Я тот, кто я есть

ГЛАВА 3. ВСТРЕЧАЮТ ПО ОДЁЖКЕ, ПРОВОЖАЮТ ПО ДЕНЬГАМ. Часть 2 По мере продвижения каравана на юг, взгорья постепенно сменились пологими холмами, которые вскоре также исчезли, уступив место пустынной равнине. Если прежний однообразный пейзаж казался Вульгриму унылым, то сейчас он был готов взять свои слова обратно. Куда ни глянь, всюду простиралась неподвижная песчаная гладь, которой не было ни конца, и ни края. Демонёнок не переставал удивляться тому, как возницы умудряются не потерять в этом однообразии нужного направления. Но хозяин каравана выглядел спокойным и даже умиротворённым, что очень обнадёживало Вульгрима. На них напали, как это обычно и происходит, именно в тот момент, который казался демонёнку самым тихим и спокойным из всего минувшего дня. Рослые фигуры, с ног до головы укутанные в драные плащи землистого цвета, появились словно из ниоткуда, возникнув сразу со всех сторон, точно в один миг миллиарды песчинок закружились в стремительном вихре и, уплотнившись, преобразились в вопящих и размахивающих оружием демонов. Один из наёмников Валафара даже не успел выдернуть клинок из ножен, как остался без головы, которая, откатившись от упавшего тела, угодила прямиком под ноги одного из ухмылочников. Раздался треск, точно кто-то расколол скорлупу яйца пилозуба, и то, что осталось лежать на влажном побуревшем песке, а не прилипло к копыту животного, теперь лишь с трудом можно было принять за что-то, к чему некогда крепились рога. Остальные охранники среагировали быстрее, но всё же очевидным было то, что эффект неожиданности дал нападавшим преимущество. Для Валафара это было далеко не первое нападение за всю его долгую работу странствующим торговцем. Его обозы пытались грабить ночью во время стоянок, пытались устраивать на него засады в узких ущельях и на горных перевалах, но торговец не мог припомнить ни одного случая, чтобы на него нападали прямо посреди белого дня, да ещё и в чистом поле. На первый взгляд такое нападение могло показаться необдуманным и самоубийственным, но опытный торговец и путешественник мигом раскусил, в чём заключался план грабителей. Эффектное появление, достигнутое благодаря впечатляющей как своей простотой, так и качеством маскировке, внесло сумятицу в ряды наёмников, а хаотичное быстрое перемещение напавших на них демонов заставило думать, что их было как минимум втрое больше, чем на самом деле. Расчёт же этих негодяев был так же прост и понятен. Любой здравомыслящий торговец, подвергшийся подобному нападению, счёл бы за благо для себя не ввязываться в бессмысленную схватку, а постараться дать полный ход своему обозу, оставляя пеших преследователей позади. А всё, что оставалось в таком случае грабителям — это попытаться захватить фургон, а если повезёт, то и два из тех, что окажутся в хвосте. Вероятность того, что отстанут самые тяжёлые из них, а следовательно, плотнее набитые всяким добром, была очень высока. Здравомыслия у Валафара хватало. Но вот в отличие от любого другого торговца, о чём сам он очень любил напоминать при каждом удобном случае, Валафар обладал ещё и отлично развитым природным чутьём, или же, проще говоря, интуицией. И эта самая интуиция подсказывала ему, что бросившийся опрометью вперёд торговец не далее, чем через пару сотен оборотов колеса телеги нарвётся на вторую, точно такую же группу, до поры до времени скрывающихся под тонким слоем песка ублюдков. Даже тогда у каравана всё ещё оставался шанс прорваться на полном ходу — понукаемые возницей ухмылочники были способны развить вполне неплохую скорость. Но при этом оставался риск того, что одному или нескольким грабителям удастся запрыгнуть на фургон, скинуть возницу и, заняв его место, с гиканьем и улюлюканьем умчаться вдаль. За всё то время, пока Валафар водил обозы по землям Преисподней, он не потерял ни одного фургона с товаром, а уж тем более с деньгами. И этот день не должен был стать исключением из правил. Торговец не мог не признать, что план был хорош. Он был дерзок, а успех его зависел во многом от того, что провернуть всё задуманное следовало очень и очень быстро. Любая заминка в исполнении грозила провалом всего предприятия. И казалось, что грабители учли всё, кроме одного. Сегодня они не на того напали. Валафар проревел несколько отрывистых команд, и Вульгриму сперва показалось, что демон вдруг заговорил на каком-то незнакомом ему языке. Однако по тому, как моментально отреагировали возницы, останавливая фургоны и повозки, подгоняя их как можно плотнее друг к другу, формируя широкий круг, в центре которого оказался тот фургон, в котором обычно обитал сам хозяин каравана, а охранники, сумев кое-как отбить первую атаку, заняли позиции с внешней стороны, создавая линию обороны, Вульгрим догадался, что торговец просто использует некий шифр и условные обозначения, известные лишь посвящённым. При всём при этом Валафар успевал браниться на общедоступном наречии, так что сразу становилось ясно, откуда у Ситры такой богатый словарный запас. Вокруг фургонов закипел, разделившись на несколько отдельных очагов, нешуточный бой. Взгляд Вульгрима метался от одной группы сражающихся демонов к другой. На его перекошенной мордашке легко читалась палитра тех эмоций, что бушевали у него внутри, заставляя сердце колошматиться так сильно, будто он только что пробежал без остановки несколько часов подряд по пересечённой местности, хоть демонёнок и стоял при этом совершенно неподвижно. Прежде всего, ему было страшно. Вульгрим увидел, как сабля Валафара, который наравне с наёмниками встал на защиту своего добра, рассекла грудь одного из нападавших, и тот тяжело рухнул на песок, точно один из тех плотно набитых тюков, что вёз с собой торговец. Не дожидаясь, пока закончит дёргаться тело поверженного им противника, Валафар ринулся на подмогу своим охранникам, которые, впрочем, уже успели оправиться от первого шока и теперь успешно теснили противников подальше от фургонов. — Эй, — торговец помог подняться на ноги наёмнику, старающемуся перетянуть обрубок руки, из которого продолжала хлестать кровь, здоровой левой рукой, помогая при этом себе зубами. — Порядок? — Жить буду, — демон попытался произнести это как можно более небрежно, однако голос его предательски дрогнул. — Архангелы их вознеси! — охранник пинком отшвырнул прочь валяющийся тут же кусок безжизненной плоти, которая ещё совсем недавно была частью его руки. — Кто эти ангельские выродки? — Давай сначала перебьём их всех до единого, а потом уже спросим! Ободряюще хлопнув наёмника по плечу, Валафар ринулся в том направлении, откуда доносились самый громкий лязг стали, самые громкие крики и самые изощрённые благословения. Ещё раз подтянув зубами импровизированный жгут за один из болтающихся концов, наёмник заковылял вслед за торговцем, оставляя за собой на песке цепочку из красных клякс. Вульгрим же остался стоять на месте. — Подмога! К ним подмога! — разнёсся по округе надсадный крик, который как-то подозрительно резко оборвался. Если Вульгрим правильно помнил, то голос этот принадлежал наёмнику, который помогал Ситре отрабатывать приёмы. Демонёнок осторожно высунулся из-за одного из фургонов и взглянул в том направлении, откуда, как ему показалось, кричал охранник. Ему удалось насчитать девять здоровых рогатых фигур, несущихся в сторону обороняющегося каравана. Нападавшие больше не старались скрываться или таиться. На бегу демоны сбрасывали с себя бесформенные плащи и обмотки, которые могли стеснить их движения во время драки, и обнажали оружие. Валафар прогорланил ещё одну череду команд на своём непонятном языке, и наёмники, где бы ни застал их приказ торговца, поспешили на его