***
Приведя себя в вид приличного человека, снова сажусь в авто и понимаю насколько глупы и детски мои мысли. Месть? Кому? Своей женщине? И кто я буду после этого? Определённо, нас ожидает серьёзный разговор после подобного случая, и я знаю, что подниму тему о говнюке-блондине, который однозначно выходил из её квартиры. Ну и как же забыть о нас и «общественности»? Но это будет разговор, а никак не месть. Полетим в Милан, побеседуем, отработает она показ, а после и себе время уделить сможем. — Обычный разговор двух взрослых людей, — повторяю себе как заученную мантру по пути в аэропорт. Уверенность в том, что мы сможем обсудить сложившуюся ситуацию спокойно, всё сильнее оседает в сознании, а оттого на душе становится спокойнее. Знаю, что для неё будет неожиданностью сейчас не то, что я освободился от пут, а то, что поехал за ней и не собираюсь ничего скрывать от окружающих. Хотя, стоя на пороге дома, думал о том, что, возможно, было бы лучше, чтобы мы поговорили, когда она вернётся, ведь уже оба успеем остыть, эмоции станут ровнее и разговор пойдёт легче. Вот только внутреннее предчувствие подсказывает, что не стоит затягивать. Могу опоздать. Подъезжаю к аэропорту, хватаю небольшую дорожную сумку с пассажирского сиденья и, бросив машину на парковке, сразу же бегу распечатывать посадочный талон, который заказал, пока стоял в пробке. Мне очень повезло выхватить последний билет на тот же рейс, которым летит Кэт, пусть и не с лучшими условиями. Стоя в очереди, понимаю, что руки так и чешутся достать телефон и ей позвонить, но всё ещё жду, желая это сделать уже с билетом в паспорте. Долгое ожидание распечатки окупает кафе, кофе хочется жуть как, поэтому беру себе стакан двойного эспрессо, а Кэтрин ореховый латте, зная, что она никогда не откажется от этого напитка. Отхожу к столику в прекрасном расположении духа, желая как можно скорее обнять свою женщину. Достаю телефон и набираю давно заученные цифры, но вместо гудка слышу противный голос, который оповещает, что абонент находится вне зоны действия сети. В принципе, я этому не удивляюсь, ведь она в ожидании рейса, а значит могла заранее отключить мобильник. Решаю не мучить себя в догадках, а пойти в зал ожидания, где она наверняка и сидит. Закидываю сумку на плечо, забираю кофе, но и шагу не успеваю сделать, как слышу за спиной знакомый голос. — Ты бы видел его глаза, — сказала моя Кэтрин, звонко рассмеявшись. — Я реально думала, что в тот момент он был готов меня убить. — Детка, я бы на его месте точно тебя убил, — ответил ей мужской тембр, — ты уверена, что не переборщила? «Детка? Кто этот смельчак? И что у неё с ним?» Затаив дыхания продолжаю слушать разговор, сгорбившись над столом. Чувствую себя подростком, который развесил уши там, где ему не положено, где если поймают, то строго накажут, но мне плевать. Плевать, так как я понимаю, что сейчас от её ответа зависит то, накажу ли её я. А что-то мне подсказывает, что этому быть. — Возможно, — спокойно проговорила Кэтрин, — но он заслужил. — Милая, ты пристегнула его наручниками к кровати. Это ненормально, — говорил незнакомец. «Чёрт с ним, кажется мужик решил поиграть в заступника и ничего у них нет». — Пусть знает, что такое руки связаны, — сказала Кэт, явно надувая губы, — буквально, — заговорчески добавила она, хохотнув. — Страшная ты женщина, Кэтрин Хилл. И на кой чёрт я с тобой связался? — спросил её собеседник, а я кажется понял кто он. «Белобрысый гадёныш». И эта блондинка точно себе яму роет, ведь после смеха моей женщины последовал смачный чмок. Убить готов. Обоих. Но вместо этого я выпрямляюсь и допиваю свой кофе, после чего оборачиваюсь и, натянув улыбку, ставлю второй стакан прямо перед Кэтрин на их столик. — Привет, птичка, — стараюсь