Нет! Нет! Нет!

Сидя в самом солнечном расположении духа на диванчике в холле, Минхек весело и бодро болтает ногами, пока ждет окончания смены Хенвона. Он активно наблюдает за тем, как его парень прощается с коллегами, выключает компьютер и сдает ключи охраннику, после чего кидает взгляд на него самого. Бегло очерчивает запястья, на которых остались следы от сильного захвата и исцарапанную шею. На ней живого места нет, да и остальным частям тела досталось. Че хмурится и, снимая свою любимую спортивную толстовку, одевает ее на улыбчивого парня на диване. Сам поедет домой в одной футболке, ничего в этом страшного нет, не замерзнет и не заболеет. — Тебе идет, — выдает Чангюн, проходящий мимо, — больше не вздумай от нас уходить. Хотя… Мы же все равно тебя выследим и вернем. — Не слушай его, — мягко советует Хенвон, — он дурачок. — Глаз за глаз, господин администратор. Минхек, душечка, спроси своего ненаглядного куда делись твои трусы, — советует Им, — узнаешь много чего интересного. Вероятнее всего обнаружишь скрытые фетиши своего партнера. Ли, вместо вопроса, застывает, вспоминая, где он в принципе мог оставить свои трусы да так, чтобы об этом узнали все. Такое событие он бы вряд ли упустил из памяти, да и в каком нужно состоянии быть, чтобы допустить подобное происшествие. Только если совсем потерять разум и пуститься во все тяжкие. Он, переводя подозрительный взгляд на администратора, который больно притих, начинает догадываться о чем идет речь. Вот только Че стоит себе ровнехонько на месте и не двигается, даже не смотрит в его сторону, упорно делая вид, будто совсем ни при чем. А он явно при чем. Только он один. — Дома поговорим, поехали. — Давай здесь? — присоединяется к разговору проходящий мимо Кихен, — мне до жути любопытно как ты сможешь объяснить похищение чужого нижнего белья. Ваши любовные разборки всегда такие идиотские и шумные, но безумно интригующие, так что я в деле. — Молчать, — шикает на них Че. — Много не шали, а то Минхек и так настрадался. Только посмотри на него. Пасть жертвой бывшей шефа — это сильно. Она ведь совсем двинулась на фоне ревности, пугает до мурашек. Всегда проще винить в разрыве все и вся, но только не себя самого. Хотя она, конечно, зашла так далеко в желании отомстить, что до такого не каждый ведь и додумается, — Кихен задумчиво чещет подбородок. — Мы должны были еще в кафе что-то заподозрить, ведь она знала кто мы такие и прямым текстом на это указала, вот только жаль, что все наше внимание было направлено на похищение Минхека. Хе-хе. Надеюсь, что хоть там, куда ее определили, окажут необходимую психологическую помощь и все придет в норму. Люди, что отвергают реальность страшны и очень опасны. — Хватит нагонять мрак в их ванильную атмосферу, — цокает Чангюн. — Ну, бывайте, развратники! — машут в унисон оба парня, прежде чем скрыться за дверьми. — Пойдем? — Хенвон протягивает руку, — мы последние остались. Ли смотрит на Че как-то совсем уж дико и странно, руку берет, сжимает ее, но тащит не на выход, а наоборот вглубь помещения, к той самой комнате, в которой все началось. Залетает в нее, включает неоновую подсветку и прыгает на кровать, стаскивает толстовку и рваную футболку, кидает в сторону облегающие шорты и бьет рукой по кровати. Подзывает и улыбается. Кивает на шкафчик и озорно подмигивает. Хенвон, который не ожидал такой прыти, расправляется с делами быстрее ветра, раз они останутся тут до утра, надо бы избавить дядечку охранника от подозрений и лишних забот, рассказав, что сегодня его помощь не потребуется. Стены любой из комнат непроницаемые — это факт, но вот, если захотеть выйти, а то, что Минхеку подобное может прийти в голову, он ни капельки не сомневается, то нужно обезопасить помещение и убрать лишних свидетелей при помощи ласкового разговора, а не наставленной после предъявления компроматов, пушки. Че играет на опережение, возвращаясь к тому, кто его так сильно жаждет быстрее, чем через пять минут, чтобы сердобольный Ли не вышел в чем мать родила в коридор. Скидывает на ходу белую, прилипшую от бега футболку и залезает в тумбочку, где хранятся самые разные предметы для удовлетворения любых пожеланий клиента. В отличии от шкафчика, висящего на стене, тут находятся более качественные и интересные вещи. Одна из его любимых — это розовый ошейник с сердечком из металла прямо по середине и длинным поводком. Такая вещица идеально подойдет озорному и вертлявому Минхеку. Эти ремешки из мягкой, прокрашенный в зефирный цвет искусственной кожи, будто созданы для него. Сотканы из того же эфемерного, но и одновременно прочного материала, который сдерживает и собирает воедино одно — металлическое