***
Света зашла в кабинет подполковника. Как только захлопнулась дверь, она спросила: — Так значит, человека, которого удалось перевербовать Михаилу, вы упустили, товарищ подполковник? — Света старалась сдержать своё негодование. — Так получилось, Светлана Петровна. Кто ж знал, что Михаил не выйдет с нами на связь! — Дрёмов разместился у себя за столом. — Вы хоть понимаете, что Штольберга могли уже давно убить уцелевшие подпольщики? — Елагина склонилась над столом подполковника. — А вот здесь я не уверен. Квартира, в которой жил Штольберг, когда мы приехали, была верх дном. Значит, он сбежал при том очень спешно, раз оставил после себя такой бардак. — вид у подполковника был абсолютно увереный. — А вы потом обыскивали его дом? Здесь Дрёмов запнулся — этого он ведь не сделал. По слетевшему самоуверенному виду Дрёмова Света поняла — не обыскивал. — Адрес, где жил Штольберг. — проговорила она, всё также нависая над Дрёмовым. Подполковник записал его на листке и протянул Елагиной. — Канцлерштрассе восемь. — Рабочий кабинет Штольберга оставляю на вас, товарищ подполковник. — почти что в приказном тоне сказала Дрёмову Света забирая из его рук листок с адресом. Светлана Петровна вышла из кабинета, сейчас надо обыскать квартиру Штольберга, а потом уже она может расспросить про то, что же мог видеть Ваня в тот момент, когда встретился с сыном. Внизу уже около машины стоял как всегда шофёр Мамиев. Елагина дала ему адрес и села в машину.***
Нужный дом на Канцлерштрассе. Около него охрана. Света, показав своё новое удостоверение сотрудника СМЕРШ, её пропустили. Света прошла внутрь дома. Как и говорил Дрёмов, полный бардак. «Больше похоже на то, что здесь что-то искали», — внимательно рассматривала каждую комнату Света. Был ещё здесь и второй этаж. Она решила туда подняться. Света быстрым шагом пересчитала ступени, но на последних неожиданно и очень сильно голова пошла кругом. Света вцепилась в перила и оперлась на них. Она остановилась и попыталась перевести дыхание. «Ох, что это такое?.. Что это ты, Света?» — облокотилась она к деревянным перилам глубоко дыша. «Да уж… Теперь эти два дня будут мне давать о себе знать», — Света успокаивала себя этим. Ведь действительно, тот стресс, что был за эти дни не мог пройти бесследно. Немного постояв у перил и взяв себя в руки, она всё же поднялась на второй этаж. Однако в ногах Света чувствовала некую слабость, а грудь то ли сдавливало одеждой, то ли она просто чуть больно ныла. В комнатах на втором этаже тоже всё вверх дном. Света осматривала вещи, перебирала и так выпотрошенные ящики, шкафы, полки. Затем подошла к тумбочке. Раскрыла её. Сразу же из дальнего угла показался небольшой обтянутый чёрной кожей блокнот. Света вынула его и пролистала. Всё было исписано весьма размашистым почерком и на немецком. «Да, уж я-то ничего из этого не разберу». — захлопнула Света блокнот, но забрала с собой, какая-никакая, а находка, может пригодится. Света несколько часов занималась обыском. Но ничего, кроме этого блокнота, больше не нашла. Никаких документов, вещей, что могли указать на то, куда же делся Штольберг. В печи не было следов от сожжённой бумаги. Она вообще была достаточно холодной. Значит, её давно не топили. Обойдя ещё и дворик дома, Света поехала обратно в штаб. Больше в этом доме ничего не представляло интереса.***
Света зашла в кабинет Дрёмова, тот занимался своими делами. — Что-нибудь нашли? — он оторвал взгляд от бумаг. — Вот только этот блокнот, — выложила Света на стол находку, — Больше ничего. Никаких следов. Хотя состояние его квартиры было больше похоже на то, что там что-то искали. — пояснила Света садясь за стол. Дрёмов взял в руки блокнот и стал его пролистывать. Листал он его внимательно. — По моему, здесь ничего стоящего нет. — неожиданно заявил Дрёмов, захлопнув блокнот. — От чего такая уверенность? — Света забрала черную книжицу обратно. — Записи здесь в основном про пациентов и что-то ещё по медицине. Почерк у этого Штольберга… Еле разобрать! — Ну… Это вам не разобраться, а я знаю, кто разберёт. — Света уже знала кому отдать свою находку. — Вам удалось что-то