говорить настолько спокойно, насколько позволяет выдержка. На горло себе наступлю, но не расскажу, что слышал, пусть сама во всём признается. — Ты нас наконец-то представишь? — спрашиваю и вижу, как она самодовольно улыбается, словно я её не с левым мужиком поймал, а пьяную забираю из клуба, и эта женщина уже знает какие коварства будет мне делать по дороге домой. — Не думаю, что в подобной ситуации это уместно, — сказал гадёныш и, встав из-за стола, поцеловал мою женщину в лоб, после чего взял её сумку и собрался уходить. — Я займу тебе очередь на регистрацию, — бросил напоследок. А что в это время делаю я? Наблюдаю как идиот за непонятной картиной вместо того, чтобы сломать ему нос, а Кэтрин схватить за руку, дотащить до тачки, забросить в багажник и вывезти в мой загородный дом для допроса с пристрастием. Хотя кому я вру? Максимум на что меня хватило бы, так это кулаками помахать и свалить домой, а она уже пусть что хочет, то и делает. — Что ты здесь делаешь, Брайан? — внезапно голос Кэт вырывает из идиотских мыслей. — А он? — не желая отвечать на её вопрос, задаю встречный, кивнув головой на стул рядом с ней. — Это не твоё дело, — скорчив гримасу недовольства, Кэтрин скрестила руки на груди, высокомерно задирая подбородок. — Что ты здесь делаешь, Брайан? Вот же сучка! Не моё дело? Что значит не моё дело? Всё спокойствие, всё самообладание, которое было по приезде в аэропорт, улетучилось. Если до этого момента я ещё пытался держать себя в руках, то после этого больше не стану. Орать хочу, разорвать хочу, но явно не здесь. Вскакиваю с места, хватаю Кэтрин за руку и, оглянувшись, замечаю неприметную кладовую, куда и тащу её за собой. Тихие ругательства за спиной, которые она извергает не прекращаемым потоком, смешат, но я держу прежний настрой — наказать нахалку. — Ты совсем из ума выжил в своей берлоге? — прошипела Кэт, едва я успел закрыть за нами дверь. — У меня рейс через полтора часа, а я ещё даже регистрацию не прошла. Выпусти меня немедленно! Игнорирую все её агрессивные высказывания, которые она удачно чередует с ударами то по затылку, то по рёбрам, и демонстративно закрываю дверь на защёлку. Сбрасываю сумку с плеча, разворачиваюсь к ней и ловлю руку, которой она явно намеревалась ударить меня по лицу. — Отпусти, сукин ты сын! — кричит и замахивается второй рукой, которую я также удачно перехватываю. — Отпусти, — вырывается и ногами пинается, а я не сдерживаюсь и смеюсь, когда уклоняюсь от её колена летящего мне прямиком в пах. Сейчас положение совсем не выгодное для меня, поэтому решаю поменять позу. Выпускаю её руки буквально на пару секунд, чтобы развернуть к себе спиной и впечатать грудью в стену. Ещё несколько мгновений мне понадобилось, чтобы поймать её запястья вновь и зафиксировать за спиной. — Да ты совсем страх потерял, болван, — возмущается, когда я ещё и слова не произнёс, переступив через порог. Знаю, что моё молчание её бесит и не могу не воспользоваться моментом, чтобы её не довести до точки кипения. Правда в голове появляется коварный план при виде оттопыренной округлой задницы в той самой узкой чёртовой юбке, которую я хотел содрать с неё сегодня днём. Удерживаю тонкие запястья за спиной одной рукой, пока вторую опускаю к её колену и медленно задираю юбку, попутно оставляя влажные поцелуи на тонкой шее. Брыкается, но дыхание уже заметно сбивается, когда касаюсь края чулок. — Ты что удумал? — произносит на выдохе, когда кусаю мочку уха. — Брайан, не смей! — возмущается, едва мои пальцы достигли тонкого кружева между её бёдер. — Не то что? — выдыхаю ей в затылок, оставляя болезненный укус шее. — Позовешь того, кого ты называешь «не твоё дело»? — издевальски тяну, касаясь губами острой скулы. — Могу, — шепчет