***
За пятнадцать минут до завтрака мертвые поэты обнаружили Чарли в полусонном состоянии: он едва продрал глаза, и то благодаря Камерону. Тот стоял рядом со сложенными руками и выслушивал ругательства в свою сторону от раздраженного соседа, яростно пытавшегося причитать и натягивать форму одновременно. К слову, велтонский Юлий Цезарь неплохо справлялся с этим, в особенности с первой задачей. Все проснулись раньше, чтобы успеть перед трапезой разузнать новости про Нила и стояли над Чарли бодрые и полностью собранные. Микс принес несколько тетрадей с готовыми домашними заданиями для ночного странника. Тодд неловко топтался рядом, протирая глаза. - Черт бы побрал такие ранние подъемы, - все еще ворчал Далтон, завязывая галстук. Ему явно не хватило пары часов сна. Все выжидающего наблюдали за ним, надеясь услышать хоть что-то важное и интересное среди потока ругани. Наконец парень уселся на кровать и повернулся к ним. - Можете спокойно выдохнуть. Пока каждый из вас видел десятый сон, - тут он посмотрел на Тодда, тут же понявшего, что тот имел в виду этим взглядом и тут же залившегося краской, - я самоотверженно крался по лесу. Нил действительно в пещере и жив-здоров. Остальное после уроков - слишком много рассказывать. Но сразу предупрежу: дело серьезное. И поэтому ему понадобится наша помощь. - Наша помощь? Чем мы сможем помочь ему в такой ситуации? - сразу посыпалась куча вопросов. Чарли лишь качал головой и посматривал на лица друзей. На самом деле, он просто еще не знал, что именно расскажет. Парень собирался обдумать это в течение дня и разработать хоть какой-нибудь план. Но вот раздался голос Хейгера: пора на завтрак. В коридоре началось активное движение. Все в комнате решили оставить тему Нила до более подходящего момента и поспешили за остальными учениками. Удивительно, как быстро люди привыкают к проблемам, особенно те, кого она напрямую не касается. Человек привыкает ко всему: то ли осознанно, то ли потому что мозг старается абстрагироваться от проблем. Но те, кто этого, увы, сделать не может, даже если очень хочет, всегда остаются в недоумении. Вот и мертвые поэты, а в особенности, конечно, Чарли Далтон, были удивлены: вчера Нолан говорил о пропаже Нила, а уже сегодня ровно никому не было дела до этого. Чарли был глубоко возмущен и свои эмоции почти не скрывал (справедливости ради отметим, что он очень старался, но внушительных результатов не достиг). Остальные старались выглядеть естественно и даже подошли к директору. - Мистер Нолан, о Ниле все еще ничего не известно? – робко спросил Тодд, на которого повесили обязанность разговаривать со стариком. Директор слегка приподнял бровь, недоверчиво оглядел толпу старшеклассников и отчеканил: - К сожалению, поиски пока не привели к результату. Но если что-нибудь изменится, то вы непременно узнаете об этом одни из первых. Далтон, стоявший дальше всех, не удержался и фыркнул. От внимания Нолана это не скрылось, но он предпочел никак не реагировать на очередную выходку. На этом хоть сколько-нибудь интересные события прекратились. Начался долгий и нудный учебный день. Чарли маялся в попытках не упустить голову на парту, все остальные напряженно вслушивались в речи учителей. Сконцентрироваться было легче, чем вчера, но в мыслях каждый прокручивал слова друга о том, что Нилу понадобиться помощь. Труднее всех было, конечно, Тодду. Он сочетал в себе обе стороны: отчаянно пытался не заснуть и столь же отчаянно тревожился о друге. А потому мертвые поэты поглядывали на него с нескрываемым сожалением. В таком подвешенном состоянии поэты пережили большинство уроков. Когда прозвенел звонок с физики, у ребят промелькнула мысль о том, что следующая – словесность. Почти буквально мертвые, поэты словно увидели свет в конце туннеля. Наконец можно будет выдохнуть, расслабиться, отвлечься. Все еще напряженные, но заметно приободренные, они направились в кабинет Капитана. Вступив в класс, ребята неожиданно полностью осознали происходящее: ни в каком другом классе не ощущалось столь сильно отсутствие Нила Перри. Третья парта второго ряда, в дополнение к которой всегда шла макушка парня, пустовала. Никто не занял это место – никто даже не думал об этом. Все расположились, приготовились к занятию. Мистер Китинг вошел со звонком. В руках его была старая потрепанная книга, по одному корешку которой можно было понять, что открывали ее не раз и не два, и даже не одни и те же руки. Учитель присел на край стола и обвел взглядом учеников. Остановился на Чарли, но тот этого не заметил. Китинг слегка улыбнулся, открыл книгу и, пошелестев желтыми страницами, начал читать.Как праведники в смертный час
Стараются шепнуть душе:
«Ступай!» — и не спускают глаз
Друзья с них, говоря «уже»
Иль «нет еще» — так в скорбный миг
И мы не обнажим страстей,
Чтоб встречи не принизил лик
Свидетеля разлуки сей
Землетрясенье взор страшит,
Ввергает в темноту умы.
