Они всегда боролись за внимание Коли, что тогда, что сейчас…
— Доброе утро, любимый, — прошептала ему на ушко Кристинка, крепко обнимая со спины. — И тебе, моя красавица. Как ты? Ничего не болит? — Не-а, всё хорошо. Мальчики наши все втроём дрыхнут у Михаси в спальне, как они только там уместились? — хихикнула та. — Да стукнуло им чё-то там играть у него в комнате, то ли в покер, то ли в дурака, мы уже с Гришкой туда не совались… — Гриша ещё вначале утра уехал с Костиком, видимо хотели очень побыть одни, — красноречиво протянула голубоглазая, а Арестович-старший только захихикал тихо, — Они даже от тортиков отказались, что я им в судочки хотела распихать. — Знаешь, а хорошо, что они сошлись. Этот парень чудной какой-то, и нам с тобой подохнуть не дал, и Фараона нашего вон, как окрылил — я его со смерти Иры ещё никогда таким не видел. — Не могу не согласиться, Коль. Да и Мишик к нему совсем переменился… А то всё таким грозным медведем по отношению к нему был… — Сам стал папой и понял какого это, — отпивая немного минералки, что была рядом на столе, усыпанном ещё вчерашней едой, сказал тот, — Ты смотри, как наша девочка спит, совсем вчера умаялась за этой готовкой, а какие танцы они с Хамелеоном устроили — такие красивые вместе… — Да, красивые… Надюша такая умничка, просто цветочек ясный, — присев на корточки и мягко проведя ладонью по круглому личику, произнесла Христя, — Ты уже билеты заказал? — Агась, взял на всех, и домик хороший присмотрел недалеко от моря. Там нам никто не помешает и никто не достанет нас. Порезвимся, как следует, отдохнём. Лёша от дел, Михась от своей учёбы, Мишка от клиники… Фараон точно не отлипнет от своей кнопки, ну а я от тебя, малыш. — Доброго ранку. О, мама ше спить, а я її шукав, — появился Михася, одетый в шорты и растянутую домашнюю футболку с утёнком. — Привет, зайчик. Как спалось? — Тесно… До сих пор спина ноет, — жаловался тот, — А деда? Деда где? — Уехал домой. — Эх… Но да ладно, мы завтра с Костиком пойдём гулять, за одно и деду вытащим с нами. — Так-с утречко всем! Михася, одевайся-ка! — Хамелеон выглядел, как огурчик, по нему и не скажешь, что он вчера на пару с Лёшей выдудлил полтора литра виски. — Что-то случилось? — Давид очнулся. Кажется, ему лучше, но надо мне самому его осмотреть, за одно и поможешь мне, м? Поехали? — Конечно, поехали! Я мигом! — Только одевайся потеплее, малыш, там холодно, — мальчик быстренько побежал по лестнице наверх, да стал искать в шкафу вязанный свитерок светло-голубого цвета и утеплённые джинсы. — Ангелочек, ты куда-то уходишь? Боже… Как же голова трещит… — Доброе утро, Люцифер. Я тебе на тумбочке обезбол оставил. Да, я к Давиду с папой еду. Не обидишься? — прыгая, как попрыгунчик, дабы залезть в брюки, по всей комнате, спрашивал студент. Алексей только замотал головой и умилённо ухмыльнулся — его мальчик был таким хорошеньким, таким забавным, таким по-своему красивым в этой всей повседневности. Он медленно поднялся и подошёл сзади к Мишеньке, когда тот крутился возле зеркала, приводя себя в порядок. Дон прижимает его к себе спиной, ладонями проникая под свитер, оглаживая подтянутый торс, кайфуя от теплоты нежной кожи кареглазого. — Какой ты у меня красивый. Моя куколка, моя маленькая принцесса, — оставляя невесомые поцелуи на тонкой шейке, говорил Арестович, смотря на отражение своей жены. — Спасибо, родной. Мне уже бежать надо. К обеду вернусь. — Я буду тебя ждать, Михася, — парень развернулся к мафиози и крепко обнял его, целуя в щёку. — Всё я побежал. Люблю тебя. — И я тебя… Люблю. *** Александр Викторович бегло осматривал их общего с Подоляком пациента, того наконец-то сняли с ШВЛ, и дежурная медсестра даже немного покормила его куриным супом. Витася так умаялся за вечер, что отрубился прямо здесь, но мужчина отнёс его к себе в кабинет и там, укрыв теплым одеялком, и оставил — дабы его сынуля хоть немного отоспался. — Как себя чувствуешь? — Плохо. Но лучше, чем было дома до поступления сюда. — С чего всё началось? — Я заразился от одного из участников конференции той китайской заразой, так что по классике всё, как в Китае — сначала вкус пропал, потом запах, потом в груди стало жечь… В общем колбасило так, будто я в центрифуге нахожусь… — А сейчас? Как со вкусом, запахами? — Ничего не ощущаю, но дышать намного легче. А как я попал сюда? — Тебя скорая забрала. — А ко мне никто не приходил? Может, Артём тут был? — Артём? Да нет, не было тут никакого Артёма. — Но я точно помню, что было чьё-то присутствие. — Тебе показалось, — сквозь зубы сказал доктор, и хотел уже закончить опрос, да ещё раз пересмотреть схему лечения, но как раз подошёл Хамелеон, и уже более детально стал выяснять все нужные ему подробности. Михась тем временем пришёл к своему другу, что дрых без задних ног и иногда вздрагивал во сне — такое себе начало Нового года… Но он ещё не знает самую главную новость — Давид мало-помалу пошёл на поправку. — Эй, Витася. Витась, давай просыпайся. — Ну