зов. Выстроив живую стену, охранники приготовились встретить лобовую атаку. Вульгриму показалось, что крики нападающих и защищающихся демонов взвились до самых Небес. Демонёнок поспешно юркнул за один из фургонов, оказавшись внутри выстроенного возницами кольца. Только теперь Вульгрим заметил, что некоторые из них, те, кто не примкнул к отбивающимся от разбойников наёмникам, так и не покинули своего места, прибывая при этом в полной готовности, с оружием на перевес, представляя собой последний оборонительный рубеж на тот случай, если кому-то из нападавших доведётся проскочить мимо охраны. Один из возниц тоже его заметил, но ничего не сказал, лишь проводив крадущегося вдоль стен фургонов демонёнка косым взглядом. В этот момент Вульгрим очень сильно завидовал ухмылочникам. Животные вели себя абсолютно спокойно, как будто им каждый день доводилось оказываться в непосредственной близости от толпы кромсающих друг друга на куски демонов. Хоть глаза копытных и были зашорены, это не лишало их возможности слышать всё, что происходило вокруг. Однако было похоже на то, что ухмылочников стоявший вокруг гвалт нисколько не впечатлял. Вульгрим же вздрагивал всякий раз, когда слышал особенно пронзительный крик или слишком громкий удар. Демонёнок так и не понял, откуда появился тот здоровенный демон: действительно ли он пробился через стену защитников или, воспользовавшись сумятицей боя, просто ускользнул из общей свалки и направился разнюхивать обстановку. Второй вариант казался Вульгриму маловероятным, поскольку упустить из вида существо таких размеров мог разве что слепой на оба глаза и глухой как минимум на одно ухо. При одном лишь взгляде на него Вульгриму вновь невольно пришёл на ум Кузнец, который вполне мог бы сойти за старшего брата этой невообразимых размеров горе мяса. Они встретились возле фургона Валафара, оказавшись у него одновременно, но обойдя его при этом с разных сторон. Демон, который, как и Вульгрим, не ожидал здесь никого встретить, на мгновение замер, но быстро осознал, что перед ним стоял не один из матёрых наёмников, а всего-навсего юный дохляк. Грабитель замахнулся двуручным боевым молотом. Замах был не слишком сильным, как раз таким, какого хватило бы на то, чтобы впечатать Вульгрима в землю по самые кончики рогов. Инстинкт самосохранения подсказывал демонёнку лишь одно: бежать. Вульгрим сделал несколько мелких шажков назад и с ужасом понял, что на этом его побег окончен. Спина юного демона уперлась в стенку фургона. Вульгрим отчаянно хотел позвать на помощь. Ему было совершенно всё равно, кто откликнется на его зов: Валафар, его наёмник или возница. Но, как оказалось, от страха способны отказать не только ноги, но ещё и голосовые связки. Вместо крика из его горла раздавался лишь тихий сип, больше напоминающий кашель, чем связную речь. Вульгрим видел, как молот достиг наивысшей точки замаха и начал опускаться, как показалось демонёнку, очень и очень медленно. Вульгрим зажмурил глаза. По его предположениям, ему оставалась примерно секунда жизни или что-то около того. Пронзительный боевой клич, раздавшийся с крыши фургона прямо над головой Вульгрима, отвлёк внимание верзилы с молотом. Грозное оружие опустилось на пару ладоней левее того места, где стоял демонёнок. Вульгрим был готов поклясться на чём угодно, что правым боком почувствовал обжигающий холод просвистевшего мимо металла. Ещё не до конца понимая, что же только что произошло, демонёнок рухнул ничком на землю и закатился под тот самый фургон, к которому только что прижимался спиной, и с крыши которого явилось его внезапное спасение в лице… Вульгрим протяжно застонал, когда вернувшаяся к нему способность соображать подсказала, кому принадлежал голос, обсыпающий грабителя с ног до головы отборной трёхэтажной бранью. Демонёнок умудрился перевернуться на живот и подползти к самому краю фургонного днища, откуда была возможность рассмотреть происходящее снаружи. Как сказал бы Рэзг Ломатель, посмотреть там было на что. Но вот Вульгрим предпочёл бы этого не видеть. К тому времени, как Вульгрим решился выглянуть наружу из своего укрытия, Ситра уже успела несколько раз вонзить нож в основание шеи своего противника, но демон даже и не думал умирать. Бросив своё грозное оружие, он обеими руками старался дотянуться до своего загривка, в который мёртвой хваткой вцепилась юная демоница. Уклонившись от очередной попытки демона сцапать её и скинуть на землю, Ситра извернулась и, повиснув на кожаных ремнях, что крест-накрест перетягивали торс гиганта, осталась болтаться на уровне его груди, словно ядовитая ящерица, вцепившаяся мёртвой хваткой в обезумевшего от боли древолаза. Демон попытался рассмотреть приставшую к нему назойливую букашку и вновь протянул к демонице огромную когтистую лапу. До сих пор Ситру спасало лишь то, что её противник оказался весьма медлительным, однако нынешнее её положение не предвещало для юной воительницы ничего хорошего. Вульгрим надеялся, что демоница понимает это также хорошо, как и он сам, но не слишком на это рассчитывал. Выкарабкавшись из-под фургона, Вульгрим в отчаянии закрутил головой по сторонам в поисках хотя бы чего-нибудь, что можно было использовать как оружие. Взгляд его задержался на огромном молоте, который чуть было не лишил его головы. Подскочив к молоту, демонёнок обеими руками ухватился за рукоять, но так и не сумел сдвинуть его с места, не говоря уже о том, чтобы поднять. Между тем, здоровенный демон предпринял новую попытку достать Ситру, но вновь промахнулся. Демоница сумела увернуться от его руки, но было заметно, что она начинает уставать. Движения её стали менее точными и быстрыми. Вульгрим даже успел уловить момент, в который она чуть было не сорвалась на землю, где рослый демон её просто-напросто растоптал бы. Если демонёнок хотел хоть как-то помочь Ситре, то предпринять что-то нужно было немедленно. На то, чтобы бежать и звать кого-то на помощь, просто не оставалось времени. Глаза демонёнка вновь стремительно обшарили всё вокруг. Ни палки, ни камня — тут не было ничего такого, с помощью чего можно было бы попытаться нанести огромному демону хоть какой-то вред. Полностью отчаявшись, Вульгрим стащил с ноги истоптанный ботинок и швырнул им прямиком в морду демона. Попал Вульгрим на удивление удачно — точно между глаз. Демон дёрнулся больше от неожиданности, чем от полученного удара, на секунду запрокинув назад свою уродливую башку. Этой секунды вполне хватило Ситре на то, чтобы выхватить из голенища своего сапога запасной нож и всадить его по самую рукоять прямо под подбородок грабителя. Демон пошатнулся. Сперва он качнулся вперёд, и Вульгрим успел испугаться, что тот сейчас рухнет и погребёт под своей неподъёмной тушей демоницу. Но затем демон, словно увлекаемый внезапно налетевшим порывом шквального ветра, отклонился назад и, наконец, тяжело завалился на спину, при этом широко раскинув здоровенные ручищи. Всё ещё с опаской Вульгрим приблизился к телу поверженного гиганта и подобрал с земли свой ботинок, валявшийся здесь же неподалёку. Ситра восседала на замершей груди демона, пытаясь высвободить застрявший в его нижней челюсти нож. Через несколько неудачных попыток демоница плюнула на эту затею и взглянула сверху вниз на Вульгрима. Глаза её горели ярче обычного, так что казалось, ещё чуть-чуть, и они начнут сыпать обсидиановыми искрами. — Эй! — окликнула она демонёнка. — Как ты? — В норме, — откликнулся Вульгрим, усаживаясь прямо на песок и принимаясь натягивать на ногу свою обувку. — А ты? — Спрашиваешь ещё! — Ситра чуть ли не кубарем скатилась вниз, оказавшись на четвереньках нос к носу с демонёнком. — Просто потрясно! — Да? — неуверенно