обнаружить в кабинете Штольберга? — Ничего. Только врачебные документы и записи. — сразу ответил Дрёмов. Света убрала блокнот в карман своего плаща, а затем сказала: — Ну с теперь я хочу, чтобы вы наконец рассказали мне всё об этом самом подполье. — она пристально глядела на подполковника. Дрёмов помнил о том, что говорил Елагиной утром в машине, он молча вложил перо в чернильницу, сложил свои бумаги в стопку. — Хорошо. — подполковник поднялся из-за стола и сел напротив Светланы Петровны. — В начале сорок пятого года была созданы особые формирования в Германии, получившие общее название «Вервольф» — по-немецки значит «оборотни». И туда набирали и подростков из Гитлерюгенда, и членов нацистской партии, СС-овцев. Группы были не очень большие, по 10-15 человек. Они по итогу в городе сформировалось своё нацистское подполье. И теперь эти «вервольфы», которые очень умело скрываются среди обычных немцев, нападают на наших солдат, проводят диверсии, убивают лояльных советской власти немцев, особенно ненавидят антифашистов. Убийство семьи местного антифашиста, на которое я вас с Иваном Григорьевичем вызывал, это именно их рук дело. Но более того, они же для своих дел переодеваются нередко в советскую форму, чтобы в глазах оставшихся здесь немцев мы казались зверями и убийцами. И из-за этого будет находиться всё больше желающих помогать им, покрывать это подполье фашистское. И это в общих чертах я вам описал всё Светлана Петровна. Не потому что секретность, нет. Если начну вдаваться в подробности, наш разговор затянется на часы. Думаю, по тому что я изложил, вам уже всё понятно. Света слушала и одновременно обдумывала сказанное подполковником. Да, многое теперь окончательно прояснилось для неё. И история с убийством двух солдат ночью, и те пацаны из Гитлерюгенда, и повторное минирование тех мест, что наши солдаты избавили от мин, и то жестокое убийство немецкой семьи. Всё теперь встало на свои места. Но раз так, то теперь можно перейти к другим вопросам, ответы на них могут стать ответами на другие вопросы. — Да, Виталий Сергеевич, всё теперь понятно. Но я бы хотела сейчас побеседовать с тем солдатом, который стрелял в ту ночь… В Михаила в смысле, — неожиданно попросила Елагина Подполковник немного подумал, что-то для себя прикинул и дал ответ: — Хорошо. — Дрёмов быстро поднялся с места и вышел из кабинета. Через несколько минут он вернулся с тем самым бойцом и папкой в руках. Папку он передал Елагиной, а бойца усадил за большой стол, что стоял по центру кабинета. Света посмотрела переданные ей материалы. По документам, боец не стрелял в Михаила и не попадал случайно в Ивана. Его вообще там не было, Ивана ранил немецкий солдат. В папке была подписка о неразглашении от этого бойца и были там ещё и настоящие показания рядового, для служебного пользования. Света села за стол, напротив солдата. Он немного сжался — он боялся. И боялся видимо её — Светлану Петровну. Ведь солдат очень хорошо запомнил её. Света же напротив — совсем не помнила этого солдата, только знала про него и то, со слов Ивана. — Товарищ подполковник, прошу вас, подождите за дверью. — приказала Дрёмову Света. Тот удивился конечно, Елагина им командует, но он послушно вышел, ничего не сказав Светлане Петровне по поводу субординации. А Света, как только дверь захлопнулась, спросила: — У меня к тебе лишь один вопрос — кто убегал в тот момент, когда ты случайно попал в майора? Солдат поднял взгляд на Светлану Петровну и заговорил стараясь говорить чётко и уверенно: — Их там двое убегало. Один молодой вроде был… В кепке… А второй ранен, наверное, был, он хромал… И старый был, этот второй, седой весь. — Ты не разглядел их? — голос у Светы был спокойный, без жёсткости. — Нет, они так быстро убежали… Да ещё и за столами там прятались. И темно же там было… — Ясно. — А меня точно не расстреляют за то, что я… убил того майора? — спросил солдат продолжая испуганно глядеть на Елагину. — Не расстреляют. Ты что написал, что тебя там не было… И что это немцы стреляли, да? Солдат кивнул. — Ну вот. Так почему тебя теперь должны расстрелять? — мягко глядела на этого испуганного