última bala

Слишком ярко и слишком солнечно для такого дня. Солнце отражается на золотистых кудрях Антона, торопит его проснуться, опаляя жаром его кожу. Снова стакан воды, полчаса под душем, всё как вчера, только на сердце слишком тяжело, боль вчерашнего дня тянет на дно. Говорят, плохие дни сменяются хорошими, а хорошие – плохими. Только он так не думает: вчера похоронил веру в друга, сегодня вспоминает, как хоронил мать. Каждый год он проходит этот круг ада как в первый. Всё так же тяжело видеть могилу, слушать слова скорби от незнакомых ему людей, только потому что так надо, банальная вежливость. Шастун был на кладбище первый раз ещё ребёнком, который даже не понимал, что случилось, а сейчас уже взрослый мужчина стоял на том же месте и плакал. Его тело тряслось с ног до головы, он просто не мог это контролировать. Лишь два человека, самые родные, которые каждый год приходят сюда. Отец и сын, которые никогда не были дружны, у них всегда были какие-то тайны друг от друга. Одна из них похоронена вместе с их самым родным человеком. Сначала говорили, что мама улетела на небо, а потом, когда мальчик повзрослел, рассказали, что та погибла в автокатастрофе. Он никогда не знал подробностей и полной истории, всегда были отговорки про количество работы и занятость. Время шло, вопрос оставался открытым, а интерес рос в геометрической прогрессии. Спустя время Шаст смирился, ведь так проще, просто принять ситуацию и жить дальше. Но не сегодня, спустя столько времени он понял, что если он сам не приложит силы, чтобы узнать, то так и будет жить с недостоверной информацией. В его жизни всегда хватало случайных связь, огромная цепочка, которая может помочь в любой сфере, начиная с дизайнеров и заканчивая полковниками юстиций. Одного звонка хватит, чтобы решить любой вопрос, но как оказалось не этот. Антон Шастун, [17,01,2022 14:15] «Привет, надо встретиться.» Антон Шастун, [17,01,2022 14:17] «Это срочно.» Большой дом за городом был ещё украшен гирляндами и разными причудами для атмосферного празднования нового года. Большие окна падали в пол придавали вид ледяного замка. Антона встречает солидный мужчина, который предлагает войти внутрь. Они бредут по длинному коридору и спустя время оказываются в просторном кабинете. Деревянная мебель, выполненная под заказ, подчеркивает свободу помещения, добавляет статус. - О чём ты так сильно хотел поговорить, что это не могло подождать до завтра? – на ходу спрашивает Игнатов, подойдя к столу. - Мне нужна твоя помощь, а еще помощь твоих связей. – без предисловий говорит Шаст. Он не из тех людей, кто мог ходить вокруг и поэтому сразу выкладывает всё, что ему нужно, - мне нужно узнать информацию об одном человеке, моей матери. - Я попробую, если получится, то напишу тебе или позвоню. *** - … мне пришлось договариваться с тремя отделами, чтобы узнать хоть какую-то информацию, Шаст, ты в огромном долгу передо мной! – выпаливает мужчина в трубку. - Что ты узнал, это автокатастрофа? - Дело твоей матери имело метку особой секретности, поэтому мне пришлось замарать руки, чтобы узнать. Это была не авария… Шастун не слышал ничего что было дальше, тело онемело, он не мог сказать ни слова. Он был прав. Его обманывали на протяжении стольких лет. - Антон, ты слушаешь меня вообще? – обеспокоенно спрашивает Игнатов. - Да, прости. Что известно? - Я пришлю тебе файлом, всё, что у меня есть, развлекайся. На телефон Антона приходит уведомление, которое он сразу открывает. Он видит на экране пару фотографий, которые врезаются в его голову. Фотография мамы, ее имя, дата смерти и возраст, он пролистывает дальше и вчитывается в мелкий почерк следователя. Голова отключается, совсем не пытается понять что-то, будто остерегает от ужасного. Собрав последние силы, он концентрируется на записях и читает «Ольга Геннадьевна долго не выходила на связь, после чего её муж позвонил в милицию . В 23:47 был произведён взлом двери, чтобы попасть в квартиру оперативной команде. Тело убитой было найдено в гостиной, повешенное на люстре». Он смотрит на фотографии своей мамы, которая весит на веревке в петле и не понимает, кто, почему и зачем это сделал. За что? Что могла сделать обычная