Когда красота становится ядом

      Фриск аккуратно присела рядом с кроватью, на которой лежал Гарри. Прошло уже два дня с момента, когда он неожиданно свалился ей прямо на голову. Ещё удивительнее этот факт делало то, что сама девочка сейчас находилась в Подземелье, где решила остаться вместе с новыми друзьями. Стыдно признаться, но необычные события, которые здесь происходили, захватили её полностью и она забыла о старом друге. А его состояние сейчас лишь обостряло охватившее её чувство вины. Поттер так и не приходил в сознание, лёжа в лаборатории Альфис, куда его помог доставить Санс. Скелет видел, насколько Фриск была поражена и обеспокоена, и решил отложить каламбуры на потом. Девочка была ему благодарна. Шутки сейчас вряд ли бы помогли.       Мальчик казался бледным. Даже слишком бледным. Как бумага. Сквозь тонкую кожу просвечивали вены, а жёлтые лютики очень часто выглядывали из его тёмных волос. Фриск поджала губы. Голова была не единственным местом, где эти цветы росли — несколько из них украшали руки. Тихо подошла Альфис, непривычно тихо, потому что обычно учёная создавала довольно много шума вокруг себя. Она что-то едва слышно бормотала, уткнувшись в планшет, кончик её хвоста метался из стороны в сторону. Альфис остановилась рядом с Фриск и молча посмотрела на Гарри, который в этот момент был похож на куклу. — Что с ним, Альфис? — Тихо спросила девочка. Её голос был слабым. — П-прости, Фриск, — шёпотом ответила ей учёная. — Б-боюсь сейчас я-я не смогу ответить на т-твой вопрос.       Ей оставалось только кивнуть и подняться со стула, на котором она сидела всё это время. Ноги неприятно гудели. Девочка молча вышла из лаборатории и встала, как только дверь за ней закрылась. Почему-то вспомнилась история Чары. На глазах навернулись слёзы, и Фриск медленно съехала по стене, закусив губу. Она поджала под себя ноги и обняла колени, уткнувшись в них лицом. В эту часть Жаркоземья мало кто заходил, поэтому у девочки была возможность побыть одной. Наверное, ей это действительно было нужно.       Рядом раздался стук, который мог издавать только одно существо во всём Подземелье. Фриск подняла голову, чтобы встретиться с белыми зрачками в глубине чёрных глаз. Привычная улыбка Санса чуть померкла, когда он увидел её состояние. Скелет вздохнул и опустился рядом. Они молчали какое-то время. — Ну что, мелочь? — Спросил её комик. — Как там твой друг? — Он не приходил в сознание. — Тихо ответила девочка. — Альфис не знает, что с ним. — Фриск, — неожиданно серьёзно начал Санс, — может, всё не так уж и страшно… — Нет! — Вскочила она, воскликнув. — Гарри перемещался ко мне каждый раз, когда у него вырастали новые лютики! — Её голос надломился. Он стал слабым и тихим. — Каждым раз, когда ему угрожала опасность…       Санс охнул. Фриск упала на колени там, где стояла. Слёзы текли из её глаз, уже ничем не сдерживаемые. Скелет сел рядом, успокаивающе поглаживая по спине. Девочка что-то неразборчиво бормотала. Они просидели так, может быть, несколько минут, прежде чем рыдания стали тише и вскоре утихли совсем. Плечи Фриск всё ещё тряслись, её било мелкой дрожью, но она уже не плакала. Честно говоря, Санс не знал, что лучше. Он всё ещё держал свою руку на её плече. — Может, в таком случае, ему лучше остаться здесь? — Тихо спросил скелет без прошлого веселья. Ситуация приняла неожиданно тёмный оборот. — Нет, мы не можем заставить его. — Своим слабым голос ответа девочка. — У него заключён контракт со школой и он должен отучиться в ней хотя бы пять лет. — Она утёрла ещё стоящие слёзы и шмыгнула носом. — Так говорила мама. — Но ведь школа, в которой Гарри учиться, очень далеко отсюда. — Я попрошу маму, она сможет переправить нас в Англию, чтобы мы могли помочь Гарри вернуться к началу нового года.       