Меняй меня

Утро в семье Чхве началось рано даже для сони Чун Хона, который привык пробуждаться аккурат к завтраку. Но в восемь утра под его дверью разбилось что-то стеклянное, заставив наследника семьи испуганно дернуться и распахнуть глаза. Как позже оказалось, новенькая помощница кухарки, что-то забывшая на втором этаже дома, куда ей заходить запрещалось, задела вазу на постаменте у двери Чхве-младшего. И солнечное теплое утро, наполненное щебетанием птиц и отдаленным лаем маразматичной собаки соседей, разбилось о вопль Чун Хона. Пышущий раздражением, еще толком не проснувшийся, он стоял на пороге своей комнаты в одних домашних штанах и раздувал ноздри, как огнедышащий дракон. Молодая помощница кухарки, и без того вся белая, как мел, забыла как дышать, глядя на покрывшегося пятнами парнишку. Ее едва слышимые попытки оправдаться не произвели на молодого господина никакого впечатления. - Какого хрена? - прошипел Чун Хон, округляя узкие со сна глаза. - Ты что здесь забыла, корова? Девушка, едва ли старше самого наследника, не нашлась что ответить, только кланялась, как заведенная, и истерично просила простить. К моменту, когда она почти распласталась по ворсистому ковролину, проснувшийся раньше происшествия Ен Гук, живший по-соседству, вышел в коридор. Очередная толстовка и спортивные штаны скрывали его тело, а бодрый взгляд, не лишенный любопытства, окинул в первую очередь девчонку и замер на пылающем негодованием Чун Хоне. Чхве-младший моментально сдулся, будто из него выпустили воздух. Видеть Ен Гука с утра-пораньше он не желал. После внепланового знакомства их гостя с его любовником, Чун Хон вообще избегал встреч с первым. Ему не нравился факт произошедшей встречи, он не хотел, чтобы эти люди вообще когда-либо сталкивались. Примитивный Гук, привыкший решать все проблемы своей превосходящей силой, и Мен Ву — утонченный, умный, пользующийся головой, а не мускулами. Что может быть у них общего? Одарив Ен Гука высокомерным взглядом, Чун Хон забыл и о раннем пробуждении, и о его причине, распластанной по полу, захлопнув дверь спальни. Решив, что еще есть время на утренний сон, он тяжело упал в постель, зарываясь носом между подушек. В приоткрытую балконную дверь врывался ненавязчивый ветерок, раздувая легкий тюль по полу. Восстановившаяся домашняя идиллия звуков убаюкивала. Глаза начали слипаться, и даже теплые солнечные лучи, беззастенчиво касающиеся обнаженной кожи, не тревожили. Телефон под одной из подушек требовательно завибрировал, заставляя вновь разлепить веки и устало вздохнуть. - Я надеюсь у тебя веская причина звонить мне так рано, Ен Чжэ, - хрипло пробормотал он в трубку, лениво перекатываясь на спину и складывая ногу на ногу. Утро, несмотря на сияющее солнце, было прохладным, кожа покрылась мурашками. - Чон Оп предлагает сегодня сходить на вечеринку. Ну, ту, помнишь, куда тебя звали на прошлой неделе, - голос друга был не многим бодрее, чем у самого Чун Хона. Чхве не помнил ни про какую вечеринку, но утвердительно угукнул в трубку, вновь засыпая. У него были другие планы на этот вечер, но почему бы не оттянуться с друзьями. - Тогда встретимся часа в три в нашем кафе, - пробормотал Ен Чжэ и смачно зевнул в трубку. Послышалась возня — он потягивался и сладко чавкал. Чун Хон раздумывал несколько секунд, в итоге снова утвердительно угукнув и отключившись. Бороться со сном больше не хотелось, и он так и уснул, распластавшись звездой на кровати и не удосужившись накрыться одеялом. Спускаясь к завтраку через пару часов, Чун Хон пребывал в радужном настроении. Он выспался, привел себя в порядок и через несколько часов готов был под достойным предлогом улизнуть из дома. За большим столом, накрытом слепящей белой скатертью, уже собралась семья и их гости, пустовало только место наследника — напротив Бан Ен Гука. При виде него Чун Хон едва уловимо скривился, падая на стул и стаскивая салфетку с тарелки. Отец весь завтрак о чем-то увлеченно беседовал с подполковником Баном. По урывкам знакомых фраз, можно было понять, что они планируют какой-то совместный проект. Оба были возбуждены гладко складывающейся беседой, увлеченно жестикулировали и довольно смеялись, совсем позабыв о еде в тарелках. Со Ра иногда прикасалась кончиками пальцев к манжету рубашки мужа, напоминая о завтраке. Тот улыбался ей одной, на секунду окидывая взглядом любимое лицо, клал в рот очередной кусочек и снова терялся в беседе. Чун Хон молчал, бестолково улыбаясь своим мыслям. Мыслей на самом деле не было, но он старательно делал вид, что витает в облаках. Мать наблюдала за этим со стороны с умилением, не отрываясь от беседы с Ен Гуком. Его густой низкий голос был совсем неуместен в светлой столовой, наполненной сливочным солнцем, отражающимся в стекле. Но, кажется, это несовершенство замечал только Чун Хон, остальным было все равно, что коллекционный фарфор опасно вибрирует от мужского тембра. - Мамуль, - слащаво протянул любимый сын, прерывая рассказ Ен Гука на полуслове. Бан недовольно нахмурился, сверля глазами сначала стакан с соком у своей тарелки, а потом подняв взгляд на наглого мальчишку. Чун Хон сделал вид, что не заметил, с милой улыбкой глядя на мать. - Да, мой хороший, - мелодично откликнулась родительница, моментально переключая внимание на собственное