парня Света. Тот немного расслабиться. А Свете очень хотелось добавить солдату, что никого он не убил. Она вновь поглядела на него. — Не переживай. Не убил ты того майора. Просто ранил… Так что, не пойдёшь ты ни под трибунал, ни под расстрел. Домой поедешь скоро. Солдат чуть улыбнулся — он никого не убил! Совести стало легче. — Ты только язык за зубами держи, понял? — тут же напомнила Света ему, она же не должна ему это говорить, жалко его просто, видно, парень не со зла это сделал. — Хорошо, товарищ майор… То есть, так точно, — закивал солдат. — Иди тогда, — отпустила она бойца, чего держать-то его. Солдат поднялся и четким шагом вышел из кабинета. Сразу после него в кабинет зашёл Дрёмов. — Узнали всё? — спросил он закуривая. — Узнала. — Видел боец что-то? — Дрёмов опустился напротив Елагиной. — Да ничего он не видел. Сказал ровно то, что в показаниях у вас — убегало двое, один молодой, Михаил то есть, и это второй, пожилой и раненый. — Так может этот второй и есть руководитель подполья? — окутав себя дымом спросил Дрёмов, — Не просто же так именно этого немца спасал Михаил? — Возможно и он. А может кто-то другой, но связанный с главарём, — Света пока была сама в сомнениях. Дрёмов вернулся к своему месту, убрал папку в сейф. Света же сидела пока обдумывала всё. — Виталий Сергеевич, скажите, то, что Иван Григорьевич лежит в отдельной палате и под охраной связано с тем, что его могут ликвидировать подпольщики из-за того, что он видел руководителя? — Елагина вернулась к тому разговору в машине, который был утром. — Да. И поэтому сейчас только три человека в этом городе знают о том, что он жив. Двое из них в этом кабинете. Света тяжко вздохнула — как она не любит такое, зависимость от обстоятельств, которые невозможно изменить. Она и Ваня вновь в таких невыносимых обстоятельствах. Света попыталась отвлечься от этого, стала думать про другое, рассуждать об иных моментах. И это сразу вывело на некоторые мысли. — Усиление в городе пока нельзя снимать, — неожиданно заговорила она. — Почему? — Возможно оставшиеся подпольщики только этого и ждут, чтобы уйти из города. Так что, патрулирование должно также проводится в усиленном режиме, как и проверки на выездах из города. Дрёмов постучал пальцами по столу, подумал над словами Светы, а потом ответил: — Да, пожалуй вы правы, Светлана Петровна. Сейчас не стоит снимать усиление. — Две недели точно оно должно быть, — Света обозначила срок, который считала сейчас разумным. — Хорошо, — кивнул Дрёмов, — Две так две… Сделаем, Светлана Петровна. — Я могу идти? — поднялась из-за стола Света. Дрёмов взглянул на свои часы. — Можете. При чём уже окончательно. Домой или куда вы там считаете нужным. Света молча вышла из кабинета, зашла в свой кабинет, собралась и спустилась вниз из здания штаба, к машине. Попросила Мамиева отвезти её по одному адресу.***
Дом, где жил Григорий Иванович, небольшой, кирпичный, на половину заселенный. Новые жителей уже устраивали для себя привычный для них быт — на улице растянулись верёвки с бельём, стояли разные вёдра, тазы и корыта, в которых мокли стиральные доски. То тут то там, бегала с гомоном ребетня — и русские, и немцы. Света отпустила Мамиева с машиной, а сама поднялась на тот этаж, где была квартира Федоренко и постучала в нужную. — Светлана Петровна, здравствуйте! — дверь открыла Афина, она совсем не ожидала её увидеть. Света приветливо ей кивнула и вошла внутрь. — Извините что вот так вот без приглашения… — начала извинятся Светлана Петровна. — Ну что вы! Мы вам всегда здесь рады! — А Григорий Иванович ещё не приходил? — Света заметила отсутствие Федоренко. — Не, пока ещё не приходил. Ждём вот. — Афина принялась накрывать на столе скромный ужин. Из другой комнаты на знакомые голоса выглянул Павлик. — Привет, Павлик! — улыбнулась ему Света как только увидела паренька. Мальчик приветливо кивнул и улыбнулся. Немного погдядев на взрослых, он ушёл обратно в комнату. А Свете сразу вспомнилось, как незадолго до того рокового вечера, она с Ваней сюда приходила в гости. Очень хотелось ей сходить в гости, по простому, по мирному. Это желание у неё возникло