***
Утром, тёплые солнечные лучи едва коснулись глаз Селены. Девушка, смешно состроив гримасу, ещё находясь в полудрёме, перевернулась на другой бок и, зажмурившись, хотела досмотреть свой сон. Но мягкий стук в дверь заставил открыть глаза и с улыбкой ответить, она прекрасно поняла по звуку, что это совсем не Жозефина: — Входи, Лиам! — без какого-либо стеснения девушка отозвалась на стук. С мягким скрипом дверь отворилась и показалась мужская рука, изображающая «зайчика», что отчётливо было видно на стене от света солнца. — Доброе утро, дорогая Лилит. Завтрак ожидает тебя в гостиной — с явной улыбкой проговорил «таинственный зверь» знакомым голосом из коридора. Девушка села к изголовью кровати, натянув к груди пуховое одеяло и по-доброму усмехнувшись, ответила: — Я скоро оденусь и спущусь. Услышав тёплый смешок из коридора, вновь не смогла сдержать улыбки, подумав: «Как же всё-таки приятно просыпаться по утрам». Долго задерживать молодого человека не хотелось, поэтому заставив себя вынырнуть из мягкой тёплой постели, согретой красивым, но уже забытым сном Селена как полагается, умылась, причесалась и надела самое великолепное платье, которое отчего-то берегла для особых случаев. Бежевый атлас, фатиновая юбка, а на ней россыпь ярких, маленьких красных цветов. Подумала, вдруг именно сегодня он и настанет, тот самый случай. В отличном настроении она выпорхнула из комнаты, и обоняние девушки тут же уловило аппетитный аромат свежего поджаренного хлеба и клубничного джема. В ярко освещённой солнцем гостиной, за длинным обеденным столом сидел Лиам, словно на празднике. Его руки спокойно лежали на столешнице, которую покрывала светлая накрахмаленная скатерть, а длинные тонкие пальцы были переплетены между собой. Каждый раз взгляд Селены касался их. Украдкой. Кожа, цвета слоновой кости, сквозь которую проступали реки сине-фиолетовых вен, уходящих глубоко под манжеты, слегка покрасневшие костяшки. И белоснежная тонкая рубашка, что была на нём сегодня, особенно оттеняла его аристократичную бледность. Что за творец приложил свои силы к созданию Лиама? Селена никогда не интересовалась искусством, довольствуясь своей бескрайней любовью к чётко выверенным линиям мостов, но теперь невозможно было оставаться равнодушной. Как же хотелось прикоснуться к нему, хоть украдкой, хоть невзначай. Переведя взор на его красивое лицо, девушка засияла, будто внутри зажглись тысячи светлячков, и её щеки зарделись, словно алые маки на летних душных полях. — Жарковато, не находишь? — пытаясь свести на нет реакцию своего тела на присутствие красивого мужчины спросила Селена и демонстративно направилась к окну, чтобы открыть его настежь. Лишь для того, чтобы не быть голословной, лишь бы он не увидел её смущения. Лиам резко встал со стула, чуть не уронив его, но успев поймать за долю секунды до падения, и ответил с неизменной улыбкой: — Да, для осени действительно чудная погода, солнце особенно балует нас сегодня своим теплом, — он внимательно наблюдал за Селеной. — Я заметила это, когда проснулась, — прошептала она глядя ему в глаза. Лиам немного смутился, видимо интерпретировав слова Селены именно так, как она и хотела. А девушка только и была рада, не всё ему смущать её своим только видом. — Куда же делась наша любимая Жозефина? — не без сарказма в голосе спросила Селена. — О, можешь не беспокоиться, вернётся она сегодня поздно, и весь день в нашем распоряжении! Будем бездельничать, раз выпала такая возможность. Давай же скорее завтракать, — воодушевившись, успокоил он Селену. Завтракали не в тишине, переговаривались о разных мелочах, что произошло в городе за эту неделю, как всем надоели ночные туманы и как же хорошо, что сегодня безжалостная тотспельская осень радует горожан. После немудрёного завтрака Селена помогла убрать посуду со стола, затем