чадо. Вилка противно скрипнула по тарелке Ен Гука. - В музее современного искусства открывается интересная выставка, - воодушевленно затараторил Чун Хон и глаза его засветились неподдельным интересом. - Там... Ммм, анатомическая она, короче. - Вовремя спохватившись, ребенок не стал рассказывать впечатлительной маме о том, что там представлены реальные человеческие тела и органы. Он сам прочел о ней буквально сегодня утром, когда искал прикрытие своей сегодняшней вылазке на вечеринку. Признаться, фотографии, прикрепленные к новостям о такой выставке, ужасали. Сам бы он ни за какие деньги туда не пошел. - О, это чудесно! - несколько обескураженно отозвалась Со Ра, удивленная уже тем фактом, что ее ребенок интересуется искусством. Обычно он рассказывал о фильмах и играх в бейсбол. А тут выставка. - Ты ведь не один пойдешь? - Женщине очень нравилось, что у Чун Хона было так много друзей, и их совместные культурные походы грели сердце. - Мне рассказал об этой выставке Ен Чжэ, он сам очень хочет туда сходить, - не моргнув и глазом, соврал Чхве-младший. - И Чон Оп не против составить нам компанию. Разговоры за столом как-то неожиданно прекратились. Отцы, до этого бурно сыпавшие странными терминами в собственной беседе, заинтересовались воодушевлением Чун Хона и переключились к их обсуждению. - Ах, Ен Чжэ такой культурный мальчик, - радостно откликнулась Со Ра, сложив руки в молитвенном жесте. На ухоженных пальцах хищно сверкнули бриллианты в свете теплого солнечного утра. - Ты же дашь мне денег? - ласково протянул Чун Хон под короткий смешок своего отца, который, казалось, только этой фразы и ждал все время. Но Чхве-младшего это нисколько не волновало, он влюбленным взглядом смотрел на маму, затапливая ее своей любовью. - Конечно, мой хороший! О чем речь! Это такие мелочи, - и она легкомысленно отмахнулась от этой недостойной по ее мнению темы. - Я бы сходила с вами, но у меня встреча с твоей тетей. Тихая волна паники улеглась, не успев подняться. Мать не выбиралась с сыном в свет с тех пор, как ему исполнилось тринадцать. Если не брать в расчет светские рауты, на которых их семья периодически обязана была присутствовать. Но там не было места семейной теплоте и материнской ласке. Отец терялся в беседах на высокие политические темы. В его руке всегда переливался в искусственном освещении бокал с шампанским на длинной хрупкой ножке. А мама прибивалась к кучкам щебечущих дам в дорогих нарядах из последних коллекций. Когда Чун Хон был помладше, его тащили в эти женские сборища насильно, крепко сжимая за руку. И мальчик стоял, прижимаясь к бедру матери и дергая очередной галстук-бабочку на своей шее, потому что кислорода не хватало. Став постарше, наследник Чхве научился обольщать этих стареющих дам парой заезженных комплиментов. Высокий, стройный и красивый, он галантно склонялся, целуя одну из подставленных рук, сверкал глазами из-под выбеленных волос и едва заметно улыбался, с наслаждением замечая в глазах напротив отклик одобрения. А потом покидал эту компанию дорогих шелков и бриллиантов, переключаясь на более молодых и аппетитных. - Почему бы Ен Гуку не составить тебе компанию? - неожиданно подал голос глава семейства. Откинувшись на высокую спинку стула, он с нескрываемым ликованием смотрел на обомлевших детей и неспешно постукивал пальцами по столу. Ен Гук молчал, глядя перед собой. Чун Хон готов был поклясться, что его не радует эта перспектива точно так же, как и самого наследника. - Прекрасная мысль, - возликовала Со Ра. Чун Хон потерял единственного возможного соратника в лице любимой мамочки. Конечно, она спит и видит, когда же они с Ен Гуком станут братьями не разлей вода. Ей совершенно невдомек, что подрастающее поколение было бы радо вообще не сталкиваться друг с другом на территории этого дома. - Ен Гук очень любит выставки, - добил добродушный подполковник Бан, взмахнув вилкой с кусочком десерта так, что крошки полетели в разные стороны. Не заметив это, мужчина довольно хохотнул и подмигнул скисшему сыну. Чун Хон за эти короткие мгновения успел возненавидеть это утро, раннее пробуждение, Ен Чжэ с его гулянками, корову-повариху и соседскую мразматичную собаку. Последнюю просто так, для галочки. - Тогда можно выезжать сразу после завтрака, - затараторила Со Ра. Еще чуть-чуть, и над ее головой рассеется радуга, так воодушевлена и радостна она была. У Чун Хона невольно дернулся левый глаз, и взять себя в руки никак не получалось. - Тогда вы успеете погулять по городу и пообедать. Ен Гуку ведь так никто и не устроил обзорную экскурсию. «Будь ты проклят, Бан Ен Гук», - красными буквами мелькало на лбу Чхве-младшего, пока мозг пытался лихорадочно выдать хоть сколько-нибудь достойное оправдание, почему он не может устраивать гостю обзорных экскурсий. Но, кажется, сознание прибывало в ахуе, системе потребовалась перезагрузка. В отчаянной попытке избавиться от сговора родителей, Чун Хон пронзил молчаливого Ен Гука взглядом. Он безмолвно просил отказаться от этой затеи, пока не поздно. Он бы даже обещал не появляться на глаза старшего ближайшую неделю... Нет, месяц! Вообще переедет куда-нибудь, лишь бы этот день не был испорчен Баном. - Думаю, у Ен Гука свои планы, зачем ему я, - с отмеренной долей сомнения протянул Чхве-младший. Бегло оглядел родителей