сердце. Хенвон, проходит вперед, ухмыляясь и рассматривая Ли в полной боевой готовности, который будто бы желает запрыгнуть на него и съесть, словно они поменялись местами. Вот только этому не бывать. Все не будет так, как он хочет, во-первых, потому что Че устал и извелся за все эти одинокие дни, во-вторых, потому что сейчас самое время для образцово-показательного наказания. — Это все, что ты смог придумать? — слышит удивленный и несколько расстроенный голос, — только это? — А тебе мало? — проводит холодной рукой вверх от пупка до ключиц, чем вызывает волну мурашек. — Нет, хотя, стоит признаться, я думал, что при моем согласии на все, что угодно, ты выберешь вещи куда серьезнее. — Мы все еще успеем наверстать, не стоит прыгать с места в карьер, — легонько сжимает в кулак волосы на затылке, оставляя поцелуй на запрокинутой назад шее. Заводит вторую ладошку назад и аккуратно застегивает розовый ошейник, располагая металлическое сердечко ровно по центру, на уровне кадыка. Радуется, целует в уголок губ, после чего прижимается и словно не дышит. Проводит холодными пальцами по спине, пересчитывает позвонки и улыбается Минхеку куда-то в ключицы. Сам старается быть ближе, согревает теплом своего тела, но не дает ему двигаться как тот планирует: бойко и рвано. Хочется иначе: плавно и нежно. Без суетливости. Хенвон пропускает меж своих пальцев край поводка и немного отстраняется от Ли, чтобы заглянуть ему в глаза. — Твои мотивы взаправду были настолько простыми? — не может перестать улыбаться, — все, чего ты добивался это был я? И только? — Идиот, что ли? — хмыкает Минхек. — И все же? — не унимается парень, — скажи, пожалуйста. — Я уже говорил это много-много раз, прекрати воспринимать все мои слова как глупые шутки, — показательно отворачивается в сторону. — Да. Все это время я хотел заполучить одно: твое искреннее внимание. Не тело, не душу, а всего и сразу. Это из-за тебя я стал таким. Позволяю делать со мной все, что ты захочешь и не убегаю, покоряюсь и жду ответа. Снова и снова возвращаюсь к тому, кто меня не воспринимает всерьез и не считает должным объясниться. Я знаю, что сам дурак, но ведь из твоих глаз разве что искры не летят при взгляде на меня, я приставучий и нахальный, но еще и любимый, правда? Скажи мне это, доверься. Давно уже пора. — Так просто… Как ты можешь быть таким твердолобым и всепрощающим? Мне правда стоит озвучивать такие вещи? Ты ведь понимаешь. — Скажи, — настаивает Ли, — это обязательно. — Хорошо, будь по-твоему. Я скучаю без тебя, так что, если надумаешь уходить, то ненадолго и обязательно возвращайся, а еще… Прерывается, тянет за ремешок, заставляя Минхека встать на четвереньки и подползти к нему, послушно, словно песик, смотря глаза в глаза. От этой одновременно невинной и эротичной картины у Хенвона встает все что можно и нельзя, но он старается продержаться изо всех сил, которые, почерпнуть, вероятно, можно только из глубин самого далекого космоса. Потому что все остальные запасы энергии в его организме и вокруг просто-напросто сами себя исчерпали. Да и от такого милого парня перед собой и так слишком не по себе, но становится лишь хуже, когда он льнет к груди, трется носом и робко заглядывает в глаза. — А? — не выдерживает Минхек, спустя пару минут своих якобы невинных приставаний, — скажи мне правду. — Я, кажется, влюбился в тебя. — Придурок, — протяжно воет Ли. — Нет, нет, нет! Не так! Погоди-ка или ты реально только сейчас? Правда что ли? Минхек с невероятно обиженным видом рассматривает своего парня, после чего яростно заваливает того на кровать, уже привычным движением седлает бедра, расстегивая под собой узкие джинсы, пока не натыкается на сопротивление. Че быстро переводит ситуацию в другой формат: переворачивает Ли на спину и обнимает словно большую мягкую игрушку. Жмется сильно-сильно и говорит нежности. — Ты вернулся. Я так это ценю. Очень, — смущается и прячет свой легкий румянец за сильно отросшими волосами. — Хотя я чуть с ума не сошел, так сильно разозлился, когда увидел тебя с ней под ручку. Я ведь только выпросил твой номер у шефа, позвонить хотел, а тут вы. Вместе. Не поступай так больше, ладно? Я же привязался к тебе, не будь так беспечен. Не пропадай больше, особенно после секса. Тем более первого подобного в твоей жизни. — Ха? У всех в клубе есть мой номер кроме тебя? Ты издеваешься? — праведно возмущается Минхек, — и что за не пропадай после секса? Представляешь каково это, когда у тебя вместо задницы одна болевая точка, что зудит и ноет. Встать невозможно, сидеть тоже, можно лежать, но только на животе. А у моего организма вообще-то есть незыблемые потребности, так, на минуточку! Как