ещё пять минуточек, голова так болит… — Виталька! Давид сам дышит! И даже поел немного, — брюнет как только услышал это сразу же подорвался резко с дивана. — Не врёшь?! — Не вру. — Пошли-пошли! А как он вообще себя чувствует? — по дороге нацепляя на себя эти глупые щитки да маски, спрашивал без умолку тот. — Сейчас всё увидим. У Кима перед дверью в палату его любимого даже начался лёгкий мандраж от волнения. Он боялся нажать на ручку да пройти внутрь, но Михась ему с этим помог и прямо-таки силком затолкал в палату, в которой над мужчиной кружили два врача. — Михася, маска где? Пшол вон отсюда, без должного «обмундирования» не входить! — строго ему сказал отец и тот мигом побежал за масками. — Привет… — тихо сказал Виталик, смотря на анестезиолога, как на что-то волшебное. — Ага. Зачем вы его сюда впустили? Он же заразиться может, — укоризненно сказал кареглазый отцу мальчика, у того аж жевалки от нервов заходили и он таким испепеляющим взглядом уставился на своего пациента, что казалось сожжёт его нахер сейчас. «Будто бы я без тебя этого не знаю! Тоже мне нашёлся умник! И что только мой Виталик нашёл в этом типе? Но и этот Давид что-то не особо рад их встречи… Странно всё это.» — Давид, неужели, ты не рад меня видеть? — Нет, а чему тут радоваться? — всё так же отрешённо говорил тот, надеясь выпихнуть отсюда парня, потому что всеми фибрами души переживал за него — переживал, что тот заразу от него подцепит и умрёт… Арахамия ещё тогда знал, что у него что-то серьёзное начинается, когда печатал ту злосчастную СМС. Так он хотел оградить это кареглазое солнышко от себя, уберечь, не дать заразиться… И сейчас, видя его совсем близко к себе, почти нос к носу, у мужчины было два желания — схватить его да прижать к себе, и… Выставить отсюда нафиг, дабы тот понапрасну не рисковал жизнью. Хоть и первое желание зашкаливало в Давиде, но второе было более рациональным и разумным. — Например тому, что я тебя не задушил тогда в коридоре, — нацепив маску, таки вернулся Миша, угрожающе смотря на брюнета, — Ты как с Витасей разговариваешь, а? Он тебе чё-то плохое сделал? — парню не хватало разве что пистолета либо своей любимой «бабочки» для ещё большего эффекта. Хамелеон смотрел на своего сына и даже не узнавал его — таким борзым он его ещё не видел — тот даже чем-то на него походил в это мгновение. И совсем чуть-чуть, где-то глубоко-глубоко, на дне сердца, Михаила пронзила невероятная гордость за своего мальчика, пусть он её и не покажет, дабы сильно не поощрять такие выпады… — Миш, не надо…- просил его студент. — Надо. И вообще, тому, что ты ещё не откинулся, обязан Витасе, ясно? Ещё хоть раз будешь неуважительно к нему относиться, заставлю землю жрать, я понятно объясняю? Охренели от выпадов Михаси все, включаю и Александра Викторовича. Тот ему казался всегда таким милым, покладистым мальчиком — а он, оказывается, ещё худшая язва, чем его отец. — Давайте о лечении поговорим, — дабы немного сойти с этой перепалки, предложил Хамелеон, разве что не ржа, как конь от испуганного взгляда Арахамии, — Больше тебе реанимационка не нужна, будешь пробовать так выходить. Нужно возобновить традиционные приёмы пищи, диету распишу, отдам Виталику, он тебя будет кормить. Никаких «но» — Витася тут у нас медбрат, — решил таки поддержать парней Михаил — ну, а чё же нэ?Они с Давидом будут неплохой парой…
Позже, выйдя из палаты Давида, Виталик хотел собрать вещи и уехать домой, потому что этот «холод» со стороны мужчины был просто невыносим и резал сердце юноши на мелкие куски… Однако Миша не позволил ему этого сделать, тут же останавливая. Он закрыл кабинет Кима-старшего на защёлки, дабы им никто не помешал сейчас — им очень-очень надо поговорить. — А теперь послушай. Внимательно послушай. — Я хочу отсюда уехать. Я не хочу навязываться. Я… Мне больно очень… — совсем бесцветным голосом признался мальчик. — Я знаю, коть. Я тебя понимаю, — сразу же присаживаясь рядом со своим другом, сказал Михасик, крепко его прижимая к себе, — Но ты ведь любишь этого засранца. И мне что-то подсказывает, что и он к тебе неровно дышит, просто чёт выкобенивается. — Я ему не нужен… Он смотрит на меня так… Так, будто я посторонний, совсем чужой, будто не было ничего между нами! Почему он так делает? — Потому что долбоёб. Не понимает, какое красивое солнышко рядом с ним находиться. Я тебе вот что хотел сказать… Нельзя! Нельзя терять надежду! Если бы я и дальше продолжил жевать сопли, Арестович бы на мне не женился. — Ч-чё? Вы с ним женаты?! — Опустим пока это. Понимаю, со стороны это действительно выглядит, как чрезмерная навязчивость, но… Как-то же тебе нужно вырвать своё место под солнцем, завоевать свою любовь, верно? Просто будь рядом, заботься о нём, а дальше видно будет. Не сдаваться, слышал? Всё будет хорошо. Я в тебя верю, дружок, — говорил Подоляк, пытаясь подбодрить Кима — и тот не мог не согласиться с ним…Зачем так рано сдаваться? Ещё не всё потеряно…
Всё только начинается!!!