Они так и сделали. Фриск выбралась на Поверхность и быстро нашла свою маму в небольшом магическом городке у подножья Безымянной горы, где они жили после переезда. Карла очень обрадовалась, когда услышала о том, что Гарри вновь появился, пусть и таким нестандартным способом. Но она ужаснулась, после рассказа дочери о его состоянии. Они очень скоро вновь оказались в Жаркоземье, в лаборатории Альфис, где Карла, используя свои небольшие познания в колдомедицине, осмотрела Поттера. Она водила над ним палочкой, с каждым жестом её лицо всё сильнее мрачнело. Вскоре рука с палочкой замерла и опустилась. — Фриск была права ещё тогда, когда выдвинула идею о том, что мальчик переносится к ней в моменты опасности. — Тихо начала женщина. — Вероятно, это из-за того, что он считал её своим первым и единственным, на тот момент, другом, считал, что рядом с ней безопасно. — Карла мягко провела рукой по непослушным чёрным вихрям на голове мальчика. — Но эти цветы… даже сейчас, когда их стало больше, я не могу понять, что они делают…       Фриск тихо сидела рядом. Она буквально только что оправилась от истерики, которая накрыла её дома, и сейчас у неё просто не было сил, чтобы хоть как-то реагировать. Медового оттенка глаза бессмысленно смотрели на спокойное, умиротворённое лицо. Мысли казались медленными, вялыми и непослушными. Девочка была морально опустошена. Мать положила руку на плечо дочери, а после мягко обняла её.       Они подождали ещё два дня в надежде, что Гарри очнётся. Но он продолжал спать. Альфис говорила, что его состояние значительно улучшилось, по сравнению с тем, что было, когда он только попал сюда, и что он должен скоро очнуться. Только ждать больше возможности не было: лето подходило к своей середине, а путь был не близким. Добираться приходилось магическими путями, но даже это вызвало вопросы. Их легко решила выданная в больнице того городка, где они жили, справка о том, что мальчик попал под серьёзное проклятье и ему, несмотря на стабильное состояние, нужно было в полноценный госпиталь.       Англия встретила их дождём и серостью, словно и не проходило этих лет. Мать с дочерью и Гарри поселились в доме, где раньше жили, и который всё ещё на них записан. Содержать его было не дорого, а продать рука не поднималось. Как оказалось, не зря. Карла выполняла заказы на дому, Фриск почти не выходила из комнаты, в которой спал Поттер. Она рассказывала ему о различных приключениях, выпавших на её долю за это время, читала вслух книги и просто была рядом.       Гарри проснулся за неделю до своего дня рождения. Его выход на кухню был встречен счастливым визгом и тихими причитаниями. Мальчика тут же усадили за стол и накормили, только после этого попросили рассказать, что, собственно говоря, случилось. И Поттер честно рассказал весь свой первый год в Хогвартсе. Карла молча смотрела в окно. Она была настолько поражена и шокирована рассказом, который столь сильно контрастировал с тем, что помнила она, что просто не находила слов.       Они остались жить до начала учебного года. Тихо встретили день рождение, тихо сходили за покупками. Жизнь в их доме была спокойной, а лютиков на теле Гарри не прибавлялось, что очень радовало Карлу и Фриск. У обеих эти странные цветы вызывали опасения. Также мирно они проводили мальчика на поезд, подарив тёплые объятия и пообещав не пропадать, как раньше.       Гарри снова рухнул перед Фриск через одиннадцать месяцев.       У истории воистину дерьмовое чувство юмора, ведь ситуация повторилась, как по нотам. Маленьких жёлтых цветов стало ещё больше. Они покрывали руки и ноги, скапливались на висках. Даже колдомедик, которого Клара пригласила в дом, когда они оказались в Англии, не смог дать ответ, что это было: проклятье, оставшиеся после победы на Тёмным Лордом, или врождённым дар, который обернулся против носителя. В тот год они не покидали Альбиона из-за слухов о Сириусе Блэке. Нельзя выразить словами то удивление, что они испытали, когда он появился прямо на пороге, стоя на коленях и умоляя о прощении.       Карла была милосердной женщиной, но потеря мужа в гражданской войне и забота об оставшейся дочери, которая была так на него похожа, заставили её ожесточиться и стать решительной. И всё же, иногда, её доброе сердце боролось с въевшейся осторожностью и побеждало. Сириус не выглядел, как преступник, который мог жестоко убить двенадцать ни в чём не повинных граждан. Он был человеком, который искренне раскаивался в совершённой ошибке. У них был долгий и тяжёлой разговор под новорождённой луной.       