Меняй меня

- Я всего лишь хочу знать, где тебя носило три дня?! - уже не справляясь с эмоциями, Чун Хон срывался на истерические нотки. Его потряхивало, а руки тянулись к стеклянной вазе, полной сочных ярких апельсинов, чтобы разбить ее вдребезги. - Сложно ответить? Мужчина у барной стойки пытливо посмотрел на бушующего парня и затянулся. Равнодушно, лениво выпуская дым. Все его неспешные, растянутые в бесконечность движения говорили о том, что эта истерика ему надоела. Он слушал вполуха, считая количество сообщений, пришедших ему на мобильный, отзывающихся каждый раз вибрацией в узком кармане джинсов. Очередные крохи пепла сорвались в стеклянную пепельницу, мгновенно потухая. Вместе с ними с губ Чун Хона слетел тяжелый вздох. - Мен Ву, - позвал он своего парня, желая чтобы на него просто обратили внимание. В ответ получил очередной равнодушный взгляд и приподнятую в немом вопросе бровь. Ему так шло это движение, что Чун Хон моментально растерял весь свой запал и даже уменьшился в росте, ссутулив плечи и повесив голову. - Лучше расскажи мне, с кем ты провел ту ночь, - голос, хрипловатый от большого количества сигарет, будоражил. Мен Ву начал курить с того момента, как пышущий эмоциями любовник влетел в его квартиру, едва не снеся входную дверь с петель. Сигареты сменялись одна за другой, а Чун Хон безостановочно выкрикивал обвинения, весь сотрясался от негодования и истерики и разве что не метал молнии. Чун Хон боялся этого вопроса больше всего и поэтому старательно не давал поначалу вставить и слова, ведь лучшая защита — нападение. Он говорил, обвинял на повышенных тонах, а сам неуверенно топтался в зоне столовой на мягком ковре, держась на почтительном расстоянии от барной стойки, за которой восседал Мен Ву. Заговорить не получилось, и теперь Чун Хон занервничал куда сильнее, выдавая свою нервозность взглядом, метающимся по просторному помещению и в итоге задержавшимся на собственных носках. - С Ен Чжэ, - выдавил он из себя слишком поспешно и проглотив половину имени. Бросил виноватый взгляд на своего парня и вновь уткнулся в носки. - Можешь позвонить, спросить. Мен Ву было глубоко плевать, где его любовник шарахался всю ночь. Сам он был занят вещами поинтересней, чем сиденье в прокуренном клубе, лицезрение полуголых девиц на танцполе и быстро пьянеющего Чун Хона, который обязательно начал бы распускать ручонки и лезть ему в штаны на людях. Всегда приходилось отталкивать наглые теплые ладони и шикать на мальчишку, чтобы вел себя прилично. Так шикать, для галочки. Вся эта распущенность Чун Хона, приправленная алкоголем, ему была только на руку. - Я звонил, - оповестил он Чун Хона, который разве что не приплясывал на месте, так ему хотелось побыстрее соскочить с этой темы. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что распитием дорогих коктейлей под биты музыки дело не обошлось. И Ен Чжэ он звонил тоже просто так, для галочки. Чтобы припугнуть нерадивых парней и напомнить, что он тщательно блюдет честь своего благоверного. Как и ожидалось, на известие о звонке Чун Хон среагировал нервно: дернул плечом и вздрогнул, как от удара. Мен Ву мысленно похвалил себя за сообразительность и ухмыльнулся, пока мальчишка не смотрит на него. - Конечно, Ен Чжэ сказал, что проводил тебя на такси до дома, а потом поехал к себе, - очередная недокуренная сигарета потонула в пепельнице. Мен Ву заглянул в пачку, бездумно пересчитывая оставшиеся. - Накладная поездка, учитывая, что ты живешь за городом, а он — на другом конце Сеула. И снова театральная пауза. Мен Ву без особого сожаления наблюдал, как меняется цвет лица его мальчика, как начинают трястись губы, а пальцы заламываются едва ли не до хруста. Вновь усмешка, которую Мен Ву прикрыл ладонью, проводя пальцами по дневной щетине на подбородке. - Он ведь врет, Чун Хона? - приторно ласково протянул мужчина, улыбаясь теплой отеческой улыбкой, радуясь тому, как мучается парень в паре метров от него. Как нестерпимым огнем горят его щеки, а губы наливаются до запретного алым. И пальцы покалывает от желания коснуться их, чтобы убедиться, насколько горячие. - Я... - Чун Хон мог врать матери и не краснеть, прекрасно играть выученную роль «хорошего сына», но перед Ли Мен Ву лгать не умел. Репетировал и выражения, и фразы, способные обезоружить кого угодно. Но сейчас растерянно глотал их, желая сбежать из-под пристального взгляда, окунуться в ледяную воду, чтобы смыть следы собственного позора. - Я.... За то время, пока растерявший свой актерский талант Чун Хон придумывал оправдания, Мен Ву