она, когда в её голосе могу различить лукавство за версту. — Лгунья, — отвечаю тем же тоном, сдвигая в сторону влажное бельё, — моя лгунья, — говорю, проводя пальцами между половых губ. До последнего жду сопротивления, жду возмущения, криков, ругательств, да хоть что-нибудь, что покажет мне её нежелание, и я сразу же отступлю. Но вместо этого слышу сдавленный стон, который смешался с тихим «чёрт», и в завершение: — Он просто друг, а я твоя, — говорит то, что я желаю услышать. А большего мне и не надо, лишь пара слов от неё, которым я беспрекословно поверю. Она мне никогда не лгала, и я уверен, что и не станет начинать. Желание поговорить и наказать уходит на задний план, а команда «взять» будто на повторе крутится в голове. — Поцелуй меня, — чуть ли не рычу, слыша её признание, и ввожу в неё два пальца. Кэтрин покорно поворачивает лицо, кусает за нижнюю губу, после чего целует страстно, влажно, сумасшедше. Чувствуя её вкус, слушая мычание прямо в рот, наслаждаюсь покорностью моей женщины, желая её всю и без остатка. Вбиваясь в неё пальцами, ощущая обильную влагу на ладони, упираюсь большим в клитор, мягко его поглаживая. Хочу довести её до ватных ног, до спазмов в теле, до расслабляющей неги, не расстёгивая брюк. Но у Кэт другие планы. — Я так сильно тебя хочу, — прохрипела она, разомкнув губы. И я хочу, чувствую болезненное давление в области ширинки, но не спешу выполнить её желание. Добавляю третий палец, когда тугие стенки начинают сокращаться, а Кэтрин, уже не сдерживаясь, срывает голос, сбивчиво стараясь произнести моё имя. — Тише, птичка, — шепчу, когда отпускаю её руки и закрываю рот ладонью, — я люблю, как ты стонешь, но с кем-то делиться не готов. Её сдавленное мычание заводит до предела, вскрывая в памяти недавнюю ночь, когда она лежала под мной с кляпом во рту. Подмахивая в такт моим движениям, Кэтрин кусает меня за руку, вытягиваясь всем телом, когда я едва успеваю прижать её плотнее к стене, не давая возможности упасть. — Это было… — еле шепчет, оставляя поцелуй на месте укуса, — безумно. Ничего ей не отвечаю, желая продолжения. Бросив мимолётный взгляд на наручные часы, понимаю, что времени у нас не так уж и много, но головой сейчас думать крайне проблематично, поэтому решаю, что успеем, что приходит в голову и моей женщине. Резко развернувшись, Кэтрин задирает юбку до пупка и сразу же стягивает бельё, после чего расстёгивает мой ремень. Впиваясь в губы влажным поцелуем, она приспускает брюки с боксерами, забрасывая ногу мне на поясницу. Проводит ладонью по всей длине члена, аккуратно направляя в себя. — Ну же, — хнычет от нетерпения, а я руку её убираю и одним толчком вбиваюсь по самое основание, наслаждаясь протяжным стоном из её губ. Не сдерживая животную похоть, свою алчность цепляюсь рукой за её бедро, сразу же набирая быстрый темп. Положив ладони мне на плечи, Кэтрин тянет пиджак вниз. Раздражённо рычит, когда ткань виснет на локтях, а я не собираюсь тратить лишнее время на раздевание, желая владеть ей сейчас как можно дольше. Неправильная близость в чёрт пойми какой кладовке опьяняет. Мозг уже и думать забыл о том, что нам следовало поговорить о её выходке; о белобрысом гадёныше, по которому прямо плачет правый хук; о том, что нам следовало бы выяснить наши «недоотношения». Я обо всём забываю, когда она рядом со мной. И, кажется, это что-то да значит… Грёбаные чувства. — Брайан, быстрее, — хрипло шепчет Кэтрин, закусывая нижнюю губу, — пожалуйста. Затыкаю ей рот поцелуем и, сжав сильнее бедро, опускаю свободную руку между нами, лаская её пальцем. Сдавленные стоны и её острые ногти по груди и рёбрам, буквально кричат, что она на грани. Вхожу в неё жёстко, грубо, глубоко, когда она, разомкнув поцелуй, откидывает