мне с ними справляться? Есть вариант ползти в сторону кухни или туалета, но это такое себе, а ты даже не проявил заботу. Вот, что обидно. И это я молчу про милые смс-ки, которых тоже не получил! С этой минуты ты обязан присылать мне их с пожеланиями доброго утра и спокойной ночи! Понятно?! — Ты приковал меня к кровати наручниками, — тыкая в сосок и легонько играясь с ним, подмечает Че, которому не хочется ссориться, поэтому он расслабленно лежит сверху на Минхеке, не давая ему совершать слишком много лишних телодвижений. — Ты же выбрался, так что твой протест отклонен. — Я был голым, сонным, таким влюбленным и расслабленным, больше всего на свете хотел сжать тебя в своих крепких объятиях, а ты? — Я секса хочу, а не этих разговоров, не сейчас. У меня так запал пропадет, Хенвон, — канючит Ли. — Ты хотел чувств, просил открыться, а теперь первый капитулируешь? Пристально рассматривает заливающегося краской Минхека, дарит пару поцелуев его шее и ждет ответа, периодически повторяя свой вопрос и неустанно дразня. — Ммм? — не сдается администратор. — Я с самого начала приметил тебя, дурачок, был так безумно рад, что ты не задержался в этой комнате в свой первый день. Единицы отказывались от ласк этих двоих, тем более вместе, но ты выбежал вслед за мной. Какой же ты трогательный придурок. — Отстань! — почти скулит Минхек, перебивая Че. — Прекрати! Ли мигом вырывается из захвата и молниеносно кладет руки на чужие губы, сжимая их вместе между собой и оттягивая вперед на манер утки. — Умоляю! Хватит! Я не рассчитал, что это будет настолько смущающим, дай мне время подготовиться. Мое сердце не выдержит! — Это твое наказание, — улыбается от уха до уха, освобождая свои губы, — но раз хочешь дать сердцу отдохнуть — хорошо, никакого секса до утра. Остывай. Хенвон привстает, чтобы нажать на пульте кнопку, что выключает подсветку, погружая комнату в темноту, затем несколько раз обматывает поводок вокруг ладони и устраивается поудобнее, нехотя сползая с полюбившегося ему мягонького тельца. Всматривается в непроглядную тьму вокруг, стараясь выхватить острые черты лица, в который раз счастливо улыбается и мгновенно отключается. Потому что действительно вымотался и забегался, перенервничал и загнал себя в тупик. Возможно, будь он дома в одиночестве, его с головой бы накрыли другие чувства, что лишили покоя, но с Ли так легко и хорошо. Особенно, когда в руке находится ремешок от его ошейника. Минхек рядом. В отличии от Хенвона, Михнек, чувствуя, как возбуждение в его теле только лишь начинает нарастать, недовольно сопит и ворчит в голос, приметив равномерное дыхание сбоку от себя. «Этот гад и правда заснул. Совратил и бросил. Что за человек-то такой». От расстройства хочется разве что плакать, но так как он вовремя вспоминает, что парни не рыдают в подушку от обиды, собирается с мыслями и обдумывает самый что ни на есть злодейский план, при успешном исполнении которого можно будет получить все и сразу. Раз уж сам Хенвон словами, а не действиями, подтвердил свои нежные чувства, то это не просто зеленый свет, а целое только что отремонтированное шоссе без единого светофора и ямки. Идеально ровное и гладкое, ведущее к оргазмам, как минимум двум за ночь. Мысленно не согласившись на меньшее и договорившись с совестью дать поспать уставшему человеку ровно два часа, Минхек ставит галочки около списка новых ощущений, что хочет испытать за эту ночь. Они ведь в чертовом гей-клубе, мало того, в комнате, просто усыпанной всякими развратными побрякушками, так те еще и не на замке. Бери — не хочу. Невинно посапывать здесь самое тяжкое преступление, по крайней мере влюбленным, наконец-то лежащим рядом в одной роскошной постели. Он закидывает ногу на ногу, поджимает губы, закусывает их, заламывает пальцы и смотрит туда, где должно быть по его примерным расчетам достоинство Хенвона. В светлой голове Минхека сейчас витают несколько планов, но вот один из них — самый простой и действенный он хочет претворить в жизнь как можно скорее. Немного поразмыслив, Ли думает, что подобная выходка уставшего администратора точно разбудит, за что ему наваляют по первое число. — Хотелось бы, — мечтательно выдает в голос парень, но тут же затыкается. Минхек держится из самых последних сил, стараясь ухватиться за здравый смысл, а не член Хенвона. В его недалеких рассуждениях для хорошего секса нужны силы: нет бодрости — есть вялый член. Ли пару раз меняет расклады и прикидывает как и что лучше сделать, но в итоге сдается и ждет, нетерпеливо болтая ногой в воздухе и умоляя свое взбесившееся либидо дать ему отдохнуть. Даже не спать, какое там, всего лишь пару часов, не больше, понежиться с