кошачьей походкой двинулся к нему. Так неожиданно оказался рядом, что мальчишка шарахнулся от него, как от прокаженного, и удивленно уставился куда-то между глаз. Но его лицо успели поймать в ладони и приблизиться вплотную. Чун Хон замер, боясь даже моргнуть. Он был немного выше своего любовника, поэтому приходилось смотреть вниз. - Ты доехал сам, - гипнотически заглядывая в глаза, все тем же ласковым тоном проговорил Мен Ву. Провел большим пальцем по краешку губ, с удовольствием убеждаясь, что они действительно пылали. - Правда ведь? А Ен Чжэ как обычно занял у тебя деньги на второе такси. Он ведь всегда занимает, как и все твои друзья. - Голос струился ручейком, убаюкивал. Чун Хон расслабился и прикрыл глаза. - А ты добрался до своей кровати и уснул, ведь так? Слабо воспринимая реальность, глотая слюну, полную неприятных иголок, Чун Хон согласно кивнул. Руками он вцепился в широкие жилистые запястья, чтобы совсем не упасть. Вновь открыл глаза и предпринял слабую попытку улыбнуться. Вышло нервозно, но Мен Ву смотрел на него с такой добротой и лаской, что мальчишка растаял окончательно, сообразив, что пинать ногами в живот его никто не станет. Все шло по плану Мен Ву — пожурить, потом приласкать. Он знал прекрасно, что никаких «дошел до кровати и спать» и в помине не было. К счастью, Чун Хон не ведал, что тот клуб, в котором они так любят зависать компанией, принадлежит его кузену. И тот самый кузен лично проследил за тем, с кем и куда уехал мальчишка, чтобы потом доложить об этом. Но Мен Ву плевать на то, с кем трахается этот парнишка, главное, что послушно раздвигает ноги перед ним. - Ен Гук, - неожиданно и едва слышно отозвался Чун Хон, не понимая, что несет. Доброжелательность Мен Ву подернулась рябью, застыла на секунду непроницаемой маской, а потом разбилась о приподнятую в вопросе бровь. Чун Хон спохватился поздно, лишь судорожнее вцепился в чужие запястья, на этот раз стараясь удержать, а не удержаться. - Что? - протянул мужчина, не позволяя отвести от себя взгляда. Голос все еще мягкий и податливый, все же растерял оттенок ласки. И будто повеяло холодом в квартире с закрытыми окнами. - Ен Гук, - увереннее повторил Чун Хон, снова сглотнул колючую слюну и нервно тряхнул головой, стараясь убрать надоедливую челку, от которой болели глаза. - Помнишь, я тебе рассказывал пару недель назад, что к папе приедет его старый друг? Мен Ву не помнил. Он и слушал-то обычно мальчишку на отъебись, слишком уж словоохотливым был Чун Хон. - Его друга зовут Ен Гук? - прояснил для себя ситуацию хозяин квартиры. И нахмурился, когда в ответ ему отрицательно покачали головой. - Так зовут его сына, - поспешил разъяснить Чун Хон и выпрямился, становясь на полголовы выше. Мен Ву терпеть не мог рост мальчишки. Надо ж было к девятнадцати годам вымахать такой шваброй, что если смотреть прямо, то взглядом утыкаешься в подбородок. - Есть еще и сын, - подытожил мужчина и убрал руки с гладкой юной кожи. Хоть убей, он не помнил, чтобы Чун Хон рассказывал ему о визите старых друзей семьи. - Ты нашел себе нового друга? - как бы между прочим поинтересовался, а сам мысленно закусил губу. Новые друзья — это плохо. У Чун Хона давние-то доставляют одни проблемы, а с новыми необходимо знакомиться, налаживать отношения, приучать к себе. Еще неизвестно, что за фрукт этот Ен Гук. - Какой он мне друг! - воскликнул Чун Хон, громко фыркнул и тряхнул головой, отгоняя саму мысль о подобных отношениях с этим неотесанным чурбаном, который посмел диктовать свои правила в чужом доме. И кому? Ему — Чхве Чун Хону — баловню семьи, обожаемому единственному сыночку, с которым мать носится, как с писаной торбой. - Обезьяна он американская, а не друг! Мен Ву облегченно выдохнул и подцепил пальцами чужое запястье. Всем своим видом Чун Хон старался показать, что о дружбе здесь и речи идти не может. И весь его юношеский праведный гнев был чистым, как стекло, и таким же прозрачным. Значит, не врет. Что ж там за Ен Гук такой? - Неужели мой Чун Хона не смог подружиться с гостем? - притворно удивился Мен Ву, вновь пытливо заглядывая в глаза, где еще плескалось наивное негодование. - Больно мне надо с ним дружить, - Чун Хон надул губы и потупился. Не стал рассказывать о памятном разговоре с этим самым гостем пару дней назад, когда ему ясно дали понять, что взрослый Ен Гук не намерен играться в игры Чун Хона, и вестись у него на поводу тоже не станет. За эти пару дней юный наследник убедился, что с ним действительно не шутили. Новый жилец дома попросту игнорировал мальчишку и никак не