительно уточнил Смоллетт.       Грей задумался, замерев на месте, будто ледяная статуя.       — Может и лучше, — согласился он наконец. — Но главное всё равно тебе.       — Я не хочу есть, — устало нахмурившись, вздохнул Смоллетт, прежде чем Грей успел уйти.       — Я понимаю, но надо, — сказал Грей, снова взяв его за руку и осторожно улыбнувшись. — Ты же моряк, а значит умеешь делать то, что не хочется, но надо.       Смоллетт слабо усмехнулся.       — Слушаюсь, мистер Грей.       — Отлично. — Грей поднял с пола быстро успокоившегося кота и посадил его на кровать. — Марсик, присмотри за ним.       Марсик послушно потоптался на одном месте и улёгся Александру на колени, предварительно бросив на него внимательный предупреждающий взгляд, а Грей наконец направился к выходу из комнаты.       Пока Смоллетт чесал кота за ухом, то ли с благодарностью, то ли просто по привычке, стараясь при этом особо не напрягаться, воздух во всём доме наполнялся ароматом сливочного масла, перца и поджаренной ветчины. Вскоре вернулся Грей, медленно пробиравшийся от лестницы на второй этаж через спальню. В одной руке он нёс выполнявшую роль подноса большую разделочную доску, по ней угрожающе катались от края к краю две завёрнутые в салфетки вилки и две тарелки, над которыми поднимался густой пар. Во второй руке у Эйба была большая кружка с чаем. Передвигался он крошечными шажками на полусогнутых ногах, и весь его вид создавал впечатление циркового представления — не хватало лишь башни из разноцветных кегель на голове. Увидев эту картину на пороге комнаты, Смоллетт смущённо покраснел, но всё же постарался сесть, подложив подушку под спину. Марсик, как морская волна огибает прибрежные скалы, с мелодичным мурчанием переместился ему под бок.       — Вот, — сказал Грей, аккуратно поставив тарелку с золотистым омлетом и блестящей маслом ветчиной на освободившееся место. Смоллетт заметил, что его дыхание немного сбилось. — Я сначала хотел сделать яичницу, но потом решил взбить яйца и порезать ветчину, — с каждым словом монолог Грея всё ускорялся, и Смоллетту почему-то казалось это милым — Грей начинал тараторить, когда о чём-то волновался, и хотя обычно излишняя опека и правда раздражала его, но сейчас забота со стороны Грея его нисколько не беспокоила, — я подумал, тебе так будет легче, да-да, я помню, что обещал не прыгать, но ещё мне просто этот рецепт больше нравится…       — Ты так готовишь, что аппетит появляется, даже если до этого есть не хотелось совсем, — перебил его Смоллетт и для убедительности отправил первую порцию завтрака в рот.       Грей и правда неожиданно хорошо готовил для того, кто большую часть жизни проработал с деревом, и Александр только сейчас понял, что никогда его об этом не спрашивал.       Грей сел на колени перед кроватью со своей порцией и застенчиво помешал омлет вилкой.       — Тебе лучше не знать, кто меня этому научил, — словно прочитав его мысли, сказал он.       Смоллетт на секунду перестал жевать. Марсик под его рукой затих.       — Я думал, твоя мама, — произнёс Александр после паузы.       Грей пожал плечами. Последние следы улыбки исчезли с его лица, уступив место отсутствующему выражению, будто он что-то вспоминал. Грей отвернулся к окну.       — Она умерла, когда мне было десять. — Он на секунду поднял взгляд, блестящий и неожиданно весёлый. — Ты ешь, а то остынет.       Смоллетт послушался. Но через минуту снова отложил вилку, потеснил кота ещё немного и сдвинулся в сторону. Грей поднял голову.       — Иди ко мне, — прошептал Смоллетт и провёл рукой по матрасу рядом с собой.       Грей улыбнулся, быстро забрался в постель и прижался к нему.       — Только не раскрывайся. — Когда тарелка в руках Смоллетта опустела, он забрал её и заменил как раз переставшим обжигать чаем. — У тебя горло не болит? Голос хриплый.       — Нет, только голова. Хотя кто знает, может худшее ещё впереди.       Едва сказав это, Смоллетт скосил напряжённый взгляд на Грея, решив видимо, что зря это сказал, после чего поспешил спрятаться за кружкой с чаем. Грей тяжело вздохнул, мягко притянул его к себе и снова едва ощутимо поцеловал в лоб. Тот по-прежнему был болезненно горячим, что Грей даже удивлялся, как с таким жаром Смоллетту удавалось сохранять спокойное и лишь не более обычного хмурое выражение лица, но потом вспоминал историю их знакомства и все вопросы решались сами с собой.       Пока Александр пил чай, Грей обнимал его за плечи, каждую минуту поправляя уже и так натянутое до ушей одеяло и слегка нервно поглаживая Марсика, который, казалось, изо всех своих кошачьих сил старался поддержать их обоих — тёрся об ноги, мурлыкал с интенсивностью раскатов грома, вставал на задние лапки, упираясь передними ему в колени, будто спрашивал, чем ещё помочь, и Грей и правда успокаивался, но скорее усилием воли, от стыда из-за того, что уже даже кота на уши поднял своей тревогой, а ведь обещал заботиться о Смоллетте без лишней суеты.       — Да уж, — по-прежнему слабым голосом усмехнулся Александр, передавая Грею пустую кружку, — а мы планировали второй рейс валяния в снегу. Снег у нас — явление редкое, надо пользоваться, пока природа щедра…       — Это ещё что за разговоры. — Грей медленно повернулся к нему. — Ты сегодня выйдешь из дома только через мой труп.       — С тем, как я сейчас себя чувствую, я бы сам стал трупом даже не дойдя до прихожей, — отозвался Смоллетт, и, на всякий случай, добавил, — это просто шутка, разумеется, преувеличение, но всё равно я не имел в виду, что хочу пойти гулять, просто обидно, что так вышло. Передай мне хотя бы книгу.       Грей помедлил.       — Может, тебе лучше не напрягать глаза, если у тебя голова болит? — Поймав на тебе недовольный взгляд Смоллетта, он быстро продолжил: — Что? Я в детстве сам не умел читать, но вот сестрице моей во время болезни мама всегда запрещала книги брать. Говорила, что так глаза устают и голова только больше болеть начинает. Хочешь, давай лучше я тебе почитаю?       Грей сложил ладони вместе и, прижав их к губам, пристально посмотрел на Смоллетта большими круглыми глазами. Тот устало вздохнул.       — Вот этому вот, что у тебя сейчас на лице, трудно отказать, — сдался он.       Грей засмеялся и слез с кровати. Добыв со стеллажа книгу в тёмно-зелёной обложке, он снова устроился рядом с Александром. Он тем временем снова лёг на спину и укрылся поплотнее. Марсик тут же вскочил ему на грудь. Грей одобряюще почесал его под подбородком.       — Хороший мальчик. — Он улыбнулся Смоллетту. — Смотри, какой заботливый у нас малыш.       — По-моему, он просто ищет место, где потеплей.       Грей расстроенно вскинул брови, но тут же отмахнулся от этой мысли и продолжил гладить Марсика.       — Не говори ерунды, он тебя любит. — Он наклонился к коту и поцеловал его прямо в мокрый нос. — Да, моя сладкая булочка? — Грей фыркнул, вытаскивая изо рта кошачью шерсть. — Надо бы тебя вычесать. Ну ладно. Как ты смотришь на сказки?       Смоллетт перевёл взгляд на книгу в его руке и молча кивнул. Ему было всё равно, что Грей выбрал, он был не против продолжить смотреть, как Грей сюсюкает с котом, он даже признался себе, что не стал бы злиться ни на какие его излишние беспокойства, поэтому просто согласился с нежной улыбкой — которая, правда, опять вышла больше усталой, — и стал слушать.       