совершенно спонтанно, просто какое-то странное чувство тогда шевельнулось внутри неё. — Да вы садитесь, Светлана Петровна. Чего ж в пороге топтаться, — пригласила за стол Афина заметив, что Светлана Петровна так и стоит около дверей квартиры. Света оставила на вешалке верхнюю одежду и заняла место за столом. Сюда же вскоре сел и Павлик, которого за стол позвала Афина. Мальчик внимательно следил за тем, что делала она, но всё время молчал. — Так и молчит? — спросила немного погодя Света. — Это он только при людях молчит. При нас с Григорием Ивановичем говорит иногда, немного, но говорит. Но понимать, он всё понимает! Да, Павлуша? — подвинув ближе к мальчику тарелку с бутербродом мягко сказала Афина. Павлик в ответ чуть кивнул. Да, действительно, он хоть и молчал, но хорошо всё понимал. — Ничего, ещё разговориться! — заметила Света смотря на то с каким аппетитом принялся за бутерброд мальчик; Света всегда на всех детей смотрела практически с материнской теплотой и любовью, вот и сейчас смотрела на Павлика так же. Раздался стук в дверь. Афина быстро открыла. — А вот и Григорий Иванович! Здравствуй, проходи! — Афина была очень рада приходу Федоренко. — Видишь, тебя только ждём. — Здравствуйте, Григорий Иванович! — радостно поприветствовала его Света. Взглянув на неё Федоренко успел приметить — Светлана Петровна от чего-то очень изменилась, глаза её вновь горели, на щеках заиграл румянец. Все разместились за столом, Афина стала быстро разливать по кружкам кипяток. Света отказалась от предложенного чая. — Григорий Иванович, я пришла рассказать вам одну новость, — Свете уже было трудно дальше держать это в себе, — Только… прошу, нигде о ней не распространяться. — Конечно, Светлана Петровна. — Федоренко был серьёзен. Света набрала в лёгкие воздух и на выдохе сказала: — Иван Григорьевич жив! От произнесенного все замерли, Афина поставила чайник на стол и медленно присела на стул. Федоренко удивленно посмотрел на Свету. Он не верил в услышанное. — Да, да, Григорий Иванович! Это правда! Он не погиб. Он выжил! — Света на этих словах сияла. — Просто… ошибка вышла тогда. Ваня жив! Федоренко наконец вышел из оцепенения, вместе с этим сама собой проступили на глазах слезы. Он их быстро смахнул и с облегчением и радостью в голосе тихо произнес: — Слава богу! Живой! Живой Иван Григорьевич! В удивлении и радости сидела и Афина. Эта новость вернула сюда радость. Человек, который был как родной для них всё-таки выжил! — Так он где сейчас, в госпитале? — спросил Григорий Иванович, как только перевёл дух. — Да. Он там. — подтвердила Света. — Ранение, конечно, не лёгкое у него, но жить Ваня будет! Я была у него уже вчера. И сегодня была. Григорий Иванович счастливо и с облегчением улыбался. Света пробыла ещё некоторое время у Григория Ивановича, рассказала о состоянии Ивана, как он там. Обещала передать приветствия ему от Федоренко и от Афины. Они же пообещали никому нигде про это не говорить. Тем более Григорий Иванович понимал, раз такое просит Светлана Петровна, то значит это очень важно.***
До палаты, где лежал Иван, Света буквально долетела, спешно открыла дверь. Ваня лежал и просто глядел куда-то в потолок. Захлопнулась дверь и Ваня сразу же обернулся. — Света! — он радостно улыбнулся ей, наконец увидел её вновь. Она оставила на вешалке свои вещи и быстро оказалась рядом с ним. Рокотов уловил принесённую Светой уличную свежесть, этот запах осени. Очень хотелось наполнить этой свежестью грудь, вздохнуть широко, глубоко таким чистым и прозрачным осенним воздухом! — Привет! — Света уже оставила на щеках Вани несколько поцелуев. — Ну как ты тут один, без меня? Не заскучал? Иван всё улыбался. — Я ничего, хорошо. А по тебе — да, скучал. Очень. Он ненадолго замолчал чтобы рассмотреть вновь Свету. Она же также безмолвно сидела рядом. От её присутствия у Ивана становилось больше сил, он стал рассказывать дальше. — Врач приходил, посмотрел… Сказал, рана стала заживать получше… — между слов встала небольшая пауза чтобы приобнять Свету, — У меня ведь теперь есть моё самое лучшее лекарство! — голос Рокотова опустился до шёпота, чтобы