Когда ж небесный свод дрожит,
Беспечны и спокойны мы.
Так и любовь земных сердец:
Ей не принять, не побороть
Отсутствия: оно — конец
Всего, к чему взывает плоть.
Но мы — мы любящие столь
Утонченно, что наших чувств
Не в силах потревожить боль
И скорбь разъединенных уст, —
Простимся. Ибо мы — одно.
Двух наших душ не расчленить,
Как слиток драгоценный. Но
Отъезд мой их растянет в нить.
Как циркуля игла, дрожа,
Те будет озирать края,
Где кружится моя душа,
Не двигаясь, душа твоя.
И станешь ты вперяться в ночь
Здесь в центре, начиная вдруг
Крениться, выпрямляясь вновь,
Чем больше или меньше круг.
Но если ты всегда тверда
Там, в центре, то должна вернуть
Меня с моих кругов туда,
Откуда я пустился в путь.
Строчки разлетались по кабинету, и каждая старалась достигнуть своего слушателя. И каждый слушатель старался ухватить как можно больше, как можно лучше. Большую часть Капитан прочел наизусть, обводя глазами класс, всматриваясь в лица и эмоции своих верных подопечных. На самом же деле, стихотворение было адресовано только одному из ребят – единственному, кто мог понять смысл этих строк на уровне, недоступном остальным, кто мог переложить их на себя, на свое настоящее. И Китинг надеялся, что тот поймет. С самых первых строк Чарли весь обратился в слух. Но нет, не для того, чтобы прочувствовать красоту поэзии – чтобы отогнать рой мыслей в голове. Со вчерашнего утра его мозг отказывался давать себе и бедному парню отдых, так что мысли о Ниле были рядом, куда бы Далтон ни пошел, чем бы ни занимался. Он искренне верил в силу Капитана и готов был поверить в силу поэзии, лишь бы наконец перевести дух и переключиться на что-то другое. Поэтому он постарался сконцентрироваться на строках. «…Простимся. Ибо мы — одно. Двух наших душ не расчленить, Как слиток драгоценный. Но Отъезд мой их растянет в нить…» Чарли замер, впитывая четверостишья. Он ясно чувствовал, как что-то внутри безумно сильно откликается на слова поэта. Это что-то заставляло его вслушиваться в каждое слово, тянуться за каждой строкой. - …Но если ты всегда тверда Там, в центре, то должна вернуть Меня с моих кругов туда, Откуда я пустился в путь... Мистер Китинг закончил читать стихотворение. Перевел взгляд на книгу, закрыл ее и положил рядом. Довольный затаенными дыханиями учеников, вновь обратился к ним: - Друзья, кто-нибудь из вас знаком с творчеством Джона Донна? Чарли вертел в пальцах карандаш, задумчиво упершись глазами в спину Нокса. Он перебирал в голове строчки, пытаясь понять, что в них такого, что заставило его абстрагироваться на минуту от всего мира. Далтон чувствовал, что разгадка где-то рядом. Краем уха он уловил обрывок речи учителя: - …Все ответы здесь, нам нет нужды рыться в глубинах собственного сознания… Чарли в недоумении свел брови – как это относиться к стихотворению? И тут же перестал крутить карандаш. Может ответ в самих строках? И только эта мысль сверкнула в его мозгу, как Далтон в изумлении поднял глаза на учителя. Тот, казалось, только этого и ждал, потому что встретил взгляд парня своим. Он понял, что смысл стихотворения дошел до ученика, и был крайне удовлетворен. Доброжелательно и даже немного лукаво улыбнувшись Далтону, он перевел взгляд и продолжил вещать классу. А парень остался наедине с осознанием посыла учителя. Оставшийся урок Чарли задумчиво рисовал каракули в блокноте. Среди беспорядочных линий можно было рассмотреть строки стихотворения, разбросанных по листу. Он все никак не мог составить в голове полную картину – ему не хватало жалких крох услышанного, которые он сумел запомнить. Но вполне понимал, что так завуалированно преподнес ему Капитан. Нокс повернулся и недоуменно уставился на друга, витающего в своих мыслях. - Эй, Нуванда, ты в порядке? – спросил