Меняй меня

Окна бывшей детской наследника Чхве выходили на живописную полянку справа от парадного входа в особняк, в центре которой располагался симпатичный фонтан с каменным изваянием русалки. Прекрасное создание держало в руках раковину, из которой в жаркую погоду журчащей искрящейся струйкой бежала вода. Узоры на спинках стоявших вокруг скамеек тоже отражали водную тематику, а выложенная нагретым утренними лучами камнем тропинка вилась под ними змеей и убегала прочь к далекой аллее. Этот прекрасный вид Ен Гук оценил еще прошлым вечером, до того, как размеренное течение его жизни разрушили подростковые гормоны сына хозяина дома, но не обратил внимания на одну немаловажную деталь – из-за того, что перед окнами распростерлась открытая площадка, солнце по утрам било в глаза нещадно. Гук проснулся раньше, чем ожидал, потому что лежал в лужице света на полу, но все же рассчитывал еще немного подремать. У него почти получилось снова усыпить себя, спрятав лицо в подушки, как вдруг перина на возвышавшейся над ним кровати подозрительно зашуршала, долговязое тело на ней пришло в движение, а уже через секунду весь воздух из легких Гука был насильно выдавлен тяжелым приземлением на его грудь чужого тела. Сбросив с себя неуклюжего подростка, парень резко сел на полу и кашлянул, стреляя в Чун Хона взглядом рассерженного медведя, которого раньше срока выманили из берлоги. - Ты кто такой?- белесый паренек, потрепанный и явно шокированный, осторожно приподнялся, опираясь руками о паркетный пол. Прямо над его головой завис широкий лист неопознанного комнатного растения, стоявшего на книжной полке и спустившего вниз тяжелые длинные стебли. Блондин отмахнулся от него рукой, но стебель вернулся на место и снова полез в глаза, заставив молодого человека отмахнуться еще яростнее и раздраженно цыкнуть. - Бан Ен Гук,- представился гость особняка, потирая ушибленные места, которых по вине его нового знакомого было довольно много. Он невольно заулыбался, наблюдая полную экспрессии борьбу Чун Хона с приставучим растением. Бедняга был явно не в лучшей форме после вчерашнего, и понимание этого факта помогло Ен Гуку быстро сменить гнев на милость, точнее на искреннее сочувствие. Он вообще не умел злиться, как полагается, а сейчас у него было гораздо больше поводов чувствовать себя неловко, чем сердиться. - Бан Ен кто? Чун Хон отодвинулся подальше от растения и поближе к креслу, задвинутому за массивный письменный стол, оглядывая Ен Гука непонимающим настороженным взглядом. Но вскоре его лицо озарилось коротким воспоминанием, и парнишка протянул многозначительное «Аааа». Он снова окатил Гука взглядом, на этот раз оценивающим и удивленным, после чего вдруг упал лицом в стянутое с кровати одеяло и громко застонал. Растерянный Ен Гук молча наблюдал его приглушенные одеялом стенания, сопровождаемые ударами по полу кулаками и восклицаниями вроде «За что?!» или «Как такое могло произойти?!» или «Пойду утоплюсь в фонтане». Спустя где-то полминуты наследник Чхве снова сел и, остервенело выпутывая свои длинные ноги из одеяла, набросился на Гука с вопросами: - Нас кто-то видел? - Не думаю,- пробасил сын подполковника. - Уверен? Нигде не маячила такая странная мрачная тетка, типа злой версии Мэри Поппинс? А ночью в дверь никто не стучал? Стушевавшись от такого количества вопросов, Ен Гук потянул за веревочки бирюзовой толстовки, плотнее натягивая на голову капюшон: - Никого не было. Я просто отнес тебя сюда, и все. Чун Хон удовлетворенно кивнул и заметно расслабился. Еще немного подумав, он изобразил рукой в воздухе какой-то странный витиеватый жест и уже спокойным тоном проговорил: - Послушай. Ты меня, конечно, извини за бестактность, но давай мы устраним тебя отсюда по-тихому, так чтобы никто не заметил, лады? Ен Гук потянул за веревочки еще сильнее, как будто это могло как-то помочь ему справиться с ситуацией. Устранить? Куда этот ребенок собрался его устранять и зачем? О чем он вообще? Гук решительно не понимал. Тем временем Чун Хон выпутался-таки из одеяла и торопливо поднялся на ноги, вытянувшись во весь свой представительный рост. Пока он поправлял на себе помятый пиджак и пытался пригладить скатанные в комья волосы, Ен Гук осмотрел его всего с ног до головы, гадая про себя, как у такой миниатюрной женщины и такого приземистого мужчины могло родиться это стропило. Но высокий рост не делал мальчишку взрослее, скорее наоборот, превращал в долговязого подростка, хотя тому и было уже девятнадцать. Может быть, так казалось