сказала Лиаму, что ненадолго отправится в сад. Оказавшись наедине с собой, девушка глубоко грудью вдохнула свежий аромат цветов. Еще за завтраком ей пришла идея, как можно порадовать Лиама и отблагодарить его за чуткую заботу, которую он проявлял к ней. Она сплетёт ему венок из красивых бутонов последних стойких цветов. Пусть это по-ребячески, но с ним и хочется быть лёгкой. С готовым венком Селена медленно пошла к дому, пряча его за спиной, чтобы Лиам преждевременно не увидел подарок. Когда она взошла на крыльцо, слух уловил нежную мелодию пианино, доносившуюся глубоко из особняка. Селена побрела на зов манящих звуков. В бальном зале творил прекрасную музыку Лиам. Он не видел, как Селена вошла, был слишком сосредоточен. Девушка беззвучно закрыла за собой дверь и прислонилась к ней спиной, прижала венок к груди, и, не отрываясь, смотрела на ставшего таким родным её душе мужчину. Она видела, как его пальцы порхают над инструментом, глаза закрыты и только светлые ресницы слегка подрагивают, будто в такт музыке. Она с наслаждением наблюдала, как он полностью отдает себя этой мелодии. В уголках глаз непривычно защипало, по холодной щеке скатилась слезинка. Очень давно она не чувствовала того, что сейчас чувствует её сердце. Иногда ей казалось, что она окончательно разменяла свои эмоции на работу, но он смог разбудить в ней нежность, о которой девушка давно позабыла. Он стал для неё тёплым лучом света, проводником в жизнь, через тёмное царство закрытости от простых, но иногда таких нужных сантиментов. Когда биение сердца стало заглушать музыку, не выдержав расстояния между собой и Лиамом, она подалась вперёд. Скрипнула половица, музыка внезапно прервалась. — Лилит, это ты? — немного смущенно проговорил Лиам, глядя на Селену широко распахнутыми голубыми глазами. Селена тихо подошла к нему, и дрожащим голосом прошептала: — Прошу, продолжай. Он медленно вернул взгляд на клавиши, и чарующие звуки вновь полились из старого музыкального инструмента, заполняя большой зал своей тёплой тоской. Немного постояв рядом, девушка воздвигла венок из осенних цветов на его белокурую голову, Лиам улыбнулся ей. И эта улыбка была лучшей наградой. Самой светлой и дорогой из всех мыслимых. Каждой мелодии свойственно заканчиваться, и это произведение было не исключением. Наступила вязкая тишина. Через какое-то время мужчина произнес, не глядя на девушку: — Я написал это для тебя, Лилит. Борясь с сухостью во рту от волнения, она сипло переспросила: — Для меня? Разбивая все сомнения, до слуха донёсся уже до сладкой боли родной голос: — Да, для тебя. Спасибо за подарок, милая Лилит, — он нежно коснулся бутона на осеннем венке, и его улыбка окончательно разбила громоздкую и чёрную стену в душе Селены. Девушка ладонями опёрлась на край пианино. И стушевавшись, произнесла: — Спасибо тебе, дорогой Лиам, — впервые она сказала что-то нежное и трепетное в сочетании с его именем. Ей понравилось на вкус говорить так о нём. Его взгляд ласково прошелся по её волосам, затем он поднялся и слегка наклонился к её лицу со словами: — Что это у тебя тут? Вздрогнув, Селена развернулась спиной к музыкальному инструменту, прижавшись изо всех сил, а парень приблизился на опасно волнующее расстояние и немного навис над ней, еле уловимо коснувшись указательным пальцем кончика её носа со словами: — Вот здесь. Кажется, пыльца, — он смахнул желтую пыль, и затем невесомо провел по щеке Селены. Из уст девушки сорвался рваный вздох, она прикрыла глаза, сейчас от её бойкости не осталось и следа. Может быть, она и была такой настоящей? Лиам подумал, что, наверное, смущает её своими действиями, и с тяжело скрываемой горечью его рука стала медленно опускаться, оставляя после себя призрачное тепло, и с его губ слетело тихое: — Прости. Селена распахнула глаза и резко, немного