он шепотом. - Мм? Что-то не так? – отозвался Чарли. Оверстрит многозначительно взглянул на блокнот. - Решил сменить направление? Груди больше не интересуют? Далтон уставился сначала на лист с каракулями, потом на Нокса. - Иди к черту, - и пихнул друга, заставляя его повернуться обратно. Китинг проигнорировал их, увлеченно разговаривая с Миксом о Джоне Донне. Как оказалось, парень был чуть единственным в классе, кто интересовался его творчеством, пусть и несколько лет назад под напором бабушки. Когда же урок был окончен, и класс просачивался в коридор под провожающим взглядом учителя, последний в очереди Далтон вдруг повернулся к нему. - Капитан, как называется это стихотворение? Китинг внимательно всмотрелся в лицо ученика и, улыбнувшись, ответил: - Оно называется «Прощание, возбраняющее печаль». Чарли кивнул и вышел, задумчиво нахмурив брови. Уже через минуту он оторвался от группы друзей и направился в библиотеку, где среди тысяч книг отыскал сначала сборник Донна, а затем и нужную страницу. Раз десять он перечитал эти четверостишья, прежде чем взял карандаш и начал его переписывать в тот самый блокнот, в котором уже уместились некоторые из строк. Через пару минут он бросил блокнот на кровать к куче учебников и, громко хлопнув дверью, помчался на обед, который уже давно начался. - Где тебя носило? – спросил влетевшего за стол парня Камерон. - Выбрасывал твой хлам в окно, - огрызнулся в ответ Чарли. Нокс пнул его под столом. Парень закатил глаза и принялся за еду. После обеда все начали лениво расходиться по своим этажам и комнатам. Еще один тяжелый день был окончен, а впереди предстояли горы домашних заданий. И только мертвые поэты сохраняли бодрость (за исключением Далтона и Андерсона - эти двое все также клевали носом). Все жаждали наконец узнать, что выведал ночью Чарли и договорились встретиться опять у Микса и Питтса через десять минут. Это время Чарли решил посвятить стихотворению. Под недоуменным взглядом Камерона он бегал по строкам глазами и напрочь забыл о существовании соседа. Только когда пришло время собрания, он нехотя поднялся с кровати, отряхнулся от библиотечной пыли и направился к друзьям. На обеде все единогласно согласились с тем, что последним будет заходить кто угодно, только не Тодд. Парень виновато опустил глаза, но поэты ободряюще похлопали его по плечу и предоставили эту миссию Ноксу. Поэтому все расположились у Микса и Питтса в ожидании друга. Напряженное молчание нарушало только мерное постукивание пальцев Питтса по столу. И вот спустя несколько минут Оверстрит прошмыгнул в дверь, последний раз оглядел коридор и закрыл за собой. - Все чисто, - тише обычного сказал он, - но лучше не шуметь, чтобы не привлекать внимание. На этаже после обеда очень тихо, и при желании Хейгер может нас услышать. Микс подвинулся на кровати и Нокс уселся между ним и сидящем на подоконнике Чарли. Все были готовы слушать, и на ночного путника устремился выжидающий взор пяти пар глаз. Тот поглядел на друзей и уже открыл рот, как вдруг подумал: «Черт, я так и не придумал, что буду им говорить». Но тут же вспомнил, что почти всегда делает все на ходу и принялся импровизировать. - В общем, как я уже сказал, Нил в пещере, - начал он, растягивая слова, - Отец решил перевести его в военную академию и заставить стать врачом, поэтому Нил собрал ночью пожитки и улизнул через окно. Тише, господа, это еще не самое страшное…Он сбежал не чтобы припугнуть папашу. Он сбежал на совсем, - тут Далтон решил сделать паузу, чтобы слишком впечатлительный Тодд не сразу свалился в обморок. - И куда он собирается идти? – чуть ли не шепотом спросил Микс. Все были так взволнованны, что не решались произносить подобное в полный голос. - Он уедет в город. В