переспросил Вульгрим. — Но ты ведь чуть не погибла! — Но ведь я жива! — Ситра резво вскочила на ноги, словно желая доказать, что найти кого-то кто был бы живее её, окажется затруднительно. — А вот он нет! — демоница со злостью пнула в бок начинающий коченеть труп. — Слушай, Вульгрим, ты побудь пока здесь, а я сбегаю и посмотрю, не нужна ли отцу моя помощь! — Ситра, я уверен, что там и без тебя прекрасно справятся! — попытался образумить её демонёнок, но та его даже не слышала. — А вы двое чего уставились?! — прикрикнула дочь торговца на двух возникших в поле её зрения возниц. — И где вообще вас ангелы носили, пока я здесь наводила порядок?! — Там, — ткнул большим пальцем куда-то себе за спину один из них, — валяется ещё одна такая же падаль. Успел положить двоих наших, прежде чем мы его угомонили. Говорил демон невнятно, словно во рту у него недоставало доброй половины зубов, да и выглядел так, словно его последние полчаса волочили по земле, привязанного за ноги к телеге. — А этого, — второй возница ткнул обломком зазубренного клинка в сторону боевого трофея Ситры, — ты что ли? — А кто же ещё? — небрежно пожала плечами демоница, подбоченясь. — Не вас же мне было дожидаться! Хорошо, что Вульгрим оказался неподалёку и помог! Возницы скосили удивлённые взгляды на демонёнка, который из-за того, что руки у него всё ещё дрожали, до сих пор никак не мог совладать со шнурками. — А ну, дуйте за мной! — скомандовала демоница, не дав этим двоим ни одной лишней секунды на то, чтобы опомниться. — Посмотрим, как там справляется мой па! А Вульгрим здесь в случае чего и сам разберётся. Правда, Вульгрим? Ситра повернулась к демонёнку так, что её лицо оказалось скрыто от возниц, и задорно подмигнула. В следующую секунду она уже во всю прыть мчалась к противоположной границе круга из фургонов, туда, откуда в последний раз доносились грозные возгласы торговца. Посмотрев ей вслед долгим печальным взглядом, демонёнок улёгся там, где и сидел, раскинув по сторонам тощие ручонки, копируя позу убитого Ситрой демона. Как в скором времени выяснилось, Валафар со своими наёмниками, как и предполагал Вульгрим, справился с нападавшими самостоятельно. Когда Ситра подоспела туда, где развернулось основное сражение, один из охранников как раз приподнял над головой последнего из оставшихся в живых грабителя и швырнул его прямиком на острые рога очень кстати повернувшего в их сторону морду ухмылочника. Животное недоумённо рявкнуло и, слегка попятившись, мотнуло перепачканной кровью чешуйчатой головой, стряхивая на землю обмякшее тело. — Па! — Ситра бросилась к торговцу, перепрыгивая через попадавшиеся на пути трупы и расталкивая со своего пути пытавшихся отдышаться наёмников. — Ситра! — торговец левой рукой подхватил повисшую у него на шее дочь, а правой при этом постарался убрать клинок обратно в ножны. — Я очень надеюсь, что всё это время ты оставалась там, где я тебе и велел? — спросил он, стараясь, чтобы голос его прозвучал сурово, что давалось ему очень непросто, особенно когда маленькая чертовка, уткнувшись макушкой в его подбородок, чуть ли не урчала, точно плотно поужинавший древолаз. — Конечно! — горячо заверила его демоница, немного отстраняясь от отца так, чтобы он мог видеть, насколько честными при этом были её глаза. — Я ни на шаг не отходила от центрального фургона! Кстати, как раз там находится то, что я очень хочу тебе показать! Рыкнув от натуги, один из наёмников поднял с земли тяжёлый двуручный молот. Примерившись к его немалому весу, демон несколько раз на пробу взмахнул им в воздухе, после чего покачал головой, сделав вывод, что для него такого рода орудие смертоубийства не подходит, и передал следующему. — Занятная вещица, — заключил он. — И явно не из дешёвых. — Что возвращает нас к вопросу о том, кто же всё-таки, залюби их ангелы, это был? — согласно кивнул Валафар. — На мой взгляд, сейчас самое время нам это выяснить. Подойдя к трупу убитого Ситрой демона, торговец пинком ноги перевернул его правую руку так, чтобы на виду оказалась тыльная сторона ладони, украшенная выжженной на ней меткой в виде молота. Валафар кивнул одному из охранников, и тот проделал ту же операцию с левой рукой поверженного гиганта, открыв любопытствующим взорам старый шрам в виде наковальни. — Метки ганзы Кузнеца? — недоверчиво спросил кто-то из наёмников. — У этих выродков что, появились подражатели? — Не думаю, — покачал головой торговец. — Эта штука, — он кивнул в сторону кочующего из рук в руки молота, — не зря показалась мне какой-то больно уж знакомой. — Но ведь их уже давно перебили, — с сомнением в голосе заметил один из возниц. — Видимо, не всех, — возразил охранник, сплёвывая на песок. — Ходили слухи, что младший выродок Кузнеца возглавил тех, кто остался после того, как сам Кузнец сгинул. — С чего бы это он сгинул? — удивился возница. — Всем давно известно, что он просто сбежал, а своих последователей бросил! — Что за чушь ты мелешь?! — подключился к их спору ещё один наёмник. — Всем, кроме разве что тебя, известно, что двое сынков Кузнеца подняли против него бунт и вытурили папашу из его же собственной шайки! Они бросили ему вызов и победили в честном бою! — Будь тот бой честным, Кузнец бы не проиграл! Все знают, что Кузнеца нельзя победить! — И ты до сих пор веришь в эти байки?! Если уж одной шкодливой соплячке удалось завалить такого борова, как этот, — демон выразительно ткнул пальцем в сторону распластанного на песке тела, — то и на Кузнеца вполне могла найтись управа! — Кстати об этом, — подал голос задумавшийся о чём-то своём торговец. — Ситра! Немедленно подойди сюда и объяснись! — А что тут объяснять? — развела руками демоница. — Ты велел мне не отходить от фургона. Этот верзила явился сюда. Если бы я убежала, то нарушила бы твой запрет! Вот мне и пришлось его прикончить! — Да, но потом-то ты всё равно ушла! Иначе я бы не встретил тебя там, где встретил! — Я просто за тебя переживала, па! — Не заговаривай мне зубы! — прикрикнул на дочь торговец. — Ты и вправду справилась с ним сама? — Не совсем, — демоница ковырнула носком сапога песок под ногами. — Вульгрим мне помог. — Вульгрим?! Валафар закрутил головой, стараясь высмотреть демонёнка, о котором, казалось, все напрочь забыли. Обнаружился Вульгрим неподалёку. Вид у демонёнка был потерянный, одёжка перепачкана в пыли и песке, а когда он брёл к Валафару, то на ходу шелыгал болтающиеся шнурки левого ботинка. — Что ты можешь мне на это сказать? — строго спросил торговец, когда демонёнок встал рядом с ним по левую руку. Некоторое время Вульгрим молча изучал мёртвого демона, словно впервые в жизни его увидел, а затем нерешительно поднял взгляд на торговца. — Могу сказать, — тихо проговорил он наконец, — что он здорово похож на того кузнеца, с которым мне довелось познакомиться в лагере наставника Бальрихта. — И? — поторопил его Валафар. — Госпожа Барба как-то упоминала при мне, что за голову некоего Кузнеца объявили награду владыки, как минимум, пяти земель. — Семи, — поправил демонёнка торговец. — И Бальрихту давно пора бы научиться меньше трепать языком в присутствии этой своей поварихи. Есть какие-то мысли по этому поводу? — Попытаться выдать этого демона за самого Кузнеца и получить обещанную награду, — неуверенно предположил Вульгрим. — Вы же об этом подумали? — Не важно, о чём подумал я, — рыкнул Валафар. — Спрашиваю я сейчас тебя. На самом деле идея хороша, и не важно, в чью голову она пришла первой. Хоть за живого Кузнеца награда и была бы вдвое больше, но даже половина от неё представляет собой весьма солидную сумму. Только вот риски, — немного обдумав эту мысль, добавил Валафар, — того не