Wing of a Butterfly

Пит напрягся, когда матрас рядом с ним прогнулся, всё произошедшее за этот напряженный день, словно накрыло его. И он не спал, просто слегка дремал, как научился делать за годы жизни в главной семье. Это был полезный навык, когда нужно было часами стоять или сидеть неподвижно, не имея возможности даже говорить. Он был готов вскочить с матраса при малейшем признаке опасности, хотя и знал, что они, вероятно, находятся в максимальной безопасности, поскольку все телохранители были в состоянии повышенной боевой готовности после того, как несколько часов назад Эйс устроил им разнос. Главный телохранитель был вне себя от злости, что его подопечного чуть не убили в его покоях, пока он отсутствовал, даже если виновником был Кан, которого нельзя было не пустить на территорию из-за его статуса. Эйс утверждал, что охранники должны были оставаться в жилой части, чтобы Пит мог позвать их, а не действовать в одиночку. Самонадеянность Кана спасла их, потому как он не взял с собой оружие, которое могло бы закончить его ссору с сыном совершенно по-другому. Вспомнив, что в этот день он чуть не потерял Вегаса, Пит почувствовал, как в груди снова разливается ужас. Если бы он замешкался хотя бы на минуту, прежде чем войти в комнату, то обнаружил бы Кана, стоящего над остывающим телом своего сына. Пит крепко зажмурил глаза, повернувшись на другой бок, когда услышал, как за Вегасом закрылась дверь ванной. Он пытался взять эмоции под контроль, изо всех сил стараясь оставаться сильным для другого. Он всё ещё ждал, когда горе настигнет Вегаса, так как тот вёл себя странно отстраненно по отношению ко всему, что произошло после того, как увидел тело отца и поговорил с братом. Казалось, что реакция Макао была для него важнее всего остального, но Пит не мог избавиться от ощущения, что они не пережили ситуацию до конца. Это было странно. Ждать, когда Вегас развалится на куски, и одновременно желать, чтобы этого не произошло. Единственное, что он может сделать, это оставаться сильным и убедить мужчину, что он останется рядом с ним, несмотря ни на что. Как же Пит был счастлив, что смог это сделать. Когда он достал пистолет и прицелился в Кана, он уже смирился с тем, что его поступок приведет к тому, что их с Вегасом зарождающиеся отношения разрушаются. Но он всё равно был готов разбить ему сердце, лишь бы никогда не видеть, как Вегасу причиняет боль человек, который должен был быть его самым большим защитником. У Пита было не так много воспоминаний об отце, но у него была сильная связь с дедушкой и бабушкой, и он всегда придерживался строгих взглядов на то, как члены семьи должны вести себя друг с другом. Возможно, ему повезло в жизни, что он никогда не видел уродливой стороны реальности, пока не переехал в Бангкок и не понял, что не у всех были лучшие намерения по отношению к тем, с кем они были одной крови. Он видел, как молодых парней толкали назад на ринг их отцы и матери, даже не заботясь о том, как они едва стоят на ногах после удара по голове. Он знал о молодых мужчинах и женщинах, которых продавали Тирапаньякунам для работы служанками, уборщицами или поварами в обмен на долг. Но всё это было лишь отголосками в жизни Пита. То, о чём он знал, но ничего не мог с этим поделать. Но видеть, как это происходит с тем, кто был ему так дорог, было чем-то совершенно иным. С тех пор как он узнал, чего Кан требовал от своего сына, как он отправлял Вегаса спать со своими деловыми партнерами, чтобы добиться их расположения, Пит поклялся, что сделает всё возможное, чтобы уберечь Вегаса от отца, несмотря ни на что. И теперь он проклинал себя за то, что позволил Вегасу выгнать его из комнаты и тот остался наедине с Каном. Пит до сих пор видел, каким слабым и уязвимым выглядел этот человек, когда лежал на полу с руками отца, сжимающими шею. Этот образ будет мучить его ещё долгое время. Пит прикрыл глаза, когда дверь в ванную открылась, и молча ждал, когда Вегас вернется в постель, а затем поднял голову, когда вместо того, чтобы опуститься на матрас рядом с ним, он услышал, как щелкнула дверь спальни, и Вегас осторожно закрыл её за собой. Пит нахмурился и поднял руку, чтобы дотянуться до прикроватной тумбочки и посмотреть на экран мобильника, проверяя время. Он вздохнул, увидев, что было только четыре часа утра. Посмотрев в сторону, Пит понял, что сквозь маленькие зазоры в шторах не проникает естественный свет. Он прикусил губу, размышляя, стоит ли ему тоже покинуть кровать и пойти за Вегасом, но переживал, что мужчина сочтёт такое поведение слишком навязчивым и раздражающим. В то же время Пит не мог избавиться от навязчивой мысли, что произошло в последний раз, когда он надолго выпустил парня из поля зрения. Пит засунул телефон под подушку и натянул одеяло поближе к груди, пытаясь успокоить себя, что они в своем доме они в безопасности, особенно ночью, после того как Эйс убедился, что все двери закрыты. Охрана постоянно патрулировала задние дворы на первых этажах, так что слабое место в их безопасности тоже было прикрыто. Пит поспешно закрыл глаза, стараясь расслабить тело, когда дверь снова открылась, и он услышал Вегаса, подошедшего к кровати со стороны Пита. Тишина воцарилась на несколько минут, и потом он снова услышал шаги мужчины, на этот раз отходя дальше, остановившись где-то около окон. В тишине Пит медленно открыл глаза, взглянул на прикроватную тумбочку и улыбнулся, увидев закрытую бутылку воды, которую Вегас, должно быть, захватил для него на кухне. Пит любил начинать свой день с неё, и мужчина, должно быть, заметил это и подумал о нём, пока был внизу. Однако бутылка также могла означать, что Вегас заметил, что Пит не спал. Скорее всего, это был молчаливый намек мужчины на то, что в данный момент Пит должен просто начать свой день, а не продолжать притворяться. Пит вздохнул, сел и открыл бутылку, чтобы глубоко отпить из нее. Он прошёл в ванную, чтобы почистить зубы и умыть лицо, растирая капли воды, которые стекали по его шее на грудь. Глядя на себя в зеркало над раковиной, он увидел, как красноватые укусы на шее и вокруг сосков начали исчезать, и подумал, когда же Вегас обновит их. Он со стыдом опустил взгляд, как только эта мысль пришла ему в голову. У Вегаса были дела поважнее, чем разбираться со своим возбужденным парнем. Пит даже не понимал, что на него нашло. Он никогда не вел себя так раньше, но почему-то с той роковой ночи он постоянно находился в смятении. Он мог сопротивляться своим желаниям, пока находился вдали от мужчины, когда их отношения казались несбыточным желанием, но с тех пор, как Пит переехал в особняк, в его теле словно сломался какой-то сдерживающий механизм, и все годы нерастраченных сексуальных желаний внезапно пробудились. Он плотно закрыл глаза и посмотрел вниз на возбужденный член, который был очень заметен сквозь голубые шелковые брюки, которые он надевал для сна. Пит подумал о том, чтобы потянуться вниз и решить проблему, но потом вспомнил, что Вегас всё ещё в спальне, один и, вероятно, думает о своём отце, и эта мысль окатила Пита ледяным холодом, прогоняя томительную возможность разрядки. Он долго стоял перед зеркалом, прислонившись к раковине, разглядывая себя, затем потянулся к дверной ручке и выключил свет, прежде чем войти в спальню Его глазам потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к темноте, но когда они адаптировались, он заметил фигуру, сидящую на деревянном полу, прислонившуюся к окну и смотрящую в сад сквозь маленькие дырочки в ставнях отсутствующим взглядом. Пит хотел бы подойти, заключить Вегаса в объятия,а потом в кровать и натянуть на них одеяло, чтобы спрятать человека от всего мира. Даже в полутьме он мог видеть синяки на шее, кожа медленно темнела, превращаясь из красной в фиолетовую по мере того, как сменялись часы. Пит хотел бы просто заставить их исчезнуть, очистить тело Вегаса от напоминаний о жестокости его отца. Но у него не было такой возможности. Он мог только молчать и ждать, пока мужчина не будет готов прийти к нему, готов к объятиям, к ласкам, как того заслуживал. Пит глубоко вздохнул и лег обратно на кровать, перебравшись на другую сторону, которая всё ещё хранила запах Вегаса, даже если тепло давно ушло. Обычно в это время Пит бы уже давно спал, если бы не был на задании, но сейчас не чувствовал даже легкой усталости, наблюдая за парнем. Вегас наверняка знал, что он проснулся, а может быть, надеялся, что Пит спит, и он мог прошептать в темноту, чтобы никто не услышал, хотя он по прежнему был не один в комнате. — Он не всегда был таким, — сказал Вегас, его голос был едва слышен. — Когда-то он был хорошим отцом. Даже если и был строг и никогда не заботился о моей матери, когда она была жива или когда покончила с собой, я не сомневался, что он любил нас. Своих сыновей. Своё наследие. Он замолчал, и Пит сжал пальцами простыни, размышляя, что лучше: эта тишина, когда Вегас плачет, или когда нет. Лишь однажды видел слезы в глазах мужчины, но никогда не слышал, как он плакал, и сердце сжалось, когда он осознал, что Вегас, вероятно, никогда не чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы ослабить железный контроль над собственными эмоциями. Пит задавался вопросом, сколько ещё это может продлится, сколько ещё может вынести этот человек, прежде чем сломается. Он пообещал себе, что будет рядом, чтобы утешить и поддержать его, когда это наконец произойдет. Сделает всё возможное, чтобы осушить его слезы, прижать его к себе и сказать ему, что ему не нужно проходить через это в одиночку — Когда мне было четырнадцать лет, меня отправили в международный класс в ту же частную школу, в которую сейчас ходит Чей. В моем классе был один мальчик, Люк. Думаю, его родители как раз налаживали какой-то бизнес в городе или что-то в этом роде, — Вегас остановился на мгновение. — Он был так поражен всем, каждый день был новым опытом по сравнению с его жизнью в Австралии. Он ничего не боялся, готов был забраться на третий этаж школьного здания или кататься на роликах по коридору между классами, а учителя кричали ему вслед. Пит зажмурился, представляя, как юный Вегас бежит за своим другом и смеется вместе с ним, пока они устраивают хаос по школе. Наверное, он был ещё совсем маленьким, не привыкшим к своим растущим конечностям, падающим на ходу, как это обычно делают мальчики-подростки. Эти образы должны были пробудить в Пите радость или умиление, но он чувствовал только возрастающую грусть от того, что, хотя Вегас говорил о более счастливых временах, его голос был тщательно лишен эмоций. Пит со страхом ожидал, к чему это приведет. — Он ничего не боялся и не знал, что значит быть Тирапаньякуном. Для него это была просто смешно звучащая фамилия, поэтому он без проблем пришёл ко мне домой, чтобы поиграть в Playstation 4, которую отец купил несколько недель назад. Я помню, как он был впечатлен игрой, ведь до официального релиза оставались считанные месяцы. Он был так счастлив, его голубые глаза смотрели так широко, — Вегас глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — И я поцеловал его. Поцеловал его, а мой отец нашёл нас, и я больше никогда не видел Люка. Пит кусал губы, не давая словам вырваться, пока слезы стекали по лицу, смачивая простыни под его головой. Ему почти хотелось, чтобы Вегас замолчал, чтобы Пит не испытывал этого болезненного ощущения в груди, которое выбивало воздух из легких. Он снова закрыл глаза, пытаясь взять эмоции под контроль. — Отец ударил меня так сильно, что я несколько минут лежал на полу, не понимая, что произошло. Так и продолжилось. Я стал неудачником вместо его любимого первенца. Меня нужно было наказывать за каждый промах. За каждую воображаемую драку, которую я проиграл своим двоюродным братьям. Может быть, он надеялся, что однажды он вернет что-то на место внутри меня, и я перестану быть уродом. Пит жалел, что выстрелил Кану в сердце, а не в живот, и у него было бы время посмотреть, как тот скулит от боли, медленно истекая кровью. Он хотел бы сначала отстрелить ему руки, наказывая за то, что он посмел поднять руку на сына. Он хотел бы повернуть время вспять и забрать Вегаса и Макао в ночь, прежде чем кто-нибудь из них узнает, каково это — испытывать страх в собственном доме. — На следующий год Фаны начали распространять своё влияние в городе. Отец знал о репутации старого Фана, который дарил молодых мальчиков своим благодетелям, поэтому я думаю, что он решил попытать счастья и с новым лидером Фанов, — Питу пришлось спрятать лицо на матрасе, чтобы заглушить прерывистый звук, который не мог не вырваться наружу. — Может быть, мне повезло, или я просто был слишком стар в свои пятнадцать и, вероятно, недостаточно красив, так что Фань Цзянюй только с отвращением посмотрел на отца, быстро уходя из вестибюля отеля и в последующие недели