Ратленд. - Я был в Ратленде, - возбужденно произнес Нокс, - Папа ездил туда по делам и взял меня с собой. - И я был, - добавил Микс, - Красивый и спокойный город. Думаю, Нил сможет там обосноваться, - и поправил очки. - Серьезно? Вы не подумали о том, что он несовершеннолетний? – тут же возмутился Камерон, - Он даже не закончил школу, как он там собирается жить один? Чарли скривился и проигнорировал эти вопросы. Он заметил, как округлились глаза Тодда и как побледнело его лицо, и поспешил продолжить. - В Ратленде есть театр, куда принимают без образования. Нил хочет туда пойти и зарабатывать на сцене. - А потом что? Всю жизнь будет бедным актером? – гнул свою линию Камерон. Далтона захлестнула злость. Очень хотелось послать соседа куда подальше, но Нокс вовремя потрепал его по плечу и привел в чувство. Чарли выдохнул и послал ему благодарный взгляд: за исключением Нила, Нокс был единственным, кто предчувствовал его порывы гнева и помогал сдерживаться. Пожалуй, пока Нила не будет, Оверстриту придется взять на себя роль группы поддержки. При этой мысли парень усмехнулся и повернулся к Камерону. - А это уже не твое, и даже не мое дело. Это выбор Нила, и, если ты считаешь себя его другом, ты примешь этот выбор и поможешь ему. Нокс облегченно выдохнул и даже почувствовал гордость за то, что друг смог себя сдержать. - Так в чем заключается наша роль? – спросил Питтс. Прежде чем ответить, Далтон вновь взглянул на Тодда, сидящего дальше всех, на стуле около двери. На том лица не было. Чарли представил, как тяжело парню будет попрощаться с лучшим другом, к которому он успел привязаться за месяцы жизни в Велтоне. Как никак именно Нил помог Андерсону устроиться в новой школе, помог ему вступить в общество мертвых поэтов, помог найти свое место и друзей. Далтон сглотнул и решил, что постарается сделать все возможное для этого застенчивого парня. - Итак, джентльмены, - начал он как можно более бодро и уверенно. Встал и прошел от окна к стулу, на котором сидел Тодд. Расположившись за ним, он продолжил с улыбкой, - Нам предстоит опасное приключение. Нашему другу, одному из мертвых поэтов, нужна помощь. - Не тяни, Чарли, - поторопил Нокс. Далтон деланно возмутился, но все же перешел прямо к делу. - В Велтоне осталось немало вещей Нила. И он не может уехать без них. А потому мы с вами соберем их и доставим ему сегодня ночью. - Но ты же сам говорил, что опасно идти всем вместе, - недовольно протянул Камерон. - Положение дел изменилось. В таких обстоятельствах нам придется пойти на риск, - уже серьезно сказал Далтон, но тут же прибавил с издевкой, - но ты, Камерон, можешь остаться и спокойно спать. Мы великодушно простим тебе твою трусость. Тот возмущенно привстал с кровати, но был остановлен взглядами товарищей. Нокс закатил глаза и послал Далтону выразительный осуждающий взгляд. - Продолжай, Чарли, - не позволяя разгореться конфликту, сказал Микс. - Все вещи хранятся в комнате Тодда, так что с тем, чтобы забрать их, проблем не будет. - Все мы забрать не сможем: заметят, когда придут освобождать место Нила, - напомнил Питтс. - Верно. Поэтому возьмем только самое необходимое и распределимся, кто что будет нести. Тодд, сможешь все сложить так, чтобы было максимально компактно и незаметно? – Чарли вышел из-за спины парня и заглянул ему в глаза. Тодд лишь рассеянно кивнул, чтобы не задерживать разговор. - Отлично. Тогда в течение дня будем незаметно разбирать вещи из комнаты, - утвердил Нокс. - Тогда вопрос исчерпан? Мы сидим здесь уже долго. Кто-то может заметить, - подытожил Микс. Все согласно кивнули и начали вставать. Но ни от кого не укрылось то, что за все собрание Тодд ни сказал ни слова. На него тревожно поглядывали, но решили не вмешиваться. Чарли