Winners: the Russian roulette

      Когда Даниэль разлепил глаза, мир словно подёрнуло густой непроглядной пеленой. Сухость во рту и гудящий туман в голове подсказывали: отмечая окончание сезона, он знатно перебрал с алкоголем. В его возрасте это просто непозволительно. И Риккардо собирался обыденно пошутить над собственным положением, но что-то его остановило. Вокруг царила тяжёлая тишина.       — Помоги ему встать. — Откуда-то со стороны, разрезая густую пелену, послышался голос. Себастьян.       Казалось, Даниэль пролежал немало времени. Тело затекло, двигаться было тяжело, и поворот головы на звук удался с трудом. Подоспевший Шарль немногим облегчил дело: от резкой смены положения голова закружилась, словно на центрифуге, быстро потемнело в глазах. Даниэль отмахнулся от монегаска как от назойливой мухи и поморщился. Последнее, что ему сейчас хотелось, – выплюнуть собственный желудок.       — В чём там дело? — Уловив знакомые нотки, Риккардо насторожился. Юки? Быть не может, японец обещался покинуть всю компанию сразу после окончания застолья. Невозможно забыть его виновато-рассеянное выражение. Что сподвигло остаться?       — Кто-то знатно перебрал и не может даже раздуплить, где находится. Ничего, скоро вольется в коллектив. — Еще один сюрприз. Голос принадлежал Лэнсу. — Вставай, солнышко! Стреляться будем!       — Вот с тебя тогда и начнём. — Макс подарил канадцу тяжёлый взгляд и откинулся на стуле, не переставая вертеть что-то в руках.       Даниэль, шатаясь с похмелья и отчаянно пытаясь сложить в своей голове два плюс два, наконец поднялся на ноги. Представшая взору картина совсем сбила с толку: низкая изолированная комната с массивной железной дверью, вентиляционной решеткой и ослепляющими люминесцентными лампами. За громадным круглым столом, занимающим немалую часть пространства, уже расположились восемь человек. Даниэлю не показалась – среди присутствующих действительно были Лэнс и Юки. Пустых мест не наблюдалось. Восемь пар глаз, прежде неотрывно следящих за каждым движением Риккардо, теперь были направлены куда-то в пол. Никто не спешил объясняться. Завершало картину приговорённых размеренное тиканье часов. Даниэль изумленно похлопал глазами. Изнеможденный похмельем мозг отказывался думать. Что происходит?       В голове роем пронеслись воспоминания минувшей ночи. Абу-Даби, блеск болидов и аромат шампанского. Закрытие последнего гоночного уикенда и вместе с тем сезона 2021. В голову словно вновь ударило высокоградусным: Даниэль встревоженно вгляделся в знакомые лица в поисках ответа. А что было прошлым вечером? Из-за чего добрая часть пелотона оказалась здесь, в этом холодном карцере? Неужели скандал с руководством?       Напряжённое молчание начинало действовать на нервы, и Макс не вытерпел. Он со вздохом швырнул на стол что-то тяжёлое. Противный металлический скрежет, разрезав завесу тишины, неприятно ударил по ушам.       — Что это?       Макс трудно вздохнул и продолжил хранить молчание, не поднимая глаз на Даниэля. Металлический объект, не переставая вращаться, со скрежетом достиг противоположной части стола и оказался накрыт руками Себастьяна. С губ его слетело хриплое:       — Револьвер.       И лихого дурмана как не бывало.       В комнате вновь повисла тишина, нарушаемая редкими вздохами и ходом времени в часах. Находиться в этом тесном сыром карцере было невыносимо. Каждый ощущал, как тяжелеют плечи под давлением ежесекундно растущего напряжения. И когда это могильное безмолвие достигло апогея, Даниэль задал очевидный вопрос:       — Зачем?       Будто ожидавший этого момента, Джордж машинально протянул тому затасканный, изрядно помятый лист. Каждый из присутствующих пребывал в неясном трауре: кто-то заламывал пальцы, кто-то упорно прожигал взглядом стол. Из-за растущего напряжения пульс стучал в висках, а глаза судорожно бегали по строчкам, не позволяя разобрать ни слова. Регламент, испытание, наставник…       — Можно я зачитаю? — В ответ не последовало ни слова. Макс обреченно закрыл глаза и склонил голову. — Сочту это за “да”.       