реагировал на все его утренние спектакли, впрочем, как и обеденные и вечерние. Чхве-младший впервые столкнулся с тем, что на него реагировали так же эмоционально, как на стенку в тупиковом повороте. Нет и нет. - Не кипятись, - с мягким смехом отметил Мен Ву, обнимая своего мальчика и сразу же пробираясь ладонью ему под кофту. Любил Чун Хон такие вещи — просторные, держащиеся только на плечах, под которые легко пролезть и не обязательно снимать, чтобы видеть обнаженное тело. Стоило горячей ладони коснуться изгиба спины, как Чун Хон мгновенно растаял, расслабился в объятиях и шумно выдохнул в висок, позволяя делать с собой все, что вздумается. Думалось Мен Ву много, но иногда приходилось сдерживаться. В голове он поставил галочку напротив имени Ен Гука. Человек, который не поддается Чун Хону, стоит того, чтобы к нему присмотреться. - Чем ты меня порадуешь? - в ухо мальчишке прошептал Мен Ву, чувствуя, как чужая ладонь накрыла его ширинку. По легкому хмыканью понял, что Чун Хон довольно улыбнулся, включая свою развратную сторону. Вместо ответа его одарили пылким поцелуем. Чун Хон, как волна, прокатился по его телу, изгибаясь и приникая еще ближе. Едва не уронил своим напором, в последнюю секунду сообразив отступить на шаг. Мен Ву довольно рыкнул, грубо запуская ладонь в тщательно уложенные волосы. Послышалось болезненное шипение, когда пальцы запутались в прядях, щедро залитых лаком. Но мужчине были до лампочки все неудобства партнера, главное удовлетворить собственные потребности. Все его навязчивые намеки были поняты правильно. Чун Хон, разрывая поцелуй, довольно облизнулся. На губах остался приторный привкус многочисленных выкуренных сигарет, но и это было мальчишке в радость. Секундный контакт глаза в глаза, и он послушно опустился на колени, ловко справляясь с ремнем и ширинкой. Пальцы оказались прохладнее кожи бедер, когда они сжались на коже. Мен Ву запоздало пожалел, что не дотерпел до спальни, где сверкал отсветами начинающегося вечера зеркальный потолок. Это было собственным фетишем — смотреть, как ему делают минет. Не такое удовольствие доставляет наблюдать за партнером, возящимся у тебя в ногах, по сравнению с тем, какую картинку открывал потолок. Там и размеренные движения головой, и податливость собственного тела и сама поза — все доставляло особое удовольствие. Мен Ву больше кайфовал от созерцания со стороны, чем от ощущения горячих губ на собственном члене. Чун Хон цеплялся за его бедра, а второй рукой пробирался под свитер, судорожно царапая пальцами напряженный живот и дотягиваясь выше. «Угораздило же вымахать в такую швабру в свои девятнадцать, что руку способен из-за ворота свитера вытащить», - с отстраненным недовольством думал Мен Ву, глядя в восторженные глаза. Не желая утопать в этом преданном восхищении и любви, запустил пальцы в уже растрепанную укладку и грубо дернул Чун Хона на себя. Судя по тому, как напряглись плечи юноши под тонким свитером, он едва не подавился, сильнее вцепившись короткими ногтями в бедро. Захлебываясь собственным наслаждением и подходящим оргазмом, Мен Ву вновь рванул мальчишку за волосы на себя и довольно простонал, закидывая голову. Перед глазами все еще не обнаружилось зеркального потолка, когда он открыл глаза. Не разглядеть, как отстраняется покрасневший Чун Хон, вытирая губы тыльной стороной ладони. Парнишка еще смотрел на него, ожидая каких-то комментариев или приятных нежностей, но Мен Ву был, как всегда, сосредоточен на собственном удовольствии. Когда он все-таки соизволил опустить голову, Чун Хон уже откинулся назад, распластавшись на ворсистом ковре, и снизу вверх разглядывал своего любовника. Выглядел он блаженно и умиротворенно. Прям сейчас бери и делай, что хочешь. Он не откажет, лишь покорно разведет свои бесконечные ноги в стороны. Но у Мен Ву еще были планы на этот вечер. Спешно глянув на наручные часы — подарок Чун Хона «просто так», стоивший бешеных денег — мужчина подцепил собственные джинсы с пола, застегивая их. - Чун Хона, у меня деловая встреча, - оповестил он, не смотря на парнишку. Но буквально кожей почувствовал, как увял этот яркий цветок на полу. Как поникли его плечи, а с лица стерлась милая улыбка. - В восемь вечера? - с надеждой спросил он, будто ожидая услышать, что, нет, Мен Ву просто перепутал время, и деловая встреча никак не может проходить так поздно. - Работа у меня такая, - с ноткой раскаяния и обнадеживающей улыбкой сообщил хозяин квартиры. Для надежности еще и подмигнул мальчишке, поспешно поправляя задравшийся свитер на себе. - Я тебя