почти полностью уничтожил наших людей в двух районах. Вегас наклонил голову в сторону, чтобы прислонить её к прохладному стеклу, и провёл ладонью по левой руке к титановому браслету, затем обратно к верхней части руки, словно что-то вспоминая. — Отец сломал мне руку в двух местах в приступе ярости за эту неудачу, — сказал Вегас, обхватывая пальцами левое запястье прямо над браслетом, вдавливая металл в кожу. Пит увидел, как его плечи слегка расслабились от этого. — Я подумал, что у меня есть немного времени, прежде чем он попытается снова, поэтому я постарался быть готовым к этому. Думаю, я перетрахал всех мужчин в коллекции двух лучших мадам города только для того, чтобы попытаться заставить отца гордиться мной, не понимая, что он испытывал все только больше отвращения каждый раз, когда в моей постели оказывался кто-то моего пола. Когда я успешно заключил сделку с одним из его партнеров через две недели после моего шестнадцатого дня рождения, он лишь сказал, что, я хотя бы хорош в том, чтобы меня трахнули, раз ни на что другое не гожусь. Вегас наконец отвернулся от окна, его глаза были такими темными, что казались бездонными колодцами, пока он искал взглядом Пита в темноте. Его лицо было лишено каких-либо эмоций, прежде чем он нахмурился и поднялся, чтобы присесть рядом с кроватью. Он медленно протянул руку и коснулся пальцами глаза Пита, пытаясь вытереть слезы, даже если через мгновение по щеке парня катилась новая. Пит чувствовал себя обессиленным, голова болела от слёз, но он продолжал смотреть на Вегаса, пока тот нежно касался его лица, смотря на него. — Теперь я понимаю, каким глупым я был. Гонялся за одобрением отца, когда я, скорее всего, перестал быть для него сыном и стал для него инструментом, который он использовал, как только узнал о моих предпочтениях, — сказал Вегас. Он на мгновение помрачнел, но потом выражение лица снова разгладилось. — Как будто я мог что-то унаследовать от него, переспав с третью его деловых партнеров. Они никогда не будут меня уважать после того, как имели меня на коленях, — он вдруг стал более серьезным, откинув волосы Пита с лица, чтобы лучше видеть парня. — Не грусти об этом, котёнок. Не всегда всё было так плохо. Когда я стал старше, им стало интереснее, чтобы я трахал их, а не наоборот. Я даже научился некоторым вещам, которые могут тебе понравиться. Пит всегда был готов ко всему, чем мужчина захочет с ним поделиться, но почувствовал, как в горле поднимается тошнота при мысли о том, чтобы попробовать с Вегасом что-то такое, чему тот научился в постели с мужчиной, которого отец послал его удовлетворить. Наверное, это отразилось на его лице, потому что Вегас сухо усмехнулся, а затем выпрямился и наклонился вперед, чтобы нежно поцеловать Пита в висок. Он медленно отодвинулся, почти сползая на пол рядом с кроватью, притягивая руки Пита к себе, нежно касаясь предплечья и поворачивая запястье Пита. Вегас прикоснулся губами к ладоням Пита, сначала к левой, затем к правой, прежде чем соединить ладони Пита вместе и почти благоговейно поцеловать его пальцы. — Но ты убил его, Пит. Этими руками ты застрелил его, даже если и предполагал, что я буду ненавидеть тебя за это, — сказал Вегас. Он обхватил пальцами запястья Пита, крепко держа их. — Ты отдал свою жизнь за меня. Ты убил ради меня, — он посмотрел на Пита, его глаза были полны эмоций, хотя выражение лица ничего не показывало. — Я никогда не отпущу тебя. Даже когда я тебе надоем, я не позволю тебе избавиться от меня. Ты понял, Пит? — Хорошо, — прошептал Пит. Было немного неудобно, но он наклонился вперед, чтобы удержать верхнюю часть тела, уперевшись локтями в матрас. Он осторожно прикоснулся лбом к лбу Вегаса. — Никогда не отпускай меня, — он протянул руку и запустил пальцы в короткие волосы на затылке Вегаса, притягивая его ещё ближе, пока не почувствовал горячее дыхание парня на своих губах. — Я тоже тебя не отпущу. Пит увидел, как Вегас прикрыл глаза, ресницы темнели на фоне бледной кожи, прежде чем он толкнулся вперед, заползая на кровать, а Питу не пришлось отодвинуться и опереться на бок, чтобы дать ему место. Мужчина лег рядом с ним, рука скользнула под талию Пита, чтобы притянуть его ближе, так что они соприкасались бедрами и грудью, ноги словно сплелись друг с другом. Обычно такая позиция возбуждала Пита, но сейчас в их соприкосновении не было ничего сексуального, их тела были лишь дополнением к их чувствам, к принятию и целостности. Пит прижался губами ко лбу Вегаса и одобрительно промычал, когда тот сполз ещё немного вниз,пряча лицо в груди Пита. Пит почувствовал, как по телу разливается тепло, наполняя его счастьем, когда он провел пальцами по волосам Вегаса и наклонился вперед, чтобы мягкие локоны коснулись его лица. Он хотел бы сказать этому человеку, как он гордится им, каким смелым был Вегас, когда рассказал ему о худших моментах своей жизни. Насколько он сильный, пережив все эти страдания и боль и превратился в прекрасного, доброго человека, который прикасался к Питу только с нежностью, ни с чем другим. Другие, наверное, сочли бы его сумасшедшим за такие размышления, но даже когда Вегас давал ему пощечины, когда удерживал его или надевал наручники, он никогда не был излишне властным или жестоким в этих действиях. Даже когда его пальцы сжимались вокруг запястья Пита, он чувствовал только безопасность, которую несла эта сила. И когда он почти обернулся вокруг Вегаса, изо всех сил стараясь спрятать его, в то время как тело парня медленно расслаблялось, он только желал, чтобы Вегас чувствовал то же счастье, ту же безопасность рядом с ним. Он хотел бы иметь возможность оставить какой-то невидимый след на теле и душе Вегаса, который показал бы всем, что этот человек — его. Вегас был его, чтобы заботиться о нём. Защищать его. Любить.

***

Чей поднял глаза от своего телефона в тысячный раз за последнюю минуту, чтобы посмотреть, как Макао перемещается по кухне, в то время как Ким стоял у стойки и продолжал резать овощи, разложенные перед ним. Чей до сих пор не мог поверить, что Порш наконец-то выпустил их из особняка, ну и пусть только после того, как Макао попросил Вегаса поговорить с парнем. Порш всё ещё следил за ними, как ястреб, пока они шли к гаражу, его кулаки были сжаты, словно он хотел побежать за ними и затащить Чея обратно в дом, где он мог бы держать его под присмотром. Чей понимал, что желание Порша окружить его защитой после всего произошедшего, но в то же время он не мог не быть раздраженным от того, что брат, казалось, совершенно забыл, что ему уже восемнадцать. Он точно знал, что Порш в том же возрасте уже работал в барах и дрался на ринге, и хотя был благодарен за то, что их финансы были достаточно стабильны, чтобы он мог наслаждаться очень комфортной жизнью, всё равно каждый раз, когда ему приходилось спрашивать разрешения куда-то пойти, это казалось немного ироничным. Особенно теперь, когда у него было два невероятно сексуальных парня, с которыми он хотел провести время, желательно как можно дальше от бдительных глаз старшего. Он всё ещё не мог поверить в свою удачу, что после стольких бессонных ночей и мучительных дней, проведённых в тоске по тому, чего, как он думал, у него никогда не будет, ему даже не пришлось выбирать между Кимом и Макао. Не то чтобы он когда-либо был в состоянии это сделать. Они оба были такими разными, но в то же время такими похожими и такими важными для него, что чувство сожаления осталось с ним навсегда, если бы он потерял кого-то из них. Он предпочел бы навсегда сохранить их тесную дружбу, даже если бы это означало, что его сердце разбивалось на тысячу частей, пока он проводил с ними время. Он снова вернул внимание к телефону, стараясь не смотреть на парней на кухне, и его взгляд задержался на фиолетово-желтых синяках вокруг запястья. Единственный след, который остался на его теле после похищения четыре дня назад. Он знал, что Порш думает, будто он до сих пор находится в шоке и ждет, когда горе или ярость наконец-то охватят его после предательства дяди Артхи, но все, что Чей мог чувствовать, — легкую досаду на собственную глупость и головокружение, когда вспоминал, как Макао и Ким освободили его. Как они удерживали его крепко и надежно меж своих телами. Как их губы ощущались напротив его губ. У него было не так много возможностей поцеловать их снова, каждый из них тщательно следил за тем, как ведут себя рядом с братьями, не готовые пока делиться своими зарождающимися отношениями с другими. Но от этого каждая возможность становилась намного слаще. Например, когда Ким разбудил его нежными поцелуями в шею после той первой ночи, которую они провели, прижавшись друг к другу в кровати Макао. Или когда Макао обнимал его сзади в ванной после того, как они почистили зубы, и гладил его по плечам до тех пор, пока ему не пришлось выкручиваться с красным лицом, чувствуя, как твердеет в пижамных штанах. И это было самое ужасное. Постоянное состояние возбуждения, которое мучило его с того первого поцелуя на складе. Ему было восемнадцать лет, и у него был не один, а целых два до абсурдности горячих парня, а ему всё ещё приходилось дрочить в одиночестве, пока он принимал душ, чтобы не сойти с ума от постоянного возбуждения. Он думал, что теперь, когда они уехали из особняка, станет лучше, но кузены начали готовить ужин почти сразу же, как только они приехали в пентхаус. Он знал, что Макао и Ким были осторожны с ним — большую часть времени он был даже благодарен за это, но невольно начал задаваться вопросом, что ему нужно делать, чтобы в конце концов эти двое повалили его на кровать или прижали к стене, или еще куда-нибудь: в его состоянии Порчей не возражал бы даже против кухонного острова, и зацеловали его до беспамятства, после чего сняли с него всю одежду и… Чей почувствовал, как краснеет, когда представил, каково это — быть обнаженным под мускулистым телом Макао, пока Ким целует его с той же страстью, что и на складе. Он посмотрел на них, перемещающихся по кухне, и покраснел ещё сильнее, когда Макао подошёл ближе к Киму и поднёс ложку ко рту, чтобы тот мог попробовать соус. Макао наблюдал за реакцией кузена, а Ким на мгновение закрыл глаза, чтобы сосредоточиться на вкусовых ощущениях на языке. Он держал Макао за предплечье и выглядел почти застенчиво, когда вынул ложку изо рта, посмотрел на кузена и кивнул. Ким повернулся обратно к стойке и продолжил нарезать сельдерей на доске, затем облизал губы, а потом с легкой ухмылкой поднял голову и встретился взглядом с глазами Чея. Чей чувствовал себя оленёнком перед светом фар. Он бессознательно сглотнул, заставив себя не отводить взгляд, хоть лицо горело так, что кружилась голова. Ким продолжал смотреть на него, заканчивая свою работу, и от этого становилось ещё жарче, смотря, насколько ловко парень обращается с ножом, раз ему даже не нужно следить за тем, что он делает. Чай увидел, как Макао забрал у Кима разделочную доску и что-то прошептал ему, после чего вернулся к плите, повернувшись спиной к гостиной. Ким вымыл руки, прошёл к дивану и сел рядом с Чеем, так близко, что их тела соприкасались. Чей снова бросил взгляд на кухню и слегка нахмурился, увидев, как стоит Макао. Для незнающих, он казался достаточно расслабленным, может быть, немного слишком внимательным к кастрюле на плите, но Чей знал его достаточно хорошо, чтобы заметить, как плечи были немного напряжены, и Макао не изменил позу, больше нагрузки давая на правую ногу, как обычно делал, когда чувствовал себя комфортно. Это был не первый раз, когда Чей заметил, что происходит нечто подобное. Макао был самым физически тактильным из них троих, и он никогда не колебался, чтобы прикоснуться или обнять Чея, но бывали моменты, когда он отступал, ожидая в стороне, пока Ким подберется к Чею. — В чём дело? — спросил Чей. Он посмотрел на Кима, потом снова на Макао. Он прильнул немного ближе к парню. — Он грустит из-за отца? Ким на мгновение растерялся, и как обычно в подобной ситуации, он моргнул, но выражение лица ничуть не изменилось. После двух лет жизни в одном доме с Вегасом у Чея появилось ощущение, что он выучил язык жестов их семьи. Иногда он задавался вопросом, осознают ли кузены, насколько похожи их реакции. Но он всё равно был благодарен, что ему удалось немного разбираться в происходящем внутри головы Кима. — Если нет, то что тогда? — продолжил Чей. Ему нравилось удивлять мужчину. — Не думайте, что я не заметил, что вы двое иногда секретничаете, — он замолчал на мгновение, и тут ему в голову пришла ужасная мысль. — Неужели он передумал на счет нас? И поэтому он не так тянется ко мне, как ты? Ким нахмурился, а затем со вздохом повернулся в сторону кухни. Чей проследил за его взглядом и увидел, что Макао стоит у стойки и молча наблюдает за ними. Он выглядел немного испуганным, и это