из-за симпатичного беззаботного детского лица, которое плохо ассоциировалось с тем декадансом, что Ен Гук имел несчастье наблюдать ночью на лестнице. - Можно, конечно, сказать, что ты мой сокурсник,- закончив с бесполезным прихорашиванием, Чун Хон упер руки в бока и снова воззрился на парня в спортивном костюме,- Но как-то это неправдоподобно, прости, ты слегка староват. Если можно избежать ненужных вопросов, то лучше их избежать. Понимаешь, я никогда раньше никого не приводил. Так что давай ты посидишь здесь часок, я проверю территорию и выведу тебя окольным путем? Наконец, до Гука начало медленно доходить, что происходит в уме стоящего перед ним наследника Чхве, а когда мысль окончательно оформилась в голове, глаза сына подполковника округлились, и он снова сипло кашлянул, подавившись воздухом. Возникшая перед глазами против воли картина непотребного характера подорвала Ен Гука с места, и он быстро поднялся на ноги. Нелепо закутанный в просторную теплую толстовку и такие же широкие штаны, из-за чего казался в два раза больше настоящего себя, он странно махнул рукой в знак отрицания всего, что только могло взбрести в голову мальчишке, и похлопал себя ладонью в грудь, объясняя: - Бан Ен Гук! Мы с отцом остановимся у вас на несколько месяцев. Подполковник Бан! Тебя что, не предупредили? Белобрысый отпрыск преуспевающего бизнесмена замер на месте, как будто за одно мгновение превратился в камень, в очень правдоподобно слепленную статую самого себя. Ен Гук же чувствовал себя Медузой Горгоной, почесывая в замешательстве затылок и глядя исподлобья на застывшего парня. Жизнь явно не готовила этого пижона к такому повороту событий. Он очень долго смотрел на Ен Гука ничего не выражающим взглядом, переваривая информацию, пока, наконец, в его глазах не промелькнуло понимание, а вслед за ним друг за другом испуг, стыд и смятение. Только что, по собственной глупости, все еще не отошедший от полной событий ночи парень случайно раскрыл себя перед совершенно незнакомым человеком, которого ему предстоит еще долго видеть в собственном доме. Ен Гук виновато вздохнул, чувствуя, что это была отчасти его ошибка, и смущенно засунул руки в карманы толстовки: - Ты был с какой-то девушкой... Мы столкнулись на лестнице, и ты принял меня за грабителя, так что мне пришлось... В общем... - Ты что, вырубил меня?!- вышедший из состояния шока Чун Хон теперь весь напрягся и сверлил парня напротив негодующим взглядом. - Это было скорее в твоих интересах, чем в моих,- резонно заметил Ен Гук. Закатив глаза, Чун Хон чертыхнулся и торопливо оглядел комнату, по всей видимости, на предмет оставленных в ней личных вещей. Похоже, он собирался как можно быстрее ретироваться, и Ен Гук снова почувствовал себя немного виноватым, но с другой стороны, это же не он напился в хламидию и притащил в родительский дом, мягко говоря, современную девчонку, так чего он тогда так взбеленился? Долговязый парнишка поднял с пола свои ботинки, засунул бумажник в карман джинсов и поспешил на выход. Только положив ладонь на дверную ручку, он ненадолго остановился и обернулся. Замялся, явно собираясь что-то сказать, но почему-то молчал. Смотрел на окончательно проснувшегося Гука, как будто прицениваясь. - Ты же,- наконец, подступил он издалека, сжимая пальцами ручку и сверкая раздраженным взглядом,- Не доносчик, я надеюсь? Ен Гук усмехнулся и покачал головой. Почему-то он сразу перестал чувствовать свою вину и ответственность. Захотелось подойти и отвесить этому стиляге подзатыльник. - Мне что, пять лет?- выдохнул он, отвечая на недоверчивый взгляд парня своим, уравновешенным и серьезным,- Какое мне до тебя вообще дело? Поморщившись последней фразе, как будто услышал что-то малоприятное, Чун Хон наигранно беспечно пожал плечом и вышел за дверь, смачно хлопнув ею напоследок. Ен Гуку показалось, что он услышал что-то вроде обиженного «Подумаешь», брошенного в пол. Пока он стоял и обдумывал произошедшее, быстрые легкие шаги удалялись, направляясь явно направо по коридору, туда, где их ждал только красочный витраж и откуда нельзя было выйти в другой пролет. Внезапная догадка испугала Ен Гука, но прежде чем он успел ей усомниться, где-то в конце коридора, с противоположной стороны, хлопнула еще одна дверь. Повезло так повезло. Его поселили рядом с белобрысым мальчишкой. А сотовый телефон так и остался погребенным в складках простыней. *** Ен Гук умылся как можно быстрее, чтобы не столкнуться в единственной на все крыло ванной с сыном хозяев, и спустился на