Хенвоном, а после отдаться со всеми потрахами ему в сексуальное рабство. — В такой темноте даже время не разглядишь, — ворчит вполголоса, — скучно. Переворачивается на бок и аккуратно подползает вперед, успешно находя своего парня в кромешной тьме. Он недюжинно себя хвалит за такую прыть, в принципе опуская тот момент, что их вдвоем крепко-накрепко соединяет поводок, который не даст далеко откатиться, даже на полметра отстраниться будет сложно. Придвинувшись к администратору как можно ближе, Ли носом тыкается наугад во все, что может: ключицы, щеку, руку и нечто более острое, возможно, тазобедренную косточку. Ухмыляется, рукой нащупывая ширинку и поддевая тугую пуговицу штанов. Хенвон наверняка, как и многие, о таком пробуждении лишь мечтает, может это не будет суперпрофессионально и технически правильно, но все-таки попробовать можно. Это явно того стоит. Как только молния штанов полностью поддается на его провокацию и будто бы помогает, потому что не издает даже характерного звука, Минхек все также носом изучает то, куда ему стоит тыркнуться в первую очередь. Это действо занимает его чуть больше, чем полностью, и уже через пару секунд, он с азартным предвкушением раскрывает рот, выпуская наружу язык. Ему не терпится исполнить задуманное. Он, лишь немногим больше раскрывая пространство для запланированных дел, не приспуская белья, широко лижет языком пах Че. Щеки Ли загораются ярким огнем, а голова гудит настолько сильно, что он не сразу слышит, как грозно раз за разом тишину разрезает его имя, вылетающее из любимых уст. — Спать, — резко тянет за поводок. — Хенвон-а, — жалобно скулит Ли, — Хенвон-а. — Нет, — ладонями ловит лицо Минхека, целует те места, до которых может спокойно дотянуться, пока тот активно отворачивается и упирается, — даже получаса не прошло. Твое наказание не может быть таким быстрым. — Почему я наказан, а ты нет? — продолжает канючить, — нечестно, так неправильно! — Потому что я тут папочка, — смеется в голос, — а ты мой сладкий мальчик. — Вспомнил-таки свои обзывательства, — бубнит Ли. — Обещаю, что дам тебе все и вся, но немного позже, — обнимает и снова равномерно дышит, будто бы провалившись в сон за секунду. Минхек, которому не осталось ничего делать, как только продолжать сочинять в голове злодейские планы, вспоминает свое тайное оружие, которое целенаправленно выуживал все утро из Кихена и Чангюна. Те, слишком довольные встречей, были чрезвычайно болтливы и откровенны, на счастье Ли. Он, не боясь, выспросил все, что можно и нельзя, а главное, узнал то, о чем они постоянно твердили: один процент. Это ведь не просто фраза или ничего незначащая вещь — секрет администратора номер один. Если бы Минхек мог громко рассмеяться как главный злодей из супергеройского фильма, то обязательно сделал это, а пока что он, глупо хихикая, расставляет факты по полочкам и соображает, как это все использовать так, чтобы не оставить Хенвону выбора в принципе. Да, Че что-то раньше упоминал про свои фетиши и чувства, но в несколько другой подаче, а миролюбивые коллеги сдали его с потрохами, сказав все простым и понятным языком: у Хенвона встанет, если ты окажешься перед ним в безвыходном положении, будешь быстро хлопать ресницами, скулить и глазами умолять помочь. Все в таком духе заставит его намочить бельишко. Также они прояснили многие детали, касающиеся других аспектов его странного фетиша и что такое не сработает с каждым — почти ни с кем. Эти прохвосты постоянно пробовали подпихнуть кого-то новенького, но эффект от их стараний из года в год был настолько мал, что при пересчете побед в проценты он как раз-таки составит один. Хенвона именно поэтому перевели из эскорта, сделав администратором, чтобы клиенты не уходили из клуба с несколькими, одновременно поникшими головами, грустно смотря на красивого парня, у которого на них не встает. Никак и никогда, сколько не пытайся. Ли довольно хмыкает, понимая, что Хенвону он понравился чуть ли не с первого взгляда, значит все его нелогичные действия тогда были связаны с симпатией, что дико льстит самолюбию и распаляет еще больше возбуждение. Просто Че слишком горделивый, чтобы признаться себе, а уж тем более понравившемуся человеку сразу. Вот и выделывался, отнекивался, очень упорно создавая вокруг себя ауру равнодушия и неприятия. Как славно, что Че все-таки проиграл и поддался, тут, видимо, стоит отблагодарить Сару, но лучше мысленно, потому что приближаться к ней совсем не хочется. Да и сейчас не до нее, Минхек подождет, еще немного, самую малость, чтобы в итоге Хенвон не смог противостоять: увидел и взял. Ли жаждет ощутить его руки на себе, почувствовать прикосновение горячих губ и