Когда Грей был маленький, он думал, что ирландские народные сказки — это правда кристальной чистоты, но, когда он вырос и уже перестал верить даже в морских змеев, они не утратили для него важности. Джек Доггерти, подружившийся с водяным, графиня Кэтлин О’Шей, продавшая свою невинную душу, чтобы спасти своих подданных от голода, непутёвая дочка пряхи Энти, которую взял в жёны принц, весёлый и трудолюбивый горбун Лисий Хвост — про всех этих героев Грей готов был читать хоть целый день, и теперь он вдруг понял, что впервые делился самыми волшебными воспоминаниями из детства, из которых он и по сей день черпал вдохновение, со Смоллеттом.       Утром эта болезнь не на шутку напугала его, сейчас же он наконец успокоился — Александр не жаловался (Александр, конечно, никогда и ни на что не жаловался, но в этот раз Грей ему верил), позволял ему быть рядом, и то, как они теперь проводили время… не то чтобы нравилось Грею, конечно нет, но казалось чем-то новым, чего они раньше вместе не делали, и очень важным.       — …Ну вот, теперь ты знаешь, почему гуси на самом деле боятся лису, — закончил он, многозначительно глядя на Смоллетта.       Тот коротко рассмеялся.       — Никогда такую не слышал.       — Потому что она ирландская. Честно говоря, я думал, ты снова будешь брыкаться и говорить, что ты уже взрослый и читаешь только мемуары моряков и справочники по навигации.       — Из всей литературы мой любимый жанр — это твои письма из походов, а они, по-моему, больше похожи на сказки, так что ничего удивительного.       Грей недовольно фыркнул, но потом усмехнулся и поцеловал его в висок. Смоллетт прижался к нему, свернувшись ещё более плотным клубком.       — Читай дальше.       Марсик потянулся и залез Смоллетту на спину. Солнечные полосы уже успели проделать немалый путь по полу и теперь освещали середину комнаты вместо её угла. Снова послышался бой часов, но в этот раз никто не обратил на него внимания. Грей тихо шелестел страницами, иногда поворачивая книгу к Александру, чтобы показать иллюстрации, второй рукой обнимал его за плечи. Смоллетт не перебивал, лишь иногда тихо усмехался в тех местах, где и было нужно.       И всё же следующую историю он не дослушал. Когда в сказке, которую Грей с самого заголовка читал с загадочной ухмылкой, наконец раскрылась вся соль, он отозвался резким взрывом приглушённого смеха из-под одеяла, толкнув Эйба в бок и заставив его гордо покраснеть. Однако веселились они не долго.       Смех Смоллетта вдруг сменился сдавленным надрывным кашлем. Он отвернулся от Грея, будто прятался, одновременно пытаясь прикрыть рот рукой и вдохнуть поглубже. Грей напряжённо выпрямился, испуганно положив руку на его дрожащую спину, но едва ли он чем-то ему помочь. Кашель звучал сухо, и Грею казалось, что он никогда не пройдёт, но вскоре Смоллетт задышал ровнее и наконец снова лёг на подушку, после чего виновато взглянул на него. С минуту они молчали, не зная, что сказать. Грей отчаянно пытался вспомнить хоть что-нибудь полезное.       — Я сейчас приду, — сказал он наконец, вылезая из постели.       Смоллетт в ответ лишь вздохнул.       Когда Грей вернулся, в руках он держал мятый полосатый бумажный пакет.       — Это те конфеты, которые мы вчера покупали? — удивился Смоллетт.       — Когда у меня бывал сильный кашель, мама давала мне мятные леденцы, которые сама делала. — Грей высыпал себе на ладонь несколько розовых конфет. — Кашель сначала становился ещё сильнее, а потом проходил, и гораздо быстрее, чем сам по себе. Эти, правда, клубничные и их точно не моя мама делала, но от них вряд ли станет хуже.       С этими словами он протянул один леденец Смоллетту, ещё один сунул себе в рот, остальные вернул в пакет. Смоллетт снова закопался в одеяло.       — Почитаешь ещё?       Грей вздохнул и поднял закрывшуюся книгу.       — Только больше никаких анекдотов, — решил он.       — А какая твоя любимая?       