А хочешь, я тебе открою тайну? Один такой малюсенький секрет… Знай, люди не встречаются случайно. Случайностей, поверь мне, в жизни нет. Не веришь? Ну, тогда послушай… Не бойся: я тебя не обману. Представь себе, что существуют души, Настроенные на одну струну.
Я думал, что со временем смогу справиться с собой, и всё вернется на круги своя. Но тут случилась наша мнимая гибель, и всё полетело к чертям. На закрытой базе, где мы все находились рядом друг с другом круглые сутки семь дней в неделю, скрывать свои чувства стало совсем сложно. Мне казалось, даже ребята начали догадываться. Кот так уж точно. Он вообще был самым проницательным, когда дело касалось амурных дел. Наверное, потому, что сам любил отчаянно и очень сильно. В группе привыкли считать его легкомысленным ловеласом, потому что он с лёгкостью мог очаровать даму любого возраста. Но я-то знал, что всё это напускное. Мы с ним однажды разговорились, когда в первые дни нашей вынужденной изоляции я застал его разглядывающим фотографию красивой русоволосой девушки с голубыми глазами. — Твоя невеста? — не удержавшись, спросил я, но Кот на звук моего голоса даже не обернулся. Я уже думал, что не услышу ответа, и собрался уходить, когда он вдруг заговорил. — Моя… или уже нет… не знаю… Я ей так и не успел сообщить, что наша гибель — всего лишь легенда. Мы поссорились тогда. Не знаю, что будет, когда вернемся. Женька у меня такая… может и не простить. Кот уронил голову на сложенные руки. И мне теперь стало понятно, почему он так часто стал грустить, хотя раньше был весельчаком и душой нашей группы. — Не переживай ты так, Вась. Думаю, что всё будет хорошо. Она поймёт. — Только на это и надеюсь, — вздохнул каплей. И я искренне поддержал его, дружески сжав плечо. Но надо отдать коллегам должное, если они и догадывались о наших с Умой чувствах, никто ни полусловом не обмолвился об этом. А я не мог думать ни о ком, только о ней, и совсем не вспоминал о семье. Я не мог совладать со своими эмоциями и желаниями, да и не хотел, если честно. Единственное, чего мне хотелось — это быть рядом с ней, заботиться, оберегать, ощущать её тепло. Мои чувства были искренни, как если бы это была первая любовь. Такая хрупкая и нежная. Полагаю, не стоит говорить, что я не решался открыться Уме. Закономерно боялся испортить нашу дружбу. Лучше уж так, как есть, чем совсем ничего.Я тебе ничего не скажу, И тебя не встревожу ничуть, И о том, что я молча твержу, Не решусь ни за что намекнуть.
Всё шло никак ровно до того дня, когда на первой же серьёзной операции в нашем новом статусе невидимок тяжело ранили Сармата. Я смотрел на него, уже потерявшего сознание, на встревоженного, старавшегося хоть как-то помочь ему Кота и изо всех сил прячущую слёзы Дану, на удерживавшего каменную маску на лице командира и на неё, и не верил, что всё это происходит на самом деле. Ума отчиталась Бизону о времени прибытия скорой и перевела на меня взгляд, в котором я рассмотрел такую сильную боль, что еле удержался, чтобы не броситься к ней и не забрать хотя бы часть этой боли. Но всё, что я мог тогда — это смотреть на неё и глазами умолять держаться. А вечером произошло то, чего я никак не ожидал. Ума просто вошла в мою комнату, закрыла дверь на замок и поцеловала меня. Я понимал, что мы нарушаем все правила, знал, что это было запретно, но оторваться от неё было выше моих сил. Её сладкие губы, нежная кожа, гибкое отзывчивое тело, что трепетало в моих руках, заставили меня забыть обо всём и просто раствориться в чистейшем удовольствии от близости с любимой.***
Когда только-только начало светать, и Леся заворочалась в моих руках, я замер, боясь, что сейчас она скажет, что всё произошедшее было ошибкой. Но ей снова удалось меня удивить. Ума просто открыла глаза, улыбнулась и сказала: — Я люблю тебя. Я сначала не поверил своим ушам, но её глаза говорили гораздо ярче слов.Для счастья не нужны слова, Их слишком много, можно потеряться. Слова искать — до сути не добраться. Для счастья не нужны слова. Для счастья нужен нежный, тёплый взгляд, Когда ты имя тихо произносишь.
