***
Выхожу из аэропорта и уже начинаю жалеть, что ввязался во всё это дерьмо. Перелёт оказался просто ужасным, ведь мало того, что сзади сидел какой-то подросток и часто ударял ногой спинку моего кресла, так ещё и в салоне оказалось маленькое орущее чадо, которое не давало возможности поспать. Первым делом решаю набрать Кэт, чтобы узнать, где её искать, ведь не может же она вечно игнорировать? И кто получается идиот, наивный кретин и ещё с полсотни ругательств? Конечно же я. Эта стерва сбрасывает звонки и, как мне кажется, даже не собирается брать трубку. Иду на отчаянный шаг и звоню Лиз, с которой чисто случайно познакомился, когда был на одном из показов Кэтрин. Девушка оказывается более чем болтливой и рассказывает мне всё, что знает, начиная от места проведения, заканчивая гостиницей, где заселились модели. Ловлю первое попавшееся такси и еду в отель, чтобы забросить вещи. Меняющиеся за окном картины малознакомого города навевают печаль, так и крича о том, что не был бы я таким придурком, то сейчас бы мы вместе прогуливались, исследуя новые окрестности. Пока еду, отчётливо понимаю, что мне её дико не хватает, что хочу к ней, с ней, надолго. Недалёкие мысли, касаемо её блондинистого болвана, буквально разъедают нутро, поднимая из потаённых уголков души ревность, боль, недоверие. До последнего хочу надеяться на то, что между ними ничего нет, но больной мозг вопит об обратном. Хотя, кого я обманываю? Я уверен, что Кэтрин ни за что не станет «раздавать» себя налево-направо. Она попросту не из тех. — На месте, — ужасным английским выдает водитель. Расплачиваюсь и спешу на ресепшн, но замираю неподалёку, как только вижу Кэт, на плече которой висит рука того самого белобрысого полудурка. Как мальчишка прячусь за людьми, при этом стараюсь видеть всё, но оставаться незамеченным. «Шпион недоделанный», — проносится в голове, когда они следуют за парнем из персонала. И что делаю я? Правильно, иду за ними следом, продолжая скрываться за многочисленными людьми. Дойдя до ресторана при отеле, вижу, как их проводят к столику. Сопровождающий моих преследуемых уже начинает изрядно напрягать, ведь то, как он пред ними стелется, растягивая улыбку на все тридцать два зуба, может только бесить. На месте блондина должен быть я. — Я могу Вам чем-нибудь помочь? — спрашивает появившаяся передо мной хостес, а я продолжаю заглядывать ей за спину, едва сдерживая злость, когда белобрысый засранец касается её руки. — Мне нужен столик на одного, — сухо бросаю, не отводя взгляд от пары. Что-то проговорив, девушка указывает рукой на зал, давая мне понять, что стоит пойти за ней. Плюнув на свою скрытность, молча следую, но то ли к счастью, то ли сожалению, Кэтрин меня не замечает, ведь совершенно не отводит взгляд от собеседника. Как только я сажусь за стол, хостес моментально пропадает, а рядом появляется тот самый парень, который обслуживал Кэт. Положив меню на скатерть, он бросает мимолётный взгляд на мою сумку, на что я лишь закатил глаза и аккуратно поставил её возле стола. — Не успел заселиться, — зачем-то оправдываюсь и, так и не открыв меню, заказываю двойной виски. Пока ожидаю заказ, понимаю, что изрядно устал, и мне точно не мешает поспать, вот только я здесь не за этим. Вместе с усталостью в голове формируется вопрос: а зачем? Что я хочу сейчас от Кэтрин? Зачем полетел за ней после того, как она меня открыто кинула? Ответ сам назревает в голове — не знаю. Не знаю, так как ещё никогда не испытывал столько чувств и эмоций после её речи у меня дома; не знаю, так как никогда не ощущал столько злости к ней, ибо она не бросала меня прикованным к кровати; не знаю, так как никогда в жизни не хотел набить кому-то лицо за то, что к ней просто прикасаются. Знаю только то, что хочу поговорить, а на потом откладывать не вижу смысла. Что-то в душе кричит, что могу её потерять, что те пару фраз, брошенные в аэропорту, что та близость, были последними. И как бы раньше я не кричал, что мне плевать, а вот сейчас, когда мы на грани невозвратного, я понимаю, что это не так.***