Грей задумался. Сказок он знал много — про море, про любовь, про людские пороки, весёлых, страшных, у него даже был любимый персонаж, про которого в старину насочиняли много, но та, что на всю жизнь запомнилась ему больше других, даже ему самому казалось неожиданной.       — Она тебе не понравится, — махнул рукой Грей и как-то печально усмехнулся. — Я даже не знаю, почему она нравится мне.       — Всё равно прочитай, — попросил Смоллетт, заглядывая в книгу. — Она есть в этом сборнике?       Грей перевернул на оглавление.       — Не в этом дело. — Он неуверенно потёр в пальцах край одеяла. — Она довольно мрачная, там странная мораль — ну, не завершённая какая-то, я бы так сказал, — он скривил губы и с виноватым видом вжал голову в плечи, — а ещё там опять нет ни слова про море, так что…       Смоллетт прервал его тихим смехом, уткнувшись лбом ему в бок.       — Если она твоя любимая, то она уже мне нравится, — прошептал он, ласково глядя на Грея. — По крайней мере, вспоминая её, я буду думать о тебе.       Эйб вздохнул. Вряд ли эта сказка могла рассказать о Грее что-то сокровенное, а даже если и так — Смоллетт о нём ещё и не такое знал.       История была длинной, и довольно скоро Грей зачитался и перестал беспокоиться о том, что Александр подумает. Тот как обычно слушал молча и спокойно, а Грей снова погружался в любимый сюжет, всегда казавшийся ему едва ли не до слёз трогательным. Часы пробили в третий раз (или в четвёртый?), Марсик отходил куда-то по своим кошачьим делам, но потом вернулся, а Грей всё читал, как в первый раз.       Когда сказка наконец закончилась, солнце больше не светило в окно, а лишь пускало золотистые морозные блики по морской ряби, прячась с другой стороны дома. В спальне царила непривычно одинокая тишина.       — Ну ладно, пожалуй, пока хватит, — начал Эйб, откладывая книгу, — я пойду на рынок схожу, а ты попробуй по-… а. — Он провёл рукой по волосам Смоллетта, убрав несколько жёстких прядей с лица. Затем посмотрел на восседавшего у него на спине, как на вершине горного хребта, Марсика: — Нет, ну ты посмотри, каков подлец — сначала спросил, какая моя любимая сказка, а потом прямо на ней же и заснул. Интересно, докуда он дослушал…       Грей отложил книгу на комод и осторожно потянул затёкшую спину, стараясь не потревожить свернувшегося рядом Александра.       — Всё-таки он был прав, ты просто грелку искал, да? — усмехнулся Грей.       Кот лениво зевнул в ответ и отвернулся от него. Грей закатил глаза и, не придумав ничего другого, подул на Марсика, но тот лишь дёрнул ухом и не обратил на него никакого внимания. Грей снова перевёл взгляд на спокойное лицо Смоллетта, наполовину скрытое под одеялом, и тихо вздохнул с нежной улыбкой, после чего осторожно выбрался из постели и вышел из комнаты, забрав оставшуюся после завтрака посуду и оставив в дверном проёме небольшую щель для кота, на случай если ему вдруг вздумается покинуть свой сторожевой пост.       Отдыхать без Смоллетта было неинтересно, да и теперь уже некогда — как Грей и сказал, из спальни он направился прямиком в коридор, чтобы идти на рынок за овощами и мясом для супа на обед. Он побаивался уходить из дома куда-то далеко и оставлять Александра наедине с, безусловно, очень ответственным, но всё же котом, но не потому что всерьёз опасался, что они вдвоём натворят что-то опасное в его отсутствие, а просто потому что хотел быть рядом, когда Смоллетт проснётся. Поэтому Грей быстро оделся и побежал в город, каменные стены и углы которого уже окрасились закатным алым.       