стоят. — Риски? — переспросил демонёнок, взглянув снизу вверх на торговца. — Деловая репутация, — пояснил Валафар. — Небольшие уловки в нашем ремесле вполне допустимы, только если они не скатываются в откровенный обман. Но при этом всегда стоит помнить, с кем ты имеешь дело. Подсунуть лоточнику едва перебродившее пойло под видом выдержанного вина — это одно. Пытаться обдурить владыку земель — совсем другое. Это всё равно, что играть с огнём на берегу серного озера. Может, обойдётся, а может, полыхнёт так, что тебя впору будет подавать к столу. Конечно, нередко случается, что соблазн скрыть правду становится очень велик. И тогда на одну чашу весов ложиться твоё доброе имя, которое ты зарабатывал долгие годы, а на другую — жажда наживы. Для хорошего торговца репутация всегда должна стоять выше, чем выгода. Порой она способна открывать такие двери, которые не в состоянии открыть золото. Запомни это. — А у Кузнеца больше не было детей? — осведомился вдруг Вульгрим, попутно фиксируя в памяти только что полученную информацию. — Насколько мне известно, нет, — качнул головой торговец. — Только этот переросток, да его братец, что сейчас лежит по другую сторону этого фургона. — Выходит, что ганзой больше некому руководить? — Что-то мне подсказывает, что нет больше никакой ганзы, — тихо рыкнул Валафар. — Всё, что от неё осталось, лежит теперь здесь. Демоны, поддержавшие бунт двух его выродков, обвинили тогда Кузнеца в устаревших взглядах. Решили, что молодая и горячая кровь откроет им новые горизонты. И вот что из этого вышло, — торговец сплюнул в сторону трупа. — Не успели они оглянуться, как от тех, при одном лишь упоминании которых вздрагивал каждый второй обитатель всех близлежащих земель, скатились до уровня обыкновенной разбойничьей шайки! Сплошные отбросы! Смотреть противно! Валафар и вправду развернулся и широким шагом направился прочь. Вульгрим и Ситра, которая всё это время внимательно слушала весь этот разговор, пристроились по разные стороны от него. Демонята были вынуждены время от времени срываться на бег, чтобы не отстать от торговца, начавшего детальный осмотр своего имущества на предмет повреждений. — Но ведь тогда, — сбивая дыхание от быстрого шага, пропыхтел демонёнок, — вы можете постараться выторговать награду как раз за это. — За что? — не сразу понял ход мысли демонёнка торговец. — За уничтожение остатков ганзы! А в качестве доказательства предоставить этих двоих. Уверен, что каждый владыка будет рад узнать, что торговый путь стал немного безопаснее. — Да через пару-тройку лет от них бы и так ничего не осталось! — отмахнулся Валафар. — Пустая трата времени! Помнишь, что я говорил тебе про время? Эй! — всё же окликнул он двоих охранников, осматривающих трупы на предмет ценных вещей. — Этого запакуйте как следует! — распорядился он, ткнув пальцем в труп у себя за спиной. — И другого тоже! Остальных бросьте здесь! И поторапливайтесь! Нужно убраться отсюда подальше, пока падальщики не налетели! Нам придётся сделать крюк, если хотим сдать эти туши Граксу до того, как они окончательно протухнут! — Вы не собираетесь сказать им? — спросил на бегу Вульгрим, имея в виду нанятых торговцем охранников, продолжавших между собой оживлённый спор о судьбах Кузнеца, его потомков и их наследия. — Сказать? — искоса глянув на него, переспросил Валафар. — Что сказать? — Что ганзы больше нет. — Вот ещё! — отмахнулся от него торговец. — Пусть лучше и дальше держат ухо востро, да ждут нападения из-за каждого камня! И ты не вздумай ничего ляпнуть! — предупредил он Ситру, покосившись теперь уже на неё. — Помнишь, что я говорил тебе про молчание? Наступив на собственный болтающийся шнурок, демонёнок чуть было не упал. Ему пришлось остановиться и, присев, затянуть его как следует. На этот раз он справился. Когда Вульгрим вновь поднялся, то увидел, что торговец ушёл далеко вперёд. Ситра всё также бодро скакала рядом с ним, временами о чём-то спрашивая, то и дело висла на отцовской руке, на что-то указывала, в чём-то убеждала. Одним словом вела себя так, как и обычно. Внезапно она обернулась и, взглянув прямо на Вульгрима, широко улыбнулась, продемонстрировав при этом демонёнку оттопыренный большой палец. Демонёнок не стал их догонять. Что-то подсказывало ему, что отцу с дочерью было о чём побеседовать с глазу на глаз. *** — Так, буквально на моих глазах, в тот день завершилась целая эпоха, архангел. Ушла в небытие, можно сказать, легенда. Хотя разговоры о Кузнеце и его ганзе не смолкали ещё долго. Ровно до тех пор, пока на их место не пришла другая, громко заявившая о себе компания головорезов. О них я тоже тебе расскажу, но лишь вскользь и немного позже. — Вульгрим, а почему Ситра, — архангел ненадолго задумался, подбирая нужные слова, — несколько преувеличила твои заслуги в ликвидации угрозы благосостоянию её отца? — А теперь то же самое, только будь так добр, на всеобщем языке, а не на главнохранительском, — попросил демон Меттатона. — Зачем девчонка соврала о том, что ты сделал хоть что-то, что помогло убить того демона? — Возможно, ты мне не поверишь, архангел, — торговец облокотился о столешницу и подпёр острый подбородок основанием ладони, — но я ей и вправду нравился. А для того, чтобы Валафар одобрил мою кандидатуру, нужно было предъявить что-то посущественнее сбора сухого навоза, да чистки котелков по ночам. — Почему я не должен верить? Порой чувство симпатии по отношению к кому-то возникает внезапно и на первый взгляд совершенно необоснованно. — Как тебе это удаётся, Меттатон? — Что? — не понял Хранитель. — Оскорблять собеседника так тонко, что даже не сразу становится ясно, на что конкретно нужно оскорбляться. — И в мыслях не было, — возразил архангел, покачивая головой. — По крайней мере, в этот раз. Серьёзно, Вульгрим! Я же сказал «на первый взгляд». — И что, по-твоему, это сразу же всё меняет? — саркастично приподнял одну бровь демон. — А у тебя когда-нибудь была такая спонтанно возникшая симпатия, архангел? — задал в свою очередь внезапный вопрос торговец. — Стараюсь избегать подобного, — ответил архангел, как ни странно, в этот раз ничуть не смутившись, — поскольку риск дальнейшего разочарования при более близком знакомстве слишком велик. — Снова занудствуешь? — То, что ты торчишь в своих мрачных подземельях один, как нельзя лучше доказывает мою правоту. С Ситрой у тебя не заладилось. И дело тут вовсе не в её влиятельном отце или неопределённости завтрашнего дня. Ты в ней разочаровался. — Слишком громко сказано, — качнул головой торговец. — Ситра была славной маленькой чертовкой, но пообщавшись с ней более близко, я понял, что нам с ней не по пути. — И насколько близким было ваше общение, прежде чем ты пришёл к каким-то выводам? — Меттатон, это и вправду ты или, пока я моргал, твоё место успел занять твой тёмный двойник? Насколько сильно ты разочаруешься, если я отвечу, что не настолько близко, как ты успел себе нафантазировать? — С чего бы мне расстраиваться твоим неудачам? — вернул демону такую же ехидную ухмылку Хранитель. — Ха! — торговец резко выпрямился и звонко хлопнул четырёхпалой ладонью по столу. — Таким ты нравишься мне определённо больше! — Ещё немного, — архангел красноречиво поболтал остатками настойки на дне своей кружки, — и я сам начну себе таким нравиться. А мне бы вовсе не хотелось оказаться в подобном состоянии. — Уверен, что ты с этим справишься, архангел. Ведь мы уже вышли на финишную прямую. *** Вульгрим сидел у костерка, устроенного в стороне от большого общего костра, вокруг которого расселись наёмники Валафара и сам хозяин торгового каравана. Казалось, что этих демонов ничуть не смущали понесённые их рядами потери. Они