подвезу. Чун Хон мало знал о работе своего любовника, поэтому безоговорочно верил, что можно работать и по вечерам, а можно и по ночам. Ведь его отец, когда устраивал свой бизнес, тоже сутками пропадал в офисе. Мальчик этого не помнит — слишком маленьким был — но так рассказывала мама, с мечтательной улыбкой глядя в одну точку перед собой и поглаживая сына по спине. Мен Ву тоже развивал свой бизнес, в чем он заключается — не так уж и важно, главное поддержать любимого человека в трудные минуты. Конечно, иногда Чун Хон начинал сомневаться, что встречи в десять вечера действительно необходимы. Тогда Мен Ву приходилось выслушивать очередной приступ истерики своего любовника и терпеливо выдумывать все новые оправдания своему отсутствию дома поздними вечерами, когда Чхве-младшему приспичило нагрянуть в гости без предупреждения. Например, сегодня Мен Ву явился домой буквально за полчаса до того, как его входная дверь едва не была снесена порывистым мальчишкой, окутанным эмоциями. «И угораздило же вымахать такой шваброй», - в который раз подумал Мен Ву, пропуская у выхода из квартиры Чун Хона первым, чтобы запереть дверь. *** - Почему у тебя в партнерах только женщины?! - истерично выпалил Чун Хон в пространство салона дорогого автомобиля. Ему вновь хотелось рвать и метать. Да, хоть бы и оторвать дверцу бардачка, чтобы хоть как-то отпустить свои эмоции. - Чун Хона, прекрати, - Мен Ву поморщился от ощущения начинающейся ссоры и устало сложил руки на руль. Вышел бы уже этот ребенок из машины и пошел бы к себе домой, его там любимая мамочка заждалась. - Я не понимаю, зачем нужен тебе, если у тебя куча шлюх в справочнике телефона?! - Чхве-младший порывисто ткнул в сторону мобильного на приборной панели, будто это техника была виновата во всех его сомнениях, а не один конкретный человек. - Прекрати нести чепуху, - с зарождающимся раздражением процедил водитель и недобро прищурился. В любой другой ситуации Чун Хон бы примолк, понимая, что перегибает. Но этот звонок распалил его не на шутку. Бестолковая Ми Ры, сказано же ей было не звонить самой. Все равно ничего кроме «пусичек, я соскучилась», протянутого гнусавым голосом, он от нее никогда не слышал. Дура. - Я не хочу с тобой ссориться. - А кто ссорится? - всплеснул руками Чун Хон, больно стукнувшись локтем о дверцу. - Скажи мне, чтоб я катился, и я уйду из твоей жизни. Чертов юношеский максимализм с его пафосными фразами и умением жить только крайностями. Мен Ву поджал губы и промолчал, стараясь успокоиться сам. Но руки предательски сжимались в кулаки, и хотелось двинуть кому-нибудь. Не на Чун Хона он был зол, а на саму ситуацию. Все же эмоции мальчишки проходили сквозь него, не оставляя последствий. Очень удобная позиция. Видимо, Чун Хон решил сегодня удариться совсем уж в крайности, потому не стал дожидаться ответа. Он просто открыл дверь и попытался выйти. Покинуть салон с достоинством не получилось — запутался в неотстегнутом ремне безопасности. Тот попросту дернул его обратно на сидение. В салон врывался жар потухающего дня, разгоняя кондиционированный воздух. Старательное сопение Чун Хона смешивалось с тихим пригородным напевом — птиц, дальней трассы, рычащих собак на соседнем участке. - Чун Хон, - позвал Мен Ву, когда парню все-таки удалось отстегнуться без вреда для себя и машины. Но его оклик остался без ответа. Высокий и подтянутый Чун Хон выпрямился и хлопнул дверцей, оставляя водителя наедине с обиженной тишиной и отголосками пригорода. Глубоко вздохнув, Мен Ву, конечно же, как верный рыцарь ринулся за своей смертельно обиженной принцессой. - Чун Хон, подожди. Но Чун Хон уже потерял интерес к своему любовнику. Замер у машины, не дойдя до ворот особняка трех метров. Его взгляд выцепил фигуру на парковой дорожке, тянущейся вдоль трассы района. Мен Ву тоже осмотрел случайного свидетеля, отметив, что такого он видит здесь в первый раз. Скользкая мысль, что это и есть тот самый Ен Гук, застряла в горле. Не так он себе его представлял из обрывочных ничего не значащих описаний его благоверного. Перед ним был высокий парень, значительно старше самого Чун Хона. Темные волосы, грубоватые черты лица, внушительный разворот плеч, не скрывающий явную отличную физическую форму. Руки в карманах, идет небрежно, шаркая ногами по асфальтированной дорожке, никого не замечает. Когда Ен Гук все же соизволил приметить и дорогую машину, и расстроенного Чун Хона, и заинтересованный взгляд Мен Ву, он в задумчивости остановился на мгновение. Мен Ву он осмотрел равнодушно и тут же потерял к нему интерес, на