***
Гарри открыл глаза, как только его лица коснулись первые лучи раннего июньского солнца, коварно проникшие в спальню через открытое окно. Понимая, что проспал слишком мало по меркам здорового подростка, но благополучно наплевав на это, он встал с кровати и еще раз взглянув на рунный камень, лежащий на прикроватной тумбе. Поморщившись, Гарри устало вздохнул и погладил Хедвиг, которая прилетела с ночной охоты, притащив хозяину очень крупную мышь, пойманную неподалеку от Хогвартса. — Привет, девочка, — прошептал юноша, почесывая Хедвиг под клювом, — как у тебя дела? — Ух! — издала сова звук, сигнализирующий о том, что дела у нее в полном порядке, но могли бы быть и получше, ведь из-за усиления защитных чар, инициированного Дамблдором, она чуть не сбилась с обратного пути. — Вот и у меня паршиво, — вздохнул гриффиндорец, заставив Хедвиг в очередной раз удивиться тому, насколько у нее хороший, но абсолютно непробиваемый человек. — С другой стороны, уже завтра мы покинем этот замок и… отправимся в двухмесячный отпуск. Как думаешь, тебе понравится на побережье Сицилии? — Ух! — ухнула Хедвиг, не поняв практически ничего из этой речи. — Я тоже надеюсь, что да, — Поттер улыбнулся и продолжил почесывать сову под клювом, там, где ей это особенно нравилось. — К сожалению, ты даже не представляешь, что вчера случилось. Я облажался так, как не лажал, наверное, никогда… — Гарри задумался и перебил самого себя. — Ладно, вру, лететь в Министерство на фестралах, считая, что Сириус в опасности, было намного более серьезной лажей, ведь там финальное решение принимал все-таки я. Вчера же… гребаная ментальная атака, а я попросту зациклился на том, как все должно быть, вместо того, чтобы реагировать на изменения вовремя. Выглянув в окно, Поттер закатил глаза, заметив, как авроры продолжают ходить по территории замка. Кажется, даже в мантии-невидимке соваться в лабиринт пока что было небезопасно. — Судя по всему, к лабиринту не подобраться, — поморщился он. — Вообще, даже интересно, как все будет в этот раз. Знаешь, чего я ожидаю? Того, что Реддл придет к Верхету и масштабные события стартуют намного раньше, ведь материальные и медийные ресурсы несоизмеримо больше. Реддл не будет ограничен кошельком Малфоя, а щупальца всей той сети, что выстроил Верхет, разбросаны по всему континенту… — Ух! — Не-е-е, — протянул Гарри, махнув рукой, — сейчас нет иного варианта, кроме выжидания и мелких укусов. Нужно только устранить некоторые… возможные рычаги давления. — Ух! — согласилась Хедвиг, хотя ничего не поняла. Поболтав с совой и найдя этот диалог весьма продуктивным, Гарри положил перед Хедвиг порцию совиного печенья, натянул футболку, дополнив ее брюками и кроссовками, после чего покинул апартаменты, не забыв прихватить с собой рунный камень из лабиринта. Несмотря на то, что до завтрака еще оставалось порядочно времени, по коридорам уже сейчас слонялось непомерно огромное по меркам Хогвартского утра количество студентов, которые только и занимались тем, что обсуждали то, что произошло вчера. С появлением в коридорах единственного оставшегося в живых участника от Хогвартса, новая порция обсуждений и слухов распространилась по замку быстрее адского пламени в сухой березовой роще. Добравшись до первого этажа, Гарри столкнулся с нотками ожидания во взглядах, потому что кто-то с верхних этажей успел сообщить нижним захватывающую весть: «Гарри Поттер был в лабиринте и выжил!» Подавив усмешку, Гарри подумал лишь о том, как все интересно повернулось. В прошлый раз Седрик тоже погиб, но сам факт мало кого заботил, ведь за гибелью Диггори стояла таинственная история с Поттером. Печально известный герой не только остался в живых, но еще и вернул тело соперника, во всю