грубо, ухватилась за его запястье, как утопающий за соломинку, не позволяя оторваться от неё. — Не уходи, — в её голосе слышалась мольба. Она прильнула к его ладони щекой, затем губами, улыбнулась. Что же она творит. Неприступная, непокорная, сейчас ласковая и податливая, словно подтаявший воск в его руках. Аккуратно, чтобы не спугнуть девушку, он губами дотронулся до её прохладного лба, вдохнул аромат волос, и, теряя остатки разума, почти в беспамятстве дотронулся до её талии, сминая ткань легкого, красивого платья. Селена ахнула и посмотрела на Лиама. Почти опомнившись, он хотел было отстраниться, но она не позволила. Смелая, горячая прикоснулась холодными пальцами к его губам, прошептала что-то невнятное. А он, окончательно потеряв контроль над собой, одурманенный её лишь присутствием и красотой разорвал оставшиеся призрачные километры между ними и поцеловал манящие, слегка обветренные губы Селены. Касания были плавные, почти эфемерные, но имеющие за собой прочность, в виде чувств, что испытывал Лиам к Селене. Так и было задумано им, ведь он боялся, что она оттолкнёт его и рассмеётся в лицо своим громким смехом. А он сделает вид, что это всего лишь безобидная шутка. Но опасения были совершенно напрасны. Лиам почувствовал, как её изящные руки потянулись к его шее, пальцы тронули волосы, легко, словно долгожданный весенний ветер, затем прикоснулись к горячей коже. И всё, что происходило в это мгновение между ними, не было похоже на шутку, их чувства друг к другу стали самым настоящим, из всех возможных вариантов событий. Раньше, по отдельности потерянные и одинокие. Сейчас же, неотделимые и счастливые. Сколько ещё они могли отнимать у себя всё это, лишая друг друга тепла, эгоистично отказываясь делить этот огромный мир на двоих. После трепетного поцелуя, они стояли, обнявшись у пианино. Тишина больше не беспокоила их, слова теперь не казались единственным способом рассказать обо всём. Ещё долго пробыв так неразрывно рядом, Селена посмотрела Лиаму в глаза и прошептала: — Такой прекрасный день. Я не хочу, чтобы он заканчивался. Он тихо рассмеялся, погладил её по буйным каштановым кудрям, поправляя непослушно выбившуюся прядь, и ответил, глядя ей прямо в глаза, уверенно, так, что Селена без сомнения поверила ему: — Если захочешь, сегодня не кончится. Никогда.***
В тёмном кабинете пахло плесенью, местами с прогнившей крыши падали капли, нарушая звук дурацкого развлекательного шоу, которое транслировалось по старому, чёрно-белому телевизору, стоящему в относительно безопасном углу, где казалось сырость ещё не успела раскинуть свои корни. За единственным дубовым столом сидел мужчина, его лица невозможно было разглядеть из-за пляшущих теней. В его руках была небольшая чашка чая, от поверхности которой врезался в воздух горячий пар. Он весело топал в такт глупым шуткам и язвительно смеялся. Телепередача резко прервалась выпуском экстренных новостей. Вот уже как месяц на телеэкранах крутили запись, на которой подтянутый полицейский, с живо горящими глазами на лице сообщал о пропаже двух людей. Так же показывали две фотографии, с изображенными на них молодыми мужчиной и женщиной. Один являлся успешным антикваром, вторая же была директором фирмы по строительству мостов. Под фото крупным шрифтом было написано: ПОХИЩЕНЫ ПРИ СХОЖИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ. Резко начавшаяся гроза оповестила о себе молнией, ударившей совсем рядом с грязным окном. Яркий отсвет озарил стену с грязно-зелёными обоями в подтёках, за сидящим мужчиной. На стене висели два портрета, ещё совсем недавно нарисованные, подозрительно схожие с только что показанными фотографиями в криминальной сводке. Молодой белокурый человек, с небесно-голубыми глазами и девушка с веснушками на лице и буйно вьющимися каштановыми волосами.