***
Россия находился во сне. Вместо подсолнухов была снежная долина. Бесконечная дорога холода и тишины. Так было всегда, когда Ваня хандрил. — Ну вот опять я здесь, родная долина, — Россия тяжело выдохнул, падая спиной в снег. Идти куда-то не имеет смысла, он столько раз пытался найти конец этой «пустыни», но так ни к чему и не пришёл. Вой снежной бури, леденящий душу холод и полное одиночество — вот как можно описать этот кошмар. Ваня ненавидел находиться в этом месте. Всё было таким реальным, потому что когда-то он уже проживал это. — Даже во сне ты такой жалкий. Россия резко раскрыл глаза, услышав до боли знакомый голос. Ваня встал на колени, с трудом рассматривая сквозь бурю человека. Советская форма, алые глаза, пепельные волосы… Это был он. — Ты?.. Раньше этого не было, — прошептал русский. В его кошмаре он оставался совершенно один. А сейчас появился кто-то ещё. — Я не часть твоего сна, если ты так подумал, — СССР подходил ближе. В этот раз он чувствовал боль в щеках от мороза, ему было трудно дышать и что-то видеть. Но теперь Россия смотрит прямо на него, он видит его. — Что? — Я настоящий. Я — это ты. И именно меня видели те придурки с собрания. Россия пытался лучше всмотреться в силуэт, но жуткий ветер не позволял даже глаза толком открыть. — И что ты хочешь от меня? — Что я хочу? — Союз заметно разозлился. Он опустился на равне с Россией и резко схватил его за шарф, притягивая ближе. — Не будь таким ничтожеством. Ваня смотрел на себя из прошлого. Ему было больно слышать это. Слушать правду. От самого себя. — Да что ты знаешь? Ты ведь станешь таким же! — сорвался Россия, хватая Союза за руку. — Таким же ничтожеством! Это неизбежно! Ты ничего не сможешь изменить! — Заткнись! — Нет у нас больше никого! — Замолчи! — Те, кого я так любил, предали! И я остался один. И тебя ждёт тоже само-! СССР схватил парня за шею, повалив того в снег. Он душил Россию, не давая ему ничего сказать. Он видел в этих фиалковых глазах своё отражение. Он видел в этих глазах понимание. И жалость. — Я не хочу такого будущего. Я не хочу оставаться один… — жестокие руки в перчатках сжимались сильнее. Россия понимал, что воздуха уже не хватает, и начал биться под крупным телом. В глазах мутнело, лёгкие горели, — Я не хочу тебе верить… Просто умри! Когда Ваня почувствовал, что вот-вот потеряет сознание, он резко встал с кровати, вдыхая. Он проснулся. «Это был просто сон. Или нет?» Иван тоже оказался в комнате. Его всё ещё трясло от гнева. Он понимал, как бесполезно душить кого-то во сне. Но его так сильно раздражают эти фиалковые глаза. Они будто говорили ему: «я всё понимаю, я поступил бы также». — Я не знаю, был ли это сон, но… Если ты и вправду тот призрак, то… — Россия сам не знал, что хотел. Он говорил с пустотой, — «Похоже, я окончательно сошёл с ума.» Просто не уходи, ладно? СССР слышал биение своего сердца. «Я его пытался убить, а он просит остаться?!» Но почему-то это его не бесило. Кто-то впервые за долгое время просит его не уходить. Даже если это он сам, Ивану было приятно быть нужным. «Он даже меня не видит, какая глупость.» Но тут тишину пронзил дверной звонок.***
Тем временем Англия задумчиво сидел в гостиной. К нему опять ни свет, ни заря ввалилась компания стран. Теперь это Америка (конечно), Канада и Франция. Но те занимались готовкой на кухне. — «Этот призрак угроза для Альфреда. Он бесполезен. От него нужно избавиться. Но как?» — Артур задумчиво смотрел в телевизор, на котором шла какая-то программа про животных. — «Если бы Россия был нормальным, я бы ещё попробовал. Но он НЕ нормальный! И попытка исправить может усугубить положение.» Англия так сильно ушёл в себя, что не заметил медленно приближающегося Францию. Француз набросился на англичанина, повалив того на диван. Артур закричал высоким голосом, рефлекторно ударяя коленкой в живот Франциска. — Иу! — Франция весь сжался, лицо скорчилось от боли. — Сам виноват, чёртов винохлёб! — Англия отодвинулся на приличное расстояние. — Я вот что хотел спросить, — начал француз, когда боль почти прошла, — Та чёрная штука ведь твоих рук дело, волшебник? — Я маг! — Да ладно, Арти, — Франция махнул рукой, — Зачем ты призвал призрака? Англия молча сверлил взглядом любопытного француза. Улыбка Франциска так и говорила: «опять напортачил, недомаг?» — Иди к чёрту! Это не твоё дело, — Артур закинул ногу на ногу, игнорируя все взгляды друга, — «Я разберусь с этим. Когда-нибудь. Наверное.»***