глотку вопя какие-то небылицы о том, что Тот-кого-нельзя-называть, видите ли, возродился. Сенсацию даже не пришлось раздувать, реальность сама ее создала. В этом мире произошло всего два изменения, но зато очень значимых: зрители не только видели, что происходит внутри лабиринта, но еще и знали точно, что Седрик первым добрался до Кубка и погиб. Интересно, что многие почему-то считали, что он лишился жизни в момент магического переноса или сразу же после него, несмотря на задержку в несколько минут. Обсуждения были такими, словно само собой разумелось, что он вернулся к трибунам живым. Однако Гарри считал иначе. Он думал, что Диггори, скорее всего, убили за минуту или полторы до этого, а затем превратили в инфернала, покромсали, наскоро скрепили магией, не забыв убрать следы крови, и сунули в его ладонь активированный портключ. Это была, конечно же, та еще театральщина, но зато очень эффектная — вполне себе в стиле Реддла, как это ни удивительно. Чем больше времени проходило с момента, когда Гарри увидел Макгонагалл среди ходов лабиринта, тем отчетливее он понимал, что спокойная жизнь, хоть Поттер и не спешил так называть год, прошедший с его перерождения в этом теле, закончилась. Что бы ни произошло вчера при невольном участии Седрика, о спокойствии можно было забыть. Верхет копил силы, а теперь к нему присоединится еще и Волдеморт, настоящая гремучая смесь… — Поттер? — услышал Гарри знакомый девичий голос, когда вышел наконец из замка и закрыл за собой створку огромной двери. Обернувшись, гриффиндорец слегка улыбнулся, наблюдая за тем, как к нему приближается Вивьен Малфой, держащая в руках какой-то чемоданчик. — И тебе доброе утро, дорогая Вивьен, — произнес он, но не стал натягивать на лицо улыбку. Если Волдеморт жив, то наверняка может вновь окопаться в Малфой-мэноре и тогда… девчонке будет нелегко. — Хотела просто сказать что-то ободряющее, но не знаю, что, — замешкавшись, прошептала Малфой и Гарри искренне улыбнулся. — Ну, ты проиграла свою ставку на Крама, — фыркнул Поттер, — я считаю это неплохой компенсацией за годы придирок. — Дурак, — закатив глаза, прошептала Вивьен. Она поставила именно на Гарри, но никогда и никому не рассказала бы об этом, даже Дафне. — Ты… У тебя все в порядке? — Как раз у меня-то все нормально, — поморщился Гарри. — Не могу сказать, что привык к подобным событиям, но определенный опыт у меня есть. — А, твой знаменитый опыт, — кивнула Вивьен. — Полетал на гиппогрифе, вызвал телесного Патронуса, что там еще? — Расскажу когда-нибудь в следующий раз, — хмыкнул юноша, — это разговор для другой обстановки. — Другой обстановки? — Ну, знаешь, кофе, свечи, круассанчик, — Гарри рассмеялся, но вовремя заметил, что Малфой покраснела и покачал головой. — Не волнуйся, это просто шутка, я все равно с ноября встречаюсь с мадам Розмертой. — Знаешь, что, Поттер? — вспыхнула слизеринка, понимая, что контроль над эмоциями был потерян после упоминания свечей. — Ты просто… клоун! Вот! — Без работы не останусь, получается, — вздохнул Гарри. — Бывай, Малфой. Пиши, если станет скучно. — Я? Тебе? — Ну, я бы мог написать первым, но вдруг письмо перехватит твой папенька? — Гарри хихикнул. — Хотел бы я посмотреть на его лицо в этот момент, но не думаю, что это будет безопасно. — Да, ты прав, — скривилась Вивьен, не понимая, откуда в ней столько смелости, что она вообще обсуждает с Поттером их возможную переписку. — В общем, не болей, до встречи! — попрощался с Малфой Гарри, заметив, что девчонка задумалась. — А-а-а… А ты вообще куда? — К Розмерте, — пожав плечами и рассмеявшись, ответил Поттер, — а как же иначе-то? Не став ничего больше говорить, он в темпе относительно тихого бега направился в сторону выхода со школьного