В дни блаженствования Валинора

"Мелько...ты не желаешь расчесать меня?"- напряженным неуверенным тоном спрашивает Манвэ, розовея скулами и теребя тонкими пальцами краешек рукава. Без короны и тяжелых парадных одежд, нервный, с убранными в растрёпанный пучок волосами и поцелованными зарей щеками, он выглядит болезненно хрупким. Никто из подданных не узнал бы в нем сейчас великого Владыку Арды. Но Мелькор не часть чужой слеповато восторженной паствы и его внешний вид брата не обманывает ни на секунду. Он прекрасно знает-под смущенно трепещущими ресницами прячется ледяное грозовое небо. Даже если Манвэ скинет корону, вываляется в грязи и оденется в самые нищенские из имеющихся в безбедном Валиноре тряпки, он не перестанет быть королем, ибо это дарованная ему самим Эру роль. Ему не место в этой жалкой лачуге, не должно ютиться на уголке истрепанного покрывала неубранной постели павшего во тьму брата. Они оба это знают…. Мелькор смотрит на протянутый холеной, без единой мозоли ладонью гребень. Его, первого из Айнур, старейшее в Эа существо, прозванного Восстающим в Могуществе, спрашивают не желает ли он добровольно исполнить работу нижайшего из слуг. Что за нелепый цирк. Если Манвэ так хочется, чтобы "его Мелько" услужливо улыбаясь вился вокруг, исполняя любую подобную прихоть или же помогая с утренним туалетом, ему стоит просто приказать. Лицемерный ублюдок. Майрон так иногда делал с особо приглянувшимися пленниками-оценивающе окидывал голодным взглядом и, остро улыбаясь, издевательски сладким голосом спрашивал "не желает" ли избранник стать его личным слугой. Выбора у замученных, скованных тяжелыми, протирающими до кости нежную кожу цепями эльфов конечно же не было. У Мелькора его нет тоже. В голове мелькает издевательская ядовитая мысль:" знает ли безгрешный Манвэ кому сейчас подобен?" Мелькор сглатывает готовые сорваться с кончика языка острые слова. Не время и не место. Лживый святоша все прекрасно понимает и сам. Лицо искажается в судороге ярости, и он вынужденно склоняет голову, пряча внезапную вспышку от чужого чересчур внимательного взгляда. "Мелько, все ли в порядке?"-обеспокоенный голос Манвэ с трудом пробивается сквозь оглушающий гул крови в ушах. Нужно успокоиться. Мелькор может и бессердечная завистливая мразь, безумец и диктатор, но никак не глупец. Возможно дело не в желании убедиться в собственной власти, а в слухах? Это было бы неудивительно...Вытканное Мелькором гнилое прядево слов накрепко опутывает нолдор, все чаще безнадежно застревающих в угодливо расставленных сетях. Особо нетерпеливые начинают роптать. Видимо среди них находятся и не способные при обругивании Валар понизить голос. Нолдор для любого хоть сколько-нибудь умелого оратора как дар судьбы-совершенно безмозглые создания, к тому же горделивые, любопытные и легко внушаемые. Невероятно удачная комбинацию, которую Мелькор не может позволить себе потерять. Стоит быть осторожней. Нельзя позволить Манвэ заподозрить, кто является источником внезапной смуты. Мелькор берет гребень, безвкусно отделанный крупными камнями и цветочными узорами, до смешного неуместный в аскетичной обстановке его спальни. Проведя столько столетий в обществе одного небезызвестного майа, обладающего в данной области немалым опытом, он безошибочно может сказать, что это убогое нечто-творение рук одного из особо бездарных подмастерьев Аулэ. В мешанине переплетений цветочных стеблей можно явно различить мотивы изогнутых пиков Таникветиля. Ни мастерства, ни фантазии... впрочем, как и всегда. Он поднимает непроницаемо черные глаза, холодно блестящие в утренних лучах Лаурелина и прикрывая отражающиеся в них эмоции длинными ресницами, посылает брату улыбку. Одним широким шагом пересекая разделяющее их расстояние, Мелькор становится позади Манвэ, коленями больно упираясь в жесткий матрас. Стоя так, он может легко различить насколько напряжены чужие лопатки и поясница...