и вновь замер на Ен Гуке. Едва заметно тот в ответ дернул бровью. Жест можно было расценить по-разному. И, да, планов было громадье, успеть бы все сделать. И, нет, с чего ты взял, что у меня вообще какие-то планы. К сожалению, Бана парнишка практически не знал и по больным местам бить не мог, а увиливать не получалось, ибо этот сухарь оставался непробиваемым ко всей его прекрасной актерской игре. Повисла тягучая пауза, наполненная сливочным сиянием утра, заполняющим просторную, как Букингемский дворец, гостиную. Все взоры обратились на гостя, в ожидании его решения. Ен Гук снова дернул бровью, кажется, это было у него нервное. - Я не против составить Чун Хону компанию, - протянул он, наконец, выдержав все допустимые театральные паузы. Если бы они сидели на развлекательном шоу в студии, то по аудитории бы сейчас пронесся разочарованный вздох. По крайней мере, именно такое чувство наполняло Чхве. Еще с минуту он непонимающе смотрел на Ен Гука в надежде, что кто-то сейчас скажет ему, что он ослышался. Но добровольцев облегчить жизнь бедняжки наследника не нашлось. Наоборот, взрослое поколение будто облегченно вздохнуло и возрадовалось, что они все так хорошо придумали — и волки сыты, и овцы целы. О том, что у Чун Хона день испорчен окончательно, никто не догадывался. Отцы вернулись к горячему обсуждению прерванной темы, мама вновь переключилась на чертова Ен Гука. А про Чхве-младшего, который клокотал в бессильной ярости, никто не обратил внимания, как бы тот ни старался дуть губы и всем своим видом выражать недовольство. В любой другой день вокруг него бы стаей чаек суетились все, желая угодить капризному ребенку. Но приезд гостей кардинально изменил обстановку в доме, небрежно смахнув с головы Чун Хона бриллиантовую корону общего любимца. *** - Ты мог заняться чем угодно, какого хрена поперся со мной, - рассерженной кошкой шипел Чун Хон, прожигая Ен Гука ненавистным взглядом. Бан был спокоен. Его не выводило из себя ничего, хотя утро выдалось не сахарным. Сначала Чун Хон поймал его под лестницей, напористо прижал к стене и потребовал отказаться от идеи совместной поездки. Он весь полыхал негодованием и давился словами, все еще не в силах поверить, что удача отказала ему в собственном доме. Ен Гук молча выслушал его, после чего старательно отцепил длинные пальцы от своей толстовки, показательно отряхнулся и ушел. Потом долгие три часа Чун Хон ломал комедию, собираясь на выставку. Он терял и находил вещи в совершенно неожиданных местах, ныл, что ему нечего надеть, ушел в душ на сорок минут, хотя с утра уже принимал его. Потом оказалось, что закончилось любимое средство для укладки, не заряжен телефон, а бумажник канул неизвестно куда.  Ен Гук, собравшийся в рекордные пятнадцать минут, томился ожиданием у лестницы. Он успел завернуть в гостиную и посидеть на кожаном диване в полной тишине, пока туда не ворвался Чун Хон и не начал стаскивать с дивана подушки, уверяя, что его любимый браслет свалился именно между ними. Ен Гук молча ушел в библиотеку на втором этаже. Проторчал там те самые сорок минут, которые Чхве-младший, забив на браслет, который нашелся в шкатулке, топился в душе. Бан вышел в открытую беседку, где потягивал холодный чай его отец. О чем они говорили, Чун Хон не слышал, он в этот момент метался по столовой в поисках очередной вещи, которая закатилась. Едва не заставив прислугу скатывать тяжеленный ковер в поисках непонятно чего, он снова умчался наверх, донимать мать новым вопросом.  Ен Гук вышел на улицу и, сунув ладони в карманы штанов, неспешно направился в сторону уже дожидавшейся их машины у резных кованых ворот. Чун Хон в это время стягивал с себя шестые узкие джинсы, психуя, что ни одни из них не подходят под его сегодняшнее настроение. Когда он выбирал пиджак, сваливая горы шмоток на кровать, в спальню ворвался отец. Несдержанным тоном он рыкнул на своего чадо, чтобы тот поторапливался, заставлять гостя ждать — неприлично.  Чун Хон согласно покивал, порычал на отца и выставил его за дверь, не забыв напоследок сухо клюнуть губами в щеку. А в машину запрыгнул еще через полчаса. К этому времени Ен Гук успел пролистать журнал, лежащий на заднем сиденьи. Он недовольно осмотрел подростка, цыкнул и вновь опустил взгляд на статью в глянце. Но опять не сказал ни слова. И с этой минуты началось недовольное бурчание младшего о его несчастной судьбе, о том, что Ен Гук сволочь, козел и дебил, раз согласился ехать. Он бросал гневные взгляды на Бана, сидящего в нескольких сантиметрах от него, громко сопел и стучал ладонью по колену, обтянутому джинсами, которые ему не нравились. Ему вообще ничего на себе не нравилось. А на чертовом Ен Гуке и подавно. Деревенщина. - Какого хрена ты молчишь? Язык проглотил? - не выдержал Чун Хон, разражаясь яростным окликом. Ен Гук дочитал статью, и теперь журнал в закрытом виде лежал у него на коленях. Он без особого удовольствия смотрел в окно и, казалось, вообще не придавал значения тому факту, что рядом с ним еще кто-то сидит. И этот кто-то постоянно сотрясает воздух бесполезным раздражением.  - Ты можешь мне на вопрос ответить? - сдался Чхве-младший, голос его потускнел. И энергия, еще минуту назад бившая из него ключом, угасла, прекратив ярким коконом окутывать длинную фигуру. - Ты достал меня, - честно признался Бан и глубоко вздохнул. - Что ты от меня хочешь? - Давай, я тебе денег дам, - устало предложил Чун Хон, глядя на собеседника из-под аккуратно уложенных кудрей, пружинящих на лбу. - Можешь свалить на свою чертову выставку, а я по своим делам пойду. Постоянный водитель семьи Чхве радостно хмыкнул. Ему была знакома эта песня. Милашка Чун Хон постоянно совал ему в карман хрустящие купюры, лишь бы он не рассказывал родителям, где в очередной раз носило их любимого отпрыска. Не то чтобы водитель нуждался в таких мелких подачках, но он не хотел уменьшать значимость своих поступков для мальчишки. И чете Чхве тоже никогда бы не стал трепаться о ночных клубах и пьяных друзьях. Пусть ребенок живет так, как ему нравится. - Ты же так хотел ее посетить, - с издевательской усмешкой заметил Ен Гук, впервые за все время поездки обращаясь к Чун Хону. - Да пошел ты, - буркнул тот в ответ и сам отвернулся к окну, нахохолившись, как оперившийся птенец. Автомобиль, между тем, плавно съехал в сторону Музея современного искусства, пробираясь между ухоженными газонами с громоздскими композициями из плетущихся кустов, намотанных на арматуру. Кусты еще не зацвели, и ржавеющее железо виднелось сквозь тонкие стебли. Чун Хон нервничал все больше, ощущая, как возможность провести день с пользой таяла на глазах. Он был уверен, что в случае отказа идти куда-то с Ен Гуком, ненавистный гость обязательно нажалуется его родителям. И окажется, что любимый сынок вовсе не такой ценитель искусства, как свято верила мать. - Я боюсь всех этих трупов, - предпринял самую отчаянную попытку Чун Хон. И в глазах его мелькнул вполне неподдельный страх. Почему ему в голову не пришло выбрать более миролюбивую выставку. Сходили бы в галерею современной живописи, посмотрели бы на яркие и непонятные мазки красок на полотнах. - Я буду держать тебя за руку, - с усмешкой пообещал Бан, скидывая со своих колен журнал и поправляя джинсы. Чун Хон от негодования издал какой-то странный звук, округлив глаза. И когда Ен Гук уже собирался покинуть салон автомобиля, схватил его за широкое запястье, дергая на себя. Парень такого поворота явно не ожидал и чуть не повалился на наследничка всем своим весом, но удержался-таки в сидячем положении. - Скажи честно, ты это специально делаешь? Мне назло, да? – просвистел Чун Хон сквозь зубы, пепеля сына подполковника взглядом и пытаясь понять по его глазам, верно его предположение или нет. Казалось, Ен Гук на секунду замешкался, но потом усмехнулся и покачал головой. - Не будь ребенком. – Пожурил он младшего, без труда перехватил его за запястье той рукой, которую держал Чун Хон, и вышел из машины, потащив Чхве за собой. *** У Ен Гука было несколько причин согласиться. Проводить день с истеричкой Чун Хоном не входило в его планы, и портить себе настроение не хотелось, но, во-первых, предложение поступило от хозяйки дома, которая очень переживала, что гостям может быть до сих пор некомфортно. Отказать ей значило подтвердить ее опасения, проявить неуважение, и вообще. Ен Гук не должен был подставлять отца и вести себя как асоциальный, не идущий на контакт, бестактный чурбан. Во-вторых, подполковник Бан не соврал, выставки он и правда любил, хотя глядя на него и сложно было в это поверить. Ну и в-третьих, лицо Чун Хона было просто непередаваемым, когда он смотрел на Ен Гука с такой мольбой, будто готов был сочинить ему серенаду и спеть ее под окном в сомбреро, лишь бы только тот отказался. Почему-то очень захотелось подшутить над ним и посмотреть, какое у него будет лицо, когда Гук согласится. Эта беззлобная пакость того стоила. Конечно же, последняя причина была не главной, а так, приятным бонусом. Это само собой разумеется. Как иначе. И все же Бан немного смутился, когда мальчишка бросил в него в машине этим обвинением. Водитель остался ждать их неподалеку от музея, а Ен Гук протащил Чхве, еле передвигающего ноги, за руку до самого входа. Поднял так его, инстинктивно упирающегося, вверх по ступенькам, приветливо кивая выходящим из здания людям, и только у парадных дверей отпустил. Пропустил презрительно фыркнувшего подростка вперед и зашел сам. Чун Хон вел себя как капризная барышня, согласившаяся пойти на свидание с парнем, который ей не очень нравится. Стоял в стороне, скривившись и сунув руки в карманы, пока Ен Гук покупал билеты. И с недовольным видом поплелся следом за ним в зал, постоянно вздыхая и закатывая глаза к небу, сетуя на свою судьбу. Ему бы играть в театре страдальцев, столько артистизма растрачивается на ерунду. Выставка, которую Чхве выбрал наугад, называлась «Тайны тела. Вселенная внутри». Пока Ен Гук ждал в машине мальчишку, устроившего квест по всему дому в поиске затерянных вещей, он просмотрел на планшете ознакомительный ролик, и его глаза загорелись от предвкушения. Это была не просто анатомическая выставка, на ней были представлены реальные человеческие тела и органы, а не искусственные макеты. Это что-то невероятное. Кто-то когда-то завещал свой холодный труп науке, и теперь можно пойти и изучить то, что раньше было живым человеком или его частью. Стало немного не по себе, такие вещи будоражили, но Ен Гук был не из пугливых, и любопытство в нем всегда побеждало. Когда он вошел в первый зал, то почувствовал воодушевление и