двора, пока Малфой продолжала смотреть ему вслед. — Дафна была права, — прошептала Вивьен, — но теперь уже все, поздно. Она была права. Покачав головой, девушка покрепче перехватила чемодан с записями для Древних Рун и зашла в школу, толкнув огромную, но магически облегченную дверь ногой. Попрощавшись со слизеринкой, Гарри выбрался за пределы внутреннего двора замка и внимательно всмотрелся в ту активность, что происходила на поле для квиддича. Судя по частично разобранным трибунам и по меньшей мере трем десяткам магов, снующих туда-сюда, расследование продолжалось всю ночь. Нашли ли они рунные камни? Было бы странно, если бы не нашли. Благо, Гарри не особо-то переживал об этом, потому что Амелия наверняка выслушает его доводы насчет технических деталей того, как все было устроено. Гарри добрался до озера и вдохнул полной грудью, чувствуя, как неповторимое чувство свободы наполняет его изнутри. Несмотря на то, что ему предстояло, он чувствовал себя свободным, он чувствовал себя так, словно и впрямь мог выбирать, как жить и что делать, а не только быть фигурой в чужой шахматной партии. Он больше не был пешкой, что отчаянно стремилась стать хотя бы слоном. В своем мире он был пленником. Дамблдор выстраивал его жизненный путь, а после Дамблдора этим занималось его собственное здоровье, ограничивая даже в том, что, как ему тогда казалось, могло стать приемлемой отдушиной. Что ж, здесь прибор работал, хоть Гарри и считал, что для активной половой жизни пока еще рановато. Стоит ли возвращаться на пятый курс? Вот какой вопрос его занимал сейчас наряду с предстоящими «боевыми миссиями». Будучи главой рода и юридически совершеннолетним волшебником, он мог с легкостью послать Хогвартс куда подальше и сосредоточиться исключительно на войне. Возможно, в вакууме это и казалось здравой идеей, но по факту всплывало сразу несколько ключевых недостатков. Во-первых, находясь в Хогвартсе, Гарри не только приглядывал бы за друзьями, но еще и научил бы их всему тому, что наверняка пригодится им в будущем, если война разрастется до серьезных масштабов или попросту затянется. Разумеется, он не собирался втягивать подростков в боевые действия, но жизнь определенно станет лучше и спокойнее, если он будет знать, что Луна способна победить парочку-другую пожирателей смерти в относительно честном бою. Во-вторых, попытка покинуть Хогвартс сразу вызовет настоящий переполох в стане союзников Дамблдора и с практически стопроцентной вероятностью приведет к тому, что старикан будет просто одержим идеей вернуть Поттера под контроль. Возможно, даже всерьез попытается как-то надавить на него через Сириуса или же… нет, даже предполагать не хотелось. В-третьих, в отличие от ухода в сторону, возвращение будет означать, что Поттер пока еще не является серьезной угрозой. Нет никакой третьей стороны или таинственной переменной, есть лишь сторона Дамблдора, который и контролирует пятикурсника. Кто станет обвинять пятикурсника, который продрых всю ночь в спальне для мальчиков-гриффиндорцев, что он может быть как-то замешан в том, что произошло ночью на другом конце страны? Правильно, никто. И, наконец, в-четвертых — для самого Гарри намного выгоднее было оставаться в школе, чтобы еще и следить за тем, что происходит в замке. Следить за слизеринцами, чьи родители или близкие родственники были пожирателями, приглядывать за тем, как ведут себя отпрыски Люциуса Малфоя, держать руку на пульсе, если кратко. Даже сейчас, вкинув в разговор с Малфой пару слов про переписку, Гарри закинул удочку специально, чтобы в случае нужды выудить из девчонки нужные сведения. Устроится ли Волдеморт вновь в их мэноре? И если да, то не выгоднее ли будет постараться уничтожить его прямо там, не