хотел что-то добавить, но вновь посмотрел на Тодда и решил, что должен поговорить с ним наедине. Поэтому, когда все наконец разбрелись по комнатам, парень худо-бедно набросал в блокноте список вещей и направился в комнату напротив. К тому же он еле сдерживал себя, чтобы не наброситься на Камерона, сидящего слишком рядом, и был безмерно рад избавиться от такого раздражающего общества. *** Тодд вошел в свою комнату и закрыл дверь. Пару секунд он не двигался, но потом что-то в нем не выдержало и порвалось. Парень прислонился спиной к двери и осел на пол. Он устал. Ему нужно отдохнуть о всего того, что он переживает прямо сейчас. Сколько он себя помнил, у него не было ни одного настоящего друга. У него даже нормальной семьи не было, что уж говорить. Все внимание всегда было сосредоточено на старшем брате, и единственное, что слышал от родителей и других родственников маленький Тодд – одна и та же фраза: «Будь умницей, Тодд. Бери пример с брата». Иногда после этого его еще тискали за щеку, но только по праздникам. И Тодд прилежно следовал этому наставлению. Он заставлял себя склоняться над книжками, заучивал правила этикета, никогда не жаловался и не признавался, что у него до ужаса сильно болит горло или ноют синяки на коленках. Он часами сидел за фортепиано и раз за разом пытался играть пьески из сборника, выпрошенного у брата. Он плакал, когда ничего не получалось, когда пальцы не слушались, когда спотыкался на одном и том же месте. Никто и не думал сказать ему, двенадцатилетнему мальчику, что сборник этот предназначен для выпускников музыкальных школ. Тодд посещал все дополнительные занятия, на которые можно было записаться. Но он просто не мог справиться со всем этим. Когда ему выдали лист с оценками за год, он расплакался. Они не были и близко такими же идеальными, как у его брата. Тот всегда во всем преуспевал, всегда в совершенстве делал все, за что брался. Мальчик вернулся домой и, утерев слезы, снова сел за книжки. Он все лето не позволял себе отдохнуть, принуждал себя не есть, пока не выполнит в установленный им же срок все задания. Тодд сидел целыми днями за столом и отказывал себе в простых детских развлечениях, общался только с детьми приезжавших родственников, хоть он безумно неловко себя чувствовал. Родителям было все равно, чем занимается их сын не в учебное время, а потому никто не мешал парню. И это принесло свои плоды: он подтянул знания и выровнял свои оценки. Они все еще не были идеальными, но стали достаточно хорошими, чтобы Тодд смог наконец перевестись в академию, в которой учился его брат. Он достиг цели, к которой очень долго шел. И вот когда Тодд был зачислен, он с ужасом осознал, что совершенно не представляет, что делать дальше. За эти годы он не стал общительным подростком, какими были все вокруг. Он проводил время с книгами и был уверен, что не может себе позволить развлечения. И вот теперь, когда настало время, когда он может завести друзей, появилась проблема: он не знал, как это делать. Он, наверное, так и не смог бы стать частью школы и класса, если бы его не поселили к одному очень хорошему парню. Нил ворвался в жизнь Тодда порывом теплого сентябрьского ветра и стал искать под плотным слоем книжной пыли ребенка, чье детство не позволило ему показать себя миру. И маленький, застенчивый Андерсон откликнулся, пусть и не сразу. Тодд всего за несколько месяцев преобразился сильнее, чем за все свои подростковые годы. И все благодаря Нилу Перри. Он стал парню лучшим другом и помог подружиться с другими мертвыми поэтами. Он показал огонь в своем сердце и поделился им. Он помог Тодду разжечь собственное пламя. И вот сейчас, когда, казалось, Андерсон проживает лучшее время за всю свою жизнь, он внезапно лишился всего. Его