*** Когда Михайлик вернулся домой, то встретила его заботливо мама-Хрися, оповестив, что Наденька решила езжать домой, дабы устроить для своего любимого романтический ужин. Мальчик только радостно улыбнулся, обнимаясь с голубоглазой и поскакал на второй этаж к Алексею — тот лежал в кровати у него в комнате с беленьким компресиком на лбу. — Льошенька? А шо таке? — взволновано произнёс студент, присаживаясь рядом. — Все добре… Просто ми шось вчора з Мішей трошки забагацько випили… Так голівонька тріщить… — І обезбол не поміг? — тот только отрицательно помотал головой, — Коханий, зараз я шось гарненьке придумаю. Ходи до мене, мій хороший, — кареглазый прижал его к своей груди, мягко поглаживая по макушке. — Михася… Я сумував без тебе, — честно признался Дон, — Мама вже встигла насварити, батя поржав, Надька дружно з ним теж поржала… І ніхто мене не пожаліє, крім мого ангелочка. — Ой, ну не правда… Всі тебе люблять і всі тебе жаліють… Мама-Хрися дуже хвилюється, того й кричить так… Не дуйся, Льошенька. — Всьо, більше не дуюсь… — крепче прижимаясь к своей жене, говорил Арестович. — Ты сегодня что-то кушал? — Не-а. — А чего бы ты хотел? — Чего-то лёгкого… Даже не знаю… Эх… Веду себя, как капризный ребёнок, — вдруг стыдливо сказал тот. — Я тебя и таким люблю. Не всегда же тебе быть взрослым и всё контролировать, правда? — ласково сказал Подоляк, а Лёша весь разомлел от его заботы. — А как там Виталька? Давид ваш поправляется? — Давид — скотина, Виталька — бедная лапочка, страдает и из-за него, и из-за вечных упрёков своего отца… — А что там такое между ними? — слегка удивился мафиози. — Давид с ним переспал и теперь ведёт себя так, будто между ними ничего не было, что это Витася «что-то там вбил себе в голову и бегает за ним, как малолетка» Ну, а Александр Викторович, как только узнал, что Витася переключился на мужчин, взбесился очень… — О Господи, да что в этом такого? Хотя, знаешь… Я когда-то чуть папу до инфаркта не довёл, так пытался скрыть свои увлечения мальчиками… — Ась? Розкажи-розкажи! — вдруг загорелся Михась, ведь ему всегда было очень интересно слушать о прошлом своего мужа.Флешбек
Алексей загнанно дышал, прячась в своей комнате в загородном доме, что был вначале Бучи… Он не знал, что теперь будет делать — папа всё узнал! Узнал о Глебе — том мальчике, с которым он целовался на заднем дворе школы.Отец убьёт его, он его закопает, он…
Лёшенька какие только методы своего «убивания» папой не перечислял мысленно! Но что тут поделаешь — тринадцать лет, гормоны в голову стукнули, ещё и этот вечный инстинкт «всё пропало» везде теперь его преследовал. А началось всё очень и очень глупо. Глебчик был в выпускном классе — и решился немного приударить за сыном Арестовича, преследуя свои некоторые меркантильные цели. Семья парня очень хотела сотрудничать с Вельзевулом, но тот пока их не рассматривал, как своих возможных партнёров. И тот специально, дабы Коля узнал аля о их «отношения», перед ним поцеловал Алексея, который, заметив папу, настолько испугался, что сиганул в первое попавшее такси и приехал сюда, надеясь, что тут отец не додумается его искать… Мальчик прекрасно знал, что Николай, мягко говоря, не очень хорошо относится к голубым товарищам, а ещё… Кареглазый уже давно понимал, что к девушкам у него абсолютно нету никакого интереса — ну совсем ничего! Не нравятся они ему и всё тут!И рассказать об этом папе, как тогда считал парень, ровно убийству.