отвлекаясь ни на что больше? Конечно, Фиделиус вставляет палки в колеса, когда речь заходит об атаках на спрятанные вражеские дома, но чем черт не шутит? Возможно, получится как-то через Вивьен протащить туда рунный портключ или устроить еще какую-нибудь подставу… Самым забавным и пугающим одновременно, что могло случиться, Гарри считал возможное трудоустройство Долорес Амбридж на должность преподавателя ЗОТИ. Ох, если этот мир решит пойти в ту сторону, то… Гарри не знал, что ему тогда делать. Как бы он ни хотел убить Амбридж, задушить ее голыми руками и переработать ее труп в компост, чтобы она хоть раз в жизни принесла планете пользу… Все это было лишь приятными, хоть и слегка тревожащими мыслями, за которыми следовало неизбежное осознание, что живая розовая жаба пока что приносит больше пользы, чем вреда. Нет-нет, он не забыл о расистских законах или репрессиях в Аврорате, разумеется, но Амбридж действительно была полезна в качестве доверенного лица Фаджа. Во-первых, ее можно было в случае чего взять под контроль с помощью Империуса, а во-вторых, она так или иначе оставалась ценным источником информации о том, что происходит в кабинетах Министерства, к которым Амелия не имела доступа. Подняв с каменистого берега уже, наверное, сотый по счету гладкий и плоский камушек, Гарри прицельно бросил его вперед, выбив всего шесть «блинчиков». Возможно, будь погода приятнее, а волны спокойнее… Гарри почувствовал его приближение еще тогда, когда Фламелю оставалось до побережья не меньше полусотни шагов. Молча кинув последний камень в воду, Поттер развернулся, наблюдая за тем, как алхимик продолжает спокойно идти в его сторону. Заметив, что Поттер обернулся и смотрит прямо на него, Николас приветливо улыбнулся и махнул рукой, хоть его улыбка и была ближе к нервной усмешке, чем к искренней радости: — Здравствуй, Гарри, — произнес Фламель, подойдя достаточно близко, — прошу, скажи мне, что вчера у тебя все прошло так, как ты и планировал. — С точностью до наоборот, — с кислым выражением лица протянул Поттер. — Привет, Николас. — Этого я и опасался, — вздохнул алхимик, — пройдемся? — Можно, — кивнул Гарри, и они направились в противоположную сторону от стадиона, ближе к карете шармбатонцев. — Когда я услышал о том, что погиб участник от Хогвартса, то сначала подумал о тебе, — честно признался Фламель. — Честно говоря, в таком смятении мне давно не приходилось бывать. — Почему? — недоуменно откликнулся Гарри. — Потому что я не хотел бы, чтобы ты погиб, — вздохнул мужчина. — В конце концов, мир не станет лучше, если потеряет такого человека. Поттер взмахнул рукой, проверяя местность вокруг них на присутствие анимагов или чьих-то любопытных ушей, после чего пожал плечами: — Скажем так, я опять просчитался. Доволен? — Во-первых, недоволен, а во-вторых, просчитался в чем? Что должно было произойти? — Я могу рассказать тебе о том, как третье испытание проходило в прошлый раз, если хочешь, — предложил юноша, — а ты уже сам решишь, насколько все пошло не так. Или можешь подождать следующей встречи, чтобы я мог показать воспоминание в омуте памяти. — Ну, испытание уже прошло, так что, — Фламель пожал плечами, — рассказывай. Предпочту устный вариант, по крайней мере, на данный момент. — В прошлый раз я зашел в лабиринт, будучи по-настоящему наивным и слабым подростком, — начал рассказ Поттер, — и мне пришлось постараться, чтобы остаться в строю после встречи с несколькими препятствиями. Получилось так, что мы подобрались к центру практически одновременно с Седриком Диггори, который был легитимным участником от Хогвартса и в моем мире тоже. Слово за слово, но получилось так, что он был близок к вылету, а я остановился и вытащил его. После помощи он