Сто йен

      Наверное, это впервые, когда я кого-то послушался и сделал так, как мне велели, оставшись дома. Хотя и нашёл ещё одну связку ключей от квартиры с понавешанными брелоками в кармане ветровки. Видимо, Курокава утащил с собой связку запасных ключей.       У меня было достаточно времени чтобы прийти в себя и подумать о том, что делать дальше. Спокойно позавтракать и принял душ. Почистить зубы. Не веря, что в отражении зеркала видел сейчас себя. Такого повзрослевшего, серьёзного и совсем не похожего вот никак на какого-то мальчишку. Затем переоделся во всё чистое и свежее, удивляясь аккуратным стопкам висящим, как по линейке вещам в шкафу. Эта Широ была намного аккуратней и дисциплинированней меня. Потому что жила в приюте?       Улегшись поудобнее на кровати, я ещё раз пробежался по книге контактов в телефоне, доставая из чёрного списка номер Курокава. Другой, незнакомый мне номер, значимый, как «стройка, кровавый понедельник» я не стал трогать. Воизбежание. Не мог до конца понять что именно меня смущало в этом контакте, пока телефон разрывался от входящих сообщений от самопровозглашенного Короля. «Что-то номер знакомый», — перебираю по памяти заученные с таким трудом номера телефонов, постукивая себя же костяшкой пальца по лбу. Ничего. Совершенно.       Пришедшие сообщения от Изаны датировались тремя неделями ранее. Как он и говорил. Сквозь едкие замечания, я смог прочувствовать, как сильно переживал Курокава о произошедшей ситуации с этой Широ.       «Нас определённо окружают люди, которых мы не заслуживаем», — усмехаюсь я горько про себя.       И чего я надеялся, что этот Курокава так просто отпустит теперь уже меня на все четыре стороны?       Набираю номер отца, просто так, по наитию и дурной привычке. Не представляя даже, что сказать ему. Но номер недоступен. Недоступен номер матери и Хаджиме. Неудивительно. И чего тогда она их хранила, спрашивается? А как тогда с братом смогла увидеться? Случайно пересеклись в больнице?       «Определённо», — качаю головой, — «вся наша жизнь состоит из случайностей». Не зря же на планере значилось определённое время. Можно было догадаться и сопоставить между собой дважды два, что именно в это время можно найти Коко в палате Инуи. В той жизни Хаджиме приходил к Акане каждый день. Не думаю, что в этой временной линии что-то могло поменяться.       И будь у Коко все деньги мира, ничего бы не изменилось — Акане умерла так или иначе.       Переворачиваюсь на другой бок. И что теперь? Брату не нужны мои деньги, а я не собираюсь их ему отдавать. Не сейчас. Или никогда. Нужно впервую очередь подумать о себе. Не зря же меня из раза в раз тычут лицом, как нашкодившего котенка, в это дерьмо. Попытаться пожить для себя. Неплохой же план, правда?       Захлопываю телефон, убирая его под подушку и закрываю глаза. Странно вот так лежать сейчас и ничего не делать. Просто ждать чего-то.       В какой-то момент меня вырубает. Как сквозь вату слышу, как кто-то позвонил несколько раз в дверь, оповещая громко о доставке. Вот только я что-то заказывал? Кое-как встав, дополз до двери. Вожусь с замком, открывая дверь, позевывая. Смотрю вниз.       Лапша в коробочке. Суп. Какие-то жареные клёцки. Курокава решил меня порадовать обедом? Беру пакет в руки, чувствуя на себе чей-то пронизывающий взгляд, но стоило мне оглядеться по сторонам, как это чувство исчезло.       Разложив коробочки с едой на столе, я ожидал найти хоть какую-нибудь записку, но никак не пачку любимых вишнёвых сигарет из уличного автомата. Странно так. Кручу пачку сигарет в руках, не понимая, что не так. Никто же не знал в этой временной линии, что я курю именно эту марку сигарет. Так какого?       Наспех всовываю босые ступни в кроссовки, хватая с вешалки ветровку. Вылетаю из квартиры, сбегая вниз по лестнице, до конца не понимая, чего именно ожидаю увидеть на улице. Курьер мог уже давно уехать.       За моей спиной громко хлопает дверь. Район мне совсем незнакомый, чужой. Я даже не знаю, где именно сейчас проживаю. Так какого меня тянет на парковку? Чтобы быть сбитым каким-то долбоебом в черном балахоне, что водить не умеет? Погодите-ка…       Успеваю отскочить в самый последний момент, как ярко-красная Kawasaki Zephyr проскакивает мимо, чудом не задев. Останавливается в десятке метров, перед выездом с парковки. Юноша оборачивается, глядя на меня, но мне не разглядеть его лица из-за мотоциклетного шлема.       «Это же», — чувствую, как пересохло в горле, — «Кенчик?»       Эта расслабленная поза, силуэт. Это не мог быть Рюгуджи.       Мотоциклист салютует мне, а затем выезжает на дорогу, прибавив газу.       Какого?       Как это вообще возможно?       Возвращаюсь обратно в квартиру, подбирая с пола рюкзак с деньгами.       «Это не мог быть Рюгуджи!» — убеждаю я сам себя, закрывая входную дверь и вылетая обратно на улицу. — «Да ещё в форме Вальхаллы из второй временной линии!»       