интенсивные движения, что возведут на край блаженства, но, к сожалению, единственное, что у него имеется в арсенале на данный момент всего лишь ошейник, который даже шею толком не сдавливает, так болтается бесполезной побрякушкой. — Как вообще ты можешь спокойно спать, пока я лежу с тобой в таком виде? — в голос возмущается Минхек, — Хенвон-а. Тычет ему пальчиком под ребра и ждет нужной реакции, такой, при которой они вдвоем остались бы довольны происходящим, а не только один злостный и эгоистичный Че, который, понимаете ли, слишком устал и хочет отдохнуть. А что думает по этому поводу его прекрасный парень он спрашивать в принципе не намеревается. Нет, нет, нет. Минхек не будет сам собой, если не возьмет сектор-приз хитростью и изворотливостью. Одно дело быть в заложниках и ждать освобождения, а тут совсем иное. От бывшей шефа можно было сбежать своими силами, и, по-хорошему говоря, даже нужно, но благодаря ее сумасшествию Ли получил то, чего не ожидал в скором времени никак: подтвержденный статус парня Хенвона и новый этап близости. Сара не только помогла увидеть истинное положение вещей, но снова заставила поревновать администратора, чем умаслила минхеково самолюбие во стократ. Лежать под ней было очень неудобно и несколько противно, но строить из себя мега несчастную жертву обстоятельств, не имеющую и шанса на побег, лишь хлопающую глазами уже веселее. Очень выгодно. Ли всегда хотел посмотреть, что будет в таком случае, как поведет себя Хенвон и, стоит отметить, он не подвел. Лишь поэтому Минхек никак не может успокоиться, мечтает запрыгнуть и зацеловать, а не лежать тут мертвым грузом, но нельзя. Хотя… Если очень хочется, то можно. Просыпаясь и сладко зевая, Хенвон первым делом тянет руку, в которой до сих пор сжат поводок, на себя и молит Бога, чтобы на том конце был невозможно упрямый светловолосый парень. Его парень. Хочется взвыть от неловкости, вспоминая, что он и правда ляпнул признание при всех коллегах и теперь его обязательно застебут, но все неудобства меркнут по сравнению с тем чувством, когда в щеку тыкается холодный и мокрый нос Минхека. Мокрый? Че, несколько опасаясь распахнуть глаза, сначала аккуратно ощупывает лицо Ли и приходит к неутешительному выводу: он намного непослушнее и неугомоннее, нежели казалось до этого момента. Вот значит как он решил проявить себя и показать свое истинное «Я» во всей красе. Ладно. Если он настолько настойчиво просит об этом, стоит подчиниться и исполнить то, что обещал немногим ранее, а именно затрахать до потери сознания. Тем более, что орать как вне себя он не станет, даже если и захочет не сможет — кляп не позволит. Хенвон, до сих пор не открывая глаз, уверен на миллион процентов, что на лице Ли и особенно в душе играет самая, что ни на есть злодейская усмешка, что странно в подобном положении и честно говоря несколько нездорово, но абсолютно в духе Минхека. Это, наверное, еще меньший из сюрпризов, что он приготовил. Приоткрывая глаза, Че чертыхается, когда осознает, что выключил подсветку и вокруг все также царит беспросветная темень, поэтому, раскорячившись и нащупывая пульт по всему пространству кровати, он каким-то неожиданным для себя образом, застывает сверху распластанного под собой худощавого тела и, стоит свету включиться, шокировано смотрит вниз. Хенвон пару раз ошалело моргает, пристально рассматривая человека, что находится рядом с ним и не может понять, как такое в принципе могло произойти. Если при закрытии глаз на Ли был один безобидный ошейник розового цвета, то теперь интересных вещей на нем стало гораздо больше, и дело не только в кляпе, что помнится присутствовал в их встрече в первый раз, а скорее в том, что на его сосках, теле и, кажется, внутри есть что-то еще. Но сил, чтобы проверять свои догадки, нет, потому что Минхек смотрит насколько виноватыми глазами, извивается и протягивает вперед не слишком сильно перевязанные шелковым платком руки. Хенвон отстраняется, не давая так легко поймать себя в плен, после чего, еще не осознавая до конца все тонкости ситуации, смотрит на дверь, искренне надеясь, что ее вскрыли и это не сам Минхек натворил, однако, по тому насколько сильно горят огнем его глаза, все надежды на такое можно сразу же отбросить — это он. Стопроцентно он сам. Че наклоняется к нему, заглядывает в затянутые поволокой глаза и задыхается от желания получить свое, вот только не так просто, поэтому встает с кровати под самый прожигающий взгляд, но не для того, чтобы уйти. И дураку понятно, что Ли не отпустит, а чтобы найти то, что любит особенно сильно. Раз его парень хочет поиграть, то почему бы не дать ему это. Привносить элемент игры в сексуальные