отказался касаться Кубка, фактически отдавая победу мне, но я настоял… — Гарри скривился, вспоминая это чувство, — настоял на том, чтобы мы коснулись Кубка одновременно. Победа Хогвартса и все такое, ты понимаешь. — Кажется, понимаю, — тихо произнес Фламель. — Кубок не перенес нас к трибунам, разумеется. Мы оказались на кладбище, причем я умудрился повредить ногу, неожиданно упав с высоты. Кладбище… обычное маггловское кладбище, за исключением огромного котла с кипящей густой жижей. Ой, стоит упомянуть, — Гарри помотал головой, — в моем мире крестраж здесь, — он постучал по практически незаметному шраму-молнии, — не был удален вплоть до моего… почти восемнадцатилетия. Поэтому, оказавшись на этом кладбище, все, что я чувствовал — это страшную, ужасную боль, которая раскалывала голову на части. И в тот момент я фактически подсознательно понял, что Волдеморт где-то поблизости. — Ты мог чувствовать его? — удивленно переспросил Фламель. — Никогда не задумывался о том, как крестраж влияет на носителя, если он засунут в живого человека. — Да, — поморщился Гарри, — потом расскажу подробнее, возможно. В общем, я смекнул, что надо срочно искать упавший между надгробными плитами кубок-портключ, пока Седрик просто осматривался по сторонам. Тогда ему казалось, что это все еще часть испытания, — хмыкнул гриффиндорец. — Следующее, что я помню — это зеленая вспышка и мертвый Диггори у моих ног. Питер Петтигрю вступил в игру. — Думаешь, это произошло вчера и здесь тоже? — Нет, — Гарри покачал головой, — что-то точно отличалось. В общем, если кратко, то дальше все было так: меня привязывают к надгробию, палочка потеряна, беспалочковых трюков я не знал, нога болела… Тем временем, Питер Петтигрю выбрасывает в кипящее на огне варево частично сформированное тело Волдеморта, которое он умудрился вырастить за два года с момента развоплощения в июне девяносто второго. Вслед за телом туда отправляется кость его отца-маггла, рука самого Петтигрю и моя… — Кровь, — нахмурившись, закончил за него Фламель. — Это ведь трехгранный ритуал, не так ли? По-моему, он так и не был доведен до ума. — Да, он самый, — подтвердил Поттер. — Итак, Волдеморт возрождается, призывает некоторых своих сторонников с помощью метки на единственной оставшейся у Петтигрю руке, после чего толкает там унылую речь обиженного нытика. Заканчивается все тем, что он рассказывает о том, как преодолел защиту, созданную моей матерью, используя в ритуале мою кровь. Чтобы доказать это, он касается моего шрама, и тогда я и впрямь подумал, что умру от боли, очень интересные были ощущения. Фламель провел рукой по лбу, но ничего не сказал. — Как я уже говорил однажды, мне приходилось сталкиваться с теми, кто предпочитает эффектность эффективности. Волдеморт освободил меня от веревок и вернул мне палочку. — Не хотел убивать безоружного подростка? — Вроде того… В общем, он начал принуждать меня к дуэли, использовал Империус для того, чтобы заставить меня поклониться. Когда я переборол его, то стало понятно, что на дуэльные принципы Реддлу в общем-то по барабану. Он использовал парочку Круциатусов, но это мелочи, потому что я умудрился спрятаться между надгробиями и… ну, в общем, получилось так, что я вышел против него фактически на равных. И вот тут произошел интересный… эффект, — Гарри хмыкнул, — он называется Приори Инкантатем. Фламель удивленно посмотрел на Поттера. — Да, так бывает, — кивнул Гарри. — У нас с Реддлом в волшебных палочках одинаковая сердцевина — перья Фоукса, феникса Дамблдора. Разница лишь в том, что моя палочка из остролиста, а палочка Реддла из тиса. — Знаешь, а ведь это и впрямь очень интересно, — подметил Фламель, прерывая рассказ юноши. — Не сказал бы, что всерьез интересовался