Вскоре после того, как не стало его мамы, Эйб остался один на улице в незнакомом городе, где оказался не по собственной воле. Старшая сестра бросила его, а человек, который через некоторое время взял Грея к себе и на долгие годы стал для него новой семьёй, конечно, относился к нему по-доброму и с пониманием, но Грей никогда не чувствовал, что заслуживает этого, и старался всеми возможными способами отработать своё проживание в чужом доме. Родительской любви ему досталась лишь малая доля, поэтому теперь он на каждом шагу старался как можно точнее вспоминать то, что точно знал. Если бы он слушал сердце, то просто сразу пошёл бы за врачом, как и собирался с самого начала, а уже потом придумал бы какое-нибудь оправдание насчёт их «совместного имущества» — главное, чтобы Смоллетт был в порядке. Но мнение Александра не учесть он не мог, а действия, подкреплённые словами «Так делала моя мама» по крайней мере выглядели убедительно.       Этот рецепт, которому, к его великой гордости, мама научила его, а сестру — нет, насколько он знал, передавался в их семье на протяжении нескольких поколений и уже стал чем-то вроде реликвии — за неимением других, более материальных ценностей. Сегодня он вдруг решил, что теперь у него вполне есть право и возможность эту традицию продолжить. Грей очень обрадовался, когда смог найти все нужные специи, а вернувшись домой, увидел, что Смоллетт всё ещё спит. Теперь он по очереди отправлял в кастрюлю овощи, напевая песню про морские водоросли, которую почему-то всегда вспоминал во время готовки.       Марсик прибежал на кухню, едва почуяв запах бульона.       — А я думал, ты помогаешь мне ухаживать за Александром, — вздыхал Грей, пока кот с оглушительным мурчанием тёрся о его ноги.       Грей положил ему в миску кусочек куриной кожи. Марсик, радостно взмахнув хвостом, запрыгнул на стол, но Эйб поспешно столкнул его обратно на пол, спустив миску вниз.       — Если Александр не видит, это ещё не значит, что тебе можно на стол!       Но кот его уже не слушал — торчавшие из миски уши были повёрнуты в другую сторону, а вся остальная голова внимательно сосредоточилась на жевании. Грей помешал суп и накрыл кастрюлю крышкой.       Короткий зимний день за окном сменился ясной морозной ночью. Старые, местами поцарапанные стёкла увили по краям, словно картинная рама, тонкие колючие узоры. Сверкающий месяц повис над морем, как волшебная замочная скважина в двери из другого мира, и серебристая лунная дорожная тянулась от него по волнам почти до самого берега. Валуны и плавник на берегу покрыла изморозь, верхний слой вчерашнего снега превратился в заледенелый наст, в котором далеко от дома застыла полоска неуклюжих собачьих следов. Городские огни мерцали на самой границе поля зрения, словно совсем крохотная стайка светлячков. Едва слышный свист ветра в каминной трубе доносился из гостиной, в печи под плитой потрескивали поленья. Грей пригладил растрепавшиеся волосы.       Он любил, когда зимой выдавались ясные дни, и жалел лишь, что они всегда быстро заканчивались. Смоллетт наоборот считал, что зима — это тёмное и мрачное время, и больше предпочитал пасмурную погоду, когда солнце и искрящийся снег не так слепили глаза. Вчера как раз было облачно, но печальным никто бы из них этот день не назвал — шёл лёгкий сухой снег, ветра почти не было, и они весь день бесцельно бродили по городским улицам вместе с доброй половиной горожан, валялись в едва укрывшем мостовую снегу, как последние оборванцы, играли с совсем незнакомыми детьми, пили чай в кафе набережной, чтобы согреться, хотя Смоллетт сначала был против. И теперь именно он застрял в постели с простудой, а Грей, как ни в чём не бывало, вышел сухим из воды…       Грей очнулся от раздумий только когда две тёплых руки, закутанные в рукава колючего свитера, обвились вокруг его талии, а тяжёлый подбородок опустился ему на плечо. Эйб вздрогнул, резко обернувшись, и чуть не сшиб локтем с плиты кастрюлю с супом. Смоллетт поприветствовал его немного сонной, но нежной и вполне довольной улыбкой. Но Грей в ответ на это гневно вспыхнул.       — Ты зачем встал! — воскликнул он.       Марсик, закончивший со своим лакомством и теперь мирно устроившийся на накрытом подушкой стуле, подобрав под себя лапки, поднял голову.       — Мне стало лучше, как я и ожидал, и я решил посмотреть, что ты тут такое волшебное готовишь. — Смоллетт задумчиво перевёл взгляд на кастрюлю. — Опять.       Грей схватил его за руку и развернул в столу.       — Марсик, ко мне!       Кот с готовностью спрыгнул со своего места и уселся перед Греем, выжидающе склонив голову на бок. Грей с нажимом усадил Смоллетта на стул, затем поднял растянувшегося, как гармошка, кота и опустил тому на колени.       — Сиди теперь, это тебя удержит, — фыркнул Грей, отошёл в угол кухни и широким движением распахнул дверцу шкафа, в котором хранились кастрюли и сковородки. На него тут же вывалился старый ковшик, но Грей ловко поймал его и закинул на место.       — Это кот… — несколько удивлённо отозвался Смоллетт. Марсик потёрся щекой о его ладонь.       — Кот на коленях — самый тяжёлый якорь, — философски изрёк Грей.       Он с грохотом выудил из горы посуды мятый чайник, налил в него воды из бочки и поставил на плиту рядом с супом. Всё ещё не до конца проснувшийся Александр рассредоточенным взглядом наблюдал, как он раздражённо копается в других кухонных шкафчиках.       — Думаешь, мне не хватит воли его поднять? — спросил Смоллетт, поглаживая Марсика.       — Воли может и хватит, а вот сил в таком состоянии — очень сомневаюсь.       — Эйб, я ведь сказал, что мне лучше. — Он нахмурился и отвёл взгляд. — В конце концов, надо же мне как-то до уборной добираться.       Грей замер и повернулся к нему. В его бирюзовых глазах горели две стремительно приближающихся кометы.       — Ты что, ещё и на улицу выходил?! — воскликнул он. — А ночной горшок под кроватью тебя чем не устраивает?       — Ну и чем лучше потом его выносить?       — Тем, что это могу сделать я!       Смоллетт ответил не сразу. Несколько мгновений они сверлили друг друга недовольными взглядами под бодрое кипение супа в кастрюле и мурчание кота у Смоллетта на коленях, затем Грей снова отвернулся, а Александр тяжело вздохнул.       — По-моему, то, что я нашёл в себе силы спуститься вниз, хороший знак. — Он устало прикрыл глаза. — Я думал, ты мне обрадуешься.       Ответа не последовало. Смоллетт слышал только звон ложки о стенки чашки и как Эйб нервно постукивал ногой.       — Что с тобой такое?       Чайник на плите начал посвистывать — должно быть, Грей налил в него совсем немного воды.       — Эйб? — снова позвал Смоллетт.       — Извини, — тихо ответил Грей.       Через минуту он сел за стол рядом со Смоллеттом, поставив перед ним чашку с чаем. Александр взял его за руку, внимательно глядя в глаза. Грей вздохнул.       — Тебе не надо лишний раз доказывать, что ты и без меня со всем прекрасно справишься, — начал он хрипло, — я это и так знаю. Я просто хочу… — его голос треснул, и Эйб замолчал. Смоллетт покрепче сжал его руку, — чтобы со мной тебе было хоть немного легче, чем без меня. Иначе получается, что я тебе совсем не нужен…       Смоллетт вздрогнул. Затем, придерживая свободной рукой Марсика, чтобы тот не сползал на пол, вместе со стулом пододвинулся к нему.       — Эйб, — начал он, — мне сейчас стало лучше как раз потому что я утром позавтракал, выпил горячего чаю, а потом ещё поспал. Если бы ты обо мне не позаботился, я бы по-прежнему не мог подняться с кровати. Когда я говорил, что тебе не о чем волноваться, я лишь хотел тебя успокоить, потому что видел, как ты испугался. Да, я чувствую себя неважно, но я знаю — всё будет в порядке. — Он наклонился к Грею и прижался лбом к его виску, понизив голос. — Ты рядом, и мне больше ничего не нужно. Я ведь люблю тебя совсем не за то, что ты приносишь пользу.       