первый этаж особняка, переодевшись в чистые толстовку и спортивные штаны. На лестнице он чуть не врезался в молоденькую служанку, которая была занята сметанием пыли с перил, и, не привыкший к прислуге в доме, скорее от неожиданности, чем из вежливости, низко ей поклонился. Девушка залилась краской, раскланялась и быстро отвернулась, возвращаясь к работе, а Ен Гук, тоже слегка покраснев, поспешил дальше вниз. Направившись в ту сторону, откуда доносились знакомые громкие голоса, он вскоре зашел в просторную столовую, где уже собралось старшее поколение. Те были заняты разговором и не сразу заметили появление в комнате еще одного человека, так что у Гука было время оглядеться. Большие чистые окна, занавешенные воздушным тюлем и занимавшие всю стену напротив, выходили на запад - через веранду в сад - поэтому помещение не пылало в солнечном свете, а мирно нежилось в прохладной тени. Поскольку в семье было всего три человека, обеденный дубовый стол был небольшим и уютным, и вряд ли вместил бы больше шести сотрапезников. В самом его центре стояла ваза с фруктами, тарелки были уже расставлены, столовое серебро разложено. Вокруг стола, в фартуке с оборками и с прихваткой в руке, крутилась свежая, как роса, Чхве Со Ра. Хен Шик восседал на своем законном, честно заработанном месте главы семейства и листал газету, а подполковник Бан вдыхал аромат роз, горшочки с которыми украшали низкие широкие подоконники. - Наш Ен Гук проснулся!- воскликнула хозяйка, заметив-таки мнущегося в дверном проеме Гука, и восторженно хлопнула в ладоши, так что прихватка в ее руке издала жалобный хлопающий звук.- Присаживайся вон туда. Она театрально махнула рукой в сторону одного из мест за столом, и Ен Гук, поклонившись, послушно сел там, где сказали. Этот жест рукой показался ему очень знакомым, и, подумав, он понял, что Чун Хон перенял эту привычку от матери. Обращение «наш Ен Гук» смутило парня. Это было как-то совсем по-домашнему, а он все еще чувствовал себя в гостях. Не зная, что говорить и что делать, он решил пока просто по возможности отмалчиваться, а там пусть все пойдет, как пойдет. - Я решила отпустить кухарку и сама приготовила кесадилью,- горделиво улыбаясь, Со Ра поставила на стол большую тарелку с аппетитно выглядящими треугольничками кесадильи,- Это одно из моих коронных блюд. Я научилась готовить его, когда отдыхала с родственниками в Мексике, тогда мне было еще лет пятнадцать или около того. К слову сказать, кесадилья сыграла немаловажную роль в моем замужестве. Когда меня познакомили с моим будущим мужем, который сейчас читает газету и делает вид, что ничего не слышит, он спросил, правда ли, что моя кесадилья... - Дорогая, ты можешь не зачитывать нам сегодня выдержки из своих мемуаров?- Чхве Хен Шик опустил газету и предупредительно приподнял брови, бросая на супругу взгляд, явно говоривший о том, что он раз в сто пятый вынужден выслушивать эту историю про кесадилью,- Попридержи их, будь так любезна, для другого случая. - С какой стати?- подполковник Бан оторвался от вдыхания ароматов роз и выпрямился, хвастаясь перед собравшимися своей безупречной осанкой,- Мне, например, очень интересно послушать, каким образом на чей-то брак может повлиять кесадилья. Это было сказано с ноткой доброй иронии, и было очевидно, что подполковник намеренно подтрунивает над своим другом, поэтому Ен Гук с трудом подавил улыбку. Но не сдержался и заулыбался во весь рот, когда Чхве Хен Шик повелся на провокацию и отбросил газету на стол. - Послушайте, подполковник.- Хозяин дома деловито закинул ногу на ногу,- Я понимаю, вам не дает покоя, что моя супруга в свое время отдала предпочтение мне, но не могли бы вы уже смириться со своей участью и перестать заискивать? Подполковник тактично промолчал, перекинувшись полуулыбками с хозяйкой, а Гук смотрел на них на всех и улыбался из-под низко надвинутого на глаза капюшона, пока случайно не встретился взглядом с бизнесменом. - Он и правда похож на пиранью,- резюмировал Чхве Хен Шик, снова говоря о Ен Гуке в его присутствии, но обращаясь не к нему. - Я же тебе говорила, вылитая пиранья,- радостно хлопнула в ладоши хозяйка,- Так вот, кесадилья... Ен Гук вздохнул и принялся внимательно выслушивать историю о мужчине, путь к сердцу которого лежит через желудок, а если точнее, через кесадилью. Мимоходом взглянув на своего очень гордого и довольного отца, парень понял - ему придется просто смириться с тем, что его будут постоянно так или иначе обсуждать все время, пока он живет в этом