Мультивселенная безумия

Быть по разные стороны всегда сложно. Особенно если это твой любимый человек, кто-то из членов семьи или просто твой друг. Но быть порознь со своим парабатай, кто являлся всем вышеперечисленным и даже большим, было просто невыносимо. Но они же всегда ссорились, так ведь? Часто расходились во мнениях, постоянно поступали по-своему, иногда не слышали друг друга (или же не хотели слышать), порой даже переставали доверять, но... Но всегда находили силы вернуться, помириться. И в такие моменты казалось, что ссориться – не больше, чем попросту тратить время, что эта ссора была финальной, что этого больше никогда не повториться. И каждый раз они ошибались. Между ними всегда были недопонимания, чувствовалась постоянная недосказанность, но сейчас, когда весь этот процесс начинал набирать все большие и большие обороты, то казался просто необратимым. Они избегали друг друга: пытались не попадаться на глаза, закрывались в своих комнатах, молчали, если им все же удавалось где-то встретиться. Но они чувствовали нужду друг в друге, чувствовали, что с этим пора заканчивать, что уже пора делать первый шаг, и руна Парабатай, что отдавала ноющей болью в боку, служила тому вечным напоминанием. Но ведь кто знал? Кто знал, что это чертово признание в любви сможет перечеркнуть всё, что было до? Кто знал, что эта история будет иметь такой конец? Любовь... Это вязкое чувство в груди, что дарит чувство наполненности и эйфории, сейчас ядом растекается по организму. Медленно, но так болезненно его убивает. Да, любовь не щадит никого, даже если она не взаимная. И Алек прекрасно знал это: знал, что это начало конца. Но носить эту тяжелую ношу столько лет уже было просто невозможно, и он платит высокую цену за свое облегчение. Но ведь можно ли это назвать облегчением? Джейс всегда знал о чувствах Алека, но всегда надеялся, что тому хватит сил никогда ему в этом не признаваться. Он ведь знал, что не сможет ответить ему взаимностью, но разбивать Лайтвуду сердце было больно. Он просто стоял с открытым ртом, не зная, что ответить, пока в глазах напротив сверкала слабая, но всё же надежда. Алек ждал недолго, молчание брата сказало ему больше, чем могли бы сказать слова – и он ушел. Просто развернулся и зашагал прочь. Джейс пытался крикнуть ему вслед, сказать хоть что-то, но язык напрочь парализовало и ему не удалось издать ни звука. С того момента прошло уже больше месяца, но им так и не удалось рушить с места. Постоянное молчание или же вечная ругань не давала шанса на нормальный разговор. Но так не могло продолжаться дальше, нужно было искать выход. Джейс стоял напротив комнаты Лайтвуда, в очередной раз собираясь с мыслями. Громко выдохнув, он потянулся рукой к двери, дабы постучать, но та сама открылась. Алек, который, видимо, собирался куда-то уходить, сейчас стоял перед ним с удивленным лицом. Возможно, он собирался что-то сказать, а возможно... Это было уже совсем неважно. Джейс втолкнул его в комнату, впиваясь в его губы поцелуем. – Я тоже люблю тебя, слышишь? Да, он врал. Он безбожно врал, но ему было совершенно наплевать, если таким способом он сумеет вернуть Лайтвуда. Он готов отказаться от всего: от своей привычной жизни, от возможности иметь в будущем семью, даже от своей ориентации. Готов жить ради Алека, готов находиться в вечном страхе перед законом, готов, черт возьми, на всё, лишь бы тот больше не молчал и не вел себя, будто его и вовсе не существует! И он сделает все для этого: научится жить по-другому, будет сглаживать все конфликты, попытается их не создавать и будет рядом. Теперь он всегда будет рядом.