Тем временем Коля вообще себе места не находил — всё думал, куда подевался его сын — прошло два дня, а его всё нет и нет. Он всех своих людей заставил прочесать город, мысленно молясь, чтобы его ангел нашёлся… Но тот, как в воду канул, после того идиотского побега, мужчина даже след его уловить не успел — тот побежал за угол, он за ним — а там толпа и больше ничего — Лёшеньки не было видно… — Христь, шуруй звідси і не плач! Й без тебе паршиво на душі! — не выдержал мужчина и прикрикнул на свою жену — нервы уже у всех сдавали. — Я тебе скільки разів просила закинути то все?! Скільки разів благала виїхати звідси, забути то все! Де тепер Льоша? А якшо… Господи, та його міг зловить хтось з тих волоцюг… — Якби його зловили, мене б вже точно ним шантажували! — сам себя напрасно пытался «утешить» Коля. — Два дні! Два дні мій хлопчик в дома не з’являвся! Він ж ще зовсім маленький! — Твій маленький з якимось підрілою під школою вже сосався… От того й втік, бо я побачив… Я думав він вже до вечора приплентається! А то вже, курва мать, завтра третій день буде, як воно десь втікло! — А тобі обов’язково треба було дивитися?! Шо ти до нього лізиш вічно?! Я в твої справи лізу? Нє! То і ти до нього не пхайся! Блять, Коля, ну куди, куди він пропав?! — всё заводила Кристина и никак не могла успокоится. — Ну все, йди сюди, моя маленька… Не плач, я щось придумаю… Они с Николаем редко ссорились, но сегодня просто уже не могли сдержатся — каждый из них переживал за своего ребёнка, что тихо сидел в том домике, пытаясь согреться — ведь за окном бушевал декабрь, морозя всё вокруг. Спустя неделю Николай совсем опустил руки — где его солнце могло столько пропадать, он не знал, он даже того парня расспросил обо всём и перерыл его дом верх дном, но так и не нашёл там никого и ничего — ни мальчишку, ни какую либо маленькую зацепочку. Позже приехал Фараон и сказал, что им нужно заключить одну сделку за городом, может там чё проясниться, может это их новые партнёры мальчика схватили, дабы Коля пересмотрел их договорённости, но и там всё было чисто — никто его сына не трогал да и никогда не видел. — Плохо дело, дружок… Мне это совсем не нравится. Да не поверю я, что он где-то по улицах скитается из-за того, что тебя испугался… — Я не знаю… У меня в голове тысячи вариантов, но один из них… Самый ужасный… А что если?.. — Коль, мы должны всё и всех прочесать… Говори всё, что у тебя на уме, — приобнял его Гриша, а тот вдруг совсем поник, а с глаз пошла одна скупая слезинка… — А что если он Черепу попался?.. Ты хоть представляешь… Что это ничтожество с моим Лёшенькой могло сделать?.. — Не… Не, даже не думай о таком, слышал? — у Фараона у самого мурашки по спине пробежались, — Наш ангел ему ни за что и никогда не достанется. Всё, успокойся, мы его найдём. Даю тебе слово, что найдём. — Сверни-ка на лево, мне кое-что забрать надо…- тихо сказал Арестович, прося своего друга ехать в его загородный дом. Лёша в то время спал тяжёлым сном, внутри было очень холодно, поскольку зажигать камин он так и не научился, да и папа говорил всегда, что мал он ещё, чтобы со спичками играться. Да и, кажется, тот успел заболеть — дышал он тяжко, на лбу испарина, ещё и его колотило так всего, будто обогрели ледяной водой. Конечно, он не услышал, как пришёл Григорий вместе со своим другом. Те с удивлением обнаружили, что везде было открыто, а Николай, как только заметил ранец своего сорванца, быстренько побежал наверх да зажёг свет. — Господи Боже… Ну как я не догадался, что ты сюда забрёл, умник ты мой маленький! — у мужчины словно камень с души упал. — Чё ты там гово… Блядь, он шо тут всё время сидел?! Вот же засранец, а?! — Тише, не кричи. Ты напугаешь его. Боже, он совсем замёрз, ещё и температурит, кажется… Тц, Кристина нас к потолку подвесит, и будет права в каждом своём возмущении и действии… — кареглазый был на седьмом небе от счастья — вот его сыночек, здесь, живой, целый и невредимый, да чуть-чуть приболел, но это всё исправимо. — Пойду, камин разожгу. Смотаться в город за Мишкой? — Ага, и Кристинку сюда привезите. И жрать чё-нибудь прихватите. И вещи тёплые ему возьмите… — Та возьмём, не ной уже! — чертыхнулся Гришка, думая о том какие они все идиоты… — Льош? Льошечка, вставай, — пытался разбудить парня брюнет, крепко прижимая к себе. — Тат? Мені так х-холодно… — Зараз буде тепло, і мама приїде, і Міша зараз тебе огляне. Ану, одягни оце, — снимая с себя гольф, сказал мужчина, помогая своему ребёнку