доме. Конечно, он знал, что все родители любят поговорить о своих детях, но эти трое были какие-то совсем беспардонные и даже не удосуживались убедиться, что «дети» их не слышат. Вскоре история была рассказана, а стол полностью накрыт. Подполковник и бизнесмен уселись там, где полагается сидеть мужчинам, Со Ра – по правую руку от мужа. Место рядом с ней, прямо напротив Ен Гука, было свободно и, по-видимому, предназначалось наследнику. Не успели все вспомнить о существовании последнего, как тот тут же появился в дверях, будто все это время выжидал подходящий момент и точно знал, когда следует зайти. Увидев Чхве Чун Хона, ворвавшегося в столовую легким весенним ветерком, Гук удивленно вскинул брови. Парень, которого он видел перед собой, мало походил на помятого пижона, с которым он уже успел познакомиться чуть раньше. Подбегающий к столу бодрой походкой юноша сиял, как налитое яблочко, благоухал здоровьем и источал энергию молодости. В белой свободной футболке и узких джинсовых шортах чуть выше колен, с уже прямыми чистыми светлыми волосами, он выглядел еще моложе, чем прежде, и походил вроде бы и на самого себя, но как будто из другого измерения. Юное лицо, вымытое до розового румянца, напоминало кукольное и сияло безмятежной улыбкой. Хорошо же ему пришлось потрудиться, чтобы стереть следы похмелья. - Доброе утро. Учтиво поздоровавшись для начала с подполковником, парень махнул рукой отцу и поцеловал в щеку мать, усаживаясь за стол рядом с ней и вытягивая свои длинные ноги вперед, из-за чего Ен Гуку пришлось чуть отодвинуться, чтобы они не пинали друг друга. - Ты отправила кухарку домой?- обратился мальчишка к хозяйке дома, жадно отпивая водички из высокого стакана. «Сушняк?» - усмехнулся про себя Гук, но кроме него никто ничего подозрительного не заметил. - Как ты узнал?- в полном восторге воскликнула Со Ра, раскладывая на своих коленях салфетку. - Я, по-твоему, не в состоянии распознать запах моей любимой кесадильи?- пропел этот переросток таким ангельским голоском, что у Ен Гука запершило в горле,- Только ты умеешь ее готовить, как полагается! Гук пришибленно уставился на счастливо улыбающуюся хозяйку, от комплимента сына впавшую в состояние бескомпромиссного блаженства. На его глазах Чун Хон положил себе на тарелку самый большой кусок и, невинно улыбаясь, позволил матери дополнить блюдо по своему усмотрению помидорками, маринованными грибами и всем, что только той вздумалось перетащить палочками в тарелку своего ребенка. - Ты лучше всех, мамуль!- прошептал этот ребенок ей на ухо, но так, чтобы все слышали, и Ен Гук поперхнулся водой. - Пей осторожнее, дорогой,- улыбнулась ему внимательная Со Ра и, кажется, только теперь вспомнила, что они с сыном в столовой не одни,- Чун Хон, я рассказывала тебе о подполковнике. Поздоровайся. А это Ен Гук, я отдала ему твою бывшую детскую. Мальчишка, хотя уже со всеми поздоровался, снова приподнялся и поклонился сначала подполковнику, а потом его сыну, добавив к своему приветствию официальное «Очень приятно познакомиться, пожалуйста, позаботьтесь обо мне». Все еще удивленный Ен Гук коротко кивнул, заметив, что парень избегает смотреть ему в глаза. Завтрак продолжился под разговоры старших о планах на следующую неделю и мерное позвякивание столовых приборов. Кесадилья оказалась действительно безумно вкусной, и Ен Гук, отвыкший от домашней еды за то время, что жил без матери, еще не доев, уже мысленно облизывал пальцы. Была суббота, а это значило, что его отец, скорее всего, весь день проведет со старым другом в саду, за воспоминаниями о минувших днях и будущем совместном предприятии. А ему самому предстояло решить, чем себя занять. Потратить ли выходной на изучение окрестностей или, не теряя времени, проштудировать объявления о работе в газетах и в сети. Задумавшись об этом, Гук уставился в окно, за которым на столик веранды приземлилась и принялась весело щебетать маленькая забавная птичка. Растворившись в шуме листвы и приятных застольных разговорах, парень ненадолго выпал из реальности, а когда снова в нее вернулся и посмотрел прямо перед собой, то обнаружил, что его внимательно изучают пронзительные глаза мальчишки напротив. Чувствуя себя не в своей тарелке, Гук вперился взглядом в кесадилью и занялся медленным и методичным раздиранием ее на куски. - Чун Хон. Всплывшее в разговоре имя белобрысого наследничка заставило его поднять голову. Со Ра протянула тонкую руку к сыну и привычным движением начала разглаживать складочки на его футболке: - Мы ждали тебя вчера к ужину, почему ты не пришел? - Прости, ма, пришлось поехать к Ен Чжэ. Нам дали групповое задание по литературе, а он не мог в другой день, не хотелось подводить. Как ни в чем не бывало, маленький обманщик закинул в рот помидорку черри, и Ен Гуку оставалось только поразиться такому наглому вранью и усмехнуться себе под нос. - Что за задание?