машину совсем не обратил внимания, мазнув взглядом лишь по номеру, что заставило водителя напрячься. А вот Чун Хон его интересовал куда больше, потому что Ен Гук подметил, казалось бы, все и сразу, будто у парня на лбу бегущая строка скользила, сообщая, где и как он провел этот вечер. Бегущей строки на лбу у Чун Хона не было, на Мен Ву он был зол, а появление еще и Ен Гука столь близко вообще вызвало в нем новый приступ негодования. - Чего уставился? - прошипел он и даже голову вытянул, как змея перед броском. Ен Гук не среагировал, а Чун Хон психанул. Едва ли не топнув ногой от переизбытка отрицательных эмоций, он обжег взглядом гостя семьи, выругался сквозь зубы и быстрым шагом направился к глухим кованым воротам, рванув на себя тяжелую калитку, будто она была пластиковой. На площадке перед въездом в особняк осталось двое мужчин. Теперь они внимательно глядели друг на друга, а на них зорким оком мигали сразу несколько камер видеонаблюдения. *** Никакие увещевания отца и его старых друзей не смогли разубедить Ен Гука в его стремлении как можно быстрее найти себе работу в Корее. Чем бы он себя занимал эти месяцы свободы, которые ему так настоятельно всучивали? Медитировал, изучал достопримечательности, читал книги? Все это сына подполковника не интересовало. Единственным способом как можно быстрее влиться в сеульскую жизнь для него могла стать работа, и только она. Долго искать место не пришлось. Ен Гук не метил в бизнесмены, не планировал для себя ничего выдающегося и труднодостижимого. Он давно решил, что будет вполне счастлив, если годам к тридцати пяти откроет собственную автомастерскую, а пока его вполне устраивала работа механиком на чужого дядю, благо никто не требовал на эту должность диплом выпускника Гарварда. Мастерская нашлась почти сразу, и Ен Гук не стал тратить время на поиски места получше. Он был доволен и расположением – двадцать минут на автобусе, и тем, что хозяин казался человеком душевным и без тараканов в голове. Ему было чуть больше пятидесяти, и уже после первой рабочей смены он позвал Гука пропустить по стаканчику в ближайшей забегаловке. В Америке, конечно, тоже имели место быть посиделки с начальством, но там парень не чувствовал себя так же раскрепощенно. Как ему и рассказывали, корейцы действительно жили на работе, там же заводили себе и друзей, и когда заканчивались рабочие часы, уже было не столь важно, кто начальник, а кто подчиненный. Этот день в автомастерской был утомительным, но принес желанное удовлетворение основной потребности Ен Гука – быть нужным и приносить пользу. Он шагал от автобусной остановки пешком – в элитном районе, сплошь состоящем из дорогих особняков, разумеется, у всех были машины, а дорога дальше уходила в горы и лес, поэтому никакой другой транспорт в сторону дома не шел. Гук уже посчитал, через сколько месяцев сможет позволить себе мотоцикл, но был совсем не против прогуляться пешком и подышать воздухом, тем более что погода была прекрасной. Весенняя прохлада и ароматы редких цветов, которыми богачи украшали свои лужайки, как нельзя лучше освежали после запахов масла и собственного пота, которыми был наполнен рабочий день. Вдали от пыльных улиц неспящего города было прекрасно видно небесные светила, и Ен Гук беззаботно рассматривал созвездия, неторопливо вышагивая по парковой дорожке. Чем ближе подходил он к особняку мистера Бонда, тем чаще мысли крутились вокруг его обитателей. Смотреть на двух отцов, встретившихся после долгой разлуки, было в самом деле приятно и даже немного волнительно. Мужчины все время проводили вместе, беседуя и строя планы, как для работы, так и для отдыха, а присутствие женщины, иногда составляющей им компанию, было ощутимым, но ненавязчивым. Чхве Со Ра в представлении Ен Гука воплощала идеальную супругу. Он никогда бы не сказал этого вслух, но даже за возможность есть домашнюю еду, пусть приготовленную кухаркой, но под контролем хозяйки, парень испытывал самую глубокую благодарность. И приятно было слышать заботливый голос, зовущий к столу, спрашивающий, как спалось, и желающий спокойной ночи. Счастье состояло в таких мелочах, он достаточно прожил на свете, чтобы это понимать... Ен Гук пнул попавшийся на пути камешек и чуть ускорил шаг, думая о том, что он, в общем-то, счастливчик. Ему очень нравилось то, как все складывалось, и нравилась жизнь в доме друга отца. Еще одна женщина, которую ему представили на следующий день после памятного знакомства с доберманом, тоже оказалась ему по душе. Это была госпожа Ма, гувернантка и домоправительница, или