было впервые, когда Чей видел его таким, и это поспособствовало уменьшению беспокойства младшего. — Ты можешь просто сказать мне, — сказал Чей. Он наклонился вперёд и положил телефон на журнальный столик перед диваном, чтобы прижать ладони к коленям. Макао взглянул на Кима, обошёл стойку и сел по другую сторону дивана, оставив небольшое расстояние между собой и Чеем. — Я буду на балконе, — сказал Ким, вставая и оставляя их наедине. — В чём дело? Просто скажи мне, я обещаю, что не буду реагировать слишком остро, или чего ты боишься. Макао выглядел неуверенным, и Чей закрыл рот, приказав самому себе терпеливо ждать, пока другой не почувствует, что готов говорить. Это было самое малое, что он мог сделать для своего друга, который всегда был так внимателен и терпелив с ним, не требуя многого. Даже если Чей чувствовал, как его сердце сжимается от страха, когда он сидел молча, он был готов терпеть ради того, чтобы Макао мог открыться ему. — Чей... Я всегда буду менее... тактильным в сексуальном плане, чем Ким, — сказал Макао. Он прикусил губу, прежде чем продолжить. — Я просто... не очень люблю секс. Я знаю, что это, возможно, не то, на что ты надеялся, но... — Подожди, так ты не хочешь порвать со мной или что-то в этом роде? — спросил Чей. Глаза Макао расширились от этой реплики, и он слегка наклонил голову, не понимая вопроса. — С чего бы я хотел расстаться с тобой? — Макао слегка нахмурился. — Если только это не то, чего ты хочешь. Я не хочу давить на тебя в том, что не является тем, чем… — Так это совсем без секса? Без ничего? Даже не хочешь поцелуев? — Поцелуи — это более чем замечательно. У тебя очень сладкие губы, и мне нравится чувствовать, как ты прижимаешься ко мне. И не скажу, что никогда не думал о том, чтобы переспать с тобой, просто... это не то, чего я хочу сейчас. Я знаю, что в нашем возрасте так не должно быть. Мне жаль, что... — Никто не может говорить тебе, как должно быть, — снова прервал его Чей. Он немного разозлился, увидев, как печально выглядит Макао, рассуждая о том, с чем он ничего не может поделать. — Я провёл пять лет с левой рукой, последние два – думая о тебе. Не то чтобы я сойду с ума, если мы никогда не переспим — Чей чувствовал, как румянец заливает щёки, он был немного поражен собственной храбростью, и всё же продолжил говорить. — До тех пор, пока ты будешь счастлив быть со мной. — О, Чей, — прошептал Макао. Он наклонился вперед и заправил несколько отросших локонов Чея за ухо. — Ты даже не представляешь, как я счастлив благодаря тебе, — он нежно поцеловал Чея в щеку. Чей наслаждался этим ощущением и смело наклонил голову, чтобы прижаться к губам Макао, испытывая головокружение от того, что он может это сделать. Их губы медленно двигались навстречу друг другу, и Чей дрожал от этого ощущения, его пальцы почти дрожали, когда он скользнул ими на шею Макао, чтобы прикоснуться к нему во время поцелуя. Он позволил себе потеряться в этих ощущениях и чуть не подпрыгнул, когда почувствовал прикосновение к своей талии. Он откинул голову назад и посмотрел на Кима, не понимая, как тот мог так бесшумно подкрасться сзади. Но он был там, волосы слегка растрепаны ветром, светлая кожа немного покраснела на щеках, и он смотрел на Чея потемневшими глазами. Чей прикусил нижнюю губу, наблюдая за ним. Ему пришлось прикрыть глаза, когда Макао прижался к его шее прямо над адамовым яблоком. Он застонал, когда его губы захватили в страстный поцелуй, а рука скользнула под его свободную рубашку и коснулась спины. От возбуждения у него слегка кружилась голова, поэтому он был почти благодарен, когда Ким начал легонько отталкивать его назад, пока он не уперся ногами в сиденье дивана. Чей переместил одну из своих рук на плечо Кима, пальцы скользнули под обрезанные рукава рубашки и коснулась обнаженной кожи парня, ощущая, как пульсируют мышцы при каждом движении. Ким был страстным и обжигающим, почти сжигая Чея, а Макао нежно ласкал его, возвращая к реальности, лаская бока и бедра Чея. Ему пришлось повернуть голову в сторону, чтобы набрать воздуха в легкие, и Ким без колебаний переместился к шее, начав посасывать чувствительную кожу за ухом. Он попытался сомкнуть ноги, чтобы не дать себе возбудиться ещё больше, но Ким скользнул ладонью по бедру Че, не давая ему двигаться. Чей не смог сдержать хныканья, вырвавшегося из его губ, и сжал пальцы на плече Кима в знак протеста, когда почувствовал ухмылку парня на своей коже. Он открыл глаза на мгновение и моргнул, чтобы вернуть ясность зрению, покраснев ещё сильнее, когда посмотрел на Макао, а тот потянулся, чтобы огладить его лицо, а затем снова нежно поцеловал. Чей потерялся в ощущениях и даже не заметил, как Ким медленно отодвинулся от его шеи и только продолжал водить пальцами по коже бедра через брюки Че, наблюдая за ними. Могли пройти часы, но прошло всего несколько минут, прежде чем Макао отстранился, оставив Чея со слегка пощипывающими, припухшими губами, пока они смотрели друг на друга. У него мелькнула далекая мысль, что, наверное, хорошо, что Макао не сильно предпочитает секс, иначе бы он сгорел, если бы кузены набросились на него с таким же пылом. — Ты можешь пойти в комнату Кима, если хочешь, — прошептал Макао в наступившей тишине. Он продолжал касаться Чая, почти благоговейно, словно не мог насытиться ощущениями. — Я уверен, что мой кузен будет более чем счастлив забрать тебя в постель. Чей почувствовал, как пальцы Кима напряглись на его бедре, и ему пришлось взглянуть на него, чтобы увидеть выражение его лица. Если раньше Чей думал, что его глаза выглядят темными, то теперь он не знал, что сказать о том, как парень наблюдал за ними, на мгновение переведя взгляд на Макао, а затем снова на Че. — Разве это не будет странно? — спросил Чей, подрагивая от желания. Он заставил себя отвести взгляд от Кима. — Знать, что мы делаем, пока ты будешь тут? — Гораздо менее странно, чем слышать через потолок, как Кинн и Порш часами занимаются этим, — ответил Макао с ухмылкой. — Полностью уничтожил настрой, –- пробормотал Ким, пряча глаза и морщась от отвращения. Он убрал руку от Чея и прислонился к дивану, даже не глядя на них. — Ты слышишь их?! — спросил Чей, немного в шоке. — Нет, с тех пор как Вегас заставил Порша закрепить его кровать к стене. Ему, наверное, было ещё хуже из-за общей стены и всего остального, — ответил Макао. — У него ванная комната с другой стороны, — сказал Чей, неосознанно обдумывая это. — Ещё хуже. Представь себе эхо от плитки, — добавил Макао. Ким только издал стон отвращения и опустился на диван. Макао усмехнулся, вероятно, желая прокомментировать, насколько драматично он ведет себя из-за такой мелочи, но в итоге он лишь усмехнулся ещё шире, взглянув на Чея. — Может быть, ты можешь... сказать то же самое Вегасу? — спросил Чей, немного волнуясь. — Пока у меня не возникла та же проблема, что и у тебя. — О, пожалуйста. Ты когда-нибудь видел его кровать? Она чертовски надежна со всеми этими крючками, которые он вкрутил на раму и стену за ней, — ответил Макао, закатывая глаза. — Зачем ему нужны крючки на кровати? — с любопытством спросил Чей. — Может, хватит говорить о своих братьях? — пробормотал Ким. Макао рассмеялся, но замолчал и тоже прислонился к дивану, скользя рукой по груди Чея, пока его ладонь не дошла до живота. Чей долго смотрел на него, затем на другую сторону, где Ким медленно опустил руку и повернул голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Чей прикусил нижнюю губу, а затем поднял глаза к потолку, так как вдруг о чем-то задумался, пытаясь игнорировать бурлящее под кожей возбуждение. — А вы двое... вы не будете? — Не будем чего? — спросил Ким. — Драться из-за тебя или что-то в этом роде? Мы же сказали тебе, что всё в порядке. — Нет, я имел в виду... Мы вместе? — Чей показал руками на Ким и Макао, потом на себя. — Или вместе? — он поднял руки, чтобы образовать треугольник большими и указательными пальцами. Ответом была тишина, и ему пришлось собрать всю свою храбрость, чтобы посмотреть в сторону, сначала на неуверенное выражение лица Макао, а затем на слегка задумчивое Кима. Чей почувствовал, что снова краснеет, и увидел, как губы Макао слегка дернулись, когда тот, вероятно, заметил, как он покраснел. — Это было бы немного странно, — ответил Ким. — Я видел его ещё когда он был в пелёнках. — Заткнись, — ответил Макао. — Ты старше на три года. Максимум, что можешь вспомнить, это как я пытался убежать от твоего брата, а ты пытался оттащить его от меня. — Кинн гонялся за тобой, когда ты был маленьким? — спросил Чей. Он попытался и не смог представить себе маленького мальчика с кустистыми бровями, бегущего по саду со смертельным хмурым видом. — Нет, это был другой, Танкхун, — ответил Макао. — Ты с ним ещё не знаком. — Тот, который ударил тебя бейсбольной битой, — Чей почувствовал злость, вспомнив рану на брови Макао. Если он наклонялся достаточно близко, то мог видеть белую линию на его коже. — Скорее всего, это был несчастный случай, — пожал плечами Макао. Он встал и прошёл на кухню, чтобы проверить блюдо. Говядине требовалось больше часа, чтобы стать нежной, но он хотел убедиться, что в рагу достаточно жидкости. — Танхун немного... впечатлительный, но не жестокий. — Он будет очень добр к тебе, — сказал Ким. — Кхун всегда питал слабость к милым людям. Чей улыбнулся полукомплименту, затем наклонился в сторону и положил голову на плечо Кима, стараясь не замечать, как тот автоматически напрягся на мгновение, а потом расслабился и придвинулся так, чтобы им было удобнее прижаться друг к другу. Он и раньше замечал, что Ким немного странно относится к физической близости, что казалось странным, когда Чей всё ещё чувствовал маленькие укусы, оставленные парнем на его шее. Любопытно, что у всех сыновей Терапаньякуна, похоже, были разные границы в отношении привязанности, и Чею стало немного грустно, когда он подумал о том, почему так получилось. Он знал причину сдержанности Вегаса и помнил, как вёл себя Макао в первые недели после переезда Чая и Порша в особняк. Каким сдержанным он был, как аккуратно держался на расстоянии, а потом постепенно становился смелее и почти расцветал от счастья, когда на его прикосновения и объятия принимались и даже отвечали взаимностью братьми Киттисават. То же самое Чей видел и у Кинна. Он заметил, насколько тот был аккуратен, даже если и не мог удержаться, чтобы время от времени не коснуться рук Порша или не положить ладонь на его поясницу. Но он всегда казался таким благодарным, таким восхищенным, когда Порш прикасался к нему, когда соединял их пальцы, когда ласкал его волосы или целовал в щеку. Чей видел, насколько Кинн был удивлен, пока они разбирались с последствиями убийства Кана, и вспомнил, что Ким рассказал им той ночью о главе семьи Тирапаньякун. После всего, что произошло за последние годы, Чей уже не был тем маленьким невинным мальчиком, который плакал, когда в их дом врывались коллекторы. Он понял, что не всегда всё было так, как казалось, и иногда хорошие люди должны были совершать плохие поступки, чтобы обезопасить себя. Иногда плохие люди совершали хорошие поступки, чтобы выглядеть лучше в глазах других. Ему было интересно, к какой категории относится отец Кима. — Как ты думаешь, ты мог бы научить меня стрелять? — спросил Чей. Он почувствовал, как Ким напрягся позади него, и увидел, как Макао резко повернулся к ним. Младший выглядел немного грустно, обдумывая просьбу. — Порш не будет этому рад, — сказал Макао через некоторое время. — Я уже взрослый. И он будет счастлив, зная, что я могу постоять за себя, — Чей нахмурился и посмотрел на Кима. — Может, мне также стоит научиться самообороне. Раньше Эйс пытался научить меня, но мне казалось, что мои конечности отвалятся. — Он провёл десять лет в королевской армии, его методы не очень подходят для новичков, — добавил Макао с улыбкой. — Тебе больше подойдет дзюдо или бразильское джиу-джитсу, — сказал Ким. — Обычно я бы посоветовал крав-мага или муай-тай, но я не могу представить тебя с чем-то агрессивным. Первые два больше направлены на захват противника и использование его собственных приёмов против него, — Ким слегка поморщился. — Я не очень хорошо разбираюсь в них, но могу показать основные приемы, чтобы ты решил, какому из них хочешь научиться. Чей кивнул, прижался ближе и закрыл глаза, когда Ким поднял руку и начал поглаживать его голову. Он слышал биение сердца парня в своей груди и тихие передвижения Макао на кухне, а также приглушенные звуки шумного города, доносившиеся через открытую дверь балкона. И хотя он надеялся, что они проведут время в пентхаусе немного по-другому, он всё равно был доволен, дрейфуя в тепле тела парня рядом с собой, до сих ощущая нежные ласки Макао на своей коже. Им не нужно было спешить, ведь впереди у них столько времени.