- с любопытством спросила Со Ра, которую, похоже, волновало все, что было хоть как-то отдаленно связано с ее сыном, а такие важные вещи, как учеба, и подавно. - По «Отверженным»,- продолжал вешать ей лапшу на уши долговязый отпрыск, и по нему было видно, что делал он это так часто, что оно уже вошло в привычку и стало чем-то естественным, как чистить зубы и желать спокойной ночи,- Кстати, сейчас как раз идет мюзикл, поставленный по роману. Я тут подумал, может, сходить посмотреть, можно будет это потом использовать для доклада. - Конечно, сходи, детка. Сколько стоит билет? - Сто тысяч вон. Да ладно, забей. Я же не пойду один, задание групповое, а у остальных нет таких денег. - Прекрати, Чун Хон, ты же знаешь, я всегда заплачу за твоих друзей. Четыреста тысяч хватит? Вас же четверо? - Серьезно?! Они охренеют, когда я им скажу! Ты бы слышала, что они говорят о тебе. Все хотят, чтобы ты была их мамой. Но ничего не поделаешь, ты моя и больше ничья! У Ен Гука изо рта выпал лист салата. Он зажмурился и снова открыл глаза, но видел перед собой все ту же картину. Абсолютно счастливая и довольная собой Чхве Со Ра гладила по головке своего долговязого ребенка и влюбленными, застланными материнской пеленой глазами наблюдала за тем, как он с аппетитом жует салат. Невинный как первый снег Чун Хон не подавал никаких признаков угрызений совести. Просто не верилось, что этот маленький засранец, который приперся пьяный домой и притащил с собой полураздетую девушку, только что развел собственную мать на четыреста тысяч вон. Ен Гук покосился на отца семейства. Чхве Хен Шик до сих пор был поглощен разговором с подполковником и обсуждением свежих новостей, которые вылавливал краем глаза в лежащей рядом газете. Но заметив, что жена перестала следить за ходом его мыслей, обратил внимание на сына. - Что с губой?- спросил он резко, и Ен Гук бросил виноватый взгляд на по-детски нежные губы Чун Хона. Тот хорошо поработал над своим внешним видом, и было странно, что его отец вообще сумел что-то разглядеть. «Этот человек и вправду Бонд» - поразился Ен Гук, мысленно кивнув семилетнему себе. - Упал,- беззастенчиво соврал мальчишка, поднимая на отца настороженный взгляд. Хен Шик подпер щеку кулаком и уставился на сына, всем своим видом показывая, что не собирается принимать от него такие бестолковые отмазки. Подполковник закинул в рот знатный кусок кесадильи, с любопытством наблюдая за происходящим. - Подрался,- вынужденно выдохнул Чун Хон, заставляя своих родителей удивленно ахнуть, но прежде чем те успели хоть что-то сказать, торопливо пояснил,- Хен Бин после семинара по экономике сказал, что невозможно нажить состояние, не беря взяток. Заявил при всех, что даже если я его друг, он все равно никогда не поверит в то, что мой отец не нарушал закона, чтобы заработать столько денег... Я врезал ему, а он успел ударить меня, потом нас разняли, вот и все. Ен Гук в шоке смотрел на нахала напротив. Сам он никогда не позволял себе так бесстыже врать родителям и просто не понимал, как можно всерьез нести такую ересь и так бессовестно подхалимничать. Переводя взгляд на хозяина особняка, он про себя очень надеялся на его здравый смысл. Судя по выражению лица бизнесмена, прыснувшего себе в кулак, тот не поверил ни слову из собачьего бреда, который попытался скормить ему собственный сын, но при этом выглядел почему-то жутко довольным и радостным, как будто выиграл в лотерею. Подполковник и Хен Шик обменялись многозначительными взглядами и громко рассмеялись, сквозь короткие спазмы возвращаясь к оставленной теме беседы. И что, все? Это вот так ему и сойдет? Ен Гук ссутулился, чувствуя, что лучше бы ему было не встречаться с Чун Хоном раньше времени, тогда увиденное не вызвало бы в нем такого отторжения и непонимания. Решив как можно быстрее покончить с завтраком и свалить куда подальше, он снова сконцентрировался на тарелке. За всю трапезу, проходившую в самой теплой и душевной семейной атмосфере, он так ничего и не сказал. Чун Хон, быстро впихнувший в себя все, что было заботливо положено ему на тарелку, и не отвлекавшийся на разговоры, закончил раньше остальных. Он уже собирался