домработница. Она не могла покончить с собой, кто угодно, но не она. Дальше шли результаты вскрытия, которые Шастун не смог прочитать, его снова сломали, руки дрожали, картинки сливались в одно пятно. Ноги перестали держать его за секунды, и он падает на кафель в комнате. Он потерялся, потерялся в людях, во лжи и проблемах, он устал, разбит морально. В комплекте с фотографиями дела был адрес следователя Федотова, который вел его, поэтому Шастун решается узнать всё от первого лица и едет к нему. Дом находился за городом, ведь тот давно ушёл на пенсию и посвятил свободное время себе. По приезде его встречает старый потёртый домик, брусья которого держались на добром слове и были готовы рухнуть в любой момент. Вокруг тишина, ни звука, то сразу напрягло парня. Он подошёл ближе, зашёл внутрь, но не услышал не единого шороха или действия. - Артём Дмитриевич? – немного напугано, произносит Шастун. В ответ тишина. Он проходит глубже и ужасается. Перед ним открывается спальня, посреди которой весит Федотов. Антона пронизывает дрожь, он не может сказать ни слова, будто немой ноги немеют и застывают, паника подходит следом. Дрожащими руками он пытается набрать номер полиции, не попадает по цифрам, пытается снова, опять мимо, и только потом нажимает гудок, на линии его сразу направляют в отдел, где он рассказывает ситуацию. Сбросив звонок, он пытается сесть на пол, после чего его мозг и тело отключаются. Кто-то аккуратно трогает молодого человека по плечу, и тот вздрагивает. - Тшш… Спокойно, - пауза, - всё хорошо, вы в безопасности. – говорит незнакомый бархатный приятный голос. Антон поднимает взгляд и встречается с мужчиной лет 35. Последний смотрит с волнением и опаской. Мужчина помогает подняться Шастуну и ведёт его к маленькому газетному столику и сажает на диван. - Меня зовут Попов Арсений Сергеевич, я старший следователь и задам вам пару вопросов. Может вам воды? - Да, спасибо. – промолвил Антон, после чего мужчина испарился. Вернувшись со стаканом воды, он садится напротив и открывает папку. - Как вас зовут? - Антон… Шастун Антон Андреевич. – отпивая воды, произносит парень. Он никогда раньше не присутствовал на таких мероприятиях. Шок смешался со страхом за себя и своё будущее. - Антон Андреевич, мне нужно узнать всё, что вы видели, кем вы приходитесь и как тут оказались. – на одном дыхании произносит Попов. - Я приехал около 5 вечера, зашёл в дом, после позвонил вам. Мы не знакомы лично, я приехал по делу, мой друг дал мне контакты Артёма Дмитриевича, он сказал, что тот сможет помочь. – выкладывает всё, что знает парень. Руки начинают противно потеть, пальцы рук овладевает тремор. - По какому делу вы приехали? Не подумайте, что я хочу залезть вашу жизнь, но это может помочь нам. - Это личное. - Мне нужно конкретнее, извините. - Это касается смерти моей матери… - голос идёт на понижение, накатывают слёзы, образуется ком в горле. Он сдерживает эмоции, ведь они никому сейчас не нужны. - Извините, мне жаль, – смотря в зелёные, цвета свежей травы глаза говорит следователь, - мне нужен ваш номер телефона, чтобы я мог связаться с вами, если это потребуется. - Да, конечно. Антона распирают эмоции, он буквально в гневе. Парень садится в машину и едет в город. Где-то отдалённо диктор по радио рассказывает свежие новости, но его не слушают, машина мчится по трассе, обгоняя другие, Шастун сжимает руль до адской боли в костяшках. Он подъезжает к высокому зданию и спешит выйти из машины. Без труда пройдя к лифту, он поднимается на самый верх. Антон влетает в огромный кабинет, где на него сразу оборачивается толпа работников. - Скажи-ка мне, папочка… - Антон выйди, у меня совещание. - Я никуда не выйду, пусть все знают какой ты мерзкий Извиняясь, Андрей Александрович просит удалиться сотрудников на некоторое время. - Что ты творишь? – раздражение покрывает каждое его слово. Он встаёт из-за стола и подходит ближе к сыну. - Это ты что творишь! Ты врал мне всё время, а сейчас спрашиваешь, что я делаю!? Почему ты не сказал, что она повесилась, ты думал я не узнаю? - Я… Я должен был рассказать правду, прости… - Да пошел ты, я думал, что мы семья! Я… ты просто пал в моих глазах, ты… Ты утопил себя.