могла услышать только Света, склонившаяся над ним. Она сияла сейчас. Ваня улыбался ей, шутил, целовал даже, насколько позволяли силы. Не верилось своему счастью, что судьба всё же сжалилась, пощадила. Что её услышали, её главному страху не дали случиться — не разлучили. — А тебе от Григория Ивановича и от Афины «привет». — тонкие пальчики Светы нежно гуляли в жёстких волосах Ивана. — Да? Он уже тоже в курсе? — Рокотов заулыбался. — Конечно! Разве я могла ему не рассказать про это. Конечно я ему сказала, что ты выбрался. — вновь Света оставила нежный поцелуй на щеке Ивана. Через пару минут в палату зашёл солдат, он был из охраны, которая стояла в этом коридоре, и поставил на стол медсестры поднос с едой. Там было три тарелки и три стакана. Запах горячей еды сразу же уловила Света. И только в этот момент она поняла, насколько была голодна! Медсестра поставила к себе свою порцию, оставив на подносе две другие тарелки. — Это ваше. — пояснила медсестра. — Спасибо. — кивнула Света, подошла и забрала поднос. Оставив всё на тумбочке, что стояла по правую руку от кровати Ивана, Света взяла его тарелку и принялась помогать ему ужинать. Иван сам взялся за ложку, всё же не совсем беспомощный, а вот держать тарелку да, пришлось уже Свете. Закончив с молочной кашей, Иван принялся за принесенный компот. — Теперь, другое дело! — Рокотов довольно чуть сполз вниз по подушке, пока ещё ему было тяжело надолго приподниматься. — Отдыхай. — Света быстро и по хозяйски подбила под его головой эту самую подушку, чтобы Ване было как можно удобнее. Только после этого Света принялась за свою порцию. Каша была ещё теплой. Ужин шёл очень охотно. Потому что Света помнила, она вообще-то почти что двое суток была без еды, кружка молока, что всё же уговорил выпить Григорий Иванович, не в счёт. — Проголодалась? — Иван быстро заметил с каким аппетитом съедался Светой ужин. — Ужасно. — кивнула в ответ Света, ложка за ложкой с тарелки испарялась каша. Ваня мягко улыбнулся. — Небось, ты у меня ничего два дня не ела… — Иван говорил с небольшими паузами, — теперь давай, навёрстывай!.. Тут хорошо кормят. Мне нравится… Хотя у тебя, конечно, лучше. — какой бы вкусной не была для Ивана больничная еда, завтраки и ужины Светы для него были бесспорно на голову выше, да и вообще, он уже успел соскучиться по домашней еде. Света чуть улыбнулась. Так непривычно было почувствовать себя в домашней обстановке. За окном стелились сумерки, на столе горела жёлтым мягким светом лампа. Наверное, именно от этого казалось, что они почти дома. Света ужинала, а Иван просто смотрел на неё, наблюдал за каждым её движением. Но Света быстро заметила, что несмотря на внешнее спокойствие, Ваню что-то тревожило, просто он молчал об этом. А потом он и вовсе отвёл взгляд опять в потолок и о чём-то задумался. Света убрала тарелку со стаканом обратно на поднос, вернулась к Ивану, как всегда села слевой стороны, взяла его руку в свою и тихо спросила: — О чём задумался, Вань? Иван вздохнул, посмотрел на Свету, решая — сказать ей или не стоит? Поймав в зеленой глубине её глаз тревогу, Рокотов решился: — Я о Мише целый день думал… Ведь… Если я тогда встретил его именно с главарём подполья то… Я же его выдал. Понимаешь, Свет. Я боюсь, что я выдал его и он теперь в большой опасности. — Иван честно рассказал всё, что было у него в душе. Света так и думала, что Ваня будет за это очень переживать. — Вань, мы отыщем Мишу! И поверь, с ним всё в порядке! Если бы подпольщики… убрали уже его, то я думаю, они бы сразу показали это. Чтобы мы убедились в том, что Миша раскрыт. А раз этого ещё не случилось, значит… Значит переживать пока не стоит. А надо просто искать, просто работать. — Света старалась развеять сомнения Вани, сама об этом днём думала. Рокотов чуть кивнул, но всё ещё не отпускал своих мыслей. Он понимал верность рассуждений Светы, но ничего не мог поделать с чувством опасности, которая угрожала его сыну. Как отец он не мог не переживать за это. Света же вспомнила о том, что хотела спросить у Вани. — Вань, а скажи мне, кто тогда уходил с Мишей? Как он выглядел? — Пожилой, пониже моего… Да