встать из-за стола и откланяться, как его мать, вдруг что-то вспомнив, махнула рукой в воздухе – их общий любимый жест – привлекая к себе внимание: - Постой, детка,- она промокнула губы салфеткой и задержала сына, взяв его за предплечье,- Я обещала нашему Ен Гуку, что ты покажешь ему особняк и сад. Ты же сделаешь это для меня, дорогой? Секундная заминка, которую не заметил никто, кроме сына подполковника. - Конечно, мамуль,- лучезарно улыбнувшись, Чун Хон посмотрел на Гука,- Буду ждать тебя в гостиной. *** Ссутулившись и надвинув капюшон на самый нос, Ен Гук неторопливо вышагивал по направлению к гостиной. Мужчины остались беседовать о только им интересных делах на веранде, а ему ничего не оставалось, кроме как пойти на обещанную «экскурсию». Проводить время наедине с маленьким засранцем ему совсем не хотелось, но и придумать уважительную причину, чтобы отказаться, он тоже не мог. Пришлось, горько вздыхая, согласиться. Вырулив в гостиную и никого в ней не обнаружив, Ен Гук удивленно огляделся, не понимая, куда мог подеваться Чун Хон, но тут услышал знакомое цыканье за своей спиной. Обернувшись, он увидел длинного парня в темноте под лестницей. Вопросительно на него уставившись, Гук не двигался с места. Почему его ждут именно под лестницей, он как-то не совсем понимал. Чун Хон, чем-то очень недовольный и вообще очень сильно изменившийся в лице, на котором снова появились признаки плохого самочувствия, вдруг поманил его пальцем. Ен Гук в недоумении посмотрел по сторонам, как будто рядом мог оказаться кто-то еще, кому предназначался этот жест. Но нет, это явно было адресовано ему. Ен Гук снова окинул взглядом высокую фигуру, и его опять поманили пальцем под лестницу. Вздохнув, он поплелся туда, куда его звали, но едва успел дойти, как отшатнулся назад, потому что ему в лицо на вытянутой руке ткнули уже знакомым кошельком. - Какого хрена?- прошипел Чхве Чун Хон, прожигая его злобным взглядом. *** Немалый опыт в сокрытии следов бурной ночи сегодня пригодился Чун Хону, как никогда. Стараясь не вспоминать утренний конфуз, он чистил зубы в ванной в третий раз, ожидая, когда горничная притащит ему графин воды с лимоном. Желудок сворачивался от голода, поскольку последний раз он нормально ел только вчера в обед, и юный наследник психовал про себя, что день у него не задался с момента пробуждения. Как же не любил Чун Хон чувствовать себя дураком. Да еще и перед кем? Этот Ен Гук же деревня-деревней с налетом американщины. Что за нелепый костюм на нем? Небезызвестные Чхве-младшему дизайнеры застрелились бы, узнай, что по святой обители их дома расхаживает иерихонская труба в отстойном спортивном костюме, купленном непонятно где. Глянув на часы, Чун Хон ускорился, понимая, что пора бы уже явить гостям свое заметно посвежевшее личико. Мать сейчас наверняка рассказывает новоприбывшим свою любимую историю про кесадилью. Еще ни один человек, получивший разрешение разделить с семьей Чхве трапезу, не уходил из их дома, не выслушав эту легенду. Последние пару лет Чун Хон старался появляться уже после того, как его родительница заканчивала свой рассказ, чтобы не настораживать ее приклеенной улыбкой. - Чун Хон-ши,- деликатно постучавшись в дверь, в комнату проскользнула горничная, оправляя на себе сверкающий белизной передничек. Парень поморщился от контраста яркого белого и ультрамаринового синего на ней, поспешно прикрыв глаза, чтобы не будить головную боль, придавленную таблетками. В руке она держала такой необходимый графин с мутноватой водой, в которой плавала мякоть лимона. Чудесное средство от перегара, чтобы не распугать многоуважаемых гостей раньше времени.- Через три минуты все садятся. Волшебная Ен На, которую просто невозможно было не любить за то, что она раз за разом прикрывала мальчишку от зоркого ока родителей. Будучи едва ли не ровесницей Чун Хона, горничная прекрасно понимала желание юноши жить на полную катушку. За это подлиза Чхве раз в месяц ходил с ней гулять. Внешность у девушки была привлекательная, о гардеробе для выхода в свет ее спутник заботился сам, ибо ее жалованье не позволяло выкидывать столько денег на дизайнерскую одежду. А Чун Хона, помешанного на брендах, волновало, чтобы окружающие его люди выглядели ему под стать. - Спасибо, Ен Ни,- протянул Чун Хон, не поскупившись на милую улыбочку, отчего горничная прыснула в кулачок и поспешила испариться, оставив графин на туалетном столике. Едва ли не залпом изнывающий от жажды Чун Хон выдул почти все содержимое графина, с наслаждением