отношения всегда хорошо и оправдано, а еще обжигающе горячо. Когда со стороны кровати стали раздаваться звуки жалобного скулежа, а в карих глазах, кажется, встали слезы от желания получить скорую разрядку Че понял насколько попал, не он тут главный хоть и сверху, рулит Минхек, о чем очень активно заявляет и нисколечко этого не стесняется. Осознанно давит на эрогенные точки и выжидает, когда белый флаг поднимется над головой настолько высоко, что его увидит не только он, но, вдобавок, еще и все в округе. Нет, нет, нет. Хенвон щурится, прячется с головой в открытом шкафчике и застывает, понимая, что только пары вещей, включая ту самую, нет на месте, а это может значить только одно — она уже в деле. Бедный. Хенвон незамедлительно оказывается рядом, на что Минхек издевательски подмигивает, а после выгибается так, что через тонкую ткань нижнего белья он видит больше, чем нужно и очень подробно. — Сейчас помогу, — выдыхает настолько тяжело и громко, чем веселит Ли, — не смешно, дурак. Это слишком для начала. Ладно я бы попробовал чуть-чуть, но надолго не нужно, ты ведь не пять минут так лежишь? Ты же в курсе, что у твоего тела может пойти отрицательная реакция: зуд и сильный дискомфорт? Че, под самые развратные звуки со стороны, лезет к своему парню в боксеры, чтобы освободить горе-завоевателя от вибратора. Он ведь перевозбужден до крайней степени, а все ведет себя так, будто ничего такого не происходит: все нормально и очень даже хорошо. Никто на самом деле не мучится и не стонет от невозможности кончить без посторонней помощи. Хенвон, ворча под нос самые гнусные ругательства, останавливается, когда видит настолько сильное возбуждение, которое лишь растет и крепнет, хотя, казалось бы, дальше уже некуда. — Ты так сильно хотел меня? — выдает Хенвон, толком не зная какие эмоции сейчас испытывать будет верным решением. — А, точно. Тянется чуть подрагивающими пальцами к красному шарику кляпа, на что получает серьезный взгляд и отвернутую влево голову. Че пытается ухватить застежку — Минхек упрямо вертит головой, не дается и не хочет, чтобы было так, как говорит он. Упрямый и гордый. Но в таком состоянии не ему диктовать условия борьбы: Хенвон прижимает ладошку к возбужденному органу и наслаждается замершим на месте Ли. Минхек широко распахивает глаза, дышит так громко, а в силиконовый шарик зубы впиваются настолько сильно, что он принимает форму овала. Слюни, при желании сказать что-то агрессивное текут лишь сильнее, пачкая щеки, подбородок и шею. Че понимает, что если действовать, то сейчас, поэтому перехватывает тело любовника покрепче и усаживает ровно на пятую точку. Ли, до сих не отошедший от прошлых ощущений, и вовсе теряется, оно и понятно, ведь теперь угол входа в него определенного предмета поменялся и Че чем угодно готов поклясться, что тот начал давить на простату. Или легонько задел ее. Минхека теперь даже не смущают руки, активно изучающие тело и снимающие маленькие зажимы с сосков, трущие их, а затем с силой оттягивающие. Приятно. Это неимоверно волнующе и опьяняюще. Одно дело из-за неудовлетворенности и маленького порыва злости нацепить все эти вещи на себя и даже засунуть первую попавшуюся игрушку вовнутрь, после чего быстро натянуть белье и лечь обратно, предварительно застегнув на шее все так, как было, притворившись миленьким и послушным, не сумевшим додуматься о простенькой застежке на затылке. Но вот совсем другое ощущать опаляющее дыхание Че на себе, страдать от умелых ласк и ждать наказания за свою вольность. Вот сейчас, сидя ровно и послушно выпрямляя спину, как того требует Че, Минхек наконец-таки начинает понимать, что такое поспешил и зря погорячился. Потому что ему дурно от того, насколько хорошо, голова идет кругом, а воздуха не хватает. Будто из комнаты тот выкачали каким-то хитроумным прибором, а его оставили погибать, наблюдая издалека за жалкими пытками выжить. Хочется реветь и смеяться, а еще улыбаться, но вместо этого безумия из его рта вырываются лишь хрипы, стоны и протяжный вой. Он знает, что посмотри на Хенвона жалобно, со слезами на глазах, тот сразу же помилует, но не делает этого специально, наоборот раскованно подставляется и ждет новых прикосновений, хотя от игр с сосками ему уже изумительно. В нем видимо есть какая-то доля мазохиста или чего-то такого, потому что он теперь жить не может без острых зубов Хенвона, которые сначала легонько, потом немного сильнее смыкаются на затвердевших горошинах сосков, а после пальцы с силой оттягивают их и бесконечно долго терзают, пережимают и растирают. Хочется орать, желательно матом. А еще целоваться. Проклятый кляп и зачем он только его нацепил. Ах, да, чтобы