что-то в этом роде. Он сам не знал наверняка, какие были у нее обязанности, но она носила узкие мрачные платья, закалывала волосы в пучок, была строга и, в общем-то, выглядела именно так, как показывают домоправительниц в кинофильмах – слегка пугающе, но это в некотором роде даже вносило вклад в семейный уют. Огромный дом казался бы пустым, если бы не эти слуги, приходящие архитекторы и садовники, управляющие, водители и бегающие по двору собаки. Последние, кстати, больше на Ен Гука не кидались. Все эти люди, постоянно мелькающие перед глазами, тосты, которые запихивались хозяйкой в парня перед его уходом на работу, довольное выражение лица подполковника – все способствовало прекрасному расположению духа. Кроме одного маленького обстоятельства. Чун Хон. Как ни старался, Ен Гук не мог перестать присматривать за этим ребенком. После той внеплановой воспитательной беседы в комнате наследника, они больше не сталкивались лбами – не было повода. Сначала Гук был слишком занят поиском работы, чтобы обращать на кого-то внимание, а потом они стали видеться и того реже. И все-таки каждый раз, когда вся семья собиралась вместе за столом, он против воли подмечал слова мальчишки и его поведение. Казалось, кроме него никто в доме не понимал, какую комедию тот ежедневно разыгрывает в столовой, и как это опасно. Это немного пугало, настораживало и почему-то взывало к чувству ответственности. Мозгами Ен Гук понимал, что не должен нести ответственность за чужое чадо, но ничего не мог с собой поделать. Настучать на Чун Хона или завести с хозяйкой дома, в котором ты гость, разговор на тему «Мне кажется, вы неправильно воспитываете вашего ребенка, и я боюсь, он может вырасти говном» точно было бы большой глупостью. Но и не замечать всех этих «мам, дай мне сто тысяч, я собираю пожертвования для голодающих детей в Африке» было нелегко. Тряхнув головой, Ен Гук постарался избавиться от навязчивых мыслей о длинноногом наследнике и устремил взгляд вперед, туда, где уже виднелся поднимающийся к особняку холм, освещенный подвешенными к деревьям фонарями. Внезапно его взгляд остановился на машине, припаркованной недалеко от ворот, которую парень, погруженный в свои мысли, до сих пор не замечал. Вскинув брови, он присмотрелся к автомобилю, и удивился, когда понял, что тот не принадлежит никому из обитателей дома. Для визита временных рабочих время было тоже слишком позднее, так что вариант оставался только один. Не успел Ен Гук проговорить его про себя, как в шелестящих листвой сумерках его глаза распознали две топчущиеся на месте фигуры. Одна принадлежала неплохо сложенному парню, одетому в свободного кроя джинсы и кофту. Незнакомец был коротко пострижен, носил по серьге в каждом ухе, и сразу бросалось в глаза его непривычное для корейца орлиное лицо, нос с горбинкой и разрез глаз, как у прищурившегося кота. Достаточно привлекательная внешность, в которой при этом было что-то отталкивающе, что ощущалось подсознанием, но Ен Гук не стал задумываться, что именно, потому что в тот момент разглядел второго человека, и им оказался не кто иной, как Чхве Чун Хон. Парнишка, бросивший на сына подполковника разъяренный взгляд, был весь какой-то помятый и очень нервный. Его веки были тяжелыми, как от недосыпа, волосы растрепанными, а в глазах читались смятение и готовность в любую секунду разыграть драму. Увидев, как мальчишка нервно заломил руки и закусил губу, Ен Гук вдруг сразу все понял. Может быть, он и не дал бы голову на отсечение, но все же внутри пронеслась волна мгновенного осознания, свидетелем какой именно сцены он стал. Эти двое явно не могли быть друзьями, они были явно не одного круга, и татуированный парень был, как и Ен Гук, сильно старше Чун Хона. Нагловатый блеск в одних глазах и взволнованная растерянность в других описывали ситуацию красноречивей всяких слов. - Чего уставился? – гневно бросив в сына подполковника свое обвинение, Чун Хон сорвался с места и вскоре скрылся за калиткой, так что вечерняя тишина треснула от ее продолжительного дребезжания. И правда, задерживаться было, наверное, не совсем вежливо. Татуированный парень прожигал Ен Гука нечитаемым пристальным взглядом и, вероятно, был не слишком доволен его внезапным появлением, прервавшим их с Чун Хоном выяснение отношений. Кивнув в его сторону, чтобы не показаться невежливым, сын подполковника прошел мимо и собрался было толкнуть ворота, ведущие на территорию особняка, как вдруг услышал за своей спиной хрипловатый голос: - Ен Гук? Бан в удивлении обернулся, бросая на незнакомца