Третий двойной виски на голодный желудок начинает давать о себе знать. Желание изуродовать блондина, рядом с которым сидит Кэт, всё больше и больше подначивает меня это сделать. Оказывается, сидеть в стороне и наблюдать, как твоя девушка общается с другим, как тот другой не брезгует любой возможностью к ней прикоснуться, довольно больно. Когда официант ставит мне четвертый бокал, я выпиваю половину залпом и решаю показаться. Надоело сидеть, надоело наблюдать и быть в неизвестности, но вся моя решительность как быстро пришла, так и улетучилась, когда в глаза бросаются её действия. За всё время, пока я сижу в ресторане, я увидел многое: Кэт была довольно болтливой, когда что-то рассказывала, активно жестикулируя руками; внимательно слушала, когда белобрысый гадёныш держал её за руку, ведя монолог; весёлой, смеясь с хрен пойми чего, но сейчас она плакала. И что-то мне подсказывает, что причиной её слёз является не гадёныш, а я. Хочу подойти, обнять, утешить, но вместо всего этого я смотрю на то, как блондин встаёт и, переставив стул, садится рядом с ней, обнимая за плечи. Странно, но сейчас почему-то нет ревности, есть только отчаяние и благодарность, что он делает то, что должен я. Желание набить ему морду ушло, а на его место пришло получить. Я вижу, как он её обнимает, как она утыкается лицом ему в грудь, цепляясь пальцами за ворот рубашки, вижу, как он целует её в макушку, и продолжаю просто сидеть. Хочу к ней подойти, но почему-то стыдно. В душе бардак, разнообразные чувства посылают друг друга к чёрту, стараясь доказать свою правоту. Я же, словно подросток, не могу прислушаться ни к одному, чтобы разобраться в себе. Но одно знаю наверняка: сейчас нам как никогда нужно поговорить и, когда я уже собираюсь встать и подойти, гадёныш тычет в мою сторону пальцем, обращая внимание Кэтрин. Глядя на меня, она грустно улыбается, вытирая влажные щёки. Поутихшая недавняя ярость вновь распаляется, когда она поворачивается к блондину и нежно целует того в скулу. Чувствую себя сейчас девчонкой с резкими переменами настроения, что совсем не устраивает. Встаю со своего места, бросаю пару купюр на стол и, недолго думая, иду к ним. Но не успеваю и половину расстояния пройти, как Кэт движется навстречу. Только подойдя, она обхватывает моё предплечье и утаскивает на выход из ресторана. Я же, словно идиот, молча плетусь за ней, пока мы не оказываемся у лифтов. — Я номер не снял, — всё что говорю, когда парень из обслуживания нажимает названный ею этаж. — В моем достаточно места, — её голос дрожит, явно демонстрируя недавнее настроение, отчего мне вновь хреново, но вопросов не задаю. Оказавшись на нужном нам этаже, Кэтрин отпускает мою руку и следует по коридору, а мне ничего не остаётся, кроме как идти за ней. Пара нехитрых манипуляций с ключ-картой, и дверь открывается. Только переступаю порог, бросаю сумку на пол и, захлопнув дверь, притягиваю её в объятия. Кэт кричит что-то, вырывается, кажется, даже снова плачет, а я лишь крепче удерживаю, покорно принимая её гнев. Сейчас всё кажется неправильным, как будто спектакль, роль в котором мне предложили, но забыли вручить сценарий. Чем больше Кэтрин кричит, тем больше я не понимаю происходящего. Никогда не умел успокаивать, поэтому решаю сделать то, что действовало всегда. Ловлю её руки и одной ладонью фиксирую за спиной, второй же обхватываю лицо и целую. Она мычит, продолжает вырываться, кусает губы до крови, что свои, что мои, но я не сдаюсь. Несколько мгновений, как я чувствую, что хрупкое