Кассета, пластырь и кроссовки

Кирилл до сих пор жил у Шуры. До сих пор его окутывало спокойствие и забота любимого человека. Каждое утро становилось поистине добрым. Ушли даже головные боли, что мучали юношу, когда тот с мучением слышал сборы родителей и сестры на работу и учебу. Видеть каждый день нежную улыбку и ласковый светло-голубой взгляд — вот оно счастье для Макарова. Обнимать Шуру со спины во время готовки завтрака, невинно целовать его в шею и щеки; держать за руку во время прогулок и стрелять глазками на парах; прятаться в курилке универа и смеяться до боли в животе на одной из питерских крыш, потому что вон то облако очень неказистое… Пара была счастлива и, казалось, ничто не могло нарушить эту сладкую весеннюю пору и негу с запахом сирени. Но Шуре стало не до смеха, когда нежданный кошмар посетил его в одну из ночей. Страх окутал молодого человека и парализовал его тело. Мысли бросались на стенки сознания и кружились в вихре страха и отчаяния. Картинка была настолько натуральной и живой, что у Саши не было сомнений в том, что его жизнь не поменялась. Он опять в золотистых барханах жаркой пустыни. Он опять слышит свист пуль над головой. Он опять истекает кровью под палящим солнцем и кусает свои иссохшие губы в приступе агонии. Парень с криком вскочил с постели и широко распахнул глаза. Темнота спальни давила на тело, а холодок забирался под кожу и плыл по венам к самому сердцу. Холодный пот струился по телу. Капля соединялась со второй и тонкой струйкой стекала по переносице и верхней губе. Дрожь едва не превратилась в беспомощные конвульсии. — Саша? — донеслось до слуха Шуры. — Все в порядке? Кирилл заботливо коснулся ладонью горячего плеча молодого человека. Тот испуганно вздрогнул и лишь когда увидел в темноте знакомые очертания, облегченно вздохнул. — Кошмар приснился, — протараторил Саша и тряхнул головой. — Прости, что разбудил. — Ты так отчаянно кричал… — нотки волнения прокрались в голос Макарова. Он придвинулся поближе, шурша одеялом и простыней. — Хочешь, я заварю тебе чай? Или принесу стакан воды? Саша молча помотал головой, что означало отказ. Кирилл не унялся и потянулся ладонью к выключателю. В плавно-желтом свете Макаров увидел заплаканное лицо любимого человека и его красные от напряжения глаза. Саша изо всех сил пытался прикрыться отросшими локонами и вообще перекатиться к стене, но сильные руки Кира и его крепкие объятья не дали этого сделать. Макаров потерся щекой и щеку Шуры и пробормотал: — Расскажи. Легче станет. Уже через пару минут Саша сидел в коконе из одеяла так, что торчала лишь синяя макушка, и, изредка всхлипывая, рассказывал: — Мое прошлое пронизано пулями, оружием и боями. Я был наемником, Кир. Иногда спасал, иногда убивал. И я пойму, если после моего признания ты захочешь уйти. Не каждый готов видеть на руках своего любимого фантомную кровь. Иногда мне становится противно от самого себя! — он горько взвыл и склонил голову, не в силах посмотреть в глаза Кириллу. — Я больше не смог выносить всего этого. Мои мысли о жажде жизни атрофировались. Чем чаще я был на заданиях, тем слабее во мне теплилась надежда на спасение. Я терял смысл во всем, и отчаяние пробирало меня с головы до ног. Я не понимал, для чего бегу вперед. Я не вынес. Бросил все и решил, что начну все с чистого листа. Попробую изменить судьбу и делать то, что мне нравится. Поэтому поступил в университет. Хочу выучиться и пойти на нормальную работу. Хочу навсегда оставить весь тот кошмар позади. Конечно, этим я не искуплю всего того, что я сделал. Но я хотя бы попытаюсь. Попытаюсь стать лучше! Мне хочется спокойной жизни. Хочу радоваться, ходить в кино, бродить по лесу. Делать всякие глупости и смеяться. Хочу держать тебя за руку, Кир, целовать, любоваться тобой в закатном свете и просто жить! Но то ли моя совесть, то ли травмы после перестрелок и воспоминания об ужасах не дают мне почувствовать себя хорошо. Я ощущаю себя глубоко несчастным человеком, как бы это пафосно не звучало. Я слабею, детка. Мне тяжело справиться с тем грузом вины, что я несу на себе каждый день. Мне тревожно и невыносимо. И, конечно, все это отражается в кошмарах, где я бегу, убиваю; где за мной бегут и меня убивают; где полыхает небо и выбивается из-под ног земля. И я понимаю, что, возможно, ты хотел услышать совершенно другое, но я не могу больше держать это в себе. понимаю, что травмирован. Понимаю, что это надолго. Но что я скажу врачу, если пойду на примем? Что потерял рассудок, пока убивал? Это смешно! Все, что мне остается, — это как-нибудь пересиливать себя и стараться жить дальше. Но уже не так, как сложилась судьба, а так, как я этого захочу. К концу своей истории Шура почти хрипел от першения в горле и сухости. Кирилл же не смел и шевельнуться. Шок от признания любимого человека ввел Макарова в ступор. Поток информации, что вылился на него глубокой ночью, ошарашил Кира. Пальцы на руках едва подрагивали, а глаза не моргали. Части абстрактного паззла кое-как укладывались в голове юноши. Наемник, убийца, кровь и страх; отчаяние, вина и пронзительный взгляд, полный горечи и сожаления. Дрожь в голове и стыд за каждое произнесенное слово. Боже, как же Макарову хотелось помочь Шуре! Хотелось оградить молодого человека от всех невзгод и проблем, позволить ему жить так, как хочется! И чтобы никто его больше не трогал. Чтобы призраки прошлого перестали являться к нему во снах, бередить душевные раны и стыдить за каждый шаг и вздох. Кирилл твердо знал одно: Сашу он одного никогда и ни за что не оставит. — Всегда можно начать заново, родной, — мягко произнес Кир и вытащил и кокона руки любимого. — Ты остановился, сошел с кровавой карусели. Ты молодец! Не каждый способен сказать самому себе «хватит». Даже я. Макаров нервно усмехнулся и пожал плечами. — Я хочу помочь тебе, милый. И сейчас настала моя очередь давать тебе клятву верности. Знай, что я всегда буду рядом. Я никогда не отвернусь от тебя, не покину. Я знаю тебя не как наемного убийцу, а как парня, который старается стать лучше изо всех сил! Я ни за что не стану тебя спрашивать о прошлом. Захочешь рассказать — расскажешь. Зря теребить тебя я не собираюсь. Но пойми одно: ты в любой момент можешь подойти ко мне и высказать всё, что тебя волнует. Не думаю, что из меня выйдет неплохой психолог, но обнять-то я тебя точно смогу. Кирилл мягко улыбнулся и притянул к себе Шуру. Тот неловко обхватил Макарова и уткнулся тому в шею. — Спасибо, — всхлипнул Мальвина. — Я люблю тебя, детка. Макаров чувствовал, как душа его засияла утренней росой на незабудках. — И я тебя, родной. Впервые за долгое время Шура уснул спокойно. На плече Кирилла, который сопел ему в макушку. Саша почувствовал прилив самого настоящего весеннего тепла. Того самого, от которого растут крылья за спиной. Того самого, из-за которого хочется жить.