показать, что уже дорос и это не страшно, не нужен ему трензель или атласные ленты, можно все, а не только ошейник. Перестарался. Однако, понимание этого приходит не сейчас, когда его соски пережимают и постоянно мучат шею, оставляя засосы, не тогда, когда заглядывают в глаза и целуют через кляп, а в момент когда в тугие боксеры пролазит рука, что опускается ниже по ложбинке, лаская поочередно мягкие и очень упругие ягодицы. Хенвон прижимает к себе Минхека, тащит за металлическое сердце ошейника и зажимает в крепких объятиях, из которых не выбраться. Попался и теперь расплатится за непослушание сполна. По тому, как длинные и ловкие пальцы подцепляют силиконовое кольцо вибрирующей пробки и тянут на себя это понятно. Минхек, перекидывая связанные руки на плечи Че, выгибается, стараясь приподнять бедра, для более удобного извлечения, но вот только он никак не ожидает, что, вытащив игрушку, ее будут снова и снова вставлять обратно, попутно добавляя все больше и больше смазки, и его собственной, естественной, что выводит смущение на принципиально новый уровень. Ли, встав на колени, сильно сведя ноги, пережимаясь так, как только можно, утыкается носом куда-то в висок Хенвона и будто бы не дышит, когда пробка снова входит на полную длину в его тело. Она небольшая, сантиметров пять-семь максимум, но и этого ему вполне достаточно. Хочется ругаться и царапаться, а Хенвон не дает. Еще и сдерживает позывы и пережимает член, если нужно. Не сильно, но с посылом слушаться и дожидаться. Только так и никак иначе. Когда Минхек начинает натурально хныкать от безысходности и с его лица наконец-то сходит злорадная ухмылка, Че несильно оттягивает назад поводок, чтобы оценить состояние партнера: такой вид достоин быть запечатленным как минимум в Лувре. Ли разнеженный, местами покрасневший, пережимающий силиконовый шарик во рту настолько, что тот вот-вот не выдержит и, кажется, распадется на куски, при мягком свечении лампы слюни на лице дают легкий отблеск, а также размазываются, создавая совершенно очаровательно-неряшливый вид, вот только это совсем не портит общий образ — украшает, также как и прекрасный, переполненный похотью взор. Неотрывно смотря глаза в глаза, Че резко вынимает игрушку, чтобы рассмотреть на лице Минхека смесь ощущений из смущения, некоторой боли и жгучего наслаждения. Ему стыдно и неловко, но все еще мало и хочется большего. Хенвон уверен в этом, поэтому, придвинувшись ближе, медленно заводя игрушку назад, он добавляет к ней палец, а после второй. Сжимает тело, активно трепыхающееся от новых ощущений, покрепче и прикусывает за мочку уха. Улыбается, а после хлестко хлопает по ягодицам. Сжимает их ладонью, мнет и растягивает, пробиваясь таким образом глубже и заставляя приблизиться к безумию. — Это только начало, я выполню свое обещание, вот увидишь. Сам нарвался, — хрипло вещает Че, сам не свой от возбуждения. Проталкивая фаланги глубже и понемногу начиная ими шевелить, также не забывая менять уровень скорости вибрации у пробки и режимы, он понимает одно — Ли нужно довести пальцами, а после разложить и взять сразу же еще раз. Брать столько, сколько возможно до некоторого рода истощения и мольбы, пробивающейся даже сквозь предмет, плотно затыкающий рот. Раз Минхек захотел такого секса, он получит именно его, чтобы даже смотреть не думал ни на кого еще. Раз за разом вводя пальцы, а после и вовсе утыкая игрушку в нужную, ту самую точку, и включив самый высокий уровень вибрации, Че с удовольствием наблюдает, как Ли извивается в его руках, стонет, что-то невнятно просит, впивается ногтями в шею и сдирает тонкую кожицу, но не сдается. Кончает, падая вниз на подушки, но не тушит в глазах огонь, в котором отвязно танцуют черти. Хенвону это ой как нравится. Он подползает ближе, разводит длинные ноги и отшвыривает силиконовый помощник прочь за ненадобностью, стягивает осточертевшую, пропитанную потом, одежду и ложится на него вновь, ласково смотрит, губами оставляет влажные дорожки на теле, языком вырисовывает какие-то признания, и прикусывает низ живота, от чего тело Минхека вмиг покрывается табуном мурашек, он буквально рычит и жалуется, но покорно ждет и не мешает, хотя мог бы. Че уверен, что такой как он, из любой ситуации найдет выход и выбьет свою выгоду, поэтому особо не волнуется, если какое-то из действий покажется слишком серьезным, то Ли остановит происходящее любым удобным для него способом. Не суть. А пока, Хенвон, притянув его к себе за лодыжки, аккуратно пристраивается и входит, ждет самую малость и начинает двигаться. Поднимает голову, чтобы заглянуть в глаза Минхека и будто исчезает. Мгновенно кончает, превращаясь в каменное