Вспомни моё имя

      Дайсукэ лежал на широкой, низкой каменной стене, оставшейся от чьего-то дома, забросив ноги одна на другую и лениво покачивая верхней. Солнце мелкой россыпью пробивалось через старую соломенную шляпу, которой он прикрыл лицо, но это было даже приятно. Вокруг шумели люди, убаюкивая его своими голосами. Этот район находился на самой границе территории Пум, и мало кто заглядывал сюда по доброй воле, а значит и навязать ему какую-нибудь работу было некому.       — Эй, ещё не сдох, доходяга? — кто-то ткнул его в бок, нарушая спокойствие.       Дайсукэ сдвинул шляпу и показал язык говорившему:       — Я ещё тебя переживу.       — Да уж, ты как таракан. Есть прикурить? — Боб хлопал по карманам в поисках хоть какого-нибудь источника огня.       — Неа. Вон там от костерка можешь.       Коренастый юноша устало махнул рукой и убрал сигарету обратно за ухо. Дайсукэ уселся на камнях, спуская одну ногу вниз. Удивительно, что из всех его детских знакомых до сих пор жив и общается с ним именно Боб, которому все пророчили самое тёмное и короткое будущее даже по меркам их неспокойной жизни. Он ухмыльнулся: даже мать всегда была против его игр с Бобом, а в итоге только он один особо и не издевался над ним. И так сложилось, что они снова встретились в Пумах. Но ненадолго — его друг обратил на себя внимание кого-то из банды Белла, как простой, надёжный парень, схватывающий всё на лету, и его забрали туда в качестве посыльного и на прочую мелкую работёнку.       Вот и сейчас у него за спиной виднелась тележка, набитая какими-то плотными тюками. Дайсукэ махнул подбородком в их сторону:       — Что тащишь?       — Да, задание дали — отвезти местной швее. Будет шить то ли униформу, то ли одёжку кому — я не понял. Не знаю, что там старшие задумали, но я таких тачек уже пять штук по разным районам развёз — спина отваливается.       — А я думал, вы там все на машинах рассекаете.       — Пф, смеешься? Меня в гараж не пускают — я машины только на улицах и видел. Мне даже лошадь не дали — сам как конь.       — Или осёл.       — Нарываешься? Помоги лучше, а то правое колесо люфтит — у меня уже сил нет выравнивать эту чёртову тележку.       Вдвоём, толкаясь и перешучиваясь, они докатили груз до дома, ничем не выделяющегося среди остальных. Боб постучал.       — Да? — из двери высунулась маленькая женская головка с всклокоченными каштановыми волосами. Пряди неаккуратно свисали на лицо, будто их хозяйка только что зачесала их наперёд прямо рукой. Сквозь их завесу мелькнули большие серые глаза. — А, вы от Белла? Заносите внутрь.       — Мадам, про «заносите» уговора не было.       Боб уже успел устало усесться на ступеньки перед дверью. По всему его виду было понятно, что он даже себя перенести в ближайшее время не сможет.       Невысокая женщина стояла в дверях, уперев кулаки в бока и постукивая ногой.       — Ты, — маленький пальчик указал прямо на Дайсукэ. Тот хотел было дать дёру, но его остановил блеск в её руке. — Если перетащишь всё, то заплачу.       — Эй, за деньги и я могу, — Боб тут же оживился.       — Поздно, уже продано, — она снова поманила Дайсукэ монеткой, открывая дверь шире.       Он ещё раз показал Бобу язык, скинул старую шляпу на оглоблю и закинул первый тюк себе на спину, крякнув от тяжести, но всё-таки устояв. К счастью, мастерская была на первом этаже, и ему достаточно было только вскарабкаться по ступенькам, на которых сидел его друг, и пройти пару метров вглубь дома. После шестого, последнего, тюка он на дрожащих ногах вышел на крыльцо. Боб уже укатил со своей тележкой, оставив его шляпу на верхней ступеньке. Дайсукэ устало опустился рядом, чуть откинувшись на руках назад. Сзади подошла швея. Он посмотрел на неё снизу вверх, сумев заглянуть за завесу волос, и тут же отвёл глаза: левая сторона лица молодой женщины была расчерчена длинными уродливыми шрамами, идущими ото лба до подбородка. Она, уже давно привыкнув к такой реакции на себя, кинула блестящую монетку ему на колени:       — Держи, заработал. Купи себе поесть, а то в следующий раз того и гляди умрёшь прямо под грузом.       — В следующий раз?       — Ну да. Если хочешь ещё заработать, то приходи дня через четыре — будешь в обратную сторону носить.       Она закрыла дверь, а Дайсукэ, отдохнув, ушёл прочь, решив, что больше не будет даже на глаза попадаться странной женщине.       Через четыре дня он снова сидел под её дверью.       Увидев, что появился молодой парень, согласный за звонкую монету выполнить какую-нибудь тяжёлую работу, его стали нанимать и ремесленники из соседних домов: кому ящики, кому кадки перенести. Дайсукэ каждый раз чувствовал себя так, будто у него сейчас от напряжения внутренности выпадут, но жадность до блестящих монеток была сильнее.       Он снова сидел на тех же ступеньках, потирая левое плечо и пытаясь понять: боль сама пройдёт, или там что-то серьёзное.       — Потянул? — швея присела рядом, обхватив колени.       