и как заманчиво мелькает прямо перед глазами белоснежная хрупкая шея. Одного отточенного движения будет достаточно, чтобы переломить ее с едва слышным влажным хрустом. Повреждение физического тела не убьет Манвэ, убивай Валар такая мелочь, как свернутая шея, Мелькора бы здесь не было, но дело не в смерти. Искалечить, подчинить, отнять самое ценное, подпитывающее слабую надежду на сопротивление и веру в жизнь после освобождения-даже самый безыскусный и зеленый дознаватель в пыточных Утумно знает, что в случае особо строптивого мечника гораздо эффективнее будет отрубить обе руки по локоть, чем долго и упорно ковыряться в глазницах или по одному выдирать зубы. Манвэ пытается играть в невинность и детскую трогательную привязанность и его лебединая шея, тонкая и длинная, нарочито доверчиво выставленная напоказ распахнутым воротником, кажется неплохим выбором. Однажды, он обязательно сомкнет на ней руки, выкручивая позвонки и разрывая сухожилия и мышцы, но конечно не сейчас. Мелькор обманчиво легко ведет по выступающим позвонкам вверх, чувствуя, как брат дергается, непроизвольно, словно стремясь уйти от прикосновения. Что-то в этой реакции ощущается не аутентичным избранной линии поведения, более искренним. Мелькор повнимательнее присматривается к сидящей перед ним фигуре, выцепляя покрасневшие уши и легкую дрожь в плечах. Вот как... Интересно. Может здесь нужен совсем иной подход? Он вновь касается чужой шеи, но теперь его прикосновение имеет неотличимо иной характер, оно менее дразнящее, весомее и ощутимее. Внимательно следя за малейшей реакцией, Мелькор на пробу поглаживает большим пальцем нежную кожу за пламенеющим ухом. Манвэ никак не комментирует фривольный жест, прикрыв глаза и глубоко дыша. Хриплый заливистый смех распирает обожженную глотку. Нельзя обмануть того, кто придумал ложь и Манвэ явно переоценивает собственные актерские навыки, если считает по-другому. Его ироничная схожесть с Майроном только что достигла своего абсолютного апогея. Тот точно также под абсолютно надуманными предлогами приходил в личные покои Темного властелина, не в пример более просторные, чем его нынешнее жилье, и садился на краешке кровати напряженный и прямой как спица. Видит Эру, ослепленный собственными ненавистью и недоверием, Мелькор ошибочно определил цель визита. Что ж, это хорошая ошибка. С жаждой и желанием можно работать. Мелькор распускает чужую несложную прическу, позволяя серебру волос раскаленным потоком растечься по плечам и спине. Выждав для эффектности мгновение, наклоняется к самому уху и насмешливо шепчет, обжигая дыханием: " У тебя красивые волосы". Слова простые и пошлые, кажется совершенно не отвечающие физическому совершенству существа, чей телесный сосуд был создан им самим со всем возможным тщанием и вниманием к малейшим деталям, но Мелькор знает, что делает. Это не комплимент внешности, это - признание мастерства и совершенной работы. Не важно, насколько оно цветистое и хитрое, важно, что оно произнесено. Манвэ даже услужливо подсказал, что именно нужно похвалить. Так Майрон показательно надевал очередное затейливое колечко на тонкие пальцы и ненавязчиво помахивал ими перед лицом. Мелькор сжимает ненавистный гребень и проводит им единым слитным движением от корней к кончикам. Прядки послушно расступаются перед зубьями, и то, что они в идеальном состоянии и вовсе не нуждаются в расчёсывании, становится очевидно. Мелькор хищно улыбается и, продолжая бессмысленное занятие, скользит свободной рукой по спине Манвэ легким, намекающим движением. Больше обещание, чем касание. Манвэ дергается и разворачивает к Мелькору пылающее лицо, искаженное в портящей совершенные черты гримасе отчаяния. Удивительно приятное выражение лица-неприлично искренне, именно такое, которого Манвэ совершенно не должно иметь. Ледяное небо расчерчено молниями и почти полностью скрыто за пульсирующей чернотой расширенного зрачка. Сокращая короткую дистанцию между их лицами Мелькор не может перестать издевательски, ядовито улыбаться. Иметь дело с зависимыми от тебя существами удивительно легко, особенно если эти существа - много лет счастливо женатый на своей Королеве Властитель Арды, по ночам в ее объятиях болезненно скучающий по нежно любимому старшему брату.