напряжённое тело ослабевает, а женские губы мягко, даже покорно, начинают давать мне взаимность. Отпускаю её запястья и кладу руки на скулы, увлекая в нежный, неторопливый поцелуй. Обещаю себе, что ещё минуту, несколько секунд буду ей наслаждаться, прежде чем разорву сладкую пытку и подниму волнующую меня тему, но у Кэтрин другие планы. Она резко отбрасывает руки с лица и сразу же стягивает с моих плеч пиджак, швыряя его в сторону. Пытаюсь возразить, отстраниться, но рот снова занят её, а тонкие проворные пальцы уже лихорадочно расстёгивают пуговицы на рубашке. Практически сдаюсь, когда чувствую прохладные ладони на обнажённой груди, но понимаю, что это неправильно. Мы должны поговорить. Снова пытаюсь мягко отстраниться, но и эта попытка провальна. Она лишь ухмыляется мне в губы, после чего кладёт мои ладони себе на ягодицы. Поднимаю её на руки и усаживаю на тумбочку. Делаю вид, что проиграл, провожу одной рукой по ее бедру, второй же обхватываю затылок, крепко цепляясь за пышные пряди. Кэт, не теряя времени, расстёгивает мой ремень, положив руку на член. А я волком выть хочу, как всё нутро требует секса, но желание поговорить так никуда и не ушло. Резко дёргаю за волосы назад, разрывая поцелуй. Кэтрин недовольно мычит, тянется ко мне, но я не позволяю приблизится, удерживая её на расстоянии. — Чего ты добиваешься? — чуть ли не рычу, когда вновь чувствую её руки под рубашкой на плечах. Она молчит, лишь ногтями проводит по коже, заставляя забыть о первоначальной причине моего прилёта. Я так хочу её оттолкнуть, проучить, послать к чёрту и улететь домой. Но ещё больше хочу быть рядом, борюсь с душой, которая говорит то, что несколько дней назад я бы и в мыслях не произнёс. Люблю… Чёрт возьми, душа, сердце, тело, каждая грёбаная крупица моего сознания созрела на то, чтобы принять чувство, которое всегда презирал. Хочу любить её, оберегать, быть рядом и никуда не отпускать… — Разве ты не за этим прилетел, Брайан? — шепчет она, снова пытаясь меня поцеловать. А вот после этого вопроса хочется уже что-то другое с ней сделать. Наорать как минимум, отшлепать, чтобы мозги из пятой точки вернулись в голову, как максимум. — Ты больная? — спрашиваю, отпуская её, после чего сразу же сбрасываю руки со своего тела. Стало неприятно, тошно, но не от неё, а самого себя. Насколько же я был кретином всё это время, раз она думает, что мне нужен только секс? Я никогда не говорил ей о чувствах, не демонстрировал свою привязанность, да что говорить, если все наши встречи были тайными. По сути, нас даже никогда не существовало, о чём сейчас я сильно жалею. — Как и ты, — пожимает плечами, пальцем вытирая помаду вокруг губ. — Выпьешь? — говорит спокойно, будто только что не заявляла мне о том, что я пролетел хренову тучу километров, чтобы её просто трахнуть. — Воздержусь, — застёгиваю ремень, когда она уже спрыгнула с тумбочки и, не удостоив меня даже взглядом, направилась вглубь номера. Сжимаю кулаки и плетусь за ней. Намерения поговорить и выяснить, что между нами происходит, выше, чем злость. Захожу в просторный зал и вижу, как Кэтрин наливает себе бокал вина. Сев на диван, она закидывает ногу на ногу и смотрит на меня так, будто на лбу нецензурщина написана. Стою перед ней, словно мальчишка, тушуюсь, будто дар речи потерял. Собираю волю в кулак и хочу на неё наорать, но как только открываю рот, быстро его захлопываю, когда она задаёт один единственный вопрос. Чёртов вопрос, да таким надломленным голосом, что сквозь землю от стыда провалиться охота. — Каково это держать в руках, чувствовать, что это «твоё», — Кэтрин особо выделяет последнее слово, насмехательски состроив пальцами кавычки в воздухе, — но каждый раз, как только это самое «твоё» оказывается рядом, оно ускользает? И тут, кажется, до меня дошло...