На вокзал Гарри провожали мать, дочь и большой чёрный пёс. Фриск обняла его, мило краснея. Карла осторожно погладила его волосы, из которых они весь прошлый вечер убирали лютики — все остальные скрывала одежда — и попросила быть осторожнее. Бродяга ткнулся холодным влажным носом в его ладонь. Год, несмотря на наличие дементоров, которых поставили охранять школу, обещал быть лёгким.       Карла вздохнула с облегчением, когда они встретили мальчика, уже подростка, на вокзале, а не неожиданно свалившимся на голову.       Третий курс и лето после него действительно можно назвать самыми спокойными за всё время. Никаких потрясений, никаких переживаний, почти никаких проблем. Необычайно тëплый и мягкий июнь Гарри и Фриск проводили в обществе друг друга, наслаждаясь тишиной старой части города. Карла на это только понимающе улыбалась и качала головой, а Сириус, который жил с ними, благо дом позволял, в противовес ей был ехидным и просто обожал подкалывать, что выливалось в двух красных, как маки, подростков, которые очень громко возмущались.       Иногда на их тихий двор заглядывал и другой из четырёх закадычных друзей — Римус Люпин. В первый раз, когда это произошло, Карла нашла его и Сириуса спящими в окружении нескольких пустых бутылок из-под огневиски, и ещë одна стояла на столе, выпитая на половину. Она не осуждала их. В конце концов, каждый в той трижды проклятой войне кого-то потерял — они потеряли человека, которого были готовы звать братом, и его жену, а после расстались на долгие и мучительные двенадцать лет. Они были разбиты, опустошены и потеряны; Сириусу ещë помогал Гарри, но Римус был совсем один всё это время. Карла покачала головой и убрала пустые бутылки до того, как дети проснуться.       Интуиция двух друзей, двух бойцов против Пожирателей Смерти, которые не один день провели на поле брани тихо шептала, что этот год будет тяжелее, чем предыдущие три. И Сириус, и Римус своим чувствам привыкли доверять — особенно чувствам Люпина, его волк всегда был очень осторожен. Да и Карла чувствовала неясное беспокойство. Что-то было не так, что-то могло поставить жизнь Гарри под угрозу. Снова. Ощущение не отпускало и не собиралось никуда уходить, оно было рядом, грызя душу беспокойством. Взрослые внимательно следили за детьми и они смогли кое-что заметить: раз в несколько недель Гарри раньше засыпал и поздно просыпался, выглядел бледным, хотя они почти привыкли. Но на его теле появлялся новый лютик.       На вокзал они прибыли заранее, чтобы лишний раз не встречаться с большим количеством народа. Пусть прошло уже четырнадцать лет, но люди всë также желают увидеть вживую своего героя, из которого некоторые делают практически мессию. Фриск мотнула головой, отгоняя ненужные мысли. Она ещë успеет об этом подумать, но не сейчас и не здесь — есть более важные дела, чем праздные размышления. Например, проводить Гарри в очередной сумасшедший учебный год.       Девушка чуть покраснела. Видеть Поттера без жëлтых лютиков, которые вчера большую часть вечера удаляла еë мама, было непривычно, но это не делало подростка менее привлекательным. Да, со временем они отрастали обратно, не все сразу и заметить это было просто, поэтому они не беспокоились о том, что кто-то, кроме мадам Помфри, которая была колдоведьмой Хогвартса, узнает об этом. Вокзал постепенно заполнялся людьми, и Гарри пришлось уйти, чтобы занять свободное купе и спокойно доехать. Сириус в облике Бродяги — пока так, но нанятый из-за границы на сбережения рода Блэк адвокат уже работал — ткнулся холодным носом в еë руку, девушка погладила пса. Спокойная улыбка сама собой наползла на еë лицо.       Словами невозможно передать то удивление и шок, что они испытали, когда узнали из Ежедневного Пророка о том, что Поттер избран четвёртым чемпионом Турнира Трёх Волшебников.