детский восторг, увидев расставленные по периметру и по центру фигуры людей. В помещении было темно, стены задрапированы темной тканью, а экспонаты возвышались над полом на черных постаментах. Их освещала подсветка внутри стекла, и все это походило на комнату ужасов в парке аттракционов. Глупо улыбаясь, Ен Гук быстрым шагом направился к первому экспонату и, выудив из рюкзака футляр, нацепил на нос очки, чтобы лучше видеть описания на табличках. Никогда раньше он не наблюдал изнутри ничей правый тазобедренный сустав, подумать только. Чун Хон подошел к тому же экспонату, который изучал Ен Гук, с большой неохотой и остановился позади, мельком и с опаской поглядывая в стекло. - Ты носишь очки? – ошарашено спросил он, тыча в Гука пальцем, открыв рот от удивления. Кажется, этот факт поразил его куда больше, чем то, что он может рассмотреть вблизи чей-то тазобедренный сустав. - Почему это тебя так удивляет? – вскинул брови Ен Гук, неохотно оборачиваясь. Чун Хон так смотрел на него, будто он только что на его глазах содрал с себя кожу и оказался инопланетным захватчиком. - Ты же механик, от чего у тебя могло испортиться зрение? – скривился Чун Хон, перекинув вес на левую ногу и шаркая правой по расстеленному по полу ковру. - Действительно. Куда мне до таких культурных мальчиков, как ты и Ен Чжэ. – Вздохнул Ен Гук, отворачиваясь. Чхве насупился, возразить было нечем. Кроме них в зале было еще человек десять. Из них две влюбленные парочки. То и дело слышались приглушенные писки испуганных девушек, которые хватали за руки своих защитников и утыкались в них лицом, стоило подойти к особо страшному экспонату. Молодые люди довольно лыбились, чувствуя себя сильными и бесстрашными рядом со своими хрупкими половинками. Чун Хон не пищал и не вскрикивал, но очень неохотно плелся тенью за Ен Гуком, всегда останавливаясь позади него и даже не думая подойти ближе к стеклу и что-то рассмотреть. Парень явно чувствовал себя не в своей тарелке, и Гука это очень веселило. Он бы никогда не подумал, что наследник великого Чхве Хен Шика такой пугливый. Чун Хон топтался за спиной и вздыхал все жалостливей. - Чун Хон. – Ен Гук позвал абстрагировавшегося от реальности мальчишку, и когда тот неохотно поднял голову, резко отступил в сторонку. - Как тебе? Не ожидавший такой подставы Чун Хон встретился взглядом с чьим-то разрезанным пополам трупом и, взвизгнув как девчонка, отпрянул назад и шустро прыгнул обратно за спину Ен Гука, злобно зашипев ему в затылок. Сын подполковника рассмеялся в голос, поправляя на носу очки и возвращаясь к изучению надписи за стеклом. Сосредоточиться на чтении было непросто, спазмы подступающего смеха не оставляли в покое. - Че ты ржешь? – пропыхтел Чун Хон, но добился только того, что Ен Гук снова сорвался на смех. - Ты серьезно боишься этих жмуриков? – он обернулся, сканируя мальчишку с ног до головы, и Чун Хону даже стало немного стыдно, хотя он бы никогда в этом не признался. - Ничего я не боюсь, просто это кощунство. Не понимаю, зачем делать такие дебильные выставки. - Ты же сам сказал, что это интересно. Даже Ен Чжэ тебе порекомендовал. Кстати, где он? – Ен Гук откровенно потешался, и Чун Хон готов был прибить его прямо здесь и пополнить скандальную выставку новым экспонатом. - Я бы очень хотел с ним познакомиться и еще немного окультуриться. - Отстань уже, а. Изучай дальше своих покойников, вы, я смотрю, подружились. Нам с Ен Чжэ даже нет смысла с ними тягаться. – Изобразив подленькую улыбочку, Чун Хон выудил из кармана телефон и принялся кому-то строчить с такой скоростью, что, казалось, из-под его пальцев вот-вот пойдет дым. Ен Гук пошел дальше, подолгу останавливаясь у каждого постамента. В стекло он видел отражение Чун Хона, который не отрывал глаз от своего телефона и все время с кем-то переписывался. Наверное, со знаменитым Ен Чжэ, о котором Бан уже знал достаточно, чтобы написать его краткую биографию. Но за ее правдивость он бы не ручался, потому что тот культурный отличник, интересующийся балетом и классической музыкой, не имеющий пороков и пагубных привычек, образ которого вырисовывался из разговоров в столовой за завтраком, вряд ли имел какое-то отношение к реальному Ен Чжэ, которому сейчас Чун Хон жаловался на свою карму. На самом деле, была еще одна причина пойти с мальчишкой на выставку. В этой причине Ен Гук не признавался даже сам себе, но он чувствовал себя немного виноватым, потому что недавно стал свидетелем того, чего видеть был не должен, и знал теперь то, чего не должен был знать. Нет, он ни в чем не был уверен, и это сомнение иногда прокрадывалось в его голову перед сном и не давало покоя, но все же тот парень назвал Чун Хона «своим человеком», а это могло значить только одно. Даже живя в Америке, Ен Гук никогда не сталкивался с… Ну, с такими людьми, которых ему было неловко назвать вслух нужным словом, и теперь он был в растерянности и не знал, как себя повести. Чун Хон, который и раньше его не жаловал, и которого он уже однажды отчитал, как ребенка, теперь то прятался от него и избегал смотреть в глаза, то вел себя как-то слишком агрессивно. Его не радовало, что его тайна больше не тайна, но Ен Гук не мог просто подойти и сказать, что переживать ему не о чем и что он вовсе не собирается никому выбалтывать его секрет. Бан