совсем другой, немного растерянный взгляд. Откуда этот тип знает его имя? Ответ на поставленный вопрос напрашивался сам собой. Просто прекрасно. Значит, мальчишка обсуждает его со своим, назовем это так, приятелем? - А ты?.. – вместо ответа поинтересовался Гук, разворачиваясь всем корпусом и делая шаг по направлению к человеку с ястребиным лицом. Тот как-то вдруг сразу расслабил плечи и улыбнулся, напуская на себя дружелюбный вид. - Мен Ву. – Представившись, он протянул руку для рукопожатия. Шестое чувство подсказывало Ен Гуку, что отвечать на этот жесть не стоит, но воспитанность, как это бывало почти всегда, победила подозрительность, и одна ладонь ненадолго, но крепко сжала другую. – Чун Хон должен был нас представить. Но, как видишь, он слегка расстроен. Через пару минут он уже будет жалеть, что был невежлив. «Сомневаюсь», - подумал Ен Гук, но вслух этого не сказал. Взгляд прищуренных глаз Мен Ву был вроде бы дружелюбным, но таким очевидно изучающим и приценивающимся, будто Гук был лотом на аукционе, а он решал, покупать его или нет. - Ты знаешь мое имя? – спросил Бан, приподняв брови и почесав висок, все еще считая, что это немного странно. - Ты живешь в доме моего человека, разумеется, я знаю твое имя. – Короткая кривая усмешка. Пораженный такой формулировкой, Ен Гук промолчал. Он снова засунул руки в карманы и просто наблюдал, как парень напротив выуживает из-за уха сигарету и, сверкнув зажигалкой, прикуривает. Его лицо в отблесках огонька было немного пугающим, как у черта. Но в целом он выглядел и разговаривал, как типичный представитель среднего класса, не сильно напрягающий себя саморазвитием и больше проводящий время в клубах и тату-салонах. Ничего особенного, разве что бросался в глаза налет излишней самоуверенности. - Так ты приехал из Америки? - Похоже на то... - После секундной заминки выдавил Ен Гук. Офигеть можно. Этот паршивец Чун Хон рассказал своему парню, или кто он там, всю его биографию? - Я бывал в штатах пару раз. – Задумчиво проговорил Мен Ву, выдыхая дым, витиевато клубящийся в пыльном свете подвесного фонаря. – Не думая остался бы там, будь такая возможность. Что тебя заставило приехать в Корею? Прозвучавший вопрос отозвался в сердце болезненным уколом, но Ен Гук не подал виду. Он не понимал, почему его остановил и допрашивает человек, которого он видит впервые в жизни, но, наверное, это имело какое-то отношение к корейскому менталитету и корейской вежливости. Чтобы не показаться грубияном и не подвести мальчишку-наследничка, Гук решил выдержать не такую уж и долгую процедуру формального знакомства. В конце концов, это его не убьет. - Семейные обстоятельства. – Туманно ответил он, чтобы не вдаваться в такие бередящие душу подробности, как смерть матери и все вытекающие из этого последствия. - Везучий ты человек. – Опустив голову, Мен Ву смотрел исподлобья и продолжал улыбаться, в его голосе были осторожные нотки, как будто он прощупывал почву и проверял, в какой манере будет правильно разговаривать с гостем особняка. - В смысле? - Не каждый, переезжая в другую страну, может похвастаться знакомством с таким человеком, как бизнесмен Чхве. Это замечание не понравилось Ен Гуку, но он лишь пожал плечом, никак его не прокомментировав. - У тебя хоть есть здесь кто-нибудь? Я имею в виду... Друзья? – сильно затягиваясь, Мен Ву, кривя губы, выдыхал в сторону, чтобы не дымить собеседнику в лицо. Он изогнул брови, и на его лбу образовалось несколько глубоких складок. - Откуда? Я здесь всего несколько дней. - В Корее тяжело находить друзей. По крайней мере, в нашем с тобой возрасте. Люди начинают общаться с детского сада, идут вместе в одну школу, потом в универ, и так и дружат до гробовой доски, даже если уже ненавидят друг друга. – Парень широко улыбнулся, обнажая ряд ровных белых зубов, и Ен Гук не мог не отметить, что улыбка очень ему шла. - Значит, быть мне всю жизнь одиноким. – Снова пожал плечами Бан. Вообще-то эта перспектива его не очень и пугала. - Я приглашу тебя как-нибудь выпить. Не отказывайся. – Бросив недокуренную сигарету на дорогу, Мен Ву дружеским жестом хлопнул Ен Гука по плечу. – Ладно, бывай. Еще раз напоследок улыбнувшись, он повернулся к новому знакомому спиной и, пройдя пару метров, сел в машину, бережно закрыв за собой дверцу. Ен Гук, ссутулившись, стоял у ворот и смотрел, как он заводит свой автомобиль и уезжает. Этот парень вызвал в нем смешанные чувства. Что-то в нем было такое, что сразу отталкивало и противоречило дружелюбию в голосе и широкой наточенной улыбке. Но, возможно, тот