Россия наспех завернул вокруг шеи шарф и побежал к двери. Он уже знал, кто это. Кто ещё может знать его адрес? Ваня отпер дверь, улыбаясь. — Привет, Наташа. Беларусь удивлённо подняла бровь. Но заметив круги под глазами брата и его печальные глаза, тут же поняла. Опять её братика кто-то обидел. — Привет, Ваня. Поговорим? Обычно Россия в страхе попытался бы закрыть дверь и отправить сестру обратно домой, но сейчас ему так плохо, что нужен хоть кто-то, кто поможет с его одиночеством. — Конечно. Иван же в это время дрожал, боясь выйти из-за стенки. «Сестра всегда была пугающей, но сейчас какая-то… Спокойная.» СССР проводил их взглядом, когда те шли на кухню. — Мне позвонил Литва, а Литве позвонил Америка, который рассказал, что тебя преследует призрак, — Наталья села за свободный стул, поправляя юбку, — Литва просил, чтобы я не приходила к тебе. Этот идиот правда думал, что я его послушаю? Россия неловко улыбнулся, включив электрический чайник. Он был в не самом подобающем виде. Обычная футболка и пижамные шорты, волосы, торчащие во все стороны. Беларусь сразу поняла, что брат только проснулся. — Так… Где же этот призрак? — Если бы я сам мог это узнать… — выдохнул парень, садясь напротив сестры. СССР, наконец вспомнив, что он просто призрак, залетел на кухню. Беларусь обернулась в его сторону, наблюдая, как тот навис над Россией. — А вот и он, — в отличие от других, белоруска не боялась. Её вряд ли могло что-то напугать. Ваня обернулся, но ничего не увидел. Почему-то слова сестры заставили его порадоваться. «Он всё ещё здесь. Значит, я не один.» — Я не могу его увидеть, — объяснил русский. Беларусь задумчиво рассматривала чёрную дымку, но это быстро ей надоело. — Ты плохо выглядишь. Кто-то обидел тебя? — Наталья сжала кулаки, но сдерживала гнев. — Ты так говоришь, будто мне пять лет, — Ваня встал и подошёл к чайнику, выключая. Он достал кружку Беларуси с белочкой. И свою с подсолнухами, — Со мной всё хорошо. Беларусь тоже встала и обняла Россию со спины. Она казалась маленькой на фоне брата. — Ты можешь рассказать мне всё, что тебя тревожит. Ваня улыбнулся, заливая кипятком пакетики с чаем. Он мало кому позволял себя трогать. — Не волнуйся, Белка, я буду в порядке. — Я же просила не назвать меня так, — смутилась младшая, — И просила всегда говорить мне, когда тебе плохо. Ты же знаешь, что я обязательно приду. Ты постоянно скрываешь всё в себе, будто не доверяешь мне. Почему? Россия хотел сказать, что больше никому в этой жизни не доверяет. Но это точно бы расстроило Беларусь. Тяжело выдохнув, русский расцепил руки девушки и поставил кружки с чаем на стол. — Я не хочу об этом говорить. Наталья сжала руки так, что ногти болезненно впивались в её ладони. — И так каждый раз. Каждый раз ты просто молчишь! — сорвалась белоруска. Но она не увидела реакции старшего. Его фиалковые глаза оставались пустыми. Беларусь понимала почему, но не хотела принимать. — Ты никому не доверяешь, но почему-то думаешь, что кто-то должен доверять тебе! Ты знаешь, как это раздражает? Россия молча смотрел на своё отражение в кружке. Он не знал, что должен ответить. — Я поняла, тебе не нужна моя помощь. Тогда разбирайся сам, — Наталья быстрыми шагами ушла из кухни, громко хлопнув входной дверью. Голова Вани упала на стол. Он с болью смотрел на кружку с милой белочкой, из которой всё ещё шёл пар. — Я идиот, — признался Россия. Дух СССР всё ещё здесь, он знал это. «Интересно, какого ему видеть, как я теряю последнего члена семьи? Беларусь всегда приходила ко мне. Хотя с прошлого года стала приходить реже. Она начала чаще срываться. А я… А я всё также молчу, потому что не могу ничего ответить.» Ваня молчал. Он никому не мог выговориться, но самому себе ведь можно? — Ты наверняка меня уже ненавидишь. Когда-то в прошлом я мечтал о великом будущем, а сейчас мечтаю с кем-то поговорить. Не такого меня ты хотел увидеть, да? СССР молчал. Вся ненависть прошла, осталась только боль. И сочувствие. Если бы Россия мог видеть Ивана, то Союз бы попытался его поддержать. Потому что понимал, что это именно то, что ему сейчас нужно. Коммунист попытался прикоснуться к макушке Федерации, но рука прошла насквозь. «На что я надеялся?» СССР не знал, что именно растопило его сердце. Жалость к себе или доверие России.***
Россия быстро прибрался на кухне и ушёл в душ. Сегодня у него будет нагруженный день. Хандра хандрой, а работать надо. Обернув вокруг бёдер полотенце, русский вышел с ванны. И тут же остановился, смотря прямо перед собой на… Себя. СССР заметил взгляд России. — Ты видишь меня? — Похоже, что да.