Дэн неловко прочистил горло и, натянув вынужденную улыбку, горячо начал:       “Уважаемые коллеги, Поздравляем с завершением сезона Формулы-1! В течение минувшего года было внесено много поправок в регламент и сделано огромное количество замечаний, что крайне отрицательно сказалось на успехе данного автоспорта. Многие из вас в этот сезон выставили себя не в лучшем свете. Выводы были сделаны. Команды уже оповестили вас о том, что со следующего сезона Формула-1 претерпит колоссальные изменения...”       Даниэль на мгновение замолк, борясь с поднимающейся тревогой. В комнате по-прежнему висела мертвая тишина.       “...изменения как в спортивном, так и техническом направлениях. Но помимо вышеуказанных, затронута будет и социальная сфера автоспорта. Состав пилотов подвергнется жесткому отбору. Время определить лучшего из лучших! Во избежание конфликтов и спорных ситуаций мы снимаем с себя ответственность за выбор двух ведущих пилотов – так шансы на успех будут равны. Для удобства реализации испытания все пилоты поделены на две группы и изолированы от внешних воздействий. Предложенная игра – русская рулетка...”       Даниэль умолк во второй раз. Пальцы в напряжении впились в бумагу, оставляя волглые отпечатки и размазывая чернила. Макс рядом только горько усмехнулся.       “... В ходе испытания от каждой группы отбирается один участник, избежавший гибели. Он считается автоматически определенным в одну из ведущих команд следующего сезона и подписывает долгосрочный контракт. Два избранных пилота именуются наставниками, оставшиеся места распределяются между юниорами. Настоятельно не рекомендуется нарушать ход испытания: в ваших руках будущее Формулы-1! Дверь откроется автоматически по истечении двенадцати часов с начала игры. Холостая стрельба или отказ от участия будут расценены как неуважение к игрокам и всему автоспорту в целом. За проявленную дерзость и нарушение правил со стороны одного участника будут устранены все члены группы. Удачи! Пусть победит достойнейший! С уважением, международная автомобильная федерация.”       Последние строки Даниэль прошептал одними губами. Царило мрачное молчание. Никто не смел издать ни звука. Воздух, казалось, стал еще плотнее и давил на грудную клетку. Было невозможно дышать.       Риккардо нерешительно поднял глаза на присутствующих: опустив голову, против него сидел Себастьян, безучастно щёлкающий барабаном. Рядом теснился его неразговорчивый мрачный коллега, а по другую сторону жался потерянный Юки. Даниэля прошиб холодный пот. Хватило одного взгляда, чтобы догадаться: бедному парню попросту не позволили улететь. Рядом, опустив глаза и судорожно вздыхая, сидел Пьер. Его осунувшаяся щетинистая физиономия уступала по выразительности только лицу Шарля. Он был бледен как покойник. За монегаском следовал Ландо, напряженный как натянутая струна. Со стороны казалось, что британец едва переводит дух. Картину завершали Макс, хмурая аура которого немыслимо давила на австралийца, и онемевший Джордж. В его широко распахнутых глазах читался неподдельный ужас. Пушистые ресницы мелко подрагивали – британец сдерживал рвущиеся наружу слезы.       — Написанное здесь вне закона! Федерация никогда не ставила жизни пилотов под угрозу. Это безумие. — Даниэль с мольбой уставился на, как ему казалось, самого здравомыслящего члена группы – Себастьяна. Слова комом встали в горле, надламывая голос до жалобного хрипа. — Это шутка?       — Хотелось бы верить. — Отозвался Феттель и с глухим стуком бросил пресловутый револьвер перед собой. — Однако эти люди не умеют шутить. Они четко дали понять, что от нас требуется.       — Я не вижу ни единого патрона. — Даниэль выдавил из себя слабую улыбку. — Стол абсолютно пуст!       Себастьян, потирая переносицу, с измученным видом уставился на австралийца.       — Даниэль, послушай…       — Я не верю, этого просто не может быть! Ребят, ваша шутка не удалась, признайте это!       — Даниэль!       — У вас даже количество участников не сходится, что за нелепица! — Австралиец всплеснул руками, не прекращая улыбаться. — Постанова! Мне следовало догадаться…       — Это не шутка.       