одеться, — Маленький, ну нащо ти так зробив? Сонечко, ти хоч уявляєш собі, як налякав мене? Я вже собі таке встиг надумати!!! — всё шептал тот, хаотично целуя Лёшика в макушку и крепко-крепко обнимая. — Я д-думав… Д-думав ти м-мене вб’єш… — Та за шо, маленький? Чортик мій, та де ж би я тебе вбив. Ти ж… Я ж так люблю тебе. — Б-бо… М-мені… Мені х-хлопці нравляться… Д-дівчат не люблю… — признался тот и уже мысленно приготовился к крикам и возможным побоям, но Вельзевул только чмокнул его в висок. — Коханню всі роки підвладні, а кожна стать — своя краса, слова осудливі чужих — туманні, бо любиться не тіло, а душа. Сонечко, мені фіолетово, кого ти будеш любити. Головне, щоб той «хтось» зробив тебе щасливим. — П-правда? І б-битись не будеш? І с-сваритись нє? — Не буду. Обіцяю, що не буду. Але й ти мені обіцяй, що більше так ніколи не зробиш. Добре, Люцифер? — У-угу, — тот на эмоциях расплакался и громко закашлялся — ну вот, точно же простыл! — Всё, мой ангелочек, не плачь. Папа рядом и очень-очень тебя любит. Больше всего на свете, поверь. Я всегда во всём поддержу тебя, можешь не сомневаться, моё сокровище маленькое. Позже приехал Хамелеон, что от радости сам готов был заплакать — ну так его напугал Алексей, а Кристина ни на секунду не отлипала от мальчика, присутствуя на осмотре и в забавный блокнотик с хомячком записывая какие лекарства когда давать, а потом кормила вкусненьким… И с Николаем они окончательно помирились, прося прощения друг у друга… Но всё же Коля не мог не согласиться со своей любимой — ему надо быть осторожней, а сына с женой охранять, как зеницу ока. Надо помнить какими делами он занимается и кто его враги…Конец Флешбек
— Льош, ну ти й бешкетником був! — удивился Михася, — Дядя Коля певно посивів, поки тебе шукав… Як ти тільки додумався до такого? — Ага, это я сейчас понимаю, что это было капец, как глупо, а тогда мне так страшно стало… Я думал, что папа откажется от меня, ведь где это видано, чтоб сын Дона спал с парнями? — Но видишь, как всё сложилось? Эх, а что бы было, если бы ты по девушкам сох? Я бы тогда не понравился тебе, и не узнал бы я ни о папе, ни о дедушке… Ни о ком и ни о чём. — И если бы я тебя не нашёл мой зайчик, то бы и о родителях я бы тоже не узнал… Так, что мы квиты, мой мальчик, — шепнул ему Алексей, устало улыбаясь. Михась наклонился и чмокнул своего супруга в носик, тот притянул его к себе, ласково взяв за затылок, и мягко поцеловал в губы. У мальчика невольно пошли мурашки по спине от трепетных касаний Люцифера, и стало вдруг так хорошо на душе…Всё так, как и должно быть.
*** У Подоляка с Цветаковым сегодня был выходной. Оба даже не выходили никуда — до обеда отсыпались после гулянок в доме Арестовичей. Позже Костя готовил завтрак, плавно перетекающий в ужин, а мафиози решал свои нелегальные дела. — Гріш? — М? — закусив карандаш между зубов, спросил седоволосый, — Шо, малюк, кажи? — Я хотів… Тобто… — Мамлязавр, давай, кажи вже, не стидайся, — пошутил Григорий, с нежностью уставившись на это маленькое создание — Господи, порою мужчина ловил себя на мысли, что боится — боится, что сломает это малюсенькое чудо. Парень засмущался в край — вот стукнуло ему в голову, что «это» должно произойти сегодня, именно сегодня. Но он не знал, да и не умел говорить в слух такие вещи, поэтому, взяв пустой лист бумаги на столе шефа, вывел красивыми буквами то, что хотел сказать и протянул написанное Фараону.«Хочу віддатися тобі»
Тот, как только прочитал эту фразу, чуть не захлебнулся виски, который налил себе чисто символично для того, чтобы разогнать немного кровь. Он изумлённо посмотрел на своего помощника, а тот лишь покраснел, как помидорка. — Зайчик, а ти точно впевнений, шо хочеш цього? — тот боязливо кивнул. — Х-хочу… Але м-можна я підготуюсь? — Роби все, що вважаєш за потрібне, — тихо сказал Григорий, а парень быстренько кивнул и ушёл в ванную. У самого мужчины уже начали руки подрагивать от волнения и он со скоростью света стал искать номер своего внучка — как раз пока Цветаков был в душе, он всё разузнает: — Привіт, моя квіточка, як ти? «Привіт, дідусик. Все дуже добре, для Льоші з мамою Христею вечерю легеньку готую, бо він трохи перебрав вчора. А ти як?» — Малий, в мене тут засада, виручиш, а? «А шо сталося? Тобі щось погано?! З Костіком шось сталося?!» — Та нє… Поки… От шоб не сталося, мені потрібно декілька твоїх порад. «Дєда, ти мене лякаєш. Шо ти там вже зібрався робити з ним?» — Цікаво, Михась, шо я зібрався з ним