За мной не заржавеет!

— Войд, я вам не говорил... Хаа... Какой прекрасный вид открывается с вашего окна? — сверху сбито захихикали, с трудом вглядываясь в ночной город. Небоскрёбы пробивали небо, а звезды украшали их, мерцая и подмигивая любопытным гражданам, включившим свой свет в частых окнах. — Ыых. — Фто слуфилось? — инспектор нахмурился и отстранился с недовольным лицом, отмахиваясь от тонкого мостика влаги. Брюнет с неприязнью стёр со своего подбородка слюну, растирая, так как та высохла. Он сощурил глаза, причмокнул и проглотил слюну, вновь переспрашивая: — Что случилось? — Не говори, когда ты держишь во рту, — Кавински озорно улыбнулся, луна освещала его лицо, а глаза, словно отображали звёзды. Войд хмыкнул, с иронией подмечая: «Не я один люблю поболтать с членом во рту», а после с явной улыбкой, что перерастала в раздражённый оскал, добавил: «Тебя даже так не заткнуть!» — Ну, такова моя болтливая природа, что уж тут говорить! — Кавински захихикал, расправляя руки на шикарном лакированном столе, отводя плечи назад. В глазах горящей строкой побежали не самые пристойные слова, а бедра двигались без контроля мозга, желание вновь обладать горячим ртом, переходящим в раскалённое железо; это – превозмогает всё остальное. — Ну, я уверен, что займу твой ротик на час, если ты продолжишь в таком же темпе. — Если продолжите язвить, то я могу вас наказать, — цедит сквозь зубы Войд, пока по его губам водят влажной головной, пытаясь протолкнуть её внутрь. — Или в целом останетесь бездетны, — 3тробно рычит инспектор, обхватывая возбуждённый член, который уже обмазал его щеку слюной. — Помолчите, тогда вам станет легче, наблюдатель, хах! — А вы сосите, мистер, — злорадствует Кавински, хоть и до этого он был и настроен довольно мирно, но так провести время с боссом и не упрекнуть его пару-тройку раз для потехи своего "Я", наблюдатель не мог упустить. — «Глотка-то холодная,» — задыхается от собственных мыслей, забываясь в тестном пространстве между эластичными стенками трубки, являвшейся заменой теплой плоти. Винсу хотелось ещё. Глубже, сильнее, ярче и он делал, натягивая вспотевшего инспектора на себя. Он чувствовал, как зубы легко касаются его. — Похоже инспектор не может открыть челюсть пошире, да? О? Я оказался для вас слишком большим? Сдержанное молчание, хотя о каком диалоге может идти речь? Войд, уловив сарказм в этом изрядно поднадоевшем голосе, грозно фыркнул на наблюдателя, плотно смыкая губы вокруг основания. Не чувствовать рвотного рефлекса, значительно упрощала ему ситуацию, но воздух не бесконечен, что нельзя сказать о слюне. Она чуть ли не беспрерывной струйкой текла по подбородку вниз, где уже было хоть и нечувствительная зона, но сам факт, его чертовски беспокоил. Не стоит говорить, что наблюдатель ликовал, короткими толчками, пропуская крошечные запасы воздуха. Войд уже настроенный на серьёзное вмешательство с применением грубой силы, облюбовал тазовые кости, аппетитно выпирающие на маленьком тельце, продавливая небольшие углубления своими пальцами. Короткие, похоже специально подстриженные для этого момента, белые волосы на лобке радовали брюнета, что было смешнее всего, от них тоже тянуло сладкими ягодами, словно Кавински решил поиграть с его голодным мозгом, после долгой службы Империи, а может и самому наблюдателю. Ненавязчивые посещения стали чаще, короткие острые шуточки, что терялись в продолжительных поцелуях. Таят в них было одним удовольствием и утешением, когда можно было спокойно, без угрызения затихшей совести, откинуться на спину, –в объятия умелых рук, что делают массаж – а после голову занимая губы чужими. Войд прикрыл глаза, останавливая себе от легкого смешка, чтобы ненароком не задеть высокое самомнение блондина, что не стесняясь отдавался процессу, всеми силами оказывая обратную связь: зарывал пальцы в волосы, неряшливо оттягивая вверх, что потешало уже мнение самого инспектора, как и несдержанные томные стоны, которые были самым лучшим ответом на все старания языком и онемевшими губами. — Во-ойд, можешь ещё раз так?! — Кавински поддался вперёд, загребая блондина в охапку – как он сумел так сдавить, что перед глазами небосвод стол в разы ярче – ноги свело судорогой, отчего на чужих плечах бедра сжались в теплое кольцо. Механик выдохнул, ловя глазами лунные лучи, плотный узел в животе стянулся крепче, органы содрогнулись от нервозности, с которой всё давило внутри. Нитки нервов натянулись, туго затягиваясь в причинном месте. Войд заглотил глубже, морщась от щекотки, когда короткие волосы лезли в нос, горловые трубки стиснули инородный орган, что у самого в глазах показа зарябили чёрные пятна. Язык вяло выводил толстые вены, приятно пульсирующие на кончике языке. Войд замычал, быстро слишком быстро отстраняясь от теплого тела, касаясь зубами набухшего члена, что дёрнулся, заливая в рот сперму, грубо вдавливая головкой в нёбо. Фиолетовые глаза, метнулись к лицу наблюдателя с особо видимым намёком на выговор, в крайнем случае убийстве. Войд умерил свой пыл, перебрасывая всё внимание на твёрдую головку, плотнее обхватывая губами, поджимая их к зубам, с презрением вспоминая свою ошибку. Пару движений совсем слабых, голова в сторону, чтобы остатки семени перетекли в одну стороны, пока в другую щёку упирается изнывающая головка. Инспектор устало прикрыл глаза, оставляя все попытки закончить, отдавая всё в руки Кавински, что доводил себя быстрыми движениями, касаясь чужих губ, когда большой палец с силой прижимался к самой большой вене. Войд хмыкнул, проталкивая язык в разрез, шумно выдыхая, когда струя брызнуло прямо в горло, от чего пришлось чуть поддать заднюю, удерживая себя от громкого кашля, лишь силой воли. Обмякший орган пару раз шлёпнул по припухшим губам, слабо толкаясь в краешек губ, спустил вниз и мазнул по мокрой дорожке слюны. Кавински передёрнуло, осознание плавно приходило к нему, жвалы напряглись, что их можно было отчётливо увидеть, пальцы растерянно пробежались по взмокшим прядям, нервное хихиканье подтвердило догадки Войда. — Вспомнил молодость, Кавински? — весело хмыкнули, выдыхая чуть ли не в самые губы, пока блондин пытался и вовсе не двигаться, похоже пытаясь слиться со скучающим ночным офисом. Мозолистые ладони неуверенно прижались к щекам, оттягивая нижнюю челюсть вниз. — Я честно оплачу чистку и ремонт твоей глотки, — красные глаза блестят отражая звезды, которые, уверен, были там всегда. Войд протяжно выдыхает, прикрывая налитые свинцом глаза, как же он устал от этой язвительного лица. Брюнет не сопротивляется, пронырливому языку, что слоняет по его рту, ненавязчиво касаясь тупых зубов, слизывая с его языка капли спермы. — Или оставим это до следующей недели? — Боюсь вашу будет сложнее восстановить, — руки тянут на себя, сжимая мягкие половинки, которые аппетитно смотрятся в контрасте с черными перчаткими.