На этот раз её волосы были аккуратно собраны в маленький пучок — привыкнув к постоянно слоняющемуся в этом районе Дайсукэ, она уже не считала нужным стыдливо прятать от него изувеченное лицо. Он вскользь глянул на неё, по привычке отводя глаза, но тут же вернул взгляд обратно, рассматривая чистую правую сторону её лица. Слегка задратый вверх носик, круглые глаза с пушистыми ресницами — красивой женщиной её не назовёшь, но хотя бы приятной глазу, и к тому же сильно моложе, чем он думал вначале. Он впервые смог рассмотреть её, да ещё так близко. Его мозг не успел переварить новую информацию, когда швея заметила его взгляд и повернулась к нему. Подросток отвернулся, всем видом показывая, что совсем не пялился на неё. Она лишь хмыкнула и, запустив руку в карман на сером фартуке, выудила оттуда красно-желтое яблоко:       — Угощайся.       Дайсукэ жадно обглодал половину, запихивая мякоть за щёки, когда вспомнил о манерах:       — Фпафибо.       — Не подавись. Как тебя зовут-то хоть?       Он проглотил куски яблока, так и не дожевав их:       — Дзигэн. Дайсукэ.       — И как из этого?       — Дзигэн, — подросток откусил ещё один кусок и посчитал нужным уточнить. — Это фамилия.       — Пф, какой официальный. А меня зовут Марта. И это имя, — она протянула ему ладонь в приветственном жесте.       Её ладонь полностью уместилась в его: маленькая, шершавая от постоянной работы с грубыми тканями. Совсем не такая, какими он представлял себе женские руки.       Она продолжила говорить обо всяких пустяках, как фокусник достав ещё пару яблок из кармана. Дайсукэ доел последнее, не оставив и огрызка, и самозабвенно облизывал пальцы, испачканные сладким соком, когда почувствовал чьё-то присутствие рядом.       — А ты здесь что делаешь? — твёрдые пальцы схватили его за ухо, заставляя зашипеть и встать на цыпочки.       — Здравствуйте, мистер Кларк. Дзигэн нам тут помогает, поставьте его, пожалуйста, обратно.       — Это он-то?! — оружейник недоверчиво посмотрел на швею, но всё-таки освободил своего подопечного. Тот тут же отскочил в сторону, потирая покрасневшее ухо. Глен пригрозил ему пальцем: — Стой здесь, у меня к тебе разговор. А к вам, мамзель Марта, я по делу, — он с улыбкой повернулся к ней, пока она вставала со ступеней и отряхивала старую, поношенную юбку, и передал ей какой-то свёрток.       Дайсукэ честно дождался, когда бывший солдат наговорится со швеёй, всё ещё трогая своё несчастное ухо. Глен положил тяжёлую руку ему на плечи и повёл прочь:       — Так, а теперь честно: что ты тут забыл?       — Я тут помогаю, правда. Мне за это даже платят, — Дайсукэ достал блестящую монетку из кармана.       — Чтобы ты, да занялся чем-то дельным?! Смотри, если узнаю, что обижаешь малышку или ещё кого в этом районе — отстрелю тебе твой длинный нос. Понял?       Дайсукэ еле удержался от того, чтобы прикрыть нос ладонью, и коротко кивнул. Оружейник продолжил:       — Тут и так жизнь не сахар — вон там, в конце следующей улицы уже территория Смита и его отморозков. И кто знает, когда им опять что в голову ударит, а надеяться здесь людям не на кого. Не на вас же, придурков малолетних, — он взъерошил Дайсукэ волосы. — Вон, два года назад они тут уже пронеслись, как серп по колосьями. Да ты сам видишь.       Дайсукэ как-то слышал об этом, но тогда не обратил внимания и никак не связал это с тем, что он уже давно успел заметить здесь: у слишком многих местных обитателей были шрамы от ножевых ранений, причём в таких местах, что появились они не случайно, а как будто кто-то намеренно оставлял свои метки, издеваясь и запугивая. Теперь же, после слов Глена, всё встало на свои места. Он повернулся к оружейнику, проводя пальцами по своей щеке:       — Значит, у мадам Марты…       — Ага. Не повезло девочке. Только замуж тогда вышла — и тут нате. Мужа её сразу убили, а чего она натерпелась — не знаю, но могу представить. Моя женушка её долго выхаживала, малышка еле выкарабкалась. Потому и говорю, что ей и так тяжело тянуть тут лямку в одиночку, так хоть ты не шакальничай.       — Я же сказал, что помогаю. Честно. А яблоком мадам Марта сама меня угостила.       — Ладно-ладно. Чего ты всё заладил «мадам», да «мадам»? Она тебя всего-то года на три старше.       Дайсукэ не успел озвучить новые вопросы, что завертелись у него на языке, когда уловил какое-то движение в переулке чуть впереди. Даже не самого человека, а его тень — высокую, в мешковатой одежде.       Он махнул Глену рукой и рванул к тому проулку, но успел заметить только край светло-зеленого кимоно за поворотом. Он побежал следом:       — А ну, стой!       Поворот за поворотом, пытаясь поймать фигуру, что каждый раз скрывалась за углом, — его не покидала мысль, будто он уже проходил через это. Впереди показалась широкая, оживлённая улица. Дайсукэ почувствовал что-то неправильное и успел затормозить до того, как понял, что именно его смутило: люди молчали, смотря застывшими глазами прямо перед собой, и все — в одну и ту же точку. Но не успел он сделать и пару вдохов, как толпа ожила и снова закружилась по своим делам. Он вышел на проспект и оглянулся по сторонам: справа, куда были пару секунд назад направлены все взгляды, плотная толпа, окружавшая что-то на земле, расходилась в стороны. Дайсукэ протиснулся туда, но не увидел ничего, кроме пустой мостовой.