***

Порш закатил глаза и оттолкнул руки Кинна от своей груди, когда тот в тысячный раз за последние минуты, пока они ждали, когда их оставят в кабинете, пытался изменить то, как сидит на Порше мягкая хлопковая рубашка с короткими рукавами на пуговицах. Он понимал, что Кинн немного волнуется из-за первой настоящей встречи Порша с отцом, но его не могла не раздражать вся эта суета вокруг него с момента его прибытия в комплекс. Если быть до конца откровенным, Порш и сам немного нервничал из-за этой встречи, и ему не помогло то, что они должны были войти первыми перед Вегасом, так что он даже не представлял, что скажет ему старик. Вероятно, всё это была грандиозная тактика манипуляции, чтобы держать их в напряжении, и Порш с удовольствием поговорил бы об этом с Кинном, но он не мог забыть, как тот оборонялся каждый раз, когда кто-то поднимал тему махинаций его отца. Вопрос о его семье уже был черным пятном в их отношениях, и Порш пока не был готов к тому, чтобы выносить это на обсуждение. Это просто вызовет ещё одну ссору, которая ни к чему не приведет. От размышлений его отвлекло то, что дверь открылась, и Чан посторонился, чтобы пропустить их внутрь. Кабинет был элегантен, стены отделаны панелями из красного дерева, и казался почти теплым от того, как солнце светило через высокие окна и освещало интерьер. Но Порш не мог избавиться от ощущения, что каждая статуэтка или фотография на полках специально расставлены так, чтобы нарисовать картину любящего семьянина, в то время как он видел Корна совсем другим. Порш постарался сохранить дружелюбное выражение лица, когда они подошли к журнальному столику, и Кинн шагнул вперед, чтобы занять место на диване, которое было ближе к креслу, намеренно поставив себя между Порш и его отцом. Губы Порша бессознательно дернулись, когда он задался вопросом, что, по мнению его парня, он мог сделать такого, что вызвало бы такую необходимость. Не то чтобы он набросился на Корна и избил его, что бы ни случилось в ближайшие минуты. Порш медленно сел, принял руку Кинна с небольшой улыбкой и соединил их пальцы вместе, а затем выжидающе посмотрел на Корна. — Ты думаешь, что я должен был сказать тебе правду раньше, — сказал Корн. Его взгляд на мгновение задержался на их руках, прежде чем он встретился с взглядом Порша. — Это было бы предпочтительнее, — спокойно ответил Порш. Он снова замолчал, не сводя глаз с мужчины, хотя краем глаза заметил, что Кинн смотрит на него почти умоляюще. Он был готов на многое ради своего парня, но танцевать под дудку его отца в их число не входило. Корн, вероятно, думал, что тот, кто присоединился к их миру всего три года назад, не привык к их играм во власть, но он сильно ошибался. Пока Порш изо всех сил старался показать Вегасу и Макао, как выглядит семейная любовь и принятие, Вегас не преминул рассказать Поршу о правилах преступного мира. Поэтому Порш знал, что такое ждать в молчании, и сейчас делал именно это, не отводя взгляд со старшего мужчины, что снаружи казалось скорее демонстрацией терпения, чем неповиновения или вызова. Корн выглядел занятным всем этим, хотя выражение его лица на мгновение дрогнуло, когда Кинн немного наклонился вперед, чтобы нарушить молчание. — Мы надеялись, что ты расскажешь нам, что на самом деле произошло с матерью Порша, papa. Почему дедушка удочерил её? — Вы знаете о давней традиции, когда отдельная ветвь семьи играет роль, отличную от главной, — сказал Корн. Он посмотрел на сына, но Порш знал, что говорит с ним. — Мы ещё не говорили о том, что во времена моего деда вместо того, чтобы иметь главную и второстепенную ветви, существовала благородная семья, которая занималась законными делами, и обычная, которая занималась незаконными. Тирапаньякун была обычной семьей, — Корн взглянул на Порша. — Твоя мать была потомком другой. — Значит, дело было в деньгах, не так ли? — спросил Порш, сохраняя спокойствие в голосе. — Нампхуенг была единственной выжившей из благородной семьи после того, как наш главный враг решил уничтожить их. Отец удочерил её и приобщил богатство к фамилии Тирапаньякун. Порш сдержался, чтобы не скривиться. Он был очень близок к тому, чтобы прокомментировать, насколько неудобной кажется вся эта ситуация. Зная, как действуют крупные и мелкие семьи, как мелкие семьи собирают деньги с помощью своих теневых сделок, а затем отмывают их и добавляют в казну главной семьи, он бы не удивился, если бы в те времена всё происходило точно так же. Если благородная семья полностью отделяла себя от подполья, она становилась уязвимой и слепой для нападения со стороны своей собственной ветви, которая завидовала их богатству. Не то чтобы Порш винил их. Он видел детали сделки, которой оперировал Вегас, видел, какой маленький процент прибыли ему доставался, в то время как основная часть доставалась семье. — Что случилось потом? — спросил Порш. Он был готов прекратить их маленькую игру во власть, лишь бы перевести разговор в другое русло. — Мой брат стал ближе к Хани, чем отец считал приемлемым, — сказал Корн. Его лицо сменилось грустью, когда он говорил о Кане, но Порш не купился на это. — Он отослал нашу сестру, надеясь, что расстояние решит проблему. — Мама встретила моего отца и родила нас, я полагаю, — продолжил Порш. — Да. И мой брат тоже женился и уже родил двух сыновей, поэтому отец счел безопасным позвать Хани обратно в семью. — Всеми необходимыми средствами? — спросил Порш. Он старался, чтобы его голос звучал ровно, но понял, что ему это не удалось, когда Кинн слегка сжал его руку. — Смерть твоего отца не должна была случиться, но он оказывал довольно грубое сопротивление. Брат всегда был слишком вспыльчив, чтобы спокойно разбираться с такими ситуациями. Порш напрягся, представив, что могло произойти. Человек, готовый задушить своего сына до смерти, мог запросто застрелить мужа своей сестры только потому, что тот посмел поднять на него голос. — Мы забрали Хани с собой, но Кан, — Корн на мгновение отвернулся, посмотрев в сторону окна. — Мы недооценили его одержимость твоей матерью. Он надругался над ней, и Хани просто не могла больше терпеть. Она взяла все лекарства, которые смогла найти в ванной, и покончила с собой. Порш зажмурил глаза и отвернулся, желая не выдать себя, когда Кинн взял его за руку и притянул к себе, чтобы утешить. Возможно, он думал, что Порша одолела грусть, но тот лишь чувствовал, как в нем растет ярость. Он испытывал такой гнев, что ему хотелось отшвырнуть журнальный столик и продолжать пинать его, пока тот не разлетится на кусочки, только чтобы схватить один из них и вонзить его в грудь Корна. За то, что он осмелился сказать такую ложь и выставить мертвого человека злодеем в своей истории. За то, что так долго скрывал правду, защищал человека, способного на такую жестокость, и отворачивался от боли своих племянников. Порш не знал, что произошло на самом деле, но готов был поспорить, что Корн прятал свою ложь за правдой, как это обычно делают настоящие манипуляторы. Но это не меняло фактов: Родители Порше были мертвы, и Вегас, скорее всего, носил в себе раны из-за неудач своего отца в прошлом. — У Хани было только одно желание перед смертью, — сказал Корн. Он наклонился в сторону и выдвинул ящик, чтобы достать лист бумаги, протягивая его Поршу. — Оригинал письма был уничтожен отцом, но не раньше, чем я смог скопировать его, надеясь, что когда-нибудь смогу передать его тебе. Порш взял лист, и ему пришлось расслабить пальцы, потому что бумага почти сразу же начала рассыпаться. Его глаза скользили по потускневшим от возраста буквам, представляя боль, которую, должно быть, испытывала его мать, когда писала эти строки. Отец, Если это письмо дойдет до тебя, значит, мне наконец-то удалось скрыться от тебя далеко-далеко, и ты больше никогда не сможешь меня достать. Ты учил меня быть сильной, никогда ни перед кем не склоняться и всегда высоко держать голову. Я буду следовать твоим наставлениям до последнего вздоха и никогда не позволю никому использовать меня против моего брата. Он такой нежный, любящий человек и так слаб манипуляциям, которые в нашей семье сильнее, чем кровь. Как ты, должно быть, гордишься Каном, зная, что идет по твоим стопам и никогда не колеблется, исполняя твою волю, никогда не позволяет эмоциям встать на пути. Но я надеюсь, что в тебе еще осталось немного доброты. Я надеюсь, что ты уважаешь желание убитой горем матери и позволишь моим сыновьям держаться подальше от вашего пропитанного кровью мира. Меня никогда не волновало наше богатство и великолепие или власть, которой обладало наше имя. Я не желаю для них ничего подобного. Я умоляю тебя забыть о существовании Порша и Порчея. Я умоляю тебя оградить их от жестокости моего брата. Я умоляю тебя. Порш бросил листок на стол и резко встал, подходя к окну. Он услышал, как Кинн двинулся за ним, но отец, вероятно, не позволил ему последовать за ним, потому Порш остался один, чтобы обдумать то, что он только что прочитал. Он задавался вопросом, что из этого письма было правдой, а что было выдумано, чтобы поддержать план Корна. И задавался вопросом, сможет ли когда-нибудь разобраться в этом. Он хотел бы быть в состоянии вспомнить всё, что произошло тогда, но воспоминания по прежнему продолжали ускользать от него. — Почему вы не вмешались, когда я начал работать на Вегаса? — спросил Порш, даже не потрудившись обернуться. — Как бы Хани ни хотела, чтобы ты был подальше от нашей семьи, она бы еще больше возненавидела, если бы мы вмешались в твою жизнь. Твоя дружба с моим племянником, а затем и отношения с моим сыном были твоим выбором, — голос звучал так, будто ситуация забавляла Корна. — Скажи мне честно, разве ты не старался бы быть с ними, если бы я попытался остановить тебя? Порш хмыкнул, повернулся, чтобы еще раз посмотреть на него, а затем перевел взгляд на Кинна. Его парень слегка нахмурил брови, наблюдая за разговором отца, и Порш почувствовал слабую надежду, что тот тоже заметил, насколько складной была вся эта история. — Ты такой же твердолобый, как и Хани, — с нежностью сказал Корн. Он протянул руку и поднял с журнального столика папку в кожаной обложке, которую Порш заметил, когда они вошли в комнату. — Но, по крайней мере, это дало мне возможность исправить некоторые ошибки. Порш с любопытством подошёл ближе и взял папку, и нахмурился, когда открыл её и увидел документ на право собственности на комплекс зданий в самой дорогой части города. На следующих страницах подробно описывался ход реставрационных работ, проводимых на территории комплекса, чтобы превратить его в роскошный курорт в самом центре города, сохранив при этом некоторые исторические элементы. Это был красивый особняк с золотыми стенами из тикового дерева, расположенный недалеко от реки, с огромным прудом и достаточным количеством зелени вокруг высоких белых стен, чтобы здания были полностью скрыты от посторонних глаз. Глаза Порш расширились, когда он увидел сумму, в которую была оценена недвижимость, а пальцы побелели, когда он увидел, что документы уже переоформлены на них с Порчеем. — Это был родовой дом вашей матери. И это самое малое, что я могу для вас сделать, — улыбка Корна была мягкой, когда он смотрел на него. — Если только ты не хочешь взять наше имя. — При всём уважении, ни за что на свете, — ответил Порш. Он заметил, как Кинн посмотрел на него немного затравленно, и Порш задался вопросом, в чём причина, но его внимание снова переключилось на Корна, когда тот откинулся назад и положил ладони на подлокотники своего кресла, пальцы стали почти белыми от того, как сильно он сжимал резное дерево. Выражение лица мужчины оставалось открытым и дружелюбным, но глаза смотрели немного отстраненно, а плечи напряглись. Порш мгновение наблюдал за ним, затем повернулся в сторону, когда Чан сдвинулся со своего места возле двери, и слегка поклонился. — Простите, сэр, но я должен напомнить вам о вашем расписании. Корн кивнул ему, посмотрел на Порша, затем на Кинна, но ничего не сказал, пока его сын не встал, вероятно, давно привыкший к тому, что их разговоры прерывают. Он обошёл стол, на мгновение остановился, глядя на лежащую на нем скомканную бумагу. Порш проследил за его взглядом, вздохнул и шагнул ближе, чтобы взять копию письма и вернуть её в папку, которую прижимал к груди. — Может быть, мы сможем продолжить разговор в другое время, — сказал Корн. Порш заметил, что он говорит немного медленнее, чем до этого. — Я даже могу рассказать о твоей матери, если захочешь. — Может быть, — сказал Порш. — Но я бы предпочел поговорить о вашем сыне. Ему хотелось, чтобы мужчина понял, что Порш не позволит ему играть со своей жизнью или манипулировать его отношениями с Кинном с помощью женщины, о которой он почти ничего не помнил. Они долго смотрели друг на друга, в то время как папка в его руках ощущалась всё тяжелее и тяжелее, прежде чем Корн кивнул с мягкой улыбкой. Порш увидел, что он поднял правую руку, вероятно, чтобы махнуть им, прежде чем остановился и взглянул на Кинна. — Мы поговорим о сделке с русскими завтра. Повеселись немного со своими друзьями. — Да, Papa. Кинн слегка поклонился в знак уважения, затем повернулся в сторону и стал ждать, пока Порш последует его примеру, и они вместе вышли из комнаты. Порш почувствовал, словно наконец-то смог глотнуть воздуха после долгого погружения в глубины океана, когда за ними закрылась дверь. Он взглянул в сторону и увидел, что Кинн тоже казался немного менее напряженным теперь, когда разговор был окончен. Они долго смотрели друг на друга, прежде чем Кинн огляделся вокруг, затем протянул руку, чтобы взять у Порша папку, и начал изучать документы, которые Порш лишь бегло просмотрел. — Что ты ищешь? — с любопытством спросил Порш. — Во всех документах семьи есть пункт о неотчуждаемости. Никто не владеет ничем, кроме главы семьи. Когда он умрет, его наследник получит всё с правом перераспределения собственности, — сказал Кинн, перелистывая страницы. — Довольно странно, — прокомментировал Порш, наблюдая за ним. — Так было всегда, чтобы богатство семьи нельзя было отнять у нас, и никто не мог создать сильную легальную систему против главы семьи, — Кинн остановился, когда дошёл до последней страницы документа. Он выглядел почти застывшим, прежде чем взглянуть на Порша. — Здесь этого нет. Отец действительно отдал его тебе… — на мгновение он выглядел взбешенным. — Особняк... который папа подарил Вегасу... ты не знаешь, есть ли в нём этот пункт? — Не думаю... Вегас даже шутил, что продаст его, если снова промокнет, когда будет бежать из гаража в жилые помещения, — ответил Порш. — Почему это важно? — Порш... Как ты будешь справляться с недвижимостью? Ты хоть представляешь, как дорого это стоит, даже если будет пустовать? — Черт…, — пробормотал другой. — Может, сдать в аренду? Я уверен, что какой-нибудь богатый засранец захотел бы повыпендриваться перед друзьями, — Порш снова посмотрел на документы на последней странице, где должна быть их с Чеем подпись. — И это ещё не совсем моё. Нам нужно будет подписать его, — Порш пожал плечами, закрывая папку. — Может быть, я просто продам его и стану богаче тебя, — он наклонился ближе к Кинну. — Тебе придется называть меня Кхун Порш. — Я и сейчас могу называть тебя так, если хочешь, — сказал Кинн с легкой улыбкой. Его руки автоматически скользнули к тонкой талии парня. Он нежно поцеловал Порша в губы, но затем нахмурился и выпрямился. — А как насчет других вещей? Я думал, что ты будешь немного более… — Потрясен? Я просто раздражен, — ответил Порш. Он поднял руку и провёл пальцами по волосам Кинна, а другой рукой прижал документы к груди. — Я уже говорил тебе, что прошлое меня не волнует. Для меня важнее то, что это может значить для твоего будущего, — он вдруг сделал шаг назад и открыл папку, чтобы вынуть письмо. Он сложил бумагу и положил её в передний карман. — Пожалуйста, никому не говори, что твой отец сказал о моей матери и отце Вегаса. — Почему? — Зачем кому-то это знать? — спросил Порш. Он серьезно посмотрел на Кинна. — Разве Вегас и Макао не прошли уже через достаточное количества дерьма? Порш наблюдал, как Кинн отвел взгляд, затем снова посмотрел него, а потом его взгляд переместился на что-то за Поршем. Он медленно кивнул, затем отошёл в сторону. Порш проследил за его взглядом и вздохнул, увидев Вегаса и Пита, идущих по коридору навстречу им в сопровождении двух телохранителей первой семьи. Вегас выглядел так, словно размышлял над тем, как бы кого-нибудь убить, его глаза были темными и холодными, а походка напоминала походку хищника, преследующего жертву. И впечатлению не помогло то, что он был облачён в черные туфли и брюки с шелковой рубашкой того же цвета. На нём даже не было никаких украшений, кроме титанового браслета на левом запястье. По крайней мере, присутствие Пита рядом с ним как-то смягчало образ, их шаги почти полностью совпадали, когда они подошли к ним. — Это было быстро, — прокомментировал Вегас, остановившись рядом с Поршем и пристально глядя на него. — Это было достаточно, — ответил Порш, протягивая папку. Он подождал, пока брови Вегаса взлетят выше, просматривая документы, прежде чем продолжил. — Теперь у меня есть дом побольше. — Я бы не назвал это домом, — сказал Вегас, глядя на фотографии. — Это ебанный дворец, — он взглянул на финансовые детали на одной из страниц и нахмурился. — И он всё ещё строится. Планируется, что будет закончен к концу года. — Ну, значит до тех пор я точно не подпишу этот акт, — Порш взял папку обратно и с улыбкой размял пальцы, когда увидел, что Вегас смотрит на них. — Ты сказал, что я получу кольцо, но теперь у меня есть дворец. Думаю, госпожа Удача улыбнулась мне. — Вопрос перспективы, — пробормотал Вегас. Он выглядел немного более расслабленным, когда выпрямился и взглянул на кузена. — Что это за вопрос с баром, который ты мне прислал? — А, я обмолвился в компании друзей, что Поршу нужна новая одежда для похорон, а затем для поминальной службы после, и Тэй сказал, что может взять его и Пита за покупками, — Кинн с гримасой посмотрел на Порша. — И прежде чем ты откажешься, я хотел бы отметить, что Танхун сам предложил. Он был очень воодушевлен идеей. Порш увидел, как Пит выпрямился рядом с Вегасом, выглядя слегка напуганным перспективой похода по магазинам со своим бывшим боссом. Вспомнив разноцветную одежду, которую Порш всегда видел на старшем, он отчасти понял опасения парня. — Да, конечно, — сказал Порш. Он повернулся к Питу и заметил, что тот одет в темные джинсы с кроссовками и немного мягкую темно-синюю хенли, которая была великовата ему в плечах. Он задался вопросом, носил ли мужчина одежду Вегаса почти всё время, когда покидал особняк, из-за необходимости или это было его предпочтением. — Ты в деле? — Когда? — спросил Пит. Он на мгновение посмотрел на Вегаса, а затем снова повернулся к Поршу. — План был таков: вы пойдете в торговый центр с Теем, а мы встретимся в баре с Таймом, — сказал Кинн. Он выглядел немного неловко, глядя на Вегаса. Порш поднял бровь, молча наблюдая, как кузены смотрят друг на друга, и его немного забавляло, когда он видел, как меняются выражения их лиц. Вегас сначала выглядел немного раздраженным, но потом на лице расцвела радостная ухмылка, в то время как Кинн распахнул глаза шире, а затем нахмурил брови. Поршу стало интересно, в чем же дело. — Ладно, тогда мы идем в торговый центр, — сказала Порш. — Твой друг уже там? — Он скоро будет и вы встретитесь там, — ответил Кинн, взглянув на свой телефон. — Я хочу дождаться, пока Вегас поговорит с Кхуном Корном, — вмешался Пит. Порш посмотрел на него, удивленный тем, что мужчина вообще заговорил, ведь обычно он просто молча слушал, пока они разговаривали. Но догадался, что есть вещи, которые Пит считает достаточно важными, чтобы отстаивать их. — Конечно. Я подожду на первом этаже, — неуверенно сказал Порше. Он сомневался, стоит ли ему оставаться с другом или нет. Пит кивнул, и Порш отвернулся, но не раньше, чем положил ладонь на плечо Вегаса и молча сжал его, оказывая поддержку. Вегас слегка улыбнулся ему, и это всё равно было больше, чем Порш мог надеяться, поэтому он почувствовал уверенность в том, что его присутствия не нужно. Кинн переплел их пальцы, когда они шли по коридору, не заботясь о том, кто их увидит, и Порш почувствовал, как от этого жеста в его груди разливается тепло. Он посмотрел на своего парня с яркой улыбкой, почти потрясенный глубиной любви, которую увидел в глазах Кинна. Порш почувствовал, как на мгновение покраснел, и ему пришлось отвести взгляд, чтобы взять себя в руки. Когда дверь лифта закрывалась, он увидел, как Пит протянул руку, чтобы провести пальцами по тыльной стороне ладони Вегаса, а затем улыбнулся, когда тот поднял голову и посмотрел на него. Порш почувствовал, как оставшееся напряжение испаряется, когда они начали спускаться. Он знал, что Вегас находится в надежных руках.