тематикой магических проводников за пределами экспериментов с попыткой создать сложную сердцевину, полученную путем алхимии, но ведь в вашем с Волдемортом случае трудно не заметить некоторые жизненные… сходства. — Да, ты прав, — кивнул Гарри. — В общем, как оказалось, Волдеморт применял немало Авад, поэтому эффект начал проецировать слепки душ в подлунный мир. Седрик, попросивший меня доставить его тело отцу, парочка безобидных магглов, Берта Джоркинс… и мои родители. Они помогли мне, я подбежал к телу Седрика, призвал портключ и был таков. Разумеется, после того, как я появился перед трибунами в обнимку с трупом конкурента, все превратилось в настоящий цирк, но самым главным все равно оставался тот факт, что Волдеморт вернулся. — Черт возьми, Гарри, — прошептал Фламель, — я, конечно, знал о твоих приключениях от Альбуса, но у тебя и впрямь очень… насыщенный жизненный путь для твоего возраста. — Баланс соблюден, последние полтора десятилетия вплоть до самой смерти я в такие приключения не лез, — усмехнулся Гарри. — В общем, вот так все и было. Если хочешь, могу потом все же показать воспоминание. — Да, было бы интересно взглянуть, — кивнул Фламель. — Получается, здесь все пошло не так на том моменте, когда Кубка коснулся Седрик Диггори, а не ты? — Все пошло не так на моменте, когда мы вошли в лабиринт, — поправил алхимика Поттер, доставая из татуировки рунный камень, — в этот раз там были такие вот штучки. Фламель взял протянутый ему камень и начал с интересом разглядывать рунные цепочки, поблескивающие серебром, как только на них попадали лучи солнца. — Это… очень изобретательно, — произнес он спустя минуту, — но это всего лишь повторитель. — Повторитель? — Поттер нахмурился. — Ты о том, что есть еще и управляющие камни? Да, я уже понял. — Рунная структура очень хаотичная, но это сделано намеренно, — кивнув, продолжил Фламель. — Вижу, что бороздки разной глубины, чтобы не нарушать работу друг друга… Это делал неплохой специалист, весьма неплохой, хотя некоторые уязвимости такой конструкции видны уже сейчас. У тебя ведь есть еще камни? — Нет, — Гарри скривился, кивнув в сторону стадиона, — там не протолкнуться сейчас, сплошные авроры. — Когда слишком долго бежишь вперёд, стараясь не отступать от сценария, то начинаешь терять навыки быстрой импровизации, — вздохнул мужчина. — Кажется, ты и без меня уже это осознал, не так ли? Гарри закатил глаза, но все же кивнул: — Да, вроде того. — Знаешь, сходства никуда не денутся, но… — Фламель повернулся к Поттеру, возвращая рунный камень. Взгляд серых глаз столкнулся с изумрудными, поистине невероятными глазами юноши, — запомни раз и навсегда, что совпадения не гарантируют неизбежность. Действовать придется, исходя из ситуации, а не из твоих знаний о прошлом. Зацикливаясь на прошлом, теряешь нить настоящего, а теряя нить настоящего, теряешь путь к будущему. — Пока что мои знания все еще вполне актуальны, — поправил алхимика Гарри, — но я тебя понял. — Я не говорю, что прошлое твоего мира надо игнорировать, просто старайся определять свою стратегию, основываясь на том, что знаешь о ситуации здесь и сейчас, а вовсе не на знаниях о прошлом. Возможно, кстати, я смогу тебе в этом помочь. — Вот как? — Да, — усмехнулся Фламель, — я собираюсь устроить Альбусу небольшую встряску, раз уж он допустил все то, что произошло вчера.106. Первое подтверждение
26 июня 2024 г. в 10:40
— Корнелиус, — устало повторил директор Хогвартса, лишь чудом не закатив глаза при взгляде на рябящее розовое пятно, стоящее рядом с Министром Магии, — мы еще толком ничего не знаем, а Министерство уже пытается выдавить из произошедшего политический резонанс. Не знаю, кто надоумил тебя, что так стоит делать, но он был неправ.