голову и закусывает свой указательный палец, дрожа всем телом. Делаю последние толчки, доводя себя к желаемой разрядке, падая головой на плечо Кэт. Дышим тяжело, прерывисто, но у двоих неизменно довольная улыбка на лице. Восстановив дыхание, приводим себя в порядок и, когда Кэтрин собирается уйти, хватаю её за руку, притягивая в объятия. — Нам следует поговорить, — спокойно сказал ей в макушку, оставив лёгкий поцелуй. — Я тут кое-что понял и хотел бы… Не давая возможности мне закончить фразу, Кэт выпутывается из объятий, отбросив волосы назад. Смотрю на неё удивлённо, когда она делает два шага от меня и открывает защёлку. Я же в это время молчу и ожидаю: неужели она сейчас просто так уйдёт? — В Милане поговорим, — бросает Кэтрин, прежде чем оставить меня одного. Не знаю как на это реагировать, да и не хочу сейчас об этом думать. В Милане, значит в Милане. Мне всё равно где вести с ней диалог, главное, чтобы он состоялся. Поднимаю сумку и собираюсь уходить следом, чтобы успеть на регистрацию рейса, когда в тусклом освещении коморки замечаю небольшой клочок кружева. Поднимаю бельё и, положив его в карман брюк, с довольной улыбкой спешу за своей женщиной. Подходя к стойке регистрации, вижу как Кэтрин с белобрысым дружком уже вовсю общаются, с чего-то громко хохоча. Ревность так и зашкаливает в груди, стараюсь подавить это чувство, думая о том, что обязательно с ней поговорю по этому поводу, но не здесь. Пара человек очереди быстро проходят, а Кэт всё не уходит, поглядывая в мою сторону странным взглядом, который чем-то, совсем немного, но напоминает всю ту же гаденькую ухмылку, когда она меня пристегнула наручниками к кровати. — Ваш посадочный талон, сэр, — от разглядывания меня отвлекает голос девушки. Резко поворачиваюсь и достаю из внутреннего кармана пиджака паспорт в котором лежал билет. Несколько раз проверяю содержимое кармана, но кроме документов ничего там не нахожу. — Какие-то проблемы, сэр? — Нет-нет, одну минуту, — быстро отвечаю и проверяю брюки, где лежит лишь один несчастный кусок ткани да зажигалка. — Отойдите в сторону, сэр, не задерживайте очередь. Когда найдёте посадочный талон, тогда и вернётесь. Сдаюсь и делаю несколько шагов от стойки регистрации. Хочу окликнуть Кэтрин, чтобы предупредить о том, что полечу следующим рейсом, раз уже посеял билет, но застываю в удивлении, когда вижу коварное выражение её лица. Моя женщина тычет пальцем на наручные часы и, пожимая плечами, берёт блондина под руку и уводит к месту посадки. А у меня в этот момент, кажется, появляется просветление. Попытки снять верх одежды… Её руки под пиджаком на моих рёбрах… Царапающие ногти, которые будто что-то ищут на теле… Быстрый побег… — Вот же блять, — рычу себе под нос и на бег срываюсь обратно в кладовую. Забегаю в подсобное помещение с телефоном в руках, где по пути включил фонарик. Свечу по полу и замечаю небольшой край бумаги из-под какого-то ящика. Победно вскрикнув, достаю билет и, как только собираюсь бежать на регистрацию, чтобы иметь хоть какие-то шансы успеть на рейс, двери резко открываются, а на меня смотрит женщина преклонного возраста, которая сразу же вопит вовсю: — Охрана! «Какую игру ты ведёшь, Кэт?» — единственная мысль, которая посещает голову, когда в коморку врываются два охранника, заламывая руки мне за спину. — «Спасибо, что не во время секса».Часть 3
30 ноября 2022 г. в 18:08
Чёрт знает сколько времени прошло, но задница онемела, а руки уже затекли от неизменного положения и давки наручников. С тех пор как Кэтрин ушла, я и с места не сдвинулся, продумывая не как выбраться, а план мести. Вредить я ей никак не собираюсь, а вот поставить в неловкое положение, наверное, сейчас хочу больше, чем снять эти чёртовы наручники.