***

Корн продолжал рассматривать лежащие перед ним документы, когда дверь открылась. Он услышал слабые звуки приближающегося к нему человека, привыкшего к бесшумным передвижениям, до того как, как высокая фигура его старшего племянника остановилась на почтительном расстоянии. Он перевернул страницу и посмотрел на следующую бумагу с подробным описанием доходов Вегаса за последний квартал, а затем на плановые показатели, которые тот сделал на следующие месяцы. Он был впечатлён маленькими примечаниями за каждой цифрой, которые показывали минимальный и средний убыток на каждую неделю. Его племянник добавил сумму, которую они потеряют, если позволят врагам продолжать обворовывать их, пока они будут разбираться с этим вопросом. Корн почувствовал, как его губы дернулись, когда он подумал, что, возможно, ему следовало бы поспорить с братом и отправить Вегаса учиться на бухгалтера, а не позволять ему посещать курсы международного бизнеса, как это делал Кинн. Но всё произошло не просто так. Он знал, что в любом случае Вегас сможет легко использовать свои способности на благо семьи. Многие недооценивали его, думая, что он типичный богатый сынок влиятельной семьи, и осознавали, свою ошибку, только когда соглашались на сделку, более выгодную для Тирапаньякунов. Корн использовал ту же тактику, когда начал укреплять свою власть. Он поднял взгляд от документа и увидел, что Вегас всё ещё стоит на том же месте и молча ждет, на его лице нет никаких эмоций. Корн жестом указал на диван, а затем вернулся к следующему документу в папке. Единственным звуком в комнате был звук тиканья часов на стене, а Вегас молча ждал, его поза была спокойной и расслабленной, и он сидел откинувшись спиной к дивану. Корну пришлось улыбнуться, когда он понял, где Порш научился этой тактике. Он хотел бы продлить эту маленькую игру и посмотреть, кто из них сломается первым, но время больше не было другом Корна. Теперь оно было одной из самых ценных его активов, и ему нужно быть осторожным в его растрате. Он закрыл папку и протянул Вегасу, чтобы тот забрал её, а потом наблюдал, как тот открывает её и читает бумаги. Корн знал, что на лице любого другого человека он увидел бы удивление или подозрение, но выражение лица Вегаса не изменилось, он внимательно просматривал документы, не торопясь, а когда дошёл до конца, то поднял голову. — Ожидается, что в будущем ты будешь присутствовать на встречах с главами других филиалов, — сказал Корн. — Я надеюсь, что ты выделишь немного времени и для ежемесячных семейных собраний, пока следующий глава младшей семьи не примет дела. — Я постараюсь, дядя, — ответил Вегас. В его голосе не было ни намека на то, что он чувствует, теряя эту часть своего наследства. — Есть ещё один вопрос, — сказал Корн. — У твоего отца были незавершенные дела, которые нужно решить как можно скорее. У нас есть некоторые неучтенные ресурсы, и только у тебя есть необходимый опыт, чтобы решить этот вопрос должным образом. Изучи документы, которые мы собрали, чтобы убедиться, что у тебя есть всё необходимое, а я пришлю детали после похорон. Вегас кивнул и закрыл папку, после чего положил её на журнальный столик и снова занял прежнюю позу. Корн пожалел, что не может пригласить племянника на партию в шахматы, чтобы посмотреть, проявится ли весь этот интеллект, вся эта молчаливая жестокость в его стиле игры или нет. Корн наблюдал, как Вегас продолжает смотреть на него своими темными, хищными глазами, пока младший не наклонился чуть в сторону, отчего шелковая рубашка немного съехала, и темно-фиолетовые синяки на шее стали видны ещё больше. Корн не почувствовал ничего, глядя на следы жестокости своего брата, кроме легкого раздражения на то, что Кан снова действовал, не обдумав всё как следует. Причинить вред сыну — это одно, а причинить вред кому-то столь ценному для семейного бизнеса — совсем другое. Но собственничество и ревность всегда были самыми большими слабостями Кана. — Думаешь, мне следовало действовать раньше и забрать тебя и Макао у моего брата? — спросил Корн, поднимая взгляд от синяков. — Не мне судить тебя, дядя. Но тон Вегаса явно указывал на то, что Корна следует судить за его действия или, как в данном случае, за бездействие. Честно говоря, Корн и раньше задумывался, не следовало ли ему забрать своих племянников, чтобы вырастить их как своих собственных, особенно когда Вегас начал демонстрировать большой потенциал, а Ким начал отдаляться всё дальше и дальше от жестко контролируемой среды, которую Корн создал вокруг своих сыновей. Но он знал, что, хоть его брат мог вынести некоторую долю унижения, когда Корн помыкал им, он поднял бы оружие от такого оскорбления. А Корн нуждался в нём, ему нужна была угроза в лице младшей семьи, нависшая над его наследником, если он надеялся когда-нибудь сформировать из Кинна человека, способного в один прекрасный день возглавить его империю. — Тебе что-то нужно от меня, Вегас? Вопрос, наконец, вызвал хоть какую-то реакцию мужчины, даже если это было лишь небольшое расширение глаз, прежде чем племянник снова взял выражение лица под контроль. — Дядя никогда не пытался вмешиваться в дела личной жизни моего кузена, — сказал Вегас. — Я хочу знать, будет ли то же самое касаться меня. Корн почувствовал легкое желание сказать «нет», просто чтобы посмотреть, как отреагирует другой, но Вегас не вырос бы до своего положения, не зная границ, которые следует и не следует пытаться переступить. Он знал без сомнения, что потеряет даже последнее подобие уважения, которое Вегас питал к нему, если ему прикажут держать свои отношения с Питом в секрете. Вегас прислушался бы к его приказу, но это разъедало бы его изо дня в день и превратилось бы в такой яд, что уничтожило бы всю их семью. Корн знал, как выбирать битвы, и эта не стоила даже попытки. С другой стороны, у него не было причин просто пытаться вмешиваться в личные дела Вегаса. Если Корн видел, как Порш делает его наследника слабее, менее сосредоточенным на работе, то для Пита все было в точности наоборот. Его бывший телохранитель только усиливал Вегаса, предлагая ему молчаливую поддержку, которая необходима для его дальнейшего роста. — Ты носишь наше имя, Вегас. У тебя нет причин стыдиться выбранного партнера. Я уверен, что ты более чем способен справиться с тем, кто посмеет предположить обратное, — ответил Корн. Вегас кивнул, и на них снова опустилась тишина. Корн на мгновение бросил взгляд на стоящего рядом Чана и увидел, как напряглась его челюсть. Их время почти истекло, но Корну нужно было позаботиться ещё об одной вещи, прежде чем он попрощается с племянником. — И как ты думаешь, есть ли что-то, что Макао хотел бы получить от меня? — Я должен спросить его, дядя, — осторожно ответил Вегас. — Я слышал, что он очень любит оружие и демонстрирует большие успехи в обращении с ним, — сказал Корн. Он внимательно следил за малейшими изменениями в выражении лица Вегаса, пока говорил. — Волков был впечатлен демонстрацией, которую увидел во время своего последнего визита. — Макао любит иногда повыделываться. — Это хорошо для бизнеса, когда наши партнеры впечатлены, — Корн на мгновение остановился и посмотрел вдаль, словно размышляя о чем-то. — Я знаю, что он лучший в своем классе. Считает ли он изучение международного бизнеса скучным? — Точно так же, как и все мы, — ответил Вегас. — Скоро начнется новый семестр, у него ещё есть время, чтобы решить, хочет ли он что-то поменять. Вегас моргнул, и это стало единственным признаком, что его удивили слова Корна, и Корн задался вопросом, научился ли его младший племянник так же хорошо контролировать свои эмоции. Он почувствовал, как губы бессознательно дернулись, когда он вспомнил, что скоро ему придется перестать считать Макао младшим. Краем глаза он заметил, как Чан изменил позу, и Корн целенаправленно посмотрел на дверь, потом снова на Вегаса, любопытствуя, уловит ли тот подсказку или нет, и его племянник почти сразу же выпрямился и взял с кофейного столика папку. — Я поговорю об этом с Макао. Но думаю, что на сегодня я отнял у тебя достаточно времени, — сказал Вегас. — Не думай об этом, мне понравилась наша беседа. Пожалуйста, взгляни на документы, о которых я говорил, и составь список того, что тебе нужно для проведения сделок, чтобы у нас было время собрать их перед отправкой тебе. — Конечно, дядя. Корн наблюдал, как Вегас встал и поклонился ему под идеальным углом, демонстрируя достаточно уважения, но не слишком принижая самого себя. Он ещё раз взглянул на Корна, затем повернулся и вышел из комнаты. Корн подождал, пока за ним закроется дверь, затем позволил улыбке наконец появиться на своем лице, а Чан подошёл ближе и наклонился, чтобы помочь Корну встать с кресла, аккуратно, но крепко обхватив его руку. Корн засунул руки в карманы и начал идти к двери. Коридор был уже пуст, когда он вышёл в него, только телохранители стояли вокруг выходов, как им и было приказано. Они прошли к служебному лифту, а затем к подземному туннелю, который привёл их в подвал дома, который Корн использовал как свой дом, вместо того, чтобы занять этаж в башне из стали и стекла, с гербом его семьи на фасаде. Он думал об этом и раньше, особенно когда ему приходилось останавливаться на полпути по лестнице на второй этаж, чтобы закрыть глаза, так как головная боль снова стала невыносимой. Но эти стены хранили так много воспоминаний, с которыми он не мог расстаться. За несколько десятилетий до того, как начали строить возвышающуюся жемчужину империи Тирапаньякун, этот дом был всего лишь пристройкой к поместью, где Корн провёл своё детство вместе с братьями и сестрами. Но именно в этом доме он прятал свое лицо в груди матери; сюда он сбегал, когда ярость отца становилась невыносимой. Эти камни впитали кровь отца, когда он наконец отомстил ему. Он посмотрел на закрытую дверь рядом с верхней ступенькой лестницы на втором этаже и вспомнил, как эта комната была полна смеха и радостных криков, когда Хани прыгала на своей кровати. Закрыв глаза, он всё ещё видел комнату, полную красного цвета. Розы на столах, развевающиеся малиновые занавески, почти живые статуэтки фениксов в полёте. Он вспомнил огромную карту на стене, усеянную маленькими значками городов, которые Хани хотела посетить. Синим цветом отмечены Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Лондон, Барселона, Рим и Сеул. Красным — Лас-Вегас, Париж, Флоренция, Венеция, Макао и Сидней. Желтый — для Вашингтона, Рио-де-Жанейро, Берлина, Агры, Токио и Киото. Он вспомнил холодное, безжизненное тело, которое обнаружил на полу рядом с её кроватью, рука продолжала сжимать бутылку, которую он оставил в её ванной. В её смерти было успокоение. На лице Кана было умиротворение, когда Корн увидел его лежащим на металлическом столе. Корну было интересно, что увидят его сыновья и племянники на его лице, когда закроют над ним крышку гроба.