Вальхалла вообще не должна была существовать в этой реальности. Не сейчас. Конечно, я допускал мысль, что Кисаки додумался бы создать банду с таким названием, но потом, ближе к две тысячи пятому году.       Всё как-то по-другому, не правильно. Я быстро нашел автобусную остановку с картой, находя на ней ближайшую станцию метро.       Кен мог проживать в массажном салоне или у Шиба. А может ещё где-то у черта на рогах.       С чего я вообще решил, что тем юношей был Кенчик? Из-за того, что мне так показалось? Зачем бегу куда-то? Для чего?       Останавливаюсь, выдыхая.       Мне больше незачем прыгать выше головы. Вместо того, чтобы мчаться в Шибуя, иду в магазин. Долго выбираю продукты, не зная, чем можно порадоваться Курокава на ужин. Так что беру всего понемногу. Возвращаюсь в квартиру каким-то потерянным.       — Я думал, что ясно сказал тебе никуда не выходить, Птичка, — хмурится Курокава, заглядывая в заполненный продуктами холодильник и не зная, куда поставить бутылки с дешёвым вином.       — Так сложились обстоятельства, — говорю я весьма примирительно, делая глоток приготовленного мною коктейля из оставшейся водки и томатного сока. Затягиваюсь сигаретой, чувствуя сладкую горечь вишневой отдушки, — но я же всё ещё здесь, с Вами.       — Верно, — кивает он.       Курокава садится напротив меня. Морщится от сигаретного дыма, скрещивая руки на груди и откидываясь на спинку стула.       — А теперь всё с самого начала, Птичка.       Жую губу, не зная с чего начать. Тушу бычок в блюдце и достаю ещё одну сигарету.       — В конце июля двух тысячи пятого года я умер от примерно десяти ножевых ранений…       Не знаю, в какой именно момент я встал со своего места, начав расхаживать из стороны в сторону. Курокава ни разу не перебил меня, хотя по его чуть очумевшему лицу, он был близок к этому. Пока я плевался, ругая Сейшу, Изана достал успевшее остыть вино из холодильника и разлить его по кружкам. Выставить на стол приготовленные мною закуски.       — Он меня выставил каким-то монстром, представляете? — говорю пылко, сдувая челку с глаз. — Чудовищем.       — Только честно, — хмыкает Курокава, — если бы не толпа, ты бы сделала ей что-нибудь?       — Сачи? — сипло. — Я бы её убил.       — Ты так забавно разговариваешь, — смеётся отчего-то Изана.       Игнорирую его странный комплимент, продолжая свой рассказ.       — Да какой из меня наркоман? — ставлю кружку со стуком на стол.       — Если надо, могу травки достать, — предлагает Курокава. — Раньше мы неплохо с тобой развлекались, Птичка.       — Между нами что-то было, Курокава-сан? — спрашиваю честно, чувствуя, как хмель ударил мне в голову.       Курокава смотрит задумавшись, склонив голову к правому плечу. Качает головой:       — Нет, не было.       — Правда?       — Ага, — улыбается едко. Его глаза блестят от выпитого вина или?..       — В прошлой жизни Вы как-то предлагали мне переспать, — качаю головой, — в шутку, конечно. Цитирую: «Только двум бабам удалось меня повалить на землю, и с одной из них я сплю.». Столько времени уже прошло, — улыбаюсь горько. — Каждый раз, надеюсь до последнего, что происходящее сейчас просто дурной сон.       — Твоя способность, — он резко переводит тему, упираясь головой на руку, что поставил на стол, — как ты её получила?       Пожимаю плечами, не зная, что и ответить.       — Всё началось с Такемичи Ханагаки, — неуверенно, — но как он получил эту способность — не понятно. Знаю только, что путешественников во времени трое: он, Хитто и Ваш брат. Какучё получил способность от Ханагаки, а Такемичи, наверное, от Шиничиро. Но откуда она у Шиничиро, я не знаю. Много пробелов в этой истории, — подцепляю палочками кусочек сыра, бросая его в рот. Думаю о Кенчике. — Что Какучё, что Принцесса хотели спасти кого-то, значит и Шиничиро…       Изана дёргается каждый раз, стоило мне произнести имя его старшего брата.       — Каким-то образом тут замешан Майки.       — Кто? — сипло.       — Манджиро Сано, Ваш младший брат.       — Он мне не брат, — тихо, — никто из семьи Сано мне не родня. Та женщина просто выдумала всё. Забудь, — просит Изана, качая головой. Допивает своё вино. — Кажется, я догадываюсь, как Майки замешен во всём этом, — он подаётся вперёд, будто готовясь рассказать мне какой-то большущий секрет. — Манджиро стал овощем.       Чего? Как-то с трудом мне это представляется.       Видя моё замешательство, Изана продолжил:       — У него оторвался какой-то из позвонков. Несчастный случай. Сано Манджиро — живой труп.       Вот как.       Улыбаюсь довольно, прося юношу подлить ещё вина.       Этого же и стоило ожидать, правда?       — Такая жизнь, хуже смерти, — говорю я, салятую своим наполненным стаканом. — Отчего-то мне не жаль его. Несносный ребенок.       — Какая же ты у меня безжалостная, Птичка, — смеётся довольно Изана.       Я не могу с ним не согласиться.