Тут он почувствовал подступающий к горлу приступ кашля и поспешно отстранился. Грей переставил чай поближе к нему, после чего снова поднялся из-за стола и достал из шкафчика две глубоких тарелки. Марсик, судя по всему, догадался, что сейчас наконец будет долгожданный обед, и спрыгнул на пол. Смоллетт сделала глоток и удивлённо приподнял брови.       — Ты мёда туда положил? — медленно уточнил он.       — Да, — пожал плечами Грей, затем, увидев, что удивлённое выражение не исчезло с лица Смоллетта, продолжил: — Что? Мне подняли жалование.       — Поздравляю. — Смоллетт сделала второй глоток. — И когда ты собирался мне об этом рассказать?       — Я не хотел хвастаться. — Эйб смущённо отмахнулся, разливая суп. — Да и прибавка не такая большая.       — Но почему? Каждый раз, когда ты рассказываешь о своих достижениях, даже о самых незначительных по твоему мнению, знал бы ты, как я тобой горжусь!       Грей поставил перед ним тарелку с супом. Смоллетт принюхался, зачарованно прикрыв глаза, но потом исподлобья внимательно посмотрел на Грея.       — Не уходи от темы, — с шутливой серьёзностью сказал он.       — Этот рецепт передавался в моём роду из поколения в поколение и никого, кроме членов семьи, этим супом раньше не кормили, так что это ты не уходи от темы, — отозвался Грей, возвращаясь на своё место и принимаясь за еду.       — Эйб… — Он задумался на секунду. — Ты, разумеется, не обязан рассказывать мне всё, если не хочешь, но если это касается наших отношений, то прошу тебя… — Смоллетт серьёзно посмотрел на него. — Ты знаешь, наши проблемы потом только хуже становятся.       Грей вздохнул.       — Ладно, но сначала попробуй суп, — устало согласился он.       Смоллетт усмехнулся.       — Не знаю, — неуверенно начал Грей, пока Александр с аппетитом, удивившим, казалось, даже его самого, пробовал его кулинарное творение. — Если тебе интересно про всё это слушать… Просто несправедливо, что у меня так удачно складывается карьера в море, а ты в это время скучаешь на берегу. Я знаю, это была твоя жизнь…       — Ну, — перебил его Смоллетт, — если скучать по-твоему значит есть суп, который до меня никому, кроме членов твоей семьи, не готовили, и слушать мурчание самого пушистого в мире кота, пока обо мне нежно заботится любимый мужчина, то не так уж у меня всё и плохо.       Пару секунд Грей наблюдал за быстро исчезающим из тарелки супом, затем рассмеялся и обнял Смоллетта за плечи.       — Какой же ты всё-таки привередливый, — воскликнул он.       Смоллетт не ответил, решив сосредоточиться на еде. Грей наконец покормил жалобно мяукающего Марсика.       — Дочитаешь мне ту сказку? — попросил Смоллетт, когда обед закончился.       Грей сложил руки на груди и отвернулся.       — Я, к твоему сведению, дочитал её, просто кое-кто заснул раньше, — фыркнул он.       Смоллетт обнял его за пояс.       — Прости, в этот раз не засну, обещаю, — прошептал он Грею на ухо.       Эйб накрыл его ладони своими.       — Смотри у меня. А то сначала спрашиваешь, какая у меня любимая сказка, а потом вот так бросаешь.       Пока Грей ходил наверх за книгой и разводил огонь в камине, Смоллетт с Марсиком устроились на диване в гостиной под большим вязаным пледом.       — Ну и докуда ты в прошлый раз дотянул? — небрежным тоном спросил Эйб, залезая к ним.       Смоллетт помедлил с ответом.       — Начни сначала, — решил он наконец и пожал плечами. — Она же твоя любимая.       Грей прижался щекой к его макушке.       — Ты знаешь, что я тебя люблю? — тихо спросил он.       — А ты знаешь, что я люблю тебя тоже? — почти шёпотом ответил ему Александр.       Марсик спрыгнул с дивана и подошёл к окну.       Если бы они решили поинтересоваться, почему он так сделал, то увидели бы, что на улице снова пошёл снег.