пили, хохотали, вспоминая подробности минувшего дня, и просто радовались тому, что остались живы. Кто-то точил затупленный в бою клинок, равномерно водя по лезвию оселком, кто-то выправлял вмятины на доспехах, кто-то старался, как мог подлатать изодранную одежду, а кто-то и себя самого. Они были наёмниками, и в том, что в скором времени к их рядам присоединятся семеро новичков, для них не было ничего необычного. Они привыкли жить с мыслью, что каждый день в теории был для них последним. Для них это стало нормой. И как бы хорошо не относился Валафар к нанятой им охране, для него они всегда оставались не более чем орудием, таким же крепким и надёжным, как и клинок в его ножнах. Торговец знал по именам каждого из них, помнил имена десятков тех, кто путешествовал с ним до них, но никогда и ни при каких обстоятельствах не позволял себе расценивать их как-то иначе. Для него это тоже стало нормой. Тяжко вздохнув, Вульгрим перевернул очередную страницу лежавшего на его худых коленках блокнота и склонился ближе к записям. С каждой новой страницей почерк того, кто их делал, становился всё неразборчивее, строчки прыгали и плясали, временами наезжая одна на другую, а чернильных клякс становилось всё больше и больше. Вульгрим и без того понимал далеко не всё, о чём рассказывал первый обладатель этой книжицы в своих записках, а мешающие сосредоточиться на тексте мысли и качество самого текста делали эту задачу и вовсе невыполнимой. — Что-то читаешь? — спросила присаживающаяся рядом с демонёнком Ситра, и Вульгрим, поняв, что теперь-то уж точно все его попытки разобрать очередное слово обречены на провал, закрыл блокнот. — Нашёл в фургоне с хламом, — коротко пояснил демонёнок, показав дочери торговца небольшую, довольно потрёпанную книжицу в кожаном переплёте. — Я верну его на место, — честно пообещал он. — Попозже. — И о чём там говорится? Вместо ответа Вульгрим молча протянул Ситре книжицу, но та лишь помотала головой. — Ты мне лучше так расскажи. — Но ты ведь умеешь читать, — удивился Вульгрим такой её реакции. — Умею, — согласилась Ситра. — Но не люблю. — Это записки путешественника, — не стал спорить и препираться Вульгрим. — Местами довольно скучно и заумно, но … — демонёнок задумался, стоит ли посвящать Ситру в свое неожиданное открытие, в котором сам ещё толком не успел разобраться. Беда заключалась лишь в том, что, как опасался Вульгрим, в одиночку разобраться с этим самым открытием ему так и не удастся. Но поскольку помощи ждать больше было неоткуда, демонёнок всё же решил рискнуть. — Этот путешественник, он что-то искал. И поиски привели его сюда. — Сюда? — В Преисподнюю, — пояснил Вульгрим. — Он пришёл из другого мира. Понимаешь? — Не совсем, — мотнула головой Ситра. — Ситра, он в одиночку путешествовал из одного мира в другой. Сколько имён всплывает в твоей памяти, когда заходит речь о перемещении между мирами? — Не могу сказать, что это одна из моих любимых тем для разговора, — поморщилась дочь караванщика. — И всё же? — аккуратно надавил Вульгрим, и Ситра, страдальчески вздохнув, принялась загибать пальцы, что-то при этом беззвучно нашёптывая себе под нос. — Немного, — заключила она, наконец. — Вот именно! — просиял демонёнок, и подсел поближе к Ситре, вновь раскрыв при этом блокнот так, чтобы текст был виден им обоим. — Но при этом тот, кому принадлежал этот блокнот, пишет, что до того, как попасть в Преисподнюю и застрять здесь на продолжительное время, он прошёл шесть миров. Шесть! Словно для него это не сложнее, чем сбегать до большого торга в соседней деревне! Ситра выжидательно взглянула на Вульгрима, безмолвно требуя от него более детальных объяснений. — Ты только взгляни на даты! — постарался навести её на нужный ход мысли демонёнок, одну за одной перелистывая страницы. — Хоть текст мне понятен не полностью, но вот в цифрах, спасибо госпоже Главной смотрительнице кухонь, я разбираюсь. Тебе ничего не кажется странным? — Да вроде нет. Цифры как цифры, — пожала плечами демоница. Вульгрим при этом мысленно закатил глаза, но внешне не выказал ни малейшего признака раздражения. — Смотри, — демонёнок ткнул длинным тонким пальцем в одну из строк, привлекая внимание Ситры к записям. — Здесь он говорит, что готов отправляться в путь. А уже на следующий день он будто бы уже прибыл в нужное место. Как такое вообще возможно? — Может, он путался в днях? — Не думаю, — мотнул головой Вульгрим. — Пользовался порталами? — Не похоже, что он был настолько могущественным, чтобы создавать порталы между мирами, или настолько богатым, чтобы владеть соответствующими артефактами. Иначе он не потерялся бы в Преисподней. — Значит, у него был могущественный друг, — заключила демоница, на что Вульгрим лишь покачал головой. — Думаю, в таком случае он упомянул бы о нём в записях. — Что же тогда? — не выдержала Ситра. — Не знаю, — сокрушенно вздохнул демонёнок, вновь перелистывая несколько страниц. — Но очень хочу узнать. Чужак постоянно пишет о каких-то ямах. Здесь, — палец Вульгрима ткнул в одну из строк, прежде чем демонёнок вновь перевернул страницу, — здесь, — ещё несколько страниц, — и здесь. Каждый раз он жалеет, что не может снова в них попасть. — Почему ты вдруг назвал его чужаком? — удивилась Ситра. — Мне кажется, что он был не из рода демонов, — осторожно проговорил Вульгрим, при этом внимательно следя за реакцией юной демоницы. — С чего ты так решил? — Во-первых, он вёл записи, — принялся пояснять свою мысль Вульгрим. — Мой па тоже ведёт записи, — возразила Ситра. — Да, но это финансовая отчётность и контракты. Здесь же, — Вульгрим легонько похлопал ладонью по раскрытым страницам, — очень много рассуждений. — Как мысли вслух? — догадалась Ситра. — Точно! — согласился Вульгрим. — Словно чужаку очень хотелось с кем-то поговорить, но рядом не было никого, кто бы его понял. Хотя порой кажется, что он и сам себя с трудом понимал, — задумчиво добавил демонёнок. — Временами он как будто сам с собой спорит, а от этого всё становится только запутаннее. И его манера выражаться кажется мне какой-то, — демонёнок ненадолго умолк, подбирая нужное слово, — неправильной. Никогда не слышал, чтобы кто-то так разговаривал. — Мало ли чудаков родит Мироздание? — хмыкнула Ситра. — Вот поездишь с нами подольше, и сам убедишься. Я много на что успела насмотреться, а па и подавно. Да только даже он порой удивляется так сильно, что потом полдня в затылке почёсывает. — Да и потом, — привёл последний оставшийся у него аргумент Вульгрим, — логично было бы предположить, что будь он демоном, то начал бы свой путь откуда-то из здешних мест. И тогда запись о его пребывании в нашем мире была бы первой, а не последней. — О чём же тогда говорится в начале? Ожидавший подобного вопроса Вульгрим с готовностью открыл блокнот на первой странице. -Что-нибудь понимаешь? — с надеждой спросил демонёнок, когда ему начало казаться, что молчание Ситры слишком уж затянулось. — Ни слова, — честно ответила ему Ситра, и Вульгрим не смог сдержать разочарованного вздоха. — Одно могу сказать точно — это написано не на демонском. — Я тоже так подумал, — согласно кивнул демонёнок, — но потом решил, что это может быть какой-то тайный шифр. — Не слишком это похоже на условные обозначения, — возразила Ситра. — Уж я кое-что в этом понимаю. А может, он просто начал делать записи по пути домой? Тогда становится понятным, почему записи из Преисподней идут последними. — Преисподняя не была его окончательной целью, — вновь возразил Вульгрим. — На ней записи не заканчиваются. Они просто-напросто обрываются. Как если бы с чужаком что-то случилось … — Или он всего лишь потерял свой дневник, — подсказала один из возможных