Сколько бы не думал, а в голову не приходит ничего умнее, чем полететь за ней в Милан и сделать ответный шаг именно там. Что ж, она хотела публичности? Она её получит сполна.
Смотрю на настенные часы и понимаю, что если хочу успеть на её рейс, то пора выбираться. Наручники я вряд ли открою в таком положении, а вот выгнуть изголовье кровати имею пусть и сомнительные, но шансы. Рассматриваю металлическую ажурную резьбу и вижу небольшой зазор между завитками. Сажусь на колени боком к изголовью и аккуратно протягиваю цепь к намеченной цели. Пара попыток протянуть её без физической силы терпят провал. Злость так и плещет во мне, толкая на необдуманные поступки разнести всё, на что хватит сил и к чему смогу дотянуться. Но понимание того, что они мне ещё пригодятся, вовремя врезается в мысли, возвращая недавний план мести на первое место. Оттого хватаюсь руками за резьбу и, собравшись с духом, развожу в стороны настолько, насколько позволяют силы, увеличивая расстояние. Вижу, что цепь пройдет, поэтому на радостях отпускаю металл, который, будто издеваясь, снова возвращается на свое законное место.
— Вот же гадость! — эмоции всё-таки берут верх, и я кричу, словно ненормальный на всю квартиру, но, вовремя спохватившись, закрываю рот, прекрасно понимая, что если услышат соседи, то однозначно вызовут копов. А мне зрители не нужны.
Сцепив зубы, пробую ещё раз, только теперь придерживаю цепь мизинцем, подтягивая её ближе к зазору. Пара-тройка неудачных попыток, как у меня появляется долгожданная свобода, радоваться которой приходится недолго. Придерживая простыню, быстро бегу в коридор, надеясь, что Кэт всё-таки не забрала мои вещи. Но их там не было, девчонка оставила меня полностью голым.
Чёрт с ним, добегу к машине в простыне и, когда я решаю найти хотя бы свою обувь и не нахожу, снова начинаю закипать от злости. Босым идти совсем не хочется, поэтому осматриваю прихожую на наличие хоть чего-нибудь, что смогло бы налезть на мою ногу. И единственное, что более-менее могло бы подойти по размеру — это пушистые тапочки в виде огромных зайцев.
— Выбор не большой, — вздыхаю и загибаю задник, прежде чем возвращаюсь в комнату за ключами от машины.
Подняв брелок, кутаюсь в простынь понадежнее, чтобы ничем не засветить, пока буду бежать до парковки. Критически оглядываю себя с ног до головы в зеркале и не могу сдержать истерический смех.
— Чувства чувствами, детка, а месть по расписанию, — бурчу себе под нос, прежде чем покидаю квартиру, так и не забрав ключи, а лишь захлопнув на защёлку.
Лифт ждать не хочется, да ещё и лишних зрителей схлопотать, оттого бегу по ступеням, где наткнулся на уборщицу, которая кокетливо мне подмигнула; пожилую леди с собакой, что перекрестилась, только завидев что-то большое и белое над собой; и чёртового консьержа на первом этаже, который стоял у стойки, внимательно глядя на парадную, а не сидел в своей будке как обычно.
Весело приехал поговорить, как результат — голая задница, оскорбление извращенцем и угроза полицией. И всё было бы ничего, если бы не дети, которые, не скрываясь, меня фотографировали, тыча пальцем прямо в спину.
— У меня никогда не будет детей, — сжимаю руль и, пока желание задавить мелких гаденышей не берёт верх, уезжаю домой, желая как можно скорее принять душ, одеться и отправиться прямиком в аэропорт.