лучший друг, его единственный настоящий друг за всю жизнь уходит. Нил отделился от них, нашел свой путь и твердо решил идти к мечте. И Тодд никак не может пойти с ним, он вынужден продолжать двигаться по своей дороге. Без Нила Перри. Парень уже минут пять сидел на полу и проворачивал все эти мысли в голове. Он думал, что вот-вот хлынут слезы, но глаза были сухими. «Раз не могу расплакаться, как девчонка, то попытаюсь принести хоть какую-нибудь пользу» Тодд вздохнул и встал. Нужно же еще сделать домашнюю работу, которой как на зло задали очень много. А ночью нужно будет идти в пещеру. Андерсон с ужасом думал о том, что ему придется смотреть на Нила, говорить с Нилом, прощаться с Нилом. Он не выдержит, не переживет этого. Может сказать, что он себя плохо чувствует и не идти, чтобы не мучать себя еще больше? Далтон, конечно, будет в шоке, но это не так страшно… Тодд уже открыл шкаф друга, чтобы начать собирать вещи, когда дверь открылась и в проеме показалась голова Чарли. Андерсон вздрогнул от скрипа двери и в очередной раз подумал, что Далтон за всю жизнь мог бы и научиться стучать, прежде чем входить. Но тут же понял, что если бы этот нарушитель спокойствия хоть раз учел правила приличия, то вселенная бы схлопнулась. - Хей, Тодд, я принес тебе список того, что нужно собрать, - немного замявшись, начал Чарли. Андерсон взял протянутый ему блокнот. На одной стороне листа размашистым, кривым почерком были выведены слова. Парень посмотрел на другую сторону: там красовались груди, нарисованные Чарли на одном из скучных уроков. Тодд нахмурил брови и взглянул на друга. - Я правильно расставляю приоритеты, - невозмутимо объяснил тот, и, немного помедлив, продолжил, - Слушай, Тодд…Я понимаю, какого это. Он и мой друг тоже, и расставаться с ним очень тяжело. Но я уверен, что мы обязательно встретимся, и не один раз. Нил уезжает не на другой конец света, в самом деле. Ратленд не так уж далеко, да и мы всего через полгода сдадим экзамены и выберемся отсюда. Как тебе идея съездить к нему летом? - Я… Мне не п-позволят родители поехать куда-то одному… - неуверенно ответил Тодд, опустив голову. - Да брось, Андерсон, - Далтон улыбнулся и потрепал его по полечу, - тебе уже не десять, да и не один ты будешь. Уверен, что все мертвые поэты поддержат эту идею. Мы уболтаем твоих стариков, можешь не сомневаться. Тодд поднял глаза и увидел во взгляде Чарли столько решимости, столько уверенности и веры в то, что он говорит, что все это невольно передалось и ему. Трагедия, которая была в его голове, уже вовсе не казалась такой уж ужасной. Ведь до выпуска из Велтона всего ничего, а потом он все лето сможет провести с мертвыми поэтами, прежде чем все они поступят в университеты и разъедутся. А значит, их с Нилом дороги обязательно пересекутся. - Ты правда думаешь, что мы сможем это провернуть? - Что именно? – уточнил Далтон. - Все. Эта ночная вылазка, учеба, потом экзамены, Ратленд, все эти планы… Чарли почувствовал, что смог разжечь огонек надежды в этом парне, который, казалось, уже не сможет поверить в лучшее. - Я знаю, - абсолютно серьезно ответил он, - Потому что игра стоит свеч. Потому что мы должны это сделать не только ради себя, но и… - Ради Нила, - вдруг закончил за другом Тодд. - Ради Нила, - повторит Далтон и усмехнулся, - должны же мы утереть ему нос. Не только он умеет стоять на своем и идти за мечтой. Тодд улыбнулся. Меньшего от Нуванды и нельзя было ждать. Парень посмотрел на блокнот в руках и сказал: - Через полчаса зайди взять вещи, которые понесете вы с Камероном. Чарли увидел решительность в глазах Тодда и вдруг рассмеялся. - Вот это я понимаю – настрой! – выходя из комнаты, он добавил, - Carpe diem, Тодд! Андерсон искренне улыбнулся ему в ответ.