изваяние. Слишком быстро. Минхек привстает на локтях, с интересом рассматривая своего любовника, склоняет голову вбок и ласково ерошит волосы на голове, мол, ничего страшного, я знаю, что слишком сексуальный и ты попросту не выдержал. Пять секунд тоже рекорд, правда с конца. Хенвон, до сих пор слишком ошарашенный, даже выходит из тела и тупо смотрит на то, как из Ли вытекает полупрозрачная сперма и упорно молчит, видя, что ее, собственно, достаточно много. И будет еще больше, потому что этот придурок не такой уж и тупой. Умный. Догадливый. В тот самый момент, когда их взгляды пересеклись, Минхек, задрав перевязанные наспех руки к лицу и сложив их в замок, сделав самые грустные и беспомощные глаза во вселенной, сказал, еле выговаривая и едва ли понятно «пожалуйста». Часто-часто заморгал и чуть ли не заплакал. Молил всем своим видом и действиями. Извивался и канючил. Стонал. Ох. Че, находясь в прострации и даже не пытаясь установить связь не то, что с Ли, даже с Землей, сидит и не понимает, как теперь ему жить и существовать. Эта эротическая катастрофа, прознала как именно можно заставить его организм работать так, чтобы отключать все ненужные рычаги жизнедеятельности и при этом активировать режим мгновенного спуска спермы. Нет, нет, нет. — Да, — будто прочитав его мысли, слишком четко произносит Минхек. Хенвон, глупо моргая своими черными длинными ресницами, все никак не может перевести взгляд наверх, к самодовольному лицу Ли, поэтому все также пристально разглядывает растянутую задницу и заламывает себе пальцы на руках, в надежде что это нехитрое действо приведет его в чувства. Но нет. Не приведет. Кажется, нужно сломать палец или два, чтобы хоть на секунду убрать наваждение и эти самые глаза просящие разрядки и слезы, сбегающие по щекам, перемешивающиеся вскоре со слюнями. Черт. Нет, нет, нет! Минхек не может так поступать. Не смеет. Че, глупо просидев еще с минут пять, и заполучив парочку пинков от недовольного Ли, все-таки поднимает глаза, но не на уровень лица, а груди и замирает вновь. Загрузка его сознания завершена только на семьдесят процентов, поэтому для дальнейшего использования нужно подождать еще немного, как минимум десять минут, а как максимум вечность, потому что слишком сложно осознать насколько сильно Минхек бьет по его фетишам и извращает все, даже самое что ни на есть невинное в мире. — Отпусти меня, — выдает Че. В ответ слышит мычание, поэтому снова повторяет. Еще один недовольный вой, а после глаза в глаза и вставший колом член, словно выдрессированный опасный хищник. Хенвон, наблюдая как на его бедра усаживается непослушный Минхек, самолично помогающий вставить немалое достоинство вовнутрь, умоляет организм только об одном — не кончать сразу же. Это слишком. Минхека нужно мучить и изводить, но вот только все происходит в точности да наоборот, он опутывает своим же розовым ремешком и его шею, прижимает алый шарик к пухлым губам и ждет, долго-долго смотрит в глаза, перед тем, как начать двигаться. Медленно и плавно, прикрывая глаза от удовольствия и постанывая в такт движениями. Пока Ли входит в свой собственный ритм, Че принимает одно — это конец для него. Он совершенно не знает, будет ли завтра или послезавтра, однако, есть сегодня и сейчас, где единственный на свете парень, что заставил его кончать настолько быстро, мечется на бедрах и ждет более активного взаимодействия. Хенвон, немного отойдя от шока, первым делом срывает кляп с ремешков, оставляя внутри лишь железки, что раскрывают полость рта, а после и их выкидывает за ненужностью. Бесит, хочется целоваться. Че буквально накидывается на него. Впивается в губы напротив с такой страстью и прытью, что кажется съест его и ничего не оставит ни для кого больше. Чтобы Минхек был с ним и только для него одного. Вот так хочется. Безумно, с головой и целиком. Завладеть настолько всецело, чтобы он и думать не мог, лишь послушно выгибался под ласками, тянулся за поцелуями и стонал от оргазмов. Падал, поднимался и льнул к рукам. Целовал ладони и вылизывал пальцы. Обсасывал член и пошло причмокивал, когда делал минет. Манит, жжется, горит. Минхека нужно взять и затащить в кровать. Под нее, на нее, в кресло, на стол, к зеркалу, в душ, в ванную. Везде, там, где можно и нужно находиться, только бы с ним, вдвоем и подольше. Только бы так, чтобы сходить с ума и понимать, что у них одно сумасшествие на двоих. Губами по телу, непослушными от перевозбуждения пальцами по позвонкам, громкими стонами по ушам, и пылким возбуждением по оголенным нервам. Все, что угодно, лишь бы так продолжалось вечность. Он его. Весь, без остатка. Пусть так будет и остается. Лишь бы с ним. Лишь бы навсегда.