робити…- с сарказмом говорит седоволосый. «Дєда, відкривай сайти для дорослих, там все побачиш, я тобі в тому не радник…» — І навіть не вздумай кидати трубу! Я вже ті сайти всі облазив і толком ніфіга… Тут просто… Випадок такий трохи нестандартний. «Ти в Костіка перший?» — На жаль, нє. Але колишнє кобло занадто сильний відбиток на його психіці залишило. «Дєда, та як я з тобою маю говорити про такі вєщі?! Нє! Категорично нє!» — Михайлик, ну не будь бякой, я боюсь зробити шось не так… Не хочу, шоб йому було боляче, страшно, ніяково… Та й я, блін, ніколи з пацанами не спав! «Я ліпше н-напишу…» — и послышались гудки, Фараон чертыхнулся, но уже через пятнадцать минут он получил несколько длинных сообщений. — Мда, это мне не баба, — выпалил, тяжело вздыхая, седоволосый, охуевая от количества информации…Смазки, растяжки, точки какие-то, очень медленные движения в начале…
До чего же парадоксальной получалась ситуация — Костик думал, что Гриша, как опытный и «проголодавшийся» любовник, в первую же ночь вытрахает его по самое не хочу, поэтому и боялся, что тот в порыве страсти сотворит с ним много смущающе-страшных вещей… Ну, а на самом деле, Григорий сейчас трясся над выбором смазки, презов и вообще на листочке схематично прописывал свои действия — с ним ещё такого никогда не было!В общем волновались оба до чертиков
— Нет, секс — это штука спонтанная и не предсказуемая, ну как я могу знать на перёд, что да как пойдёт… Тьфу ты! Да всё нормально будет, главное не суетиться и делать всё не спеша. Голубоглазый смял лист бумаги, выбрасывая в мусорку и наливая себе что-нибудь, дабы прочистить горло, уже потом он подошёл к светлой двери и позвал своего любимого: — Волчонок, ты там хоть не утонул? Давай, выходи уже. Костя сидел на белом бортике в забавном халате со звездами и собирался с мыслями. На самом деле ему было жутко страшно… Потому что подсознательно у него было заложено, что секс — это боль, жуткая, страшная, невыносимая — для принимающей стороны. Он понимал, что долго на поцелуях и обнимашках его начальник не протянет (тот минет вообще не считается) что рано или поздно всё равно придется дать Грише «больше». Тогда зачем оттягивать неизбежное? Ведь парень думал, что если не будет удовлетворять Фараона в интимном плане, тогда они попросту разбежатся. — Уж-же иду, — пролепетал тот, сразу же поднимаясь и выходя наружу. — Ну наконец-то. Пошли со мной, посмотрим что-нибудь хорошенькое, — Фараон берет его ласково за ладонь и тянет за собой в спальню. В голове у него сотни мыслей, и он не знает за какую из них зацепиться — видит же, как волнуется его кнопка. Не хотелось выглядеть в его глазах каким-то похотливым извращенцем, хотелось наоборот приласкать его, показать, что в близости нет ничего болезненного и страшного, что в интимных отношениях не должно быть больно — а хорошо и приятно. Он внимательно наблюдал за Костей — тот, казалось, сейчас отключится нафиг от страха. Даже та романтичная кинокомедия, которую мужчина включил, дабы хоть немного разбавить атмосферу, не помогала… Ему даже представлять не хочется, что сейчас твориться там — в той светлой головушке, хотя он итак знает, какие «тёплые моменты» воспоминаются сейчас его помощнику. — Костенька? — А? — испуганно отозвался тот. — Ты так вкусно пахнешь, как конфетка, — прижимая его мягко к себе за талию и утыкаясь носом в чуть влажную макушку, говорит тот. — Д… Д-дякую, — смущенно благодарит тот, правой рукой цепляясь в тёплое одеяло, что было под ними, до посинения пальцев — опять страшно.Всегда страшно
Брюнет начинает жалеть о том, что дал своему начальнику слово, что перед их близостью не станет употреблять ни алкоголь, ни успокоительное, ни что-то подобное в этом роде… А зря, сейчас ему бы это не помешало, потому что он весь подрагивал так, будто сейчас находиться не в тёплой квартире да на удобной кровати, а на северном полюсе в минус семьдесят. Подоляк пробует его отвлечь всеми возможными методами и понимает, что это всё бесполезно — тот, как продрогший котенок, дрожит, сжимает пальчиками ткань покрывала от волнения и прячет свои темные глаза… Спаивать парня вообще не имеет смысла, давать транки тоже — Гриша хочет, чтобы тот был в ясном сознании и понял, что в этом нет ничего страшного, ничего плохого. Но тот, казалось, сейчас сольётся с интерьером — замер и почти что не дышит. — Кость, ты боишься меня? — Н-нет, — судорожно замотал головой тот. — Тогда скажи мне, что тебя так пугает? — мягко коснувшись