подумал, что, может, хоть так донесет до этого трудного ребенка, что они не враги. Но его действие, по всей видимости, было расценено с точностью до наоборот. Какой-то тупик. - Оторвись от телефона и посмотри. – Ен Гук пихнул парня локтем в плечо, отвлекая от переписки. – Когда ты еще увидишь что-то подобное? - Надеюсь, никогда. – Пробубнил Чун Хон себе под нос, но оторвался от экрана телефона. Прямо перед ним возвышался над черной платформой длинный человеческий скелет. Парень побледнел и судорожно сглотнул. - Здесь написано, что рост человека не зависит от позвоночника, позвоночник у всех почти одинаковый. – Улыбался Бан, с издевкой поглядывая на долговязого ребенка. – А длина бедренной кости разная. Во всем виновата твоя бедренная кость. - Иди в жопу. – Пробубнил Чун Хон, синея. Но все-таки подошел, чтобы посмотреть, закрыв лицо руками и подглядывая сквозь пальцы. Они прошли через несколько залов, и мальчишка за это время поменял цвет лица с синего на белый несколько раз, но иногда все же мужественно подходил поближе и слушал то, что Ен Гук зачитывал вслух, но всякий раз фыркал и возмущался. Это оказалось забавнее, чем можно было представить. У сына подполковника было такое чувство, что он притащил на выставку впечатлительного младшего брата или пугливую девушку, над которыми издеваться таким образом было бы одно удовольствие. Чун Хон не был ему ни братом, ни девушкой, но так смешно корчил рожи и отскакивал от экспонатов за спину Гука, что подшучивать над ним было даже еще приятней. Интересно, повел бы его тот Мен Ву в место наподобие этого? Когда они прошлись по последнему залу, Чун Хон был уже весь красный. Ен Гуку очень хотелось вернуться к некоторым экспонатам, но он решил сжалиться над ребенком, которому сегодня и без того досталось. Было решено собираться домой, но Бан почти ничего не съел за завтраком и предложил зайти в ближайшую кафешку, чтобы быстро перекусить. Обреченный Чун Хон, смирившийся со своей участью, уже даже не пытался возражать. Они нашли кофейню буквально в двух шагах от музея. В небольшом помещении приятно пахло булочками и тем самым бодрящим напитком. Сеульская весна развернулась во всей красе перед большими окнами, у которых примостилась странная парочка – наследник известного бизнесмена и его приехавший из штатов не друг и не враг. Оба заказали по чашечке кофе и какому-то перекусу и сейчас лениво смотрели в окно, ни о чем не разговаривая. О чем им было говорить? Негромкая музыка лилась из подвешенного под потолком динамика и нежила слух, уже обласканный привычными звуками занятого города. Люди за соседними столиками оживленно болтали и не обращали внимания на молчаливых соседей. Прохожие иногда заглядывали в окна, но быстро отводили взгляд. Когда суетливая официантка подбежала, чтобы поставить на столешницу две чашки с ароматным напитком и тосты, проголодавшийся Ен Гук налетел на еду, а Чун Хон недовольно и устало сложил руки на груди. Интересно, если он сейчас пойдет-таки на вечеринку, папа поверит, что он не бросил Ен Гука одного с его лучшими друзьями трупами? Вряд ли. Мама бы даже не усомнилась, а вот папе фиг докажешь. Уехали вместе, и вернуться желательно тоже вместе, раз он уже пошел на такую жертву. - Ради бога, сними очки, ты выглядишь, как идиот. – Не выдержал Чун Хон, уже с минуту сверливший взглядом увлеченно поглощающего тосты Ен Гука. - Ты так выглядишь и без очков. – Парировал Ен Гук, не отвлекаясь от еды. - Ха ха. – Монотонно протянул Чун Хон. Как же его бесило, что у этого Ен Гука, который был каким-то там задрипанным механиком и чинил машины, одевался в спортивные костюмы и вообще был конченым придурком, всегда находилось что ответить, и отвечал он так, что Чун Хон потом выглядел глупо. Набив желудок, Бан откинулся на спинку плетеного кресла и отпил терпимо горячий кофе, закрывая глаза от удовольствия. Он, сам того не ожидая, здорово повеселился, и даже кислая мина напротив не могла испортить ему день. - Почему ты не ешь? – спросил он, кивая на тарелку наследничка, на которой лежали нетронутые тосты. Чун Хон бросил на него полный ненависти и презрения взгляд. - Что-то расхотелось. Мне хватило вида набитого жратвой желудка в музее. Воспоминаниями об этом зрелище я буду питаться еще недели две. – Чун Хон раздраженно хмыкнул, но все же подцепил пальцами чашку и хотя бы отпил немного кофе. - Ты как девчонка. – Усмехнулся Ен Гук, вспоминая, как мальчишка прятался у него за спиной, но тут же чуть не подавился кофе, когда почувствовал на себе пронзительный взгляд. - Да, я как девчонка. Доложишь об этом папе? – язвительно отчеканил Чун Хон, но в его голосе промелькнул и испуг. Было видно, что за его бравадой скрывается неподдельное волнение, которое он очень старается в себе подавить, чтобы сын подполковника не думал, будто бы у него теперь есть в рукаве какой-то козырь. - Я не собираюсь никому доносить о тебе и твоем… - Ен Гук запнулся и оказался пришпилен к креслу возмущенным взглядом подростка. – Ты еще не понял, что я не доносчик? - Значит, я мог просто бросить тебя сегодня одного на выставке, и ты бы меня не сдал? - Губу закатай. Не лезть в твои дела – это одно. А намеренно покрывать и врать - совсем другое. Кто ты такой, чтобы я врал ради тебя? - Значит, если у тебя прямо спросят о той ночи, когда