Вместо голоса Феттеля прогремел другой, знакомый до боли в груди. Даниэль пораженно замолк. Он не мог поверить своим ушам.       — Даниэль.       Вот, опять. Тот же голос, но… слишком сухо. Пропитанный сильным акцентом, он неприятно резал слух. Макс никогда так не звучал. Даниэль повернул голову и нерешительно заглянул в холодные, незнакомые ему голубые глаза.       — Проверь карманы.       То, насколько этот Макс отличался от прежнего, поразило Даниэля. Подавленный, без блеска в глазах, лишенный маски наигранного безразличия. Даниэль видел его таким едва ли не впервые. Этот Макс – уставший, убитый отчаянием незнакомец, совсем не похожий на того Макса, что отмечал вчера первый титул.       Зажмурившись, Даниэль мысленно просчитал до десяти. Это розыгрыш. Сейчас он, доверчивый болван, откроет глаза под хрипловатый хохот старого друга и увидит нахальную улыбку. Он увидит ямочки и сверкающие глаза, в которых плещется знакомый озорной огонек. Поднимется шум, многоголосье, и все дружно посмеются над доверчивостью наивного Риккардо! Но в комнате было тихо. Даниэль открыл глаза. Незнакомец никуда не исчез; этот Макс был все еще здесь, в этой серой комнате, все так же хмур и мрачен, и на его лице не появилось и намека на улыбку. Если это все-таки шутка, то очень несмешная.       Но мысли вдруг сбились в кучу. Риккардо нервно выдохнул – пальцы в кармане джинс наткнулись на что-то холодное. Максу хватило одного взгляда, чтобы понять. Пуля.       — У каждого есть по патрону. Кроме Себа. — Макс выдержал паузу. — У него револьвер.       От удивления Даниэль снова ахнул. Пьер болезненно поморщился: видеть, как надежду теряет самый оптимистично настроенный человек в паддоке, было невыносимо.       — Так они хотят… чтобы мы…       — Да ты же сам читал, придурок! — По ту сторону стола взбеленился Лэнс. — Правило простое: хватай ствол, стреляй, не думай! Сказано же, все умрут, один останется!       — Кими и Антонио не имели контрактов на следующий сезон. Поэтому сейчас нас девять. — Себастьян в упор проигнорировал крикливого напарника. Его взгляд смягчился. — Мне… жаль, Даниэль.       Блестящее завершение сезона. Еще прошлым вечером закат карьеры Райкконена и отставка Джовинацци казались настоящей катастрофой, а сейчас их судьбе завидовал каждый. Завидовал Шарль, имевший в кармане бессрочный контракт с Феррари, Джордж, открывший для себя дорогу в Мерседес, и Макс. Макс, который только вчера завоевал свой первый титул. Никто из них не мог вообразить, что однажды действующий пилот взмолится об отстранении, а слово “победитель” приобретет негативное значение.       Макс тяжело вздохнул и небрежно откинулся на стуле, ловя встревоженный взгляд Даниэля. Нет, он не мог совладать с нахлынувшим отчаянием. Подавляя в себе желание горестно завыть, Ферстаппен еле слышно застонал в сомкнутые ладони. Он не был готов. Никто не был готов. Русская рулетка? Что за бред! Ни один здравомыслящий человек даже в шутку не приставит к своей голове дуло револьвера. Это не сценарий триллера, это реальность! Это просто автоспорт! Всё должно быть иначе! Здесь ценят человеческую жизнь, здесь слово “смерть” под запретом. Но вот они: девять человек, восемь патронов и один револьвер. И сотрудники ФИА, фиксирующие каждый шаг.       Размеренно щёлкая пустым барабаном, Себастьян задумчиво уставился в потолок. Очевидно, в этой комнате нет человека, готового первым принять удар судьбы. А между тем драгоценное время тикало.       — Лэнс, подай мне патрон.       Себастьян старался не обращать внимания на восемь пар встревоженных глаз, направленных теперь на него. Не над чем скорбеть – надо действовать. Откинув барабан, Феттель вставил первый патрон. Ощущение, что он дал начало чему-то безумному, распирало изнутри. Губы дрогнули, выдавая нарастающее волнение, но Себастьян не собирался отступать. Он одним размашистым движением раскрутил барабан и решительно прижал дуло к виску. Время словно замедлило ход. Каждый в комнате затаил дыхание.       Себастьян мягко улыбнулся и пробормотал будто в оправдание:       — Надо же с кого-то начинать.       И нажал на курок. Отчёт пошёл.