раскрытой ладонью щеки, осыпанной веснушками, спросил мужчина, а брюнет, сам не понимая почему, почувствовал влагу на глазах, — Иди сюда. Садись вон тут. Голубоглазый хлопает по своему бедру и одним махом усаживает парня на себя. Плазма выключается, Подоляк оставляет гореть, разве что, ночник с приятным голубым светом. — Н-нет… Н-не с-смотри на м-меня…- шепчет тот, когда Гриша одним движением стянул с него халат, — Не н-надо с-смотреть… Я н-не к-красивый. — Спокойно, у меня зрение хреновое, я итак без очков ничего не увижу, — обманул его седоволосый — сегодня он работал в линзах, и таки не снял их, и теперь во всю любовался красивым, хрупким телом Цветакова, которое подпортили эти полоски старых шрамов, но разве это сейчас важно? — П-постой… — Чшшш, тише, ничего не бойся. Ты такой маленький, я боюсь тебя сломать, — шутя, произнес тот, а потом мягко коснулся рукой впалого животика и губами нежной щеки. Костя на инстинктивном уровне начинает расстёгивать чужую, пижамную рубашку, открывая вид на в меру подтянутый торс, усыпан различными татуировками по датам под левой ключицей…08.08 — Иринка✿
19.03 — Рождение мартышки♡
20.05 — Перше «Та-та» ❥
14.02 — Ірина Подоляк🖤
04.08 — Рождение бесёнка♡
19.07 -…💔
12.12 -…💔💔
Парень озадачено смотрит на эти надписи, но вдруг чувствует, как его берут за ладонь и кладут на левую половину груди, там, почти что рядом с сердцем, были совсем свежие надписи… 15.11. Михасик✨✨ ∞✨ Кнопка ✨∞ — Ты тут тоже есть, малыш. И навсегда вот тут останешься. Костя заглядывает в голубые глаза своего шефа, а потом сам подаётся вперёд и целует его, да так чувственно, что внутри мужчины всё замирает от кайфа. В голове он вспоминает то, что там ему понавыписывал Михасик и решается наконец-то пересечь эту последнюю черту между ними. Он притягивает к себе парня максимально близко, сдерживаться с каждой секундой всё труднее и труднее, всё тяжелее… — Г-гріша… М-мені д-дивно… П-почекай… — просил Цветаков, чувствуя непривычно-ласковые касания в районе шеи, ключиц и груди. — Розкажи мені, що ти відчуваєш, м? — Л-лоскотно… І якось… М-м-м… Мафиози пока результат устаивает — парень хоть немного расслаблен, однако, когда чувствует чужую руку в области паха, снова напрягается. Краем уха тот слышит звук чего-то открывающегося, а через несколько секунд ощущает смазанную широкую ладонь у себя на плоти, что касалась очень нежно и аккуратно. — М-м-м! К скользкой ладони добавляются ещё и смазанные пальцы, что медленно проникали в хрупкое тело. Подоляк действительно уже держал себя из последних сил — он не ожидал, что так заведётся от всего происходящего. — Гріша… Не т-треба… Не нат-тискай там, бо я з-зараз… — Не бійся. Зайчик, все, що ти відчуваєш, це нормально. Закрий оченята, клади голівоньку мені на плече і просто кайфуй. Цветаков томно мычит, пытаясь отстраниться от ловких рук, но через несколько секунд ощущает странное покалывание в районе паха, а затем что-то такое, как сладкая вата — вспышка и всё тело прошибает словно током — и есть только это чувство, нет ни боли, ни ударов, ни кучи чьих-то ужасающе сжимающих рук — и от этого просто хочется сойти с ума. Но всё равно, тот везде ждал подвоха, боясь полностью отдаться предоргазменным ощущениям. — Боже, а-а-ах! — сперма прямо толчками вылетала из напряженной плоти, пачкая животик парня, — Грішенька, зупинись! — сорванным голосом просил он, когда мужчина и дальше стал давить на клубок нервов, медленно растягивая, — Не треба! Будь ласочка! — Чшшш, ну чого ти такий галасливий, я ж знаю, що тобі подобається, коли я роблю так. Киць, перестань так затискатись. Тебе ж не болить, правда? — брюнет боится того, что сейчас повториться то, что всё время делал Череп и его дружки — на сухо опустошали его, а потом ласково дразнили, но изливаться уже было не чем и парень просто мучился от жуткой боли в паху и головке. Он крепко обнял мафиози, дрожа всем телом от жутких воспоминай, что слились с очередным оргазмом, а потом почувствовал спиной шёлк фиолетовых простыней. Григорий таки остановился да навис над ним, ласково поглаживая по лицу, шее, плечам, торсу, пытаясь унять ту дрожь, пытаясь «усыпить» разбушевавшиеся воспоминания в голове своего секретаря. — Кнопочка, я ж поряд. Я з тобою, я не буду тебе ображати, розслабся, сонечко. — Він теж так казав, вони так казали! А потім… Потім… Гріша, мені страшно дуже! — закрывая ладонями лицо и зажимаясь, шептал истерично тот, — Мені буде боліти! Не хочу…Началось…
Таки началось.