***

Пит глубоко затянулся сигаретой, наслаждаясь тем, как дым наполняет легкие, прежде чем закрыл глаза и медленно выдохнул. Ему казалось забавным, что он курит в том же месте, что и несколько недель назад, но теперь охрана следила за ним, а не он искал что-то странное в здании. Первоначально он планировал остаться снаружи кабинета и ждать Вегаса, но по мере того, как проходили минуты, он становился всё более взволнованным, вспоминая, что было в прошлый раз, когда он ждал человека по другую сторону двери. Телохранители начали напрягаться, наблюдая за ним, поэтому он спустился на лифте на первый этаж, отправив сообщение Вегасу. Он немного поговорил с Поршем, но потом всё внимание друга было перетянуто Кинном, и Пит отошёл в сторону от входа, чтобы покурить. Ему всё равно этого не хватало, так как и Вегас, и Порш, казалось, курили только раз или два в неделю, а Пит даже не осмеливался достать сигарету там, где её могли увидеть Макао или Порчей, не желая вызвать гнев старших братьев. После нескольких дней без сигарет никотин ощущался ещё лучше, но в то же время он понимал, что теперь курение — это просто приятное удовольствие, а не якорь его жизни, как было раньше. Он скучал по этому, как скучают по любимому напитку или торту, но не жаждал так, как раньше, когда ещё работал на главную семью. Он не нуждался в никотине, чтобы успокоить нервы, расслабить конечности, и в то же время он заметил, что не был таким взолнованным или нервным, как раньше. Он медленно поднял глаза, когда темная фигура начала приближаться к нему от входа, и выпрямился, наблюдая, как Вегас идет к нему, не останавливаясь ни на секунду, даже он передавал Эйсу переплетенную в кожу папку, а темный взгляд парня не дрогнул, когда он встретился с глазами Пита. Телохранители у входа напряглись, как только появился Вегас, и Пит почувствовал легкую иронию в том, что в это же самое время он почувствовал, что успокаивается, как только увидел мужчину. Пит взглянул на левую руку мужчины, не зная, что и думать теперь, когда на ней не было видно перстня из розового золота. Пока он был телохранителем в первой семье, все они говорили об этом. Как Кхун Кинн однажды сменит своего отца, как Вегас возглавит вторую семью после Кхун Кана. Это был факт, в котором никто из них не сомневался, никто не думал о «а может?». — Вообще-то я думаю, что получил более выгодную сделку, — сказал Вегас, отрывая Пита от его мыслей. Он протянул руку и взял сигарету изо рта Пита. — Теперь я глава филиала и могу оставлять себе сорок процентов прибыли от моих сделок. — Это... — Это гораздо лучше, чем у других руководителей, — продолжил Вегас, сделав медленную затяжку. Его нос на мгновение скривился, и губы Пита дернулись, когда он понял, что Вегас, вероятно, находит его дешевую сигарету немного неприятной по сравнению с дорогими, к которым привык. — С такими темпами роста моего бизнеса, через два-три года я возьму под контроль южные районы. — А что насчет младшей семьи? — с любопытством спросил Пит. — Я ставлю на Кима, — ответил Вегас. Он подошёл чуть ближе и снова зажал сигарету между губами Пита. Пит почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь, когда указательный палец мужчины коснулся его нижней губы, затем скользнул к подбородку и отстранился. — Но со старым лисом никогда не поймешь, — он глубоко вздохнул и провёл пальцами по волосам. — Меня даже втянули в помощь по уборке беспорядка моего отца. Я должен остаться на несколько часов, чтобы просмотреть документы, которые они собрали. — Тогда я останусь с тобой, — сказал Пит. Он сделал последнюю затяжку, выбросил бычок и повернулся так, чтобы его тело было обращено к Вегасу. — Мы можем пойти на шопинг завтра, как и планировали. — Ты знаешь, тебе разрешается делать что-то без меня, — ответил Вегас. Тон был сухим, но Пит заметил легкий изгиб губ, который говорил, что мужчина доволен. — Думаю, с Поршем тебе было бы веселее. Я, как правило, слишком нетерпелив с этими вещами, на каждую поездку приходится как минимум один плачущий консультант магазина, — он на мгновение отвёл взгляд. — Ты должен был позволить мне найти для тебя портного. — Ты говорил о заказе полудюжины новых костюмов, — хмуро сказал Пит. — Несмотря на то, как хорошо ты в нём выглядишь, ты не можешь всегда носить чёрное. Пит поднял бровь, его глаза целенаправленно рассматривали туфли, брюки и рубашку Вегаса, и потом широко улыбнулся, когда Вегас шагнул ближе и положил руки на талию Пита, чтобы притянуть его ближе. Пит неосознанно потянулся к рукам Вегаса, как он обычно делал в такой позе, пальцы подрагивали на прохладном материале шелковой рубашки, и он почувствовал, как напряглись бицепсы Вегаса, когда тот притянул его ещё ближе. Пит облизнул губы и задрожал, когда мужчина наклонился и мягко прижался губами к губам Пита, давая ему время отстраниться. Когда их рты прижались друг к другу, Пит понял, что это был первый раз, когда мужчина поцеловал его в таком месте, где их могли видеть не только самые близкие друзья. Учитывая, как сдержанно Вегас обычно вёл себя на публике, Пит решил, что так будет всегда, и хотя ему было немного грустно от этого, это не имело для него большого значения. Неделями он даже не смел думать о том, что у него может что-то быть с Вегасом, почему он должен был зацикливаться на том, что не может публично демонстрировать чувства с парнем? Пит провел достаточно времени в их мире, чтобы знать, насколько важен имидж человека в их кругах, и знал, что Вегас должен поддерживать определенный образ, чтобы поддерживать уважение и быть в безопасности. Но сейчас, когда он скользил пальцами выше по рукам мужчины, к его шее, пока не коснулся волос Вегаса, пока их поцелуй углублялся, Пит не мог не чувствовать облегчения от того, что ему разрешили это сделать. Пит никогда не считал себя собственником, но с Вегасом он хотел обнимать его вечно, обозначить его принадлежность. Он хотел быть уверенным, что никто и никогда не подойдет к Вегасу настолько близко, чтобы осмелиться прикоснуться к нему. В то же время он жаждал оказаться между его рук и почувствовать силу Вегаса на своём теле, его вес, когда мужчина прижимал его к себе. Пит хотел, чтобы им владели, хотел, чтобы всё знали, кому он принадлежит. Пит издал стон, прикусив нижнюю губу, и наклонил голову, когда мужчина провёл ладонью по шее и большим пальцем по мягкой нижней стороне челюсти Пита. Пит почувствовал возбуждение в паху и только подумал, что их поцелуй, возможно, начал становиться уж слишком страстным, как услышал знакомый голос рядом с ними. — Чёрт, это чертовски горячо. Хотя, если вы хотите продолжить, я начну брать с охранников плату за просмотр. Мне как раз понадобятся деньги на мой дворец. Пит напрягся и посмотрел в сторону, покраснев, когда увидел Порша и Тея, стоящих рядом с ними, первый выглядел счастливым, а второй — слегка любопытным. Кинн стоял чуть поодаль, корпус тела был повернут в другую сторону с выражением почти отвращения, когда он смотрел в телефон. — Если ты думаешь, что у охранников хватит на это денег, то твои дела уже плохи, Кхун Порш, — сказал Вегас. Пит знал, что краснеет, но в то же время он был благодарен, что Вегас не отодвинулся от него. — Тогда ты уходишь? — спросил Вегас, слегка кивнув Тэю. — Если вы готовы, — ответил Тэй. — Сначала я должен сделать кое-что, — Вегас повернулся, но держал одну руку на спине Пита, пока говорил. — Я тоже, — вмешался Кинн, убирая свой телефон. — Я уже сказал Тайму, что мы опоздаем. — Думаю, это окей. Мы встретимся в особняке после этого, — сказал Порш. Он огляделся вокруг, его взгляд остановился на двух «Мазерати» неподалеку. — Как насчет ситуации с машинами? — Мы можем взять мою, — сказал Тэй, указывая на белый BMW на другой стороне подъездной дорожки. — Мы поместимся? С твоими телохранителями? — спросил Порш, задумчиво глядя на автомобиль. — У кхуна Тея нет охраны вне мероприятий, — вмешался Пит. Он почувствовал, как пальцы Вегаса слегка напряглись на его спине после сказанного. — Перестань кхункать, мы теперь в одном круге, — ответил Тей, глядя на него. Его взгляд на мгновение скользнул к Вегасу, и Пит увидел, как он слегка улыбнулся, прежде чем повернуться к Порше. — Но он прав. Я приехал сюда сам. — Отлично, ты мне уже нравишься, — Порш положил руку на плечо Тея, легонько похлопав, а затем повернулся к Кинну и оставил поцелуй на его щеке. Он взглянул на Пита, когда тот отошёл, направляясь к машине. — Поехали. — Подожди! — окликнул Кинн. Пит уже собирался посмотреть на Вегаса, но остановился и смотрел, как Кинн полез в задний карман и достал тонкий бумажник. Он вытащил из него черную карточку и протянул своему парню с улыбкой, но она почти сразу сползла с лица, потому как Порш закатил глаза, достал свой бумажник и продемонстрировал собственную черную карточку. Кинн моргал, не понимая, что происходит, пока Вегас не заговорил. — Я добавил его и младшего к своему счету, — сказал Вегас с ухмылкой. — Возьми его карточку, Порш, пока у него не случилась аневризма. Используй эту для расходов Пита, — он взглянул на Пита, прежде чем повернуться к Тею. — Не позволяй им смотреть на ценники. — Это один из моих навыков, — прокомментировал Тей. Пит смотрел, как парни начали двигаться к машине, а потом повернулся к Вегасу, уже чувствуя холод, когда рука мужчины покинула его спину. Он хотел набраться смелости и поцеловать его, или хотя бы прикоснуться губами к щеке Вегаса так, как Порш много раз делал это с Кинном, но в конце концов он просто протянул руку и провёл пальцами по левой руке мужчины, пока не добрался до титанового браслета. Он почувствовал, как тепло разлилось по всей груди, когда Вегас ответил ему взаимностью, даже просунул палец под украшение и потянул за него, так что Пит на мгновение почувствовал, как звенья слегка впиваются в кожу. Пит сглотнул и сделал глубокий вдох, после чего отвернулся и пошёл к машине, чувствуя себя немного смущенным, когда увидел, что Порш ждет его с легкой ухмылкой на лице. — Ты сидишь спереди. Иначе ты просто будешь молчать всю поездку, — сказал парень, прежде чем открыл заднюю дверь, чтобы сесть в машину. Тэй на мгновение взглянул на него, когда Пит сел на сиденье с красной кожаной обивкой, и отвернулся, когда завел машину и начал двигаться к воротам, чтобы по подземному переходу выехать на скоростное шоссе. Комплекс находился достаточно близко к центру города, и обычно это означало, что им не нужно было много ехать, но даже небольшое расстояние иногда отнимало слишком много времени из-за ужасных пробок. В любом случае, они достаточно быстро добрались до торгового центра, и поездка была приятной, даже если Пит чувствовал себя немного странно, общаясь с человеком, которого он видел только тогда, когда был в охране Кинна. Но Тэй был довольно мил и очень дружелюбен, поэтому Пит втянулся в разговор, даже не понимая, как это вообще происходит. — Так что это будет? Gucci, Prada, Dior? — спросил Тэй, когда они вошли в молл. — Думаю, в таком порядке, — ответил Порш. — Просто небольшое уточнение, мы решили надеть всё чёрное на похороны. — Вегас и Макао нет, — сказал Пит, когда они поднялись на эскалаторе на второй этаж. — Ну, не то чтобы тебе нужна одежда только на этот день, — прокомментировал Тэй. Его глаза немного осуждающе скользнули по форме Пита. — Это даже не его рубашка, — Порш ухмыльнулся, явно наслаждаясь возможностью поддразнить Пита. — Я думаю, он угнал половину гардероба Вегаса. Только повседневную часть. Тэй приподнял изящную бровь, тени на глазах заиграли на свету, когда он повернул голову, чтобы начать двигаться к магазину, у которого даже не было логотипа на гранитном фасаде. Охранник без колебаний открыл перед ними стеклянную дверь после взгляда Тэя, даже если его взгляд скользнул на слегка грязным кроссовкам Порша. Как только они вошли, к ним направилась служащая, но остановилась, поклонившись, когда Тэй махнул ей рукой и повёл их в ту часть магазина, где в основном были темные брюки и рубашки. Пит был благодарен другу Кинна за то, что тот был адекватным шопоголиком и мог сразу определить, что понравится. Он также неплохо угадывал вкусы Пита, так как после трех вещей, которые Пит отложил из-за того, что они были либо слишком тесными, либо слишком свободными, он начал указывать на вещи, которые Пит мог представить на себе. Он изо всех сил старался не обращать внимания на цены и на груду одежды, которая всё росла и росла на одном из кожаных диванов, пока он влезал в очередную пару брюк и натягивал через голову рубашку. Порш был на другой стороне магазина, что-то рассматривал, но не похоже, чтобы он был бы полезен, поэтому Пит только взглянул на Тэя, когда тот отдернул занавеску, чтобы показать ему образ. — Рубашка лучше бы смотрелась на тебе в синем цвете, — прокомментировал мужчина. Он слегка наклонил голову. — Ты уверен, что не хочешь более узкие брюки? — Зачем они мне? Разве эти выглядят слишком большими? — спросил Пит, проводя пальцем под поясом тех, что были на нем. — Нет, но ты мог бы немного продемонстрировать свои достоинства. Пит замер на мгновение, и потом поспешно отошёл вглубь примерочной и задернул штору, вспомнив прошедшую ночь, когда Вегас сжимал его достоинства, в то время как сталкивал их бедра стоя под душем. Пит знал, что если бы он начал смотреть, то смог бы увидеть на своей коже синяки в форме маленьких пальцев. Его брюки и так были в порядке. Он не выживет, если наденет что-то, что ещё больше соблазнит его любовника. Он переоделся обратно в свою одежду, и нахмурился, увидев, что за то время, пока он был в раздевалке, скамейка таинственным образом обросла ещё большим количеством одежды, причем некоторые из них были даже не черными и не темно-синими. Он повернулся к Тэю, чтобы спросить о них, но тот стоял перед зеркалом и рассматривал свои волосы, пытаясь заправить некоторые из них за ухо и заставить остаться в таком положении. — Мне действительно нужно сходить в салон, — пробормотал Тэй, поймав взгляд Пита. — Ты тоже не сильно лучше. Пит провёл пальцами по своей отросшей челке, немного стесняясь, затем кивнул. Ему следовало знать, во что он ввязывается. Он всё ещё был немного в