— И я тебя люблю, маленькая моя Умка.***
Вот так просто к нам пришло счастье. Перестав скрываться друг от друга, мы стали только сильнее, чувствовали партнёра на каком-то интуитивном уровне. Наша боевая двойка теперь была непобедима. Бизон не успевал удивляться, на что Кот только понимающе хмыкал. Да, он всё знал о нас. Ума с моего согласия ему рассказала. Но долго так гладко всё идти, понятное дело, не могло. И скоро перед нами чаще и чаще стал маячить призрак разлуки. А когда ликвидация банды Горлина стала вопросом не такого уж дальнего времени, вопрос: «Что делать дальше?» неумолимо встал передо мной во весь свой огромный рост. Выбор был не то что непростым, он был запредельно сложным. На одной чаше весов семья, на другой — любовь всей моей жизни. То, что чувство к Лесе именно то самое, я уже не сомневался. Господи, как же это было сложно. Ну почему всё так сложилось. Мне совсем не хотелось делать больно жене, но и как жить дальше без Леси, я не представлял. День, когда нам объявили, что наша изоляция окончена, стал самым худшим за весь этот чёртов год. Леся видела мои метания, сама переживала, но всё равно упорно обходила тему возвращения домой. Я понимал, что нам надо поговорить ещё до прилёта в Питер, но никак не мог собраться с духом и найти нужные слова. Так мы и полетели в том состоянии неопределенности и в растрёпанных чувствах. Мы с Олесей заняли самый последний ряд в самолёте, и я снова оценил, какие же у нас чуткие товарищи. Никто ни разу специально не обернулся и ни словом не обмолвился, если замечал, как Леся тихонько плачет на моём плече. А я весь полёт шептал ей, что всё будет хорошо, мы что-нибудь придумаем. И она кивала, соглашаясь, а потом снова рыдала, понимая, что это конец.***
Когда самолёт приземлился, на Лесю больно было смотреть. Я обнимал её до самого выхода из терминала. Только увидев впереди группу встречающих, среди которых разглядел Катю, передал в руки Тигру. Подойдя к жене, я сразу понял, что что-то не так. Она смотрела на меня отстранённо и как будто с опаской. И не обняла, как другие встречающие своих родных. — Катя, в чём дело? Ты не рада меня видеть? А где Верочка? — Рада, но… — Но? — Я сразу хотела тебе сказать, — Катя перевела дыхание и выпалила: — Игорь, я полюбила другого мужчину. Прости. — Ах, вон оно что! — я пытался не показать, насколько меня задело это известие. — И, наверное, очень сильно, раз прямо в аэропорту, после долгой разлуки рассказала. А что, дома нельзя было поговорить? — А к чему тянуть? Тем более мы завтра улетаем в другой город. Ему предложили контракт. Ну, а Веру не взяла с собой… — Катя немного помолчала. — Игорь, так будет лучше. Зачем ей знать, что ты вернулся? Тебя не было целый год. Она уже привыкла к другому папе. — Даже так? К другому папе… — я не верил своим ушам. — И что, я теперь совсем её не увижу? — А раньше ты часто её видел? Ну вот честно, что изменится? — Катя горько усмехнулась. — Да ничего. Я опустил взгляд, понимая, что в этом она была права, и понял, что дальше говорить бессмысленно. — Ну что ж, раз так всё сложилось, будь счастлива. Только присылай мне фото дочки почаще, а я, как будет выпадать возможность, буду ей звонить и приезжать. — Хорошо. Я осторожно обнял теперь уже бывшую жену и с облегчением выдохнул, глядя вслед её удаляющейся фигурке. Сделав ещё пару вдохов-выдохов, чтобы немного успокоиться после таких новостей, я обвёл взглядом зал в поисках Умы и увидел всех наших. Бизон обнимал молодую женщину, очень похожую на него, и крепкого пожилого мужчину с армейской выправкой, явно сестру и отца. Дана что-то быстро говорила сыну, то весело смеющемуся, то хмурящемуся на её слова. Родионов прижимал к себе и гладил по голове хрупкую девушку, наверное, жену, плачущую практически навзрыд. Батя с Багирой, обнявшись, просто улыбались и смотрели на счастливых ребят. А чуть в стороне от всеобщего счастья обнаружились Тигр, что-то шепчущий на ухо всё ещё всхлипывающей Уме, и грустный Кот, стоящий в полном одиночестве. Я уже хотел подойти сначала к Васе, как вдруг мимо меня пронеслась та самая девушка с фотографии. Подлетев к Коту, она буквально запрыгнула на него и, одновременно смеясь и плача, принялась целовать. Просиявший Вася подхватил её и прижал к себе, активно отвечая на поцелуи и успевая что-то говорить между ними. Порадовавшись за друга, я, больше ни секунды не раздумывая, как это выглядит со стороны, подошёл к Уме и заключил её в свои объятия. Ошеломлённая Леся подняла глаза, и я, нежно поцеловав её, прошептал: — Теперь у нас всё будет хорошо!Не нужно больше громких фраз,
Каких-то пошлых обещаний,
Любовь всё сделает за нас –
Без суеты и воздыханий.
Тихонько за руку возьмёт,
Тихонько сядет у порога
И в узелок один сплетёт
Из двух дорог одну дорогу.