вариантов Ситра, и на этот раз Вульгрим не стал с ней спорить. Почему-то Вульгрим был твёрдо уверен в своей правоте. Такая уверенность немало удивляла даже его самого. Ощущение было схожим с тем, как если бы кто-то невидимый постоянно находился рядом и непрерывно нашёптывал ему на ухо, вкладывая нужные мысли в рогатую голову демонёнка. Однако, несмотря на это, отстаивать свою правду перед упрямой дочерью караванщика и дальше Вульгрим не собирался, поскольку это было делом весьма утомительным и по большей своей части бесполезным. Вульгрим прищурил глаза, пристально вглядываясь в символы и знаки, покрывающие начальные страницы блокнота, словно ожидая, что они вот-вот дадут ему ключ к разгадке их значения. При этом перед мысленным взором демонёнка почему-то то и дело возникала большая ваза, некогда украшавшая собой высокую тумбу в кабинете генерала Мельхия. Вульгриму даже пришлось несколько раз моргнуть, отгоняя от себя этот навязчивый образ. — Зачем кому-то, кто хочет отправиться в другой мир, залезать в какую-то яму? — задумчиво проговорил он, вновь возвращаясь к понятным для себя, пусть и неполностью, записям, — да ещё и полную змей? Похоже, что эти самые змеи как раз и стали причиной того, что он не мог туда вернуться. — Яма со змеями? — искренне удивилась Ситра. — Дай-ка сюда. Демонёнок с готовностью передал блокнот Ситре, и та поднесла его поближе к глазам, внимательно вчитываясь в неразборчивый почерк. — Это не ямы, Вульгрим, а норы. Смотри, — Ситра вытащила из голенища сапога нож и с помощью него начертила на песке в круге трепещущего неровного света костра несколько символов. — Вот так должно писаться это слово. А у твоего путешественника здесь явная ошибка. Да и не только здесь, — Ситра быстро пробежала глазами страницу и, перевернув её, раскрыла следующий разворот. — Неудивительно, что ты с трудом его понимаешь. — А что по поводу змей? — сосредоточенно хмурясь, уточнил демонёнок. — Да, — кивнула демоница, добавляя перед уже начерченными на песке символами ещё несколько. — Змеиные норы. Но, если честно, это больше похоже на название, чем на место чьего-то обитания. — Ямы или норы, но в них явно кто-то жил, — возразил Вульгрим, вновь забирая блокнот из рук Ситры и отлистывая страницы до нужной. — Там что-то об этом есть. Посмотри-ка сюда. Ситра склонилась ближе к Вульгриму, чтобы рассмотреть интересующий его отрывок текста, не прекращая при этом поигрывать хищно поблёскивающим в оранжевых отблесках ножом. Демонёнок невольно дёрнулся, когда подброшенный дочерью торговца нож описал в воздухе оборот, после чего Ситра ловко перехватила его за лезвие, не отвлекаясь при этом от чтения. — Извини, — пробормотал он, заметив на себе непонимающий взгляд демоницы. — Да ничего. Я тоже поначалу пугалась, когда Казар так делал. Жаль, что его больше нет. Ситра понурилась и принялась кончиком ножа бесцельно ковырять песок, делая в земле небольшую ямку. — Да, — согласился Вульгрим, припомнив наёмника, с которым Ситра тренировала удары и за спиной которого пряталась, если вдруг ей доводилось вывести Валафара из себя больше обычного. — Но я сейчас о другом. Не будь я таким трусом и слабаком, сегодня тебе не пришлось бы сражаться с демоном, который был впятеро больше тебя. — Не говори ерунды, — фыркнула демоница. — Ты вовсе не трус, Вульгрим. Я, если хочешь знать, тоже испугалась. — Испугалась? — недоверчиво переспросил демонёнок. — Ты же бросилась на него! — Просто у меня такая реакция на страх, — немного смущённо улыбнулась Ситра, засыпая только что вырытую ямку песком и тут же берясь за новую. — Я пытаюсь как можно скорее уничтожить то, что меня пугает. Отец на меня за это сердится. Говорит, что когда-нибудь я попаду из-за этого в переплёт. Так что я бы и рада была дать оттуда дёру, да не смогла. Так вот. Закончив копать очередную ямку и вновь её заровняв, Ситра подняла взгляд на Вульгрима. Глаза демоницы светились почти такими же отблесками, как и лезвие ножа в её руке. — Ты ведь это не серьёзно говоришь, — ещё больше насупился Вульгрим. — Хочешь — верь, не хочешь — не верь, — пожала плечами демоница. — Мне всё равно. Вульгрим собирался сказать что-то ещё, но тут от общего костра донёсся голос торговца: — Ситра! — крикнул Валафар, после чего добавил что-то на том самом наречии, которое слышал от него Вульгрим во время схватки. Ситра ответила отцу, не оборачиваясь, выкрикнув несколько фраз на том же самом языке. — Что это было? — полюбопытствовал демонёнок. — Никогда прежде не слышал ничего похожего. — Разумеется, не слышал, — хохотнула демоница. — Этот язык придумала я. Вначале он здорово выручал, когда дома мне нужно было обсудить с отцом что-то такое, о чём не следовало знать моим братьям или маме. Экономит кучу времени и целый ворох бумаги с чернилами! — не без гордости заявила дочь караванщика. — Затем па начал использовать его, когда хотел обсудить цену на рынке, не отходя от лотков с товарами. А потом па рассудил, что было бы неплохо обучить ему и наших наёмников, дабы во время драки не посвящать врагов в свои планы. Работает, кстати, весьма неплохо. — Рэзг от такого был бы в восторге, — искренне похвалил демоницу Вульгрим. — Странно, что сам он не додумался до чего-то похожего. — Видимо, у этого твоего Рэзга не было братьев, — хмыкнула Ситра. — На самом деле здесь нет ничего сложного. Я могу и тебя научить, если ты захочешь. — А разве Валафар не будет против? — робко спросил демонёнок. — Не будет, если мы ему и не скажем, — заговорщицки подмигнула ему Ситра, и Вульгрим не смог сдержать ответной улыбки. — Ситра! — вновь донеслось от костра. — Уже иду! — недовольно отозвалась демоница. — Слушай, Вульгрим, увидимся завтра. И с дневником этим тоже обязательно разберёмся, — пообещала она, поднимаясь и отряхивая со штанов налипшие на них пещинки. — Уверена, что не случится ничего страшного, если он побудет у тебя какое-то время. — Хорошо. Как скажешь. Спокойной тебе ночи, Ситра. — И тебе, Вульгрим. Когда Вульгрим, наконец, остался один, он вдруг понял, что у него больше не было никакого желания продираться сквозь дебри витиеватых фраз, записанных в блокноте. Не сегодня и не в одиночку. Сунув дневник за пазуху, Вульгрим наклонился и когтем начертил на песке символы, повторяя по памяти то, что совсем недавно написала Ситра своим ножом. — Змеиные норы, — повторил он вслух, и тут же стёр надпись, проведя по ней ладонью. *** — То есть вот так просто один из секретов цивилизаций Древних попал в твои загребущие руки?! Он просто валялся в куче… хлама? И теперь ты готов подпускать к Змеиным Норам всех остальных обитателей Мироздания исключительно на возмездной основе, причём назначая абсолютно любую цену, какая только взбредёт тебе в голову?! — О, нет, архангел, — посмеиваясь внезапной вспышке негодования Хранителя, покачал рогатой головой торговец. — Вопреки сложившемуся у тебя мнению, смею заверить, что подпускаю к Норам я далеко не всех. И дело тут не всегда в платёжеспособности потенциального клиента. Как я уже говорил, даже для торговца есть вещи поважнее золота. Что же касается цены за мои скромные услуги, да будет тебе известно, что порой я бываю невероятно щедрым. — Например, когда речь идёт об одном из широко известной Четвёрки Всадников? — раздражённо предположил Меттатон. — И вновь ты неправ, Хранитель, — усмехнулся демон и его светящиеся глаза превратились при этом в две узкие щёлочки. — С этих я, как правило, деру по полной. И прежде, чем твой осуждающий взгляд прожжёт меня насквозь, скажи, сколь многим из тех, кому не довелось родиться в стенах Белого Града, позволено входить в Великую библиотеку Серебряного Шпиля? — Но ангелы собирали и хранили