недоумении, когда почти три часа спустя сидел за столиком дорогого ресторана и смотрел на тарелку в виде золотого листа со своим кусочком сочного шоколадного торта. Он чувствовал себя немного странно: его волосы были уложены в прическу, которую он никогда раньше не носил, но признавал, что было приятно, наконец, иметь возможность видеть без необходимости трясти головой каждую минуту, чтобы убрать волосы с глаз. Но когда он поднял руку и взял вилку, он увидел свои свежие наманикюренные ногти и до сих пор не мог вспомнить, в какой момент после обеда согласился на это. Или на массаж лица. Он был немного уставшим, как бывало обычно после дня, проведенного с Кхун Танхуном, за просмотром сериалов, но в то же время не мог вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя таким расслабленным и отдохнувшим. Порш, казалось, был в таком же состоянии, он сонно посасывал ложку во рту, а его золотистая кожа почти сияла под теплым светом. Тэй тем временем выглядел как человек, только что завоевавший чужую страну и очень довольный этим своим успехом. — Итак, Пит, — сказал мужчина, когда заметил, что Пит наблюдает за ним. — Ты и Вегас. — Да? — спросил Пит, не понимая, к чему это приведет. — Расскажи о нём, — ответил Тэй. Он откинулся на спинку кресла и элегантно скрестил ноги, прежде чем положил на них ладони. — Ты знаешь его. — Я знаю о нём, но ты — первый парень, который у него когда-либо был. Или, по крайней мере, первый, о котором я знаю, — Тэй слегка ухмыльнулся. — Он хорош в постели? Глаза Пита расширились от вопроса, и он не мог не оглянуться, чтобы посмотреть, не услышал ли кто-нибудь его, в то время как он чувствовал, как краснеет от легкого смущения. Порш, предатель, просто вынул ложку изо рта и начал громко смеяться, даже не пытаясь помочь. — Не стесняйся. Просто хочется узнать. — Отчего такое любопытство? — спросил Порш, когда взял себя в руки. — Я тебя умоляю. Мужчина, который ходит так точно знает, как удовлетворить своего партнера, но в то же время... они иногда только говорят и ничего не делают, — Тэй закатил глаза. Казалось, он на мгновение сдался и повернулся к Поршу. — Кто лучше, он или Кинн? — Я не знаю. Никогда не спал с ним, — ответил парень. Его даже не обеспокоил этот вопрос, он давно привык к неверным представлениям о нём и Вегасе. — Хотя могу подтвердить, что он хорошо целуется. — Тогда расскажи об этом. — Рассказывать особо нечего, — Порш пожал плечами. Он съел ещё одну ложку мусса и проглотил, прежде чем продолжить. — Я жил в том же доме, а он — горячий. Мы были немного навеселе, и мне стало любопытно. Мы поцеловались, это было очень приятно, но немного странно, поэтому мы больше никогда этого не делали. — Странно? — Целовать его это как...— Порш сморщил нос, думая об этом. — Шторм? Вся непоколебимая сила без возможности противостоять ей. — А... значит, он один из таких… — сказал Тэй. Он дотянулся до своего бокала и сделал глоток напитка. — Тех, кто умеет только брать. — Я так не считаю, — перебил Пит. Его смущение исчезло в необходимости защищать своего парня. — Вегас просто знает, чего хочет, — он снова покраснел, когда двое мужчин посмотрели на него. — Но он очень милый и нежный в этом. — Вегас... нежный… — пробормотал Тей немного недоверчиво, но потом улыбнулся. — Ну, случались и более странные вещи. И не похоже, что я имею право что-то говорить об этом, — он вдруг стал серьезным, посмотрев на Пита. — Не позволяй никому осуждать тебя. Важно только то, счастлив ты с ним или нет, — он посмотрел на Порша, прежде чем продолжить. — Всегда найдется какой-нибудь придурок, готовый плюнуть в нас из-за наших предпочтений. Хотя нам повезло, что мы находимся в таком положении, что мало кто сделает это так, чтобы мы могли увидеть. — Хотел бы я посмотреть на того идиота, который осмелится сказать что-то там, где его могут услышать Кинн или Вегас, — сказал Порш с раздражением. Пит улыбнулся при этой мысли, чувствуя, как возбуждение пробегает по телу, когда он представил себе ледяную, защитную ярость, сверкающую в глазах Вегаса. Он всегда был так очарователен в своей стихии, а быть властным и агрессивным — это как раз его стихия. Его взгляд темнел, плечи напрягались, и он наклонял голову так, как обычно делал, когда злился. Это была реакция бойца — держать шею под защитой. Было что-то, что каждый раз передавалось Питу на инстинктивном уровне, когда он видел, как Вегас оставляет свою шею открытой, как будто был настолько уверен в своей силе, что ему даже не нужно было думать о такой мелочи. — О, посмотрите на это, — внезапно сказал Тэй. Его голос выдернул Пита из мыслей, и он понял, что немного отвлекся от их разговора. — Это лицо очень удовлетворенного парня, — он наклонился немного в сторону и достал телефон из кармана. — На этой ноте, возможно, пришло время отвезти вас двоих обратно в особняк. Я не хочу стоять в пробке несколько часов. — Интересно, остальные уже закончили со своими делами, — размышлял Порш. — В какой бар они собирались? Может, мы заедем за ними по дороге? — спросил Тэй. Он выпил последний глоток, затем кивнул официантке в знак того, что они готовы идти. Им не нужно было утруждать себя оплатой, так как сумма была автоматически отправлена на их счет, но все же это был хороший жест — предупредить персонал, а не просто встать и уйти. — «Багровая ночь». Я никогда о нём не слышал, но Кинн сказал, что это один из элитных ресторанов недалеко от реки, — ответил Порш. Пит напрягся, услышав название бара, и, взглянув на Тэя, увидел, что тот сделал то же самое, хотя и пытался скрыть эту реакцию. Порш посмотрел между ними, и его выражение лица потемнело, когда он заметил их реакцию. — Что я упускаю? — Багровая ночь — это не совсем бар. Им управляет госпожа Суни, и хотя это очень элегантное заведение, это скорее частный клуб, где элита может развлекаться с... сотрудниками госпожи, — ответил Пит ровным голосом. — Семья даже использует его для развлечения некоторых наших деловых партнеров. — Ты хочешь сказать... что Кинн и Вегас, по сути, находятся в борделе? — холодно спросил Порш. — Я никогда даже не слышал об этом месте, какого черта они вообще туда ходят? — Тайм очень любит это место, — спокойно ответил Тэй, хотя его лицо было странно отстраненным. — И тебя это устраивает? — сердито спросил Порше. — Должно устраивать. Пит увидел, как рука Порша сжала ложку, прежде чем он очень медленно положил её в креманку. Он резко встал и схватил со стола свой телефон. — Мы идем в этот гребаный клуб. Мне всё равно нужно двигаться после всех этих расслаблений. Они дали мне более чем достаточно энергии, чтобы надрать несколько задниц. Пит моргнул, когда мужчина протянул руку и схватил Тэя за руку, вытягивая удивленного парня из кресла, а затем начал двигаться к выходу, махая Питу, чтобы тот следовал за ним. Не то чтобы Пит нуждался в особом призыве, чтобы начать двигаться. Ему было более чем любопытно узнать, что происходит. Он доверял Вегасу, но это не означало, что он позволяет своему доверию ослеплять его. Он просто надеялся, что все эти переживания были излишними.

***

Вегас поправил рубашку, усаживаясь на кожаное сиденье в отдельной кабинке. Он знал об этом месте, хотя никогда не посещал его лично, предпочитая держать свои дела подальше от любопытных глаз. Даже тогда, когда он был молод и тестировал товары госпожи Суни, он всегда просил присылать их ему, а не появляться в подобных заведениях. Снаружи всё выглядело достаточно мило: темные цвета, нежная музыка, всё дорого и чисто, но Вегас не мог побороть отвращение, когда подумал о том, что могло происходить несколько часов назад на этих самых диванах, на которых они сейчас сидели. Кинн выглядел не менее неловко, хотя и хорошо скрывал это, болтая о чём-то со своим другом, пока Вегас изучал винную карту и заказывал бокал самого дорогого из них. — А по какому поводу сбор? — спросил Вегас несколько минут спустя, гоняя темно-красную жидкость по бокалу и тщательно принюхиваясь, чтобы понять, соответствует ли вино его вкусу или нет. — День рождения Порша, — ответил Кинн, не нуждаясь в дальнейших подсказках. — Мне нужны идеи, что ему купить. — Просто купи ленту с бантиком для своего члена, — ответил Тайм с улыбкой, делая глоток из своего стакана. — Ты мог бы просто отправить мне сообщение об этом, — сказал Вегас, полностью игнорируя парня, и доставая свой телефон и листал приложения. — Почему мы вообще здесь? — Я подумал, что мы могли бы немного развлечься, пока у жёнушек спа день, — Тайм широко ухмыльнулся, глядя на него. — Мы никогда не общались раньше, но теперь вы в одном и том же круге? — Круге? — спросил Вегас, протягивая Кинну свой мобильник, чтобы тот мог посмотреть список. — Ты встречаешься с его телохранителем, а он — с твоим, — ответил Тайм. — Почему ты показываешь мне вишлист? Я могу купить всё это, и они даже не дотянут до бюджета, который я выделил на подарок, — пробормотал Кинн, пролистывая список. — Если ты думаешь, что Поршу не наплевать на твои деньги, то ты его просто не знаешь, — Вегас забрал телефон и положил в карман. — Если действительно хочешь удивить его, то найди хорошо зарекомендованное, но не дорогое кафе с хорошими пирожными и пригласи его на свидание. — Мы можем сделать это в любое время, но его день рождения должен быть особенным, — возразил Кинн. — Конечно можете, но делали ли? — Вегас увидел, что его вопрос наконец-то достиг крошечного мозга брата, поэтому продолжил. — Пусть твои телохранители спрячутся с глаз долой, а ты отключи свой телефон на несколько часов. После этого прогуляйся с ним по какой-нибудь туристической достопримечательности и попробуй хоть на полдня стать нормальным человеком, а не наследником семьи Тирапаньякун, — Вегас на мгновение задумался, прежде чем добавить. — Но, чёрт возьми, не будь придурком. Пусть телохранители будут достаточно далеко, но могли быстро приблизиться к вам, я не хочу, чтобы с Поршем что-нибудь случилось. — И ты можешь закончить свидание бантиком на члене, — добавил Тайм. — Можешь попробовать, — сказал Вегас, сделав наконец глоток вина. — Но не удивляйся, если Порш затянет бантик так, что твой член не станет фиолетовым, когда он это увидит. Вегас ухмыльнулся, глядя на то, как нахмурился кузен, затем закрыл глаза, чтобы насладиться вкусом вина на языке. Он был не слишком доволен тем, что оказался в этом заведении, но, по крайней мере, должен был признать, что тот, кто управлял им, сделал хороший выбор вин, так что, возможно, эта ночь не будет пустой тратой времени, хотя он был бы гораздо счастливее поговорить с Кинном по телефону, не выходя из дома. После сегодняшнего дня ему хотелось вернуться в особняк и понежиться в ванне. Он был уверен, что сможет уговорить Пита присоединиться к нему после того, как тот вернется из поездки по магазинам, и они смогут расслабиться вместе, наслаждаясь покоем и тишиной. Он заметил какое-то движение в углу и слегка повернул голову, чтобы посмотреть, как госпожа Суни поднимается по лестнице, а за ней вплотную следуют несколько парней. Они сидели на втором этаже клуба в VIP-секции, где каждая кабинка была разделена стенами метровой толщины, чтобы обеспечить максимально возможную приватность, но не закрывая полностью кабинки от основного помещения. Вегас подумал, что она пройдет мимо них, чтобы провести своих сотрудников к другой кабинке, и почувствовал, как гнев пробежал по позвоночнику, когда она с улыбкой посмотрела на Тайма, подойдя ближе. — Нет, — сказал Вегас, прежде чем женщина успела открыть рот, чтобы заговорить. — Что? — спросил Тайм, глядя на него со странным выражением лица. — Я сказал «нет». Нам не нужны развлечения, — ответил Вегас. Его голос был настолько холоден, что Суни поспешно отступила назад с поклоном, а её лицо побледнело от страха. — Ну же, не будь таким подкаблучником, — Тайм закатил глаза. — У жён свой веселый день. У нас тоже может быть свой. Не то чтобы тебе нужно было трахать кого-то из этих парней, но на них приятно смотреть, и я готов поспорить, что они будут гораздо менее требовательны, чем наши бойфренды, пока обслуживают нас. Вегас посмотрел на Кинна, гадая, что тот думает о поведении своего друга, и почувствовал, как гнев становится все сильнее, когда увидел, что, в то время как его кузен выглядел раздраженным и, возможно, даже немного злым, он просто смотрел на свой напиток, даже не пытаясь сделать замечание другому. — Тайм, ты должен быть благодарен за то, что мы по прежнему в разных кругах, — сказал Вегас, опуская бокал на металлический столик в центре кабинки. — Потому что если бы ты был в моих кругах и проявил такое неуважение к моему партнеру или другу, я бы перерезал тебе горло там, где ты сидишь. Я убивал и за меньшее. Вегас смотрел, как парень побледнел, хотя у него было слегка дерзкое выражение лица, когда он выпрямился, не сводя глаз с Вегаса. Вегас знал, что некоторые уважаемые люди не отступают даже в самых тяжелых ситуациях, но всегда считал глупым, когда они пытались такое делать. Это было всё равно что смотреть, как чихуахуа лает на льва. Это было даже не смешно, ведь все знали, чем может закончиться ситуация, когда хищник теряет терпение. — Как благородно слышать такое от человека, который спал с парнем Кинна, — ответил Тайм. Он выглядел так, будто думал, что преимущество на его стороне. — В ситуации с Таваном вина на его стороне. Я трахал его, но он был инициатором, и это он был тем, кто состоял в отношениях. Краем глаза Вегас заметил, как Кинн напрягся от его слов, но не сводил глаз с Тайма, гадая, хочет ли он сказать что-нибудь ещё, пока Вегас вставал и шагнул назад. Он увидел, что Госпожа всё ещё ждет чуть поодаль, хотя её внимание, было занято чем-то за спиной Вегаса. — Никогда бы не подумал, что ты так боишься своего парня, — пробормотал Тайм с легкой заминкой. — Дело не в том, боишься ты или нет. Речь идет о верности тому, кто верен тебе, — Вегас сжал челюсти. — Я ухожу, — он взглянул на Кинна и увидел, что тот тоже отставил бокал и выглядит так, будто готов вскочить со своего места. — Не думай, что я не расскажу об этом Поршу. Он повернулся и замер, не успев сделать и шага, как заметил трех парней, стоящих перед