ощущая, как кубики льда скользят по верхней губе, а на языке тает кислота лимона. То что надо для измученного организма после бурной ночи, внушительную часть которой юный алконавт попросту не помнил. Надо будет уточнить у Ен Чжэ, что вчера было после того, как память отключилась, и кто та цыпочка, которую он подцепил. Как она хоть выглядела-то? К двери столовой Чхве-младший подскочил рановато. За тонкой фанерой отчетливо слышались голоса и звон приборов. Сверяясь с наручными часами, плотно обхватившими запястье — подарок отца на восемнадцатилетние — Чун Хон нетерпеливо отсчитывал секунды утекающего времени. После чего торжественно распахнул дверь, являя миру свое сверкающее лицо и белоснежную улыбку. Завтрак прошел для него немного смазанно и, в общем, как обычно — польстить матери, посмотреть на отца, как кролик на удава, восхититься обедом, если его готовила Чхве Со Ра. Мешал только привычной идиллии этот американец корейского происхождения, закутавшийся в уже другой, но не менее дурацкий костюм, как в презерватив. А точнее тот факт, что у него с завидным постоянством что-то валилось изо рта. Фу, какая бескультурщина! Но утро все же испортила обожаемая мама, сообщив, что он должен показать территорию их гостю. С каких пор молодой повеса Чхве Чун Хон стал местным экскурсоводом? Уже было собираясь отказаться от столь престижной должности, парень вовремя вспомнил блаженный взгляд отца, не поверившего в чудную легенду про драку. Откажется сейчас, не получит деньги на мифический поход на мюзикл. А ведь вчера Чон Оп предлагал навестить их излюбленный клуб, где всю ночь будет развлекать публику знаменитый диджей из Европы. Смирившись со своей новой ролью гида, Чун Хон вернулся в детскую, пока Ен Гук не закончил утреннюю трапезу, выгреб из кучи постельного мобильный. Там уже светились пропущенные и от Чон Опа, и от Ен Чжэ. Говорить сейчас с обоими он не стал, оставив это до того момента, как начнется его внеплановая экскурсия. Будет предлог отвлечься от человека в спортивном презервативе, с тяжелым взглядом и низким голосом. Как у корейца вообще может быть такой тон? Выпив остатки протрезвителя с лимоном, Чун Хон прихватил бумажник, собираясь стребовать с матери хотя бы аванс. Ибо неизвестно чем закончится его обход прилегающей территории. Заглянув в кошелек, Чхве-младший удивленно замер в проеме своей комнаты, смотря в полнейшую пустоту, вместо которой должна была быть внушительная коллекция вон. Неужели пропил? Это ж надо было весь бар скупить! В памяти всплыло короткое объяснение Ен Гука о том, что ему пришлось вырубить Чун Хона, чтобы тот не бушевал посреди ночи. И эта разбитая губа.... Ах, черт! Слетев с лестницы, Чун Хон, вне себя от переполнявшего его негодования, затаился в тени, ожидая, когда их гость появится в гостиной. Пальцы леденели от того, как сильно он сжимал свой бумажник, в котором больше не было ни воны. И те четыреста тысяч вон — это даже не деньги. Он привык иметь в запасе куда больше. В этот момент в холле дома появился виновник его дум, вцепившийся в веревки своей толстовки, отчего капюшон стягивался на его лице до смешного нелепо. Чун Хон несдержанно хмыкнул, в очередной раз поразившись тому, как человек наплевательски относится к собственному внешнему виду. Тогда как сам Чхве-младший сегодня с утра потратил львиную долю времени, чтобы выглядеть с иголочки. И дело тут вовсе не в сильнейшем похмелье. Когда тугодум Ен Гук все же сообразил сделать пару шагов по направлению к темноте под лестницей, Чун Хон почувствовал новую бурю негодования из-за произошедшего. Все утро прошло у него не пойми как, и все из-за этого человека, поставившего его в неловкое положение. - Какого хрена?- его голос сорвался на раздраженное шипение, когда Чун Хон беспардонно потряхивал пустым бумажником перед самым носом гостя. Заметно было, как силится Ен Гук сообразить, что же произошло, бестолково поглядывая то на кошелек, то на парня, чьи глаза неестественно округлились, и в них плескалось возмущение вперемешку с куда более сильными отрицательными эмоциями. Когда до него все же дошло, что так возмущает парня, Бан равнодушно пожал плечами, медленно смаргивая. Ему не было дела до чьих-то денег, когда он сам видел, как легко они достаются этому юнцу. Чун Хона передернуло от негодования. Из себя он всегда выходил быстро, стоило только рукой взмахнуть в любимом мамином жесте. А сложившаяся ситуация выбивала его из колеи. - Где мои деньги?!