эти знания тысячелетиями! Ты даже представить себе не можешь, сколько сил и терпения было положено на то, чтобы… — постарался возразить Меттатон, однако демон лишь отмахнулся от этой неубедительной попытки, грубо прервав своего собеседника. — Пойми, Меттатон, здесь, несмотря на разницу в затраченном времени, работает один и тот же принцип: кто первый нашёл — тот и хозяин. Знаешь, что определяет хозяина вещи, архангел? Хозяин вправе владеть, пользоваться, а самое главное, распоряжаться вещью по своему единоличному усмотрению, — ответил на свой вопрос демон, не дожидаясь, пока на заданную тему начнёт рассуждать Хранитель. Демон коварно улыбнулся, а архангел расстроенно покачал головой. — И потом, — воодушевлённо продолжил Вульгрим, возвращая разговор к первоначальной теме, — да будет тебе известно, что это было совсем не просто. Мы с Ситрой угробили больше двух недель, пытаясь разобраться, что было к чему в этих записях. Однако и после этого смогли понять едва ли половину. В те дни я здорово подтянул навыки чтения, а также выяснил, что чертовка обладает исключительной способностью к языкам. Даже в совершенно непонятном по содержанию тексте ей удавалось разглядеть некоторые закономерности, наталкивающие меня на очень интересные предположения, которые я, разумеется, предпочитал оставлять при себе. — Например? — уточнил архангел, при этом принимаясь нервно постукивать длинными изящными пальцами по поверхности стола. — В своих записях чужак, как в то время я называл его про себя, поскольку ни своего имени, ни своей принадлежности к той или иной расе он так и не счёл нужным обозначить, использовал как минимум четыре языка, — медленно проговорил демон, явно начиная с большей осторожностью подбирать слова. — Сперва поочерёдно, переходя с одного на другой, в зависимости от того, в каком из миров он находился в то время как делал очередную заметку. Но затем, преднамеренно или же нет, он начал путать их между собой. В одном отрывке текста могли попадаться отдельные слова, а иногда и целые фразы из разных наречий. Именно благодаря этому, уже тогда Ситре удалось понять и перевести кое-что из того, что было написано не на демонском языке, а мне сообразить, наконец, при чём тут была ваза Мельхия. Уже гораздо позже, когда я обзавёлся нужными связями и теми самыми свободными средствами, о которых говорил мне Валафар, мне удалось получить полноценный перевод всего, что было записано в том дневнике. Даже спустя столько лет я испытал неподдельную гордость за нас с Ситрой, поскольку большинство наших догадок оказались в целом верны. Вижу, ты хочешь что-то спросить? — Ваза Мельхия, Вульгрим, — напряжённо проговорил архангел. — Какая связь между вазой и дневником? — В общем-то, никакой, — пожал плечами демон. — Во всяком случае, прямой. Просто, видишь ли, помимо типичного для Небес узора, её покрывали некие письмена… — Ты запомнил, как они выглядели, и увидел эти же знаки в дневнике, — запуская пальцы в белые волосы, пробормотал Меттатон. — Знаки, которые используют для письма жители Небес. — Как я уже говорил, манера излагать свои мысли у того типа сразу показалась мне какой-то больно уж странной. Уже потом, когда на мою долю выпало общаться с вашим пернатым братом немного чаще, чем никогда, в особенности благодаря тебе, Меттатон, я вновь вспомнил об этой вашей раздражающей до зубного скрежета особенности. — Он был ангелом, — пробормотал Меттатон, продолжая держаться за голову, точно боясь, что она может вот-вот лопнуть от разом наводнивших её мыслей. — Одиноким обезумевшим скитальцем, путешествующим между мирами и что-то искавшим. — Может, тогда ты поговоришь, а я тебя послушаю? — недовольно поморщившись, спросил демон. — Расскажи мне! — внезапно выкрикнул архангел так, что эхо его голоса заплясало под невидимыми сводами обители торговца. — Расскажи мне всё, что тебе удалось выяснить, демон! Кем он был? Как его звали? — Успокойся, Хранитель, — несмотря на эту внезапную вспышку эмоций, Вульгрим даже не шелохнулся. — Я же сказал: это всего лишь мои догадки. Не было никаких имён, обозначений или указаний. Кроме одного — как найти вход в Змеиные Норы. На тот период времени меня интересовали только они. Благодаря дневнику этого самого ангела, а может, и не ангела вовсе, я узнал то, что хотел, и не стал дальше ломать голову над тайной его происхождения. Меня ждали дела куда более увлекательные. — Но ведь ты тоже думал об этом, Вульгрим! Не смей этого отрицать! Ты думал о том, что этот дневник может принадлежать Рафаилу! — Неважно, о чём думал я, — начиная злиться на дерзкого архангела, прошипел в ответ Вульгрим. — Я просто пересказываю события, которые когда-то со мной произошли. Важно то, что обо всём этом думаешь сейчас ты. — Это был Рафаил, — упрямо повторил Меттатон. — Я с самого начала предполагал, что ты что-то скрываешь! Ты столько времени об этом молчал, зная, что я ищу его! — резко отняв руки от головы, архангел разом приложил обе ладони о столешницу. От такого удара руки Хранителя должны были занеметь по самое плечо, однако архангел даже не поморщился. Он, не моргая, смотрел прямо на демона своими абсолютно белыми глазами, лишёнными радужки и зрачков, слегка прищуренными в приступе обуревавшего архангела гнева. — Так значит, ты охотишься вовсе не за рукописью, архангел, — расплылся в довольной улыбке демон, выставляя напоказ каждый из своих заострённых клыков. — Оказывается, ты нацелен на ту рыбку, что значительно крупнее. Тебе нужен сам Рафаил, а не его каракули. Интересно. Неужели на Небесах всё стало настолько печально, что кто-то решил, будто давно сбрендивший пернатый сможет им хоть чем-то помочь? Меттатон невольно отпрянул, на этот раз удивлённо моргнув. — О, только прошу, Меттатон, не нужно себя корить за несдержанность, — поспешил успокоить архангела Вульгрим. — Ведь мы уже давно выяснили, что примерять на себя чужие лица вы, небесные пташки, не умеете. Хотя, тут стоит оговориться, из каждого правила есть свои исключения. Но ты, мой дорогой Хранитель, к сожалению, а быть может, и к радости, к ним не относишься. Так о чём же думал твой глубокоуважаемый учитель Азраил, когда отправлял тебя в самое настоящее логово самого хитрого демона со столь ответственным поручением? М? На что вы рассчитывали? Неужели на ту же пресловутую волю Создателя? — Да, — хрипло проговорил Меттатон. — А ещё — на удачу. — А вот это что-то новенькое, — хохотнул демон, весело сверкая горящими хищным огнём глазами. — Вам, пернатым, оказывается, не чужд азарт? Хранитель, — обратился к Меттатону внезапно посерьёзневший демон, внимательно вглядываясь в лицо своего собеседника, — ты успокоился? Готов к дальнейшему цивилизованному диалогу? Или настало время для нас распрощаться? Постой, — прервал уже готового ответить Меттатона демон. — Прежде чем ты ответишь на мой вопрос, позволь мне обратить твоё внимание на одну очень немаловажную деталь. Слушай меня, Хранитель. Слушай очень внимательно и попытайся проникнуться смыслом сказанного мной. Те события, о которых я говорю, произошли несколько тысяч лет назад. Так какая теперь, к Создателю, разница, был ли автором тех записей Рафаил или же нет?! Как мне удалось впоследствии выяснить, не без помощи Ситры, разумеется, Валафар получил тот дневник в качестве частичной оплаты от одного провинциального целителя, которому не хватало денег на то, чтобы купить у торговца необходимые для его зелий ингредиенты. Лекарь рассказал торговцу что-то о странном посетителе, явившемся к нему в лавку посреди глухой ночи. В боку нежданного гостя зияла страшная рана. Кто оставил в нём дыру такого размера, что в неё легко бы поместилось целое яйцо пилозуба, говорить