ним. До этого они были скрыты перегородками между кабинками, и Вегасу стало интересно, как долго они там простояли, слушая их разговор. Скорее всего достаточно долго, если судить по мрачному выражению лица Порша, когда тот похлопал Вегаса по плечу, прежде чем сделал два шага вперёд и, буквально перепрыгнул через стол, схватил очень удивленного Тайма за рубашку и ударил его прямо в лицо с такой силой, что тот скатился на пол с дивана. — Это за то, что привел сюда Вегаса и Кинна, — сказал Порш. Он отпустил рубашку Тайма, даже не заботясь о том, что ткань порвалась на плечах. Он выпрямился на мгновение, но только для того, чтобы дать себе немного пространства и иметь возможность пнуть мужчину между ног. — А это тебе за Тэя, уёбок. Все мужчины напряглись от звука, вырвавшегося из уст Тайма, и Вегас почувствовал легкую жалость к нему, когда парень свернулся калачиком, прикрыв руками пах, и начал тяжело дышать от боли. Он взглянул на Тэя, любопытствуя, как тот отреагирует, но тот лишь наблюдал за происходящим с лицом, почти лишённым эмоций. — И ты! — заорал Порш, отвесив подзатыльник Кинну. — Какого хрена?! — Он ничего не сделал, — сказал Вегас. Он чувствовал необходимость защитить двоюродного брата, так как знал, каково это — ощущать ярость Порша на себе. — Вот именно! Бездействие это тоже выбор! — ответил Порш. — Я понимаю, если ты не хочешь вмешиваться в личную жизнь друга, но это не значит, что ты должен позволять этому засранцу говорить, что вздумается. Он, наверное, подумал, что ты поддерживаешь его! Кинн выглядел пристыженным, и он встал и нерешительно потянулся к Поршу, но только он издал странный звук, почти похожий на вскрик, когда его парень схватил его и потянул через стол, пока они не оказались перед Тэем. Они молча смотрели друг на друга в течение пары секунд, прежде чем Порш ущипнул Кинна за бок, заставив того зашипеть. — Я сожалею о случившемся, Тэй, — сказал Кинн. — Не то чтобы я не знал, что происходит, — ответил Тэй, пожав плечами. Он казался немного отстраненным, когда говорил. — Я тот, кто решил остаться с ним, несмотря на это. — Но ты не обязан, ты знаешь, — Порш протянул руку и нерешительно положил её на плечо парня, давая ему достаточно времени, чтобы отстраниться, если тот захотел бы. — Даже если ты любишь его, ты не должен позволять ему так поступать с тобой. Ты заслуживаешь гораздо большего. Впервые странное застывшее выражение исчезло с лица Тэя, сменившись удивлением, а затем грустью, когда он закрыл глаза, и слезы начали стекать по лицу. Вегас удивлялся способности Порша говорить правильные вещи, чтобы достучаться до сердца окружающих его людей. Он так же хорошо умел утешать их после, казалось, всегда зная, что именно нужно было сделать. Вегас наблюдал, как его друг нежно поглаживает идеально уложенные локоны Тэя, пока тот утирает слёзы, стараясь не размазать макияж. — Думаю, мы должны отвезти тебя домой, — сказал Порш. — Всё нормально, я могу вести машину, — ответил Тэй с небольшой улыбкой. — Но тебе не обязательно, — возразил Порш. Вегас увидел, что Тэй немного ошарашен тем, что на него была направлена защита Киттисавата. — Я поведу, а Кинн может присоединиться к нам позже, если захочет. Кинн благодарно кивнул, бросив быстрый взгляд на Тайма, который продолжал валяться на полу, хотя одна из официанток осмелилась подойти ближе, чтобы помочь ему. Вегасу было немного любопытно, как кузен справится с этой ситуацией, но в то же время ему надоела вся эта кутерьма. Он повернулся в сторону и сделал глубокий вдох, подготавливаясь к другому необходимому разговору, но слова застряли в горле, когда он увидел Пита, смотрящего на него темными, похотливыми глазами, которые Вегас видел у своего партнера только в самые страстные моменты. От одного этого взгляда возбуждение пронеслось по его телу так быстро, что голова почти закружилась, и он неосознанно облизнул губы, а затем сглотнул, когда Пит проследил за этим движением взглядом. Вегас даже не потрудился ничего сказать Поршу или брату, схватил запястье Пита и начал двигаться вперед тщательно выверенными шагами, чтобы никто не мог сказать, что они уходят слишком быстро. Эйс стоял, прислонившись к капоту их машины, рассматривая что-то в телефоне, когда они подошли. Он поднял взгляд, затем сел на водительское сиденье и сразу же завёл машину, а Вегас и Пит проскользнули на заднее сиденье. Вся поездка обратно в особняк была похожа на пытку, и Вегас волновался, что слишком сильно сжимает пальцы на запястье Пита, но, судя по взглядам, которые тот бросал на него, и по тому, как он извивался на своем сиденье, у Пита не было никаких жалоб. — Как много ты слышал? — спросил Вегас, чтобы нарушить тишину в конце поездки. — Мы приехали немного раньше, чем ты угрожал ему за неуважение к ... мне, — ответил Пит. Он слегка наклонил голову, и Вегас только тогда заметил, что его волосы подстрижены немного по другому, отлично подчеркивая его черты. — Потом ты говорил о верности, — Пит снова облизал губы. — Я имел в виду то, что сказал, — Вегасу пришлось отвести взгляд, прежде чем он притянул Пита к себе на колени. — Я бы никогда не изменил тебе, — он поморщился, подумав о том, что произошло с Кастином. — По своей воле. — Я верю тебе, — сказал Пит. Вегас почувствовал, как он протянул руку и нежно коснулся тыльной стороны его ладони. — Я доверяю тебе. — Он, наверное, подумал, что мы единомышленники. Из-за жизни, которую я веду. Оружие, наркотики, пытки. Что у меня другие принципы. Но в отношении этого... он ошибся, — Вегас глубоко вздохнул и слегка понизил голос. — В тот день, когда моя мать покончила с собой... отец был на свидании с одной из своих многочисленных любовниц. Я знаю, что их брак не был идеальным, но я думаю, что была бы с нами сейчас, если бы отец был ей верен, — Вегас снова повернулся к Питу, отчаянно нуждаясь увидеть выражение его лица. — Я бы никогда не предал твою верность. — Я знаю, — сказал Пит. Он поднял руку, потянув за собой руку Вегаса, пока не смог прижаться губами к пальцам мужчины, обхватившим его запястье. — Ты совсем не похож на своего отца. Вегас почувствовал себя оголенным от слов Пита, даже не осознавая, как ослабла его хватка на руке парня, пока тот не повернул его ладонь, соединяя их пальцы. Он выглядел таким счастливым, таким удовлетворенным, глядя на их руки, а потом поднял взгляд, чтобы встретиться с глазами Вегаса, и это был так прекрасно. Вегас был слегка ошеломлён всеми эмоциями, которые испытывал, и даже не заметил, что Эйс уже припарковал машину в гараже, до тех пор пока Пит не открыл дверь и не потянул их за руки. Они не отпускали друг друга, пока шли к жилому помещению, а солнце уже опускалось за горизонт. Они молча сняли обувь, прежде чем войти в дом. Вегас заметил, что Чей немного отодвинулся от Макао с удивленным лицом, пока они обнимались друг с другом на диване, но он только кивнул им, держа всё своё внимание на Пите, пока они поспешно поднимались по лестнице и зашли в свою комнату. Они набросились на друг друга через секунду, как за ними закрылась дверь, а Вегас повернул замок, чтобы убедиться, что их никто не потревожит. Он почувствовал, как возбуждение охватывает его ещё сильнее, когда Пит вытянул шелковую рубашку из брюк, а затем быстро расстегнул пуговицы, прежде чем стянул одежду с Вегаса, не заботясь о том, что одна из пуговиц оторвалась от резких движений. Вегасу нравилось, когда Пит был покорным, он даже нуждался в этом, но ему безумно нравилось, когда Пит был таким, настолько уверенным в своей потребности в теле Вегаса, что он чувствовал похоть в прикосновениях, в том, как Пит скользил руками по телу и хватал за волосы, притягивая их ещё ближе друг к другу. Было что-то захватывающее в настолько сильной потребности Пита в нём, и Вегас почувствовал себя почти безумным, когда закончил снимать с них брюки и подвёл их к кровати. Он развернул их так, чтобы уложить Пита на матрас вместе с собой, но сразу же изменил их положение, придавив другого мужчину своим весом. Они не расставались ни на секунду, и прошло некоторое время, пока Вегас смог достать из прикроватной тумбы смазку и резинку. Он смазал пальцы и заглушил поцелуем хныканье Пита, когда ввел пальцы, начав сразу с двух. Вегас был слишком нетерпелив, чтобы долго ждать, пока сможет погрузиться в тесную теплоту мужчины. Не то, чтобы Пит был против, так как он не сопротивлялся проникновению, втягивая Вегаса глубже с первого движения, в то время как обхватывал плечи и спину Вегаса, а лодыжками обхватил Вегаса. Их близость немного усложняла работу Вегаса, но он слишком наслаждался тем, как соприкасаются их тела, и даже не пытался принять более удобное положение. Вегас был благодарен своему внушительному опыту, который позволял не причинить Питу боли и при этом быстро подготовить его, так что им понадобилось всего одна-две минуты, прежде чем он почувствовал, что мужчина готов. Он вытащил пальцы и поспешно вытер их о край простыни, затем потянулся за маленькой золотой упаковкой, но замер, когда Пит одновременно схватил её и выхватил у Вегаса, чтобы бросить на пол. Он оторвался от поцелуя и взглянул на парня, а затем на презерватив на полу. Первой мыслью было, что Пит передумал и не хочет заниматься сексом, но, судя по тому, как его пальцы вцепились в плечи Вегаса, а он выгнулся дугой, дело было не в этом. Тогда Пит поднял ноги выше, прижимая сильнее к талии Вегаса, и качнул бедрами, давая понять, чего хочет. — Ты уверен? — прошептал Вегас, хотя он уже тянулся за смазкой, чтобы покрыть свой член. — Я хочу почувствовать тебя, — ответил Пит, пытаясь притянуть другого вниз, чтобы они могли продолжить целоваться. Вегас позволил ему, их губы снова встретились, языки возобновили свой танец, а Вегас поднялся и схватил одну из подушек, чтобы подложить её под бедра Пита. Он взял в руки член и надавил кончиком на смазанное колечко Пита, сразу же начав скользить внутрь. Он повернул голову в сторону и начал покусывать мочку уха Пита, чтобы слышать стоны и хныканье, которые вырывались из набухших от поцелуев губ парня, когда он входил и выходил. На мгновение он остановился, зажмурив глаза, заставляя себя не кончить сразу от тугого жара, который ощущал впервые в жизни без всякого барьера. Даже если у него было бесчисленное множество партнеров, и некоторые из них не были его выбором, но он всегда очень строго следил за своей безопасностью. Возможно, ему повезло, что никто из деловых партнеров отца никогда не поднимал шума из-за этого, но в то же время был благодарен своему упорству в прошлом, что смог сохранить эту маленькую частичку себя, чтобы впервые разделить этот момент с Питом. Он никогда не придавал значения девственности, но сейчас, когда Пит провёл ладонью вверх по позвоночнику и сжал волосы на затылке, одновременно сжимаясь вокруг члена Вегаса, он вдруг понял, почему некоторые люди ждут подходящего человека, чтобы разделить с ним нечто подобное. Это ощущалось почти как что-то божественное, когда он начал двигаться сначала медленно и осторожно, а затем перешёл к глубоким и сильным толчкам и почувствовал каждую маленькую судорогу. Пит, должно быть, чувствовал то же самое, потому что казалось, что он не может перестать трогать Вегаса. Его свободная рука двигалась вниз по спине, пока он не добрался до задницы Вегаса и не схватил её, чтобы ощутить его ещё глубже. И самым возбуждающим было то, что он просто не мог молчать. Он не симулировал, как это обычно делали некоторые из прошлых партнеров Вегаса. Каждое хныканье и стон звучали так, словно срывались с губ Пита без его ведома. Он даже пытался сдержать их, кусая губы или прижимаясь ртом к плечу Вегаса, но эти звуки раздавались снова, когда Вегас с большей силой надавливал на простату Пита, а тот стонал от удовольствия. Единственная проблема в том, что их соединение было настолько идеальным, что, как бы ни старался, Вегас не мог сдерживаться так долго, как обычно, и уже чувствовал, как напрягается в паху, что означало скорую разрядку. Он попытался протиснуться между их телами, чтобы взять в руку член Пита, но его любовник не позволил ему оставить между ними расстояние, призывая Вегаса двигаться ещё быстрее. — Пит... котёнок... Я не смогу... долго сдерживаться, — прошептал Вегас, продолжая двигаться. — Хорошо… — Пит почти простонал это слово, откидывая голову назад. — Вот... так... пожалуйста... — Блядь. Вегас лишь успел выругаться, как его член был обхвачен ещё крепче, и Пит начал сжиматься вокруг него, не давая даже шанса попытаться вырваться, прежде чем он достиг своего пика. Он успел только схватить голову Пита и повернуть её в сторону, чтобы видеть его блаженное выражение лица, когда тот кончал, а его семя намочило их животы. Они задыхались друг от друга, и Вегас чувствовал себя почти потерянным, пока Пит медленно не открыл глаза и не посмотрел на него с такой нежностью, что ему пришлось наклониться и прижать их губы друг к другу в аккуратном поцелуе, пытаясь передать то, что он ощущал без слов. Он медленно повернул бедра в сторону, а они продолжали нежно ласкать друг друга, в то время как посторгазменные судороги всё ещё пульсировали в их телах. Обычно в такой момент он бы покинул кровать, чтобы привести их в порядок, но сейчас чувствовал странную усталость, и его даже не беспокоила липкость на их коже, пока они лежали в объятиях друг друга. В детстве Вегас лишь мечтал о том, кто однажды разделит с ним постель и жизнь. Он всегда думал, что лучшее, на что он может надеяться, — это партнер, который будет мириться с его холодностью и при этом наслаждаться их маленькими играми. Кто-то, кто полностью отделён от темной части его жизни и даже не пытался бы понять, что он сделал, чтобы получить своё богатство. Именно это он видел у своего отца и многочисленных любовниц, которых тот приводил в их дом. Так поступало большинство представителей элиты, имевших дело с преступным миром. Подумать только, что у него есть кто-то вроде Пита, кто дополняет его, поддерживает, заставляет стремиться к лучшему... Он даже не смел мечтать о таком. Он задавался вопросом, знает ли Пит, какую власть имеет над Вегасом. Знал ли Пит, что он готов на всё ради него.