– Чун Хон продолжал шипеть, округляя глаза и испепеляя взглядом нежелательного собеседника. - Я отдал их на такси твоей девушке,- на лице Ен Гука появилась легкая улыбка, означающая, что он доволен своим благородством и ни капли не сожалеет о содеянном. Чун Хон задохнулся от возмущения. - Она не моя девушка,- это самодовольство и улыбка вызывали только одно желание – исправить прикус нахальному гостю. - Я не уточнял, кто она тебе,- с легкостью соврал Ен Гук, лениво перевалился с пятки на носок, сунув руки в широкие карманы своих штанов. - У нее на лбу написано, кто она мне,- рыкнул Чун Хон, с нескрываемой тоской оглядев пустой бумажник и вновь метнув взгляд в предполагаемого обидчика. - Ты уверен, что помнишь, как выглядел ее лоб?– любезно уточнил гость, не стирая с лица доброжелательного выражения, что выводило из себя еще больше. Чхве едва сдержался, напомнив себе, что перед ним друг семьи, что он еще не получил свои карманные расходы и что его мать вряд ли одобрит рукоприкладство в собственном доме. О том, что физически Ен Гук наверняка сильнее, Чун Хон не думал ни секунды. И разбитая губа его совсем не беспокоила, хотя слой тонального крема, что не успел стереться за завтраком, был внушительным.– Тебе легко достаются деньги, сострой еще раз жалостливые глазки, и твой бюджет увеличится вдвое.– Добродушие на лице собеседника лишало дара речи. Воинственно воспринимавший любые подколы о своих отношениях с матерью, Чун Хон громко скрипнул зубами. Его собеседник даже поморщился от неприятного звука, как от боли. - Меня не волнует, кому ты отдал деньги, но верни мне ровно столько, сколько взял,- едва ли не по слогам процедил юный наследник, прожигая взглядом гостя. Казалось, того совершенно не трогали посторонние рефлексии. Он вновь беззаботно пожал плечами, без интереса оглядывая парнишку, молча поражаясь количеству наглости в таком юном теле. - Я понятия не имею, сколько взял. Озвучь сумму, пожалуйста,- не теряя чувства собственного достоинства и оставаясь воспитанным, Ен Гук насмешливо поклонился. Ему, как куда более старшему, подростковые истерики были неинтересны. Проще было действительно вернуть, тем самым пристыдив парня. Если он еще помнит, что это такое – стыд. Неизвестно, что больше вогнало в ступор Чхве – поклон или вопрос, поставивший в тупик. Неужели этот человек правда думает, что Чун Хон в курсе, какая сумма обитает в его бумажнике? Он их что, считает, что ли? Зависшая пауза была столь комична, что оба парня не знали, как себя вернее повести – посмеяться или все-таки поругаться окончательно. Ен Гук смотрел выжидающе, вероятно, внутренне готовый к любому ответу. Чун Хон бессмысленно моргал, как кукла на выставке. Его мыслительный процесс отражался на гладком лбу без отпечатков полового созревания. Наконец, юное дарование приняло для себя какое-то решение. Тяжело вздохнув, он неспешно убрал пустой бумажник в карман, пожимая плечами, как гость несколькими минутами ранее. В конце концов, Чун Хон никогда не слыл скупердяем и тратил деньги на куда более бесполезные вещи, чем такси для девушки. - Забыли,- пробубнил он, сдувая свое негодование, как лопнувший воздушный шарик. Опустив голову, но все равно не став ни на сантиметр ниже, он попытался обойти Ен Гука, коснувшись плечом ткани его теплой толстовки. Бан, уже готовившийся обороняться или попросту уйти от разговора, удивленно моргнул, отмирая, и поспешил отойти в сторону. Глядя на не по-детски широкую спину подростка, он негромко его окликнул. Чун Хон без энтузиазма обернулся. - А экскурсия?– поинтересовался вкрадчивым низким тоном Ен Гук, приподнимая вверх брови. Это смотрелось особенно комично, учитывая, что брови скрылись за кромкой капюшона, придавая лицу глупое выражение. Чун Хон криво усмехнулся, оценив богатую мимику. - Тебе это не надо, мне и подавно,- быстро произнес он, отмахиваясь от собеседника, как от назойливой мухи.– Сделаем вид, что я уже показал тебе территорию. Если что, у прислуги спросишь. И, не глядя больше на гостя, Чун Хон взбежал по лестнице, перепрыгивая сразу через ступень. А через несколько секунд послышалось его: «Мамуля, а я как раз к тебе!»,- и звонкий смех. И как человек может так быстро меняться в угоду своим прихотям? Бан Ен Гук покачал головой, снимая капюшон со взъерошенных волос и проводя по ним рукой, будто это как-то могло помочь его испорченной прическе. Он вышел из полутьмы лестницы и решительно зашагал в сторону выхода из дома, намереваясь самостоятельно лицезреть окрестности, которые так манили его еще утром из окна своими роскошью и размахом.