Костю бьёт крупной дрожью, он испуганно смотрит в одну точку, рукой всё сильнее цепляясь за простыни. Ему кажется, что всё повториться, что Подоляк будет делать всё так же — заставляя кричать и извиваться от невероятной боли, заставляя загнанно дышать от неимоверного страха, заставляя протяжно скулить и молить о том, чтобы всё прекратилось…Но Гриша был точно не таким и поступать с парнем
так, он явно не собирался…
— Спочатку дійсно буде трошки боляче, але зовсім чуть-чуть. Тобі треба розслабитись, зайченя, і дивитись на мене. Тут є тільки я і тільки ти. Більше нікого, лише ми, Кость. Подивись на мене, ну? — но тот лишь сильнее стал плакать, а затем вовсе, схватившись за подушку, попытался закрыть ею лицо и половину торса, думая, что так спрячется. Фараон понимал, что это последний рубеж, им осталось пройти совсем немножко и Костик абсолютно по-другому посмотрит на близость. Если они сейчас остановятся, то это очень плохо отразиться на его котике и тот себе уже такого успеет понавыдумывать, что к следующей попытке сляжет возле него с инфарктом… — Сонечко, відклади, нам сьогодні це не потрібне, — мужчина едва смог вырвать из дрожащих лап подушку, в голове просто всё взрывалось из-за того, что он видел — Костя боялся его, как огня, пытаясь хоть как-то выбраться из-под него, дрожа, как осиновый лист и рыдая так, словно тот уголь раскаленный к его коже прикладывал… — Впусти м-мене… — Кнопка. Кнопка, подивись на мене. Включи вушка і послухай. Я нічого поганого тобі робити не збираюсь! Нема чого боятися! — Гріш, не треба… Гріш, я не хочу! Відпусти мене… Відпусти… Відпусти-відпусти-відпусти… — мужчина крепко обнимает его, даже не думая отпускать от себя, если он сказал, что они дойдут сегодня до конца — значит дойдут и точка. Подоляку хочется воскресить и достать всех этих ублюдков, из-за которых его любимый так страдал, так боялся, так вёл себя… Ему хочется каждому сделать так же адски больно, так же душераздирающе неприятно, чтобы они на своей коже почувствовали какого это — биться беспомощно пойманной птицей, терпя гнусные и извращённые выдумки психически неуравновешенных подонков, теряя всякую надежду на спасение и свободу… — Костик, сонечко, ти чого? Тихіше, малятко. Чшшш, не метушися так, киць, — Фараон уже как мог отвлекал парня, шепча успокоительные и ласковые слова, но снова никакого толку… И пока тот всё еще находился в истерике, седоволосый заговорил его и одним движением развёл стройные бёдра в стороны да плавно вошёл в хрупкое тело, вырывая из раскрасневшихся уст громко-удивлённый вскрик. — От і все, киця. Я в тобі. Хіба то так страшно? — отнимая худенькие ручки от лица и заглядывая в растерянно-удивленные глаза своего помощника, спросил седоволосый, а затем мягко поцеловал его, обнимая и медленно двигаясь. — Т-тільки не… — Тихенько, ніяких «не». Сонечко, я ніколи не зроблю тобі погане. Зараз просто розслабся. Я буду рухатись дуже і дуже легенько, аби ти не боявся… Шепот Гриши сейчас невероятно успокаивал парня, а сильные руки, что были так нежны с ним, заставляли забыть о всех страхах. Ну, а ощущения чужой плоти внутри, вызывало множество непонятных, но до дрожи приятных чувств — будто так и должно оно быть. — Господи, сонце, я не знаю, що ти зі мною робиш, але я просто божеволію від тебе…- говорил Фараон, постепенно наращивая темп, всё откровенней прикасаясь к хрупкому телу. Брюнет в какой-то момент ощущает, что ему всего этого мало, поэтому сам подаётся навстречу движениям мужчины, скуля от той приятной наполненности и от сладкого покалывания где-то под грудью…А Подоляк не понимает, что с ним вообще творится —
давно его так не вело, давно он так не зависал на ком-то…
Если вспомнить те разы, когда он трахал разных баб — и тех с которыми расписывался, и тех, что были просто случайными, то у него всегда было в подсознании ощущение предательства и неправильности — будто с каждой из них он изменяет своей покойной жене. Сейчас же такого не было! Не было, потому что впервые за столько лет он снова по-настоящему полюбил. Полюбил простого парня, ради которого был готов отдать всё, что угодно. И Фараон отпускает себя да начинает быстро двигаться, даже не думая выпускать из своих объятий Костю. Тот под ним дрожал и томно стонал, царапая своими маленькими коготками мускулистые плечи, поддаваясь в такт размашистым движениям, отдавая себя всего во власть этого прекрасного мужчины. — А-а-ах! Ще х-хочу! Сильніше х-хочу! — этот тонкий голосок сводил Подоляка с ума — он стал повсюду ставить свои метки, особое внимание уделяя шее и плечам, ни на минуту не отпуская своего возлюбленного, что уже напрочь забыл обо всех волнениях и сомнениях… Со временем Григорий чувствует, как тот стал ещё сильнее сжимать его внутри, а затем слышит протяжный вскрик своего помощника и сам изливаться вместе с ним, откидываясь на соседнюю часть кровати, тяжело дыша и пытаясь прийти в себя — сука, он понятия не имеет, что это сейчас было, но у него разве что звезды с глаз не сыпаться. — Боже… Ебать-копать, вот это был секс! Кость может повторим, а? Кость? Кнопочка? — голубоглазый стал трясти того за плечо, но ответа не последовало, он быстро поднялся, включая свет и присаживаясь рядом с парнем, начиная его бить по щекам, — Мальчик мой, что же с тобой такое? Почему ты глаза не открываешь? Костя! Пульс под сонной артерией Подоляк нащупал и это радовало, но от чего же его малыш отключился? Неужели настолько испугался его? Мафиози мгновенно стало совестно, но уже через несколько минут Цветаков устало поднял веки и безмятежно улыбнулся, смотря в потолок — если бы он знал, что может быть ТАК хорошо, то не тянул бы столько с этим… — Малюк, ти як? Заспокійливі дати? — Давай… — шепчет тот, а потом поднимается и тянется к мужчине за поцелуем. — Як же я злякався, коть, не роби так більше, — говорит на полном серьёзе мафиози, ласково ведя ладонью по заплаканной щеке, — Костя, шо ти вже твориш? — протянул непонимающе мужчина, чувствуя маленькую ладошку возле паха. — Шукаю свої заспокійливі, — невинно хлопая глазками, прошептал тот, Гриша только тихо засмеялся, затягивая своего зайку в новый поцелуй.Ну всё, теперь они уже точно друг от друга не отделаются.