я его ранил. Если бы Миша его не подхватил, то, думаю, я бы его там, в проулке, и взял… — Значит, говоришь ранен. — Света сразу же стала складывать все кусочки в одно. — И без Миши не ушёл бы… Тогда они, скорее всего, точно ещё здесь, в городе. Иван согласно кивнул, да, так оно тогда и получалось. — Согласен, Свет, — Рокотов опять задумался ненадолго, — если Миша так старательно вытаскивал этого немца, то он ему очень нужен… А это значит, без него Миша не… — Уйдёт. — в один голос сказали и Иван, и Света. И от этого они заулыбались, Света даже чуть прижалась к его плечу. Да, они за прожитый вместе год уже насколько хорошо они узнали друг друга, что спокойно знали, что ответит каждый из них. И такие моменты полного единения успокаивали. Света прикрыла глаза, она чувствовала, как ровно дышал Ваня, как размеренно билось его сердце. На душе появилась непривычная после прошедшего лёгкость. И добавилось ощущение чего-то ещё, для чего Света не находила сейчас слов. Но это было что-то очень-очень хорошее, радостное. Иван тоже был счастлив от того, что Света рядом, она с ним, а он — с ней. Он вновь может обнять её, поцеловать, крепко прижать к себе. Заскрипели чуть слышно половицы, но ни Света, ни Ваня не обратили на это внимания. Ведь знали, что это ходит медсестра. У неё здесь своя работа — наблюдать за Ваней, чтобы он поправлялся. Неожиданно, Света вспомнила ещё кое-что важное. Она поднялась. — Ты куда, Свет? — тут же спросил Иван. — Никуда… Я здесь. — она всего лишь отошла к вешалке и из кармана плаща достала блокнот. Света вернулась к Ивану. — Ездила на обыск дома Штольберга. Это врач из госпиталя, которого перевербовал Миша, и он рассказал мне о начале восстания, — быстро пояснила Света, — Так вот… Дрёмов его упустил, похоже он сбежал от нас… — Даже не удивлён, что он его упустил, — Рокотова совершенно не удивили слова Светы. — Но вот, у него дома я нашла этот блокнот. Дрёмов пролистал, сказал ничего интересного тут, медицинские записи. Но мне кажется, что всё же надо внимательнее его прочесть, — Света протянула блокнот Ване, — Может быть ты, Вань, разберёшься с ним, что тут Штольберг записывал. Рокотов взял в руки блокнот, стал листать страницы. — Ну, почему бы и не почитать… Всё равно лежать здесь скучно порой… Так хоть дело какое-то! — Иван перевёл взгляд с листов на Свету и улыбнулся, — Прочитаю я его, Светик, обязательно. После этих слов послышалась весьма тихий голос медсестры. — Иван Григорьевич, только прошу вас, не перенапрягайтесь с этим занятием. Марк Захарович вам это очень не рекомендует… Я уж и так закрыла глаза на то, что вы больше положенного разговоры ведёте. Света обернулась к девушке. А Иван с улыбкой сказал: — Не переживайте, я помню про слова Марка Захаровича. Читать буду по немногу. Девушка чуть кивнула с еле видимой улыбкой удовлетворения и вернулась к своим делам, заполняла какие-то бумаги. Иван аккуратно положил блокнот левой рукой под подушку, а потом приобнял Свету. — Сегодня снова будешь тут, у меня? — он мягко поглаживал её предплечья. — Конечно! — Света ответила очень уверенно. — Светка, ну ты же не выспишься здесь! Ну разве это хорошо? Может всё-таки лучше домой поедешь, а? — Отставить домой, товарищ Рокотов! — Света это сказала очень по-доброму, она склонилась над ним, — Никуда я от тебя, Ваня, не уеду и не пойду! Здесь буду, даже не спорь! — опередила она его с возражением. — Тебе нельзя волноваться, поэтому, не спорь! — после этого Света поправила челку Вани и поцеловала, чтобы точно не спорил. И Рокотов передумал спорить с ней. Хотя очень хотел! Он ведь так хотел чтобы Света спокойно поспала дома, не здесь, забившись на краешек койки или вообще облокотившись на спинку кровати или стула, сам Иван сейчас был в куда более комфортных условиях. Но Свету сейчас было не переспорить, раз она решила остаться с ним, значит она будет. Рокотов уступил ей. Света уснула рядом с ним уже к девяти, прижавшись к его руке, как делала она это нередко дома. Спала на удивление крепко и очень спокойно. А к Ивану сон пришёл только ближе к двенадцати. Размышления о прошедших днях всё не давали покоя ему.