— Никто меня не надоумил, — рассердившись, буркнул Фадж, не желая признавать, что все это было идеей его заместительницы. — Мы уже проходили это два года назад, верно? Нападения монстра Слизерина. Ну, и где же этот монстр сейчас? Вы не допустили Долиша к расследованию, подвергли детей опасности!
— Нападения продолжились? — задал встречный вопрос Дамблдор. — Нет, их больше не было и не будет. И да, Корнелиус, вспоминая девяносто второй год, ты несправедливо обходишь вниманием тот факт, что отправил в Азкабан невиновного человека, не позаботившись даже о суде. И что же ты сделал три месяца спустя? Фактически вынудил меня пустить дементоров на охрану школы, используя для этого давление на Попечительский совет. Как опыт, понравилось? Десять месяцев студенты вынуждены были жить бок о бок со стражами Азкабана, которые охраняли замок от невиновного человека.
— Оправданного, — сквозь зубы возразил Дамблдору покрасневший Фадж, — а вовсе не невиновного. Я еще отдам приказ проверить, не причастен ли Блэк к тому, что произошло с сыном Амоса!
Дамблдор покачал головой, понимая, что этот разговор напоминает какой-то цирк. Фадж больше не был самостоятельной фигурой на доске, он был говорящей куклой, которая произносила то, за что платил Люциус Малфой. Если Волдеморт действительно обрел былую мощь, зависимая от пожирателя смерти кукла на посту Министра Магии становилась огромной проблемой, с которой нужно было что-то делать.
— Амелия! — воскликнул Фадж, поворачиваясь к Боунс, которая как раз закончила со сбором рапортов. — Вы были здесь сегодня с самого начала, верно?
— Верно, — осторожно ответила Амелия, удерживаясь от плевка в сторону Амбридж, которая продолжала гаденько улыбаться, стоя рядом с Фаджем.
— Не заметили ли вы чего-нибудь подозрительного, что было бы связано с… — Фадж еще раз оглянулся на Дамблдора, но наткнулся лишь на взгляд, полный презрения, усталости и разочарования, — с Сириусом Блэком. Может быть, он подходил к портключу или приближался к мальчику Диггори…
Лицо Амелии скривилось, словно она залпом выпила стакан соленого чая:
— Корнелиус, не отвлекай меня всякой чушью, — жестко ответила она. — Мы работаем не покладая рук, а ты просто шастаешь тут и всем мешаешь на пару со своим… питомцем.
— Предательница крови, — прошипела Амбридж сквозь натянутую улыбку, но все это услышали.
— Если к моей работе есть какие-то конкретные претензии, то я жду момента, когда ты их озвучишь, вытащив язык из задницы Люциуса Малфоя, — обратилась к Министру Боунс, не удостоив Амбридж даже взглядом. — Думаешь, никто не знает о том, чьим глашатаем ты подрабатываешь?
— Мадам Боунс! — раздался голос Нимфадоры Тонкс, которая подошла очень вовремя, мгновенно предотвратив взрыв и споры, но при этом притянув к себе взгляды сразу всех присутствующих. — Мадам Боунс… — стушевавшись, повторила она, — невыразимцы хотят забрать Кубок, ссылаются на отсутствие в правилах пункта о вовлечении Департамента.
— Прошу прощения, — язвительно и с фальшивой улыбкой, повторяющей улыбку Амбридж, обратилась к Фаджу Амелия, — мне нужно работать. Может быть, когда-нибудь ты вспомнишь о том, что такое работа и как выполнять ее с честью.
Не дожидаясь ответа, Амелия Боунс повернулась и ушла вместе с Тонкс, оставляя вскипевшего Фаджа сжимать кулаки, пока Альбус продолжал наблюдать за происходящим с легкой, неразличимой улыбкой, скрытой за густой бородой.
— Она стала слишком независимой, — процедила Амбридж на ухо Министру, словно дьявол-искуситель… весьма специфической внешности, — слишком опасной. Пора взять ее за горло, Корнелиус.