факт, что, будучи обозленным и в ссоре с Чун Хоном, он все же потрудился представиться его гостю, говорил в его пользу? Черт его знает. Ен Гук решил не тратить время на мысли об этом и, проводив взглядом удаляющуюся машину, вошел на территорию особняка. Казалось, что за те пару минут, что он задержался у крыльца, вечер резко сменился ночью. На плечи упала густая темнота, подернутая освещающими подъем фонарями. Подошвы ботинок шаркали по ведущим наверх каменным ступенькам холма, и в душе разгоралось приятное чувство возвращения домой. Ен Гук знал, что как только переступит порог, его тут же отправят на кухню пить чай, от этого знания по телу разливалось тепло. Парень так погрузился в семейные фантазии, что не сразу заметил, как от одного из особенно странно изогнутых деревьев отделилась тень и двинулась к нему. Однако, почувствовав движение где-то справа от себя, не испугался и даже, в общем-то, не удивился. Стоило догадаться, что пузатая мелочь будет его поджидать. - О чем вы разговаривали? – требовательный обиженный голос прозвучал откуда-то сзади из-за плеча. Ен Гук не стал останавливаться и сбавлять ход, просто продолжил восхождение. Мальчишке ничего не оставалось, кроме как поплестись следом. - Это тебя совершенно не касается. - С фига не касается? – негодующие нотки в голосе Чун Хона заставили Ен Гука против воли улыбнуться. - Это вообще-то мой друг, а не твой! - Ты же не потрудился нас представить. – Пожал плечами сын подполковника, неторопливо вышагивая по сочной, хрустящей под ногами траве. – Теперь это мой знакомый, а не кто-то, кого я знаю через тебя, так что я совершенно не обязан перед тобой отчитываться. - Очередная лекция о правилах хорошего тона от учителя Бана? – фыркнули сзади. Ен Гуку стоило больших усилий стереть с лица улыбочку. Подтрунивать над пакостливым ребенком оказалось занятием очень приятным, но увлекаться не стоило. Такое легко перерастает в привычку. Гук вздохнул, собираясь сделать шаг, но тут же чуть не подавился воздухом, потому что его внезапно схватили за рукав толстовки и дернули на себя. Кое-как удержавшись на ногах, парень развернулся и рассерженно посмотрел на Чун Хона, но увидев выражение его лица, немного смягчился. Даже в желтоватом свете бумажного фонарика этот ребенок был бледным, как смерть. Весь какой-то потрепанный и взволнованный, он был похож на потерявшегося щенка. Увидев недовольство во взгляде напротив, Чхве отцепился от рукава Ен Гука и нервным движением сложил руки на груди, чуть прогнувшись в спине. - Не будь мудаком, скажи, он говорил обо мне или нет? – одновременно требование и мольба, отдающие отчаянием. В эту секунду отпало последнее сомнение. Абсолютно очевидно, что наследник особняка по уши влюблен во взрослого парня с орлиным взглядом. Это открытие не так шокировало Ен Гука, как должно было, но не смог проигнорировать зародившееся где-то под ложечкой чувство тревоги, которое ему совсем не понравилось. Тратить мамины деньги на клубы еще куда ни шло, но тут уже попахивало чем-то очень неприятным. Опустив голову, Гук глубоко вздохнул и постарался подавить интуитивное волнение, для которого, возможно, и не было никаких оснований. - Никто тебя не обсуждал, расслабься. - О чем еще вы могли говорить столько времени?! - Сколько времени? Минуту? Парнишка так нервничал, что его ноздри резко сужались и расширялись при вдохе и выдохе. Он закусил губу и потупил взгляд, не зная, что ответить. Было видно, что его распирает любопытство, но даже любопытство не могло победить самолюбие. Что этот татуированный тип с ним такое сделал, что малолетняя шпала весь вне себя, кусает губы и трясется? Волнение вновь ударило о ребра, и Ен Гук попробовал было от него раздраженно отмахнуться, но не вышло. В конце концов он серьезно посмотрел мальчишке в бегающие глаза и медленно проговорил: - У тебя что-то случилось? Ты ничего не хочешь мне сказать? Бегающий взгляд сфокусировался на лице Ен Гука, и какое-то время Чун Хон смотрел на него так, будто сомневался, как лучше поступить. Но уже в следующую секунду тряхнул лохматой головой и развязно усмехнулся, делая в воздухе такой знакомый взмах рукой: - Если и случилось, с тобой точно делиться не стану. Злобно посмотрев на гостя, Чхве развернулся на пятках и рысью ринулся к дому, как будто за ним гналась стая голодных доберманов. Гук на минуту задержался на каменных ступеньках подъема, прокручивая в голове произошедшее. Что-то подсказывало ему, что у этой истории обязательно будет продолжение. Не будет комментариев - проды будут появляться реже.