мы столкнулись дома, ты все скажешь, как есть? А пока не спросят, будешь молчать? - Скажу им спросить у тебя. Но врать не стану. Чун Хон, казалось, хотел поджечь Ен Гука взглядом, но тот продолжал невозмутимо пить кофе, радуясь, что сказал парнишке то, что хотел. Может, он хоть теперь перестанет сворачивать в другую сторону, едва завидев Гука на другом конце коридора, и отсиживаться в своей комнате, чтобы реже попадаться ему на глаза. Чун Хон вздохнул и лениво огляделся, закинул ногу на ногу и взъерошил свои дурацкие кудряшки, из-за которых был похож на живую куклу. Ен Гук не понимал, как может человек в здравом уме выйти из дома, когда у него вместо прически взрыв на макаронной фабрике. Это была еще одна тайна наследника семьи Чхве, которую он никогда не сможет раскрыть. - Не могу понять, то ли ты такой высокоморальный, то ли просто долбоеб. – прошептал Чун Хон, не обращаясь ни к кому конкретно, но Ен Гук услышал и чуть не подавился кофе. - Не помню, чтобы разрешал тебе разговаривать с собой в такой манере. Забыл, что я тебя старше лет на семь? – он заговорил суровым тоном, напоминая, что не записывался наследничку в приятели, и Чун Хон поежился, вспоминая не так давно проведенную с ним воспитательную беседу после налета Ен Гука на его комнату через балкон. - Простите, хенним. – театрально поклонился, чтобы сохранить достоинство хотя бы через сарказм. – Вот все вы такие. Сначала кичитесь, что приехали из штатов, а потом прибегаете к чисто корейским штучкам, когда нужны липовые аргументы. Что бы ты говорил, если бы был младше? Что это все пережитки прошлого. - Но я старше. Просто смирись и ешь свои тосты. - Как скажете, хенним, – поклон. Белые кудряшки Чун Хона запружинили над столом, и Ен Гук невольно улыбнулся. Он начинал понимать, как мальчишке удается каждый раз умилять и облапошивать свою матушку. Чун Хон нехотя взял в руку один из хрустящих поджаренных тостов, с сомнением повертел в руке и все-таки сунул в рот, начиная с угрюмым видом жевать. - Больше не тащи меня никуда за руку. – Поморщился, все еще жуя. – Со стороны было похоже на сцену из дорамы. Только я не Шин Мин А. - Нечего меня хватать. – Пожал плечами Ен Гук. Чун Хон собирался что-то ответить, но вдруг разом побелел, как еще недавно в музее, и прижал ладонь ко рту. – Что с тобой? Тошнит? Ен Гук взволнованно приподнялся на стуле, но Чун Хон уже выскочил из-за стола и опрометью бросился в туалет. Да, похоже его и вправду тошнило после всего увиденного. Кто же знал, что он такой впечатлительный. Ен Гук сел обратно и подпер голову кулаком, устремляя взгляд в окно. Пока появилось время побыть наедине с собой, он задумался о последних неделях, проведенных в новой стране. В общем-то, все складывалось вполне себе ничего. Ему нравилось в Корее. Нравились ее оживленность в любое время суток и дружелюбие. Отец заметно повеселел, встретившись со старым другом, и казалось, даже не вспоминал о пережитых несчастьях. Работа спорилась, а весеннее солнце согревало и зализывало душевные раны. Перспективы были самые радужные, оставалось только вдохнуть полной грудью и пойти им навстречу. Ен Гук улыбался и допивал свой кофе, грея руки о горячую чашку. Телефон Чун Хона, который мальчишка забыл на столе, завопил на все кафе жуткой апокалиптической мелодией так внезапно, что Бан чуть не выронил чашку из рук. От загробного органа у него едва не случился сердечный приступ. Только этот идиот мог поставить на звонок что-то подобное. Потревоженные посетители за соседними столиками начали оборачиваться и забрасывать Ен Гука изничтожающими взглядами. Отлично, теперь все думают, что это у него с головой не все в порядке, пока чувствительный хозяин телефона прочищает желудок в туалете. Еще и на полную громкость поставил, кретин. Виновато откланиваясь, Гук нащупал рукой кнопку сброса. Шикая, соседи отвернулись, возвращаясь к своим разговорам. Бан бросил встревоженный взгляд в сторону туалетов. Наследничек до сих пор не вернулся. Оставалось только надеяться, что ему там не слишком плохо. Не хватало еще закончить день в больнице, то-то Чхве Со Ра будет рада, что гость довел ее любимого отпрыска до такого состояния. Поймав пробегающую между столиками официантку, Бан попросил счет и вернулся к разглядыванию прохожих на другой стороне улицы, торопившихся по своим делам. Когда он уже почти медитировал, увлеченно разглядывая ножки красивой кореянки, телефон вдруг зазвонил снова, и парень подскочил на месте от испуга. Жуткая мелодия, под которую в фильмах обычно устраивают перестрелки или расчленяют трупы, снова загремела на все кафе. Недовольные соседи закрутились на своих местах в поисках источника звука, и Ен Гук вжал голову в плечи. Звонивший был упертым, как осел, и сдаваться не собирался, продолжая названивать, хотя ему никто не отвечал. Чертыхнувшись, Бан взял в руки телефон и принял вызов. - Это телефон Чхве Чун Хона. Он не может сейчас подойти, перезвоните чуть позже. – Вежливо протараторил он в трубку, снова откланиваясь перед соседями. Звонивший почему-то молчал. – Алло? - С кем я говорю? – наконец, прозвучал в динамике очень знакомый голос. Кому он принадлежал, Ен Гук понял не сразу. - Это его друг. Перезвоните чуть поз… - Трубку бросили. Ен Гук отнял аппарат от уха и, нахмурившись, посмотрел на