— Я запомнил вас намного более миролюбивой, мадам Амбридж, — со смешком произнес Альбус, расслышавший всю эту тираду. — И намного более… уравновешенной.
— А я запомнила вас профессионалом, директор Дамблдор, а не жадным до власти манипулятором, который даже гибель бедного подростка сразу же пытается использовать в своей грязной игре, — выплюнула Амбридж, но фальшь чувствовалась в каждом ее слове. Даже если она и смогла убедить себя в том, что произносила, едва ли это помогало ее нападкам выглядеть убедительно.
— Разумеется, — вздохнул Альбус, — слабым политикам, знающим, что за них никто не вступится, всегда и повсюду мерещатся враги. Надеюсь, Корнелиус, — повернулся Дамблдор к Министру, — ты будешь готов к речи. Делегации покидают замок вечером, а прощальный ужин состоится в четыре часа.
— Буду готов, — буркнул Министр, следя за тем, как Дамблдор уходит. Повернувшись к Амбридж, он произнес. — Долорес, Дамблдор и впрямь что-то задумал. Я вижу… вижу это в его глазах, он что-то задумал.
— Знаю, Министр, — улыбнувшись, закивала Амбридж, — мы должны посоветоваться с мистером Малфоем. Он точно знает, что нужно делать дальше.
Чувствуя себя так, словно потратил десять минут на бессмысленные попытки искупаться в грязной луже, Дамблдор покинул компанию Фаджа и Амбридж, как только заметил, что Люциус и Северус закончили разговор, а сам Снейп сместился ближе к трибунам, встав позади них. Понимая, что тот ждет именно его, Дамблдора, отлучку, директор не стал тянуть. Взмах рукой — и вокруг них с зельеваром установлен барьер, не позволяющий ни одной живой душе узнать о том, что обсуждается внутри.
— Он вернулся, Альбус, — сходу огорошил Дамблдора Снейп, как только рябь барьера исчезла. — Люциус только что был вызван. Видимо, моя очередь тоже рано или поздно придет.
— Мы… — Дамблдор вздохнул, чувствуя какое-то странное воодушевление, вызванное тем, что на этот раз Фламель вновь был на их стороне, — мы готовились к этому, верно? Мы готовились.
— Да, но… — Снейп поморщился, — теперь лишь вопрос времени, когда он решит забрать его. Вы знаете, о чем я.
— Нужно будет установить охрану или даже патрулировать зал, — кивнул Альбус. — Может быть, Амелия поможет с этим.
— И начинайте думать, что делать с мальчишкой, — добавил Снейп. — Если Темный Лорд использовал для восстановления тела кровь Диггори, то защита, которую создала Лили, все еще действует. Возможно, Поттеру стоит, — Северус скривился, — пожить ближайшие пару месяцев со своими магглами. Какой бы мерзкой ни была Петунья, в их доме он хотя бы будет в безопасности.
— Возможно, ты и прав, — со вздохом прошептал Дамблдор, представляя реакцию Гарри и Сириуса на эти новости. — Он поймет.
— Я бы так не надеялся на это, но вам придется найти серьезный рычаг, раз уж он сейчас фактически эмансипирован и является главой рода, — скороговоркой протараторил Снейп. — А еще позаботиться о том, чтобы шавка никого не подставила из-за собственной тупости.
Дамблдор поморщился, услышав очередное колкое замечание Снейпа о Сириусе, хотя в резких словах зельевара все же скрывалась горькая правда. Сириус, постоянными спутниками которого были безрассудность и легкомыслие, действительно не подходил для серьезных тайн.
Гарри? Несмотря на неординарное видение мира и страстное стремление к справедливости, он все еще оставался ребенком. Да, теперь ему не грозила смерть из-за крестража, который был уничтожен дементором, но он все еще был далек от готовности сразиться с Реддлом. Тяжесть грядущей битвы ложилась на его плечи, и Дамблдор чувствовал горечь и тревогу за мальчика, который был так близок к решающему сражению, но все еще не был к нему полностью готов.