Мультивселенная безумия

«Дорогой Уилл, Я не знаю, какие неведомые силы сплели наши дороги воедино, но я буду благодарить их утром, днем и ночью за такую милость. Я готов молиться и ходить в церковь на все службы, как прилежный крестьянин, дабы только они не засомневались в своем решении и не отняли Вас у меня...» Приглушенный свет от догорающей свечи неприятно резал глаза, терпкий запах воска отдавал легким першением в горле. Но Джем обращал внимание на это только в те моменты, когда задумчиво покусывал перо, которым так старательно выводил подсохшими чернилами буквы. «Я был уверен, что никогда не испытаю тех чувств, которые вспыхивают во мне каждый раз, когда я читаю Ваши письма. Мы не виделись ни разу, но это не мешает мне ощущать Вас, чувствовать Ваше присутствие, любить Вас больше, чем кого-либо на свете. Вы нужны мне, как чертов воздух. Хотя... Нет, я уверен, что без воздуха жить гораздо легче, чем без Вас. Чувства распирают в груди и так просятся выйти наружу. Их постоянно приходится держать под жестким контролем, а они, в свою очередь, не дают мне дышать и рационально мыслить. Неужели любовь – настолько неоднозначная вещь?» Джем перестал писать, раздумывая над своими же словами. Он откинулся на спинку стула, покачиваясь на двух задних ножках, и свел брови к переносице. Небольшая комната все больше и больше погружалась во мрак, но ее владельца сейчас интересовали совершенно другие вещи. Джем резко качнулся к столу и продолжил писать. «Да, мой дорогой, я все же прав. С одной стороны, чувствуешь неимоверную легкость, уверенность в завтрашнем дне, а с другой – задыхаешься от одних лишь мыслей о Вас. Они не покидают меня днем, но Вы и представить не можете, что происходит со мной ночью. Я закрываю глаза, а передо мной стоите Вы. Я не знаю, какие на ощупь Ваши руки, но выцеловываю каждый миллиметр, ощущая бархат под губами. Я понятия не имею, какие на вкус Ваши губы, но я так отчаянно сминаю их своими, покусываю каждую по очереди, словно самую желанную сладость, которую только могу получить. У меня нет представления о запахе Вашей кожи, но мне пахнет медом каждый раз, когда я вожу кончиком носа по Вашей шее, медленно вдыхая ее аромат. В глазах темнеет, когда я снимаю с Вас одежду, мыслительный процесс совсем отключается, когда я слышу Ваше тяжелое дыхание, переходящее в тихие стоны. Я готов задохнуться только оттого, что мы находимся непозволительно близко друг к другу...» Джем прикрыл глаза, замечая, как участилось его дыхание. Нужно сделать глубокий вдох, выдох, а затем закончить начатое. «И все же я прав: любовь – слишком неоднозначная вещь. А однозначно лишь то, что Вы нужны мне целиком и полностью.» – Целиком, полностью, на всю оставшуюся жизнь и на все последующие, – бормочет Джем себе под нос, не зная, чем закончить свои внутренние излияния. Он снова покачивается на стуле, раздумывая над заключительными словами, но в голову не приходит совсем ничего, поэтому Джем подписывает письмо привычным ему способом: – С любовью, – продолжает бормотать он, вырисовывая буквы, – Ваш... – Покоренный и очарованный Джем, – слышит он продолжение где-то сзади в унисон своему голосу. Свеча затухает.