экран. «Разумеется, я знаю твое имя» - пронеслась в голове фраза из недавнего прошлого. Он вспомнил, чей это был голос. Тот самый Мен Ву. Отложив телефон, Ен Гук снова откинулся на спинку стула и закусил губу. Что-то ему подсказывало, что трубку брать не стоило. Но и позволить телефону истошно извергать саундтрек к документальному фильму о преисподней было не лучшим вариантом. Парень еще раз взволнованно посмотрел на коридор, ведущий в туалеты. Из него, наконец, вырулил все еще бледный Чун Хон. Продефилировав между столиками шатающейся походкой, подросток уселся на свой стул и устало запрокинул назад голову. Судя по его виду, из него только что вышли нетрадиционным путем и тост, и с любовью приготовленный маменькой завтрак. - Тебе звонили. – Ен Гук кивнул на телефон. Чун Хон усилием воли оторвал затылок от спинки стула и из-под опухших век посмотрел на экран своего андроида. На экране должен был еще красоваться один пропущенный вызов. Вглядевшись в имя звонившего, Чун Хон побелел еще сильнее, хотя казалось, дальше было уже некуда, и судорожными пальцами схватил трубку. Он набрал номер, и его глаза забегали из стороны в сторону, как свихнувшийся маятник. Ен Гуку стало не по себе. Это, конечно, всегда волнительно, когда тебе звонит кто-то, кто тебе небезразличен, но мальчишка вел себя странно. Мен Ву совсем не понравился Бану в день их случайного знакомства, а теперь все становилось еще подозрительней. Слушая длинные гудки, Чун Хон принялся кусать ногти и, казалось, вообще забыл о том, что он в этом кафе и за этим столиком не один. - Мен Ву, – Ен Гук поморщился от подобострастного извиняющегося тона, которым Чхве протянул это имя. Он никогда бы не подумал, что эта хитрожопая мелочь может с кем-то так разговаривать. – Пожалуйста, не кричи… Да с чего ты взял… Подожди, послушай… Нет, я правда собирался встретиться с Ен Чжэ!.. Ты же знаешь, я не могу тебе врать! Что?.. Я не знаю, почему он взял трубку… Увлеченный разговором Чун Хон, которого уже начало трясти, вдруг посмотрел на Ен Гука так, как будто желал ему самой мучительной смерти, какая только возможна. Потом вскочил из-за стола и побежал к выходу из кафе, минуя стоящие вдоль стены напольные растения и любопытные взгляды людей. Официантка принесла счет. Ен Гук мельком посмотрел на сумму и, тяжело вздыхая, вытащил из кошелька деньги и кинул на стол. Потом снова уставился в сторону стеклянной двери, за которой Чун Хон нервно вышагивал по крыльцу туда-сюда и о чем-то пылко беседовал со своим… неужели это правда его парень? Это не укладывалось в голове. Не только потому, что такие отношения не назовешь нормальными, но и по другим причинам. Мен Ву был явно сильно старше. И он был какой-то скользкий и не производил впечатление хорошего человека. Что ему могло понадобиться от Чун Хона, долговязого подростка, с которым у него вряд ли много общего и который вряд ли хороший собеседник для такого парня. Одно с другим как-то совсем не состыковывалось, и Ен Гук хмурился все больше, вглядываясь в происходящее за стеклянной дверью. Чун Хон начал отчаянно жестикулировать руками, и лицо у него было такое, будто он сейчас заплачет. Не так заплачет, как тогда, когда он обнимался со своим псом-убийцей, размазывая по щекам несуществующие слезы, а на полном серьезе. Его губы задрожали, и он резко остановился. И долго молчал, слушая то, что говорит ему этот Мен Ву, с опущенной головой. Ен Гук сидел за столиком и отбивал пальцами ритм по столешнице. Почему-то он начинал злиться, хотя причина этой злости была ему непонятна. Он сидел так и злился несколько минут, но Чун Хон продолжал разговаривать по телефону и трястись, как осиновый лист. Наконец, Ен Гук не выдержал и, взяв свой рюкзак, поднялся из-за стола. Когда он открыл дверь на улицу, телефонная ссора уже, видимо, подходила к концу. - Подожди, любимый… - умоляюще протянул Чун Хон в трубку, но, похоже, вызов сбросили. Это самое «любимый» не оставило больше никаких сомнений. Ен Гука передернуло от полезших в голову картин, связанных с мелким пакостником-наследником и его взрослым любовником. Он остановился за спиной Чун Хона и не знал, как себя повести. То ли просто пройти мимо и дойти до машины одному, позволив ребенку прийти в себя. То ли спросить, что случилось, то ли извиниться. Хотя извиняться особо было не за что. Не мог же этот подозрительный Мен Ву устроить парню такую взбучку только потому, что Ен Гук ответил на звонок вместо него. Плечи Чун Хона тряслись. Он вытирал кулаком глаза, на которых выступали, но не успевали скатиться жгучие слезы. Мальчишка не сразу заметил, что Ен Гук стоит рядом. А когда, наконец, почувствовал его присутствие, повернулся и поднял на сына подполковника полный неподдельной ненависти взгляд. Ен Гуку стало не по себе. Человека и проклясть можно, если так на него смотреть. - Ненавижу тебя. – Процедил Чун Хон сквозь зубы, и по нему было видно, что он нисколько не преувеличивает. – Никогда тебе этого не прощу. Развернулся и быстрым шагом пошел в сторону ожидавшей их неподалеку машины, срываясь на бег. Ен Гук еще какое-то время смотрел ему в спину, переваривая полученную информацию, которая никак не хотела усваиваться и складываться в пазл. Потом почесал голову и с хмурым видом поплелся следом. Что и говорить, поездка домой будет невеселой.