он наотрез отказывался. Вёл он себя странно, хоть и не агрессивно. Постоянно что-то бормотал, то и дело вздрагивал без видимых причин, оглядывался через плечо, словно всё время ожидал там кого-то увидеть. Расплатился чистым золотом, а на утро просто исчез, оставив после себя ворох кровавого тряпья, да тот самый исписанный блокнот. Поскольку сам целитель читать не умел, а о странном клиенте, чья кровь пахла как-то больно уж подозрительно, несмотря на то, что по виду своему он мало чем отличался от самого обычного демона, предпочитал помалкивать, он без колебаний сплавил книжонку Валафару. Валафар же читать умел, но, как и его дражайшая дочь, не слишком любил. Да и времени на это у него никогда не находилось. Поэтому, заполучив дневник, торговец кинул его в кучу хлама, а затем банально забыл о нём. Поэтому к тем тысячам лет, о которых я уже упоминал, можешь смело прибавить ещё лет пятьдесят-шестьдесят, пока дневник пылился в лавке лекаря. А затем накинь ещё пару месяцев на путешествие в телеге Валафара. Даже если, я повторюсь, если тем, кто открыл секрет Змеиных Нор, и был Рафаил, то дневник уже давно перестал быть ключом к разгадке того, где его можно искать. Его след обрывается именно там — в захудалой лачуге деревенского костоправа, которой, вполне вероятно, как и самого костоправа, уже и нет вовсе. Уж не знаю, что конкретно не поделил с обитателями Нор тот путешественник — об этом в своих записях он деликатно умолчал. Но я готов поставить тысячу против одного, что Норами он так больше и не рискнул воспользоваться. Конфликт у них там, судя по всему, вышел очень серьёзный. Быть может, он так и сгинул где-то посреди вечной мерзлоты Ада, а ледяные драконы затем сожрали его закоченевший труп. Боюсь, Хранитель, этого нам с тобой уже никогда не узнать. — Ну конечно, — едва слышно пробормотал Меттатон, полностью игнорируя слова демона касательно возможной гибели Рафаила, — он воспользовался маскирующими чарами. А тот блокнот, — добавил Хранитель уже в полный голос, нервно облизнув враз пересохшие губы. — Можно мне на него взглянуть? — Увы, архангел. Но у меня его больше нет. — Как? — неподдельное удивление, казалось, враз вытеснило из Меттатона все остатки гнева. — Должно быть, он потерялся при переезде. Переезд, он, знаешь ли, равен трём пожарам. Как минимум. — Ты хочешь сказать, что сберёг цветок, сорванный на вершине горы неподалёку от отчего дома, но потерял дневник, указывающий на вход в Змеиные Норы? Поверить не могу, — сокрушенно покачал головой всё ещё хмурый архангел, подразумевая то ли факт утери демоном дневника, то ли историю его обретения Вульгримом в целом. — Хочешь — верь, Меттатон, а хочешь — не верь, — ухмыльнулся демон. — И после всего этого ты всё ещё отказываешься верить в великий план Создателя? — горько усмехнулся Хранитель, окончательно смиряясь с тем, как всё обернулось, и что истинная его цель оказалась раскрыта. — Я же не зря говорил тебе, Меттатон, что в той куче мусора, которую тянул за собой на телеге Валафар, и в которой впоследствии оказался и я сам, можно было найти настоящие сокровища. Этот дневник был, пожалуй, самым ценным из них. Нет. Определённо точно он был самым ценным. А всё остальное — не более чем случайное стечение обстоятельств, — отмахнулся Вульгрим. — Коих в твоей жизни насчитывается слишком уж много, — возразил архангел. — О некоторых из них тебе ещё только предстоит узнать. Конечно, только в том случае, если ты решишь задержаться. — Пожалуй, посижу ещё немного, — снисходительно откликнулся архангел. — Вот и славно! Без всякой иронии, Хранитель! Мне очень нелегко это признавать, но меня и впрямь радует твоя компания! — с чувством заверил своего собеседника демон. — К дневнику мы ещё вернёмся немного позже. Скажу только, что с того самого вечера он стал моим неизменным спутником в путешествии. Умственная деятельность всегда помогала мне отвлечься от невесёлых мыслей. — И что за думы тебя терзали? — Стыд глодал меня, словно дикий хищник, с коим не был способен я совладать… Что? — невинно, насколько это было возможно для демона-торговца, спросил Вульгрим, глядя на вновь посмурневшую мину Меттатона. — Я просто подумал, что тебе, как и всем пернатым, нравится говорить в подобной манере, и решил тебя поддержать. Пусть моё малодушие и не вызывало презрения у Ситры, а других прямых свидетелей его проявлению не нашлось, — продолжил демон, предварительно сделав руками примирительный жест, — однако сам себя я не мог перестать презирать. — Вульгрим, я ведь уже говорил, что нет стыда в том, чтобы бояться за свою жизнь. Даже Ситра, которая, скажем прямо, не блистала особым умом, это понимала. Так почему же ты… — Да, архангел, я помню. Но дело не только в этом. Видишь ли, — демон опустил взгляд в стол, впервые за всё то время, которое они провели за беседой. Отражение его светящихся глаз присоединилось к играющим на гладкой глянцевой поверхности бликам от свечей, — ведь за всю свою жизнь (а это, поверь мне, совсем немало времени), я так и не отнял ничьей жизни. Я торговал оружием, ядами, артефактами и свитками с убийственными заклинаниями, но ничем из этого арсенала лично так ни разу и не воспользовался. Я пожирал чужие души, но ни одну из них я не лишил тела вот этими самыми руками. Так могу ли я после этого зваться демоном? При упоминании съеденных душ лицо архангела исказила гримаса отвращения, но от комментариев по этому поводу он удержался. — Вульгрим, тебе ведь известно, как устроено Небесное общество? — спросил вместо этого Хранитель. — Вы заносчивые фанатики, помешанные на доблести и чести. А ещё ужасные снобы и отвратительные зануды, — охотно откликнулся демон. — Надеюсь, я ничего не упустил? — Мы живём и умираем согласно Codex Bellum — Кодексу Битвы, — не отреагировал на откровенную провокацию архангел, отчего ожидавший от него новой бурной реакции демон слегка сник. — Мы не становимся воинами, торговец, мы ими рождаемся. — Поздравляю тебя, Меттатон. Ты, даже будучи хнычущим розовощёким сосунком, смог сделать то, к чему я пытался прийти через боль и страдания, но так и не пришёл. — Вульгрим, — архангел пристально взглянул прямо в ультрамариновые глаза демона, и под этим тяжёлым взглядом торговец проглотил очередную заготовленную колкость. — Я никогда в жизни, — тихо, как будто не желал слышать произносимых им же самим слов, проговорил Хранитель, — не брал в руки меч. Я ни разу не выходил на плац. Я не участвовал ни в одной драке, не говоря уже о настоящем сражении. С самых ранних лет я знал, что хочу посвятить себя науке. Моя семья восприняла это желание, скажем мягко, без воодушевления, но я проявил упорство. Мне очень повезло, что я встретился с Азраилом, и он взял меня под свою опеку. Так что с того, торговец? Перестал ли я из-за своего решения быть тем, кем являюсь? — Я понял тебя, архангел, — процедил сквозь зубы демон. — Но предупреждаю, если ты хоть кому-нибудь, хоть единой душе, живой или мёртвой — без разницы, выболтаешь мой секрет… — Вульгрим состроил страшную рожу, что не потребовало от демона особых усилий. — Я дорожу своей репутацией. — Я никому не скажу. Если ты не скажешь. Меттатон улыбнулся одной из своих самых обезоруживающих улыбок. Демон же только сокрушенно покачал головой. — Не понимаю, зачем только я вообще тебе об этом сказал, — пробормотал Вульгрим. — Видимо, тоже начинаешь проникаться атмосферой этого вечера. Улыбка архангела стала шире, а взгляд Вульгрима угрюмее. — Скрепим наше соглашение о неразглашении? — предложил Хранитель, демонстрируя свою пустую кружку. — Да будет оно нерушимым, — поддержал идею демон, налив сначала архангелу, а затем и себе, — как слово торговца.