Сто йен

      Птичка. Как давно я этого не слышал. Идиотское прозвище, которое когда-то дал мне Ран.       «Не думал, что я услышу его ещё раз», — думаю отрешённо, садясь. Сбрасываю с себя одеяло, опуская ноги на холодный пол. Тянусь за бутылкой водки, делая несколько больших глотков.       Курокава всё ещё продолжал стоять на уже моей маленькой кухоньке, держа в руках чайник. Смотрит удивлённо.       — Ты бы не налегала на алкоголь, Птичка, — мурлычет Изана, ставя чайник на специальную подставку и нажимая на кнопку, — с утра пораньше.       Вытягиваю руку, видя, как тот намеревается подойти ко мне. Указываю пальцем на обеденный стол, мысленно призывая, сесть за него. Сам же встаю, держа бутылку за горлышко. Зеваю. И делаю уверенно шаг вперёд, запнувшись о свою же ногу. Блять.       — Бутылка не пострадала, — отзываюсь сразу, становясь прямо.       Курокава опирается рукой на обеденный стол. На нем тёплая белая толстовка и чёрные джинсы. Носки в розовый цветочек. Волосы собраны в небрежную гульку на затылке.       — Садись, — прошу я, отодвигая второй стул. Ставлю бутылку на стол. — Есть разговор.       — Правда? — тянет он. — Теперь-то ты созрела для разговора, Птичка, спустя три недели тотального игнора. И что такого произошло, что ты…       — Смерть — достойная причина, Курокава-сан? — перебиваю я, устав слушать какие-то непонятные обвинения с его стороны в свой адрес.       — Чья?       — Моя.       — Погоди, — Изана пытается отобрать у меня бутылку, — Курокава-сан? Широ, ты чего? Какой я тебе «Курокава-сан»? Головой ударилась? Не помнишь, как мы фамилиями поменялись, как из приюта вышли?       Мне страшно видеть Изану таким потерянным. Уязвимым. Он садится передо мной на колени, разворачивая к себе лицом. Сжимает мои руки.       — Я не та Широ, которую Вы знали, Курокава-сан, — говорю сипло, отведя взгляд. — Вчера она погибла, наглотавшись каких-то таблеток, и её тело занял я, переместившись из другой временной линии.       Чувствую, как вздрогнул Курокава всем телом.       — Мне жаль.       — Ты специально это выдумала, чтобы не извиняться передо мной, Птичка? — хмыкает Курокава, качая головой. — Я не должен был оскорблять твоего младшего брата, признаю…       — У меня никогда не было младшего брата, Курокава-сан, — перебиваю его снова.       В этот раз я знал с чего начать. История моей жизни уложилась в какие-то жалкие пятнадцать минут. Две временные линии уложились в эти минуты.       — Мы не были близки с Вами, — едва разборчиво, — мне жаль.       Курокава отпускает меня, медленно вставая. Я надеялся хоть на какую-то реакцию с его стороны, ведь не каждый день такое слышишь от явно небезразличного тебе человека. Юноша идёт к тумбе, беря баночку с оставшимися таблетками. Его плечи опущены, шаг усталый. Садиться на не заправленную кровать.       Возможно, я не должен был вываливать всё это на него. Возможно, должен был подождать подходящего момента, подыграв. Вот только мне больше не хотелось быть кем-то другим. Я устал от этого.       Делаю глоток водки, облизывая горьковатые губы от лимонной отдушки.       — Я сам тебе их дал, — произносит пришибленно тот, поднимая голову, — из-за кошмаров. В последнее время, ты почти не спала. Думал, что это всё из-за работы.       Голова гудит.       Встаю, хватаясь за стол. Наверное, мне нужно дать Курокава свыкнуться с происходящим, оставив его в одиночестве. В коридоре надеваю ветровку, проверяя карманы. Нахожу кошелёк, а в нем немного денег, кредитные карточки, проездной и читательский билет в токийскую центральную библиотеку.       Курокава Широ. Восемнадцать лет. И фотография с моим осунувшимся от усталости лицом.       Что?..       Перевожу взгляд с карточки на юношу и обратно. Опираюсь плечом на стену, не в силах больше стоять прямо. Съезжаю по стене вниз, больно ударившись коленями о порожек.       «Ничего не понимаю».       — Почему у меня Ваша фамилия? — спрашиваю хрипло.       — Думали, что это будет забавно, — отвечает мне через некоторое время Курокава, — поменяться фамилиями, в тот день, когда мы свалили из приюта. «Ради нас самих и нашей новой жизни, раз мы не нужны родным». Твой отец и мой брат так и не приехали. Так странно рассказывать тебе всё об этом.       — Да, — соглашаюсь с ним я, — странно.       Нахожу в себе силы, чтобы развернуться и натянуть кроссовки на босые ступни.       — Куда ты? — мрачнеет Курокава.       — За сигаретами, — отвечаю честно.       — Но ты же не куришь.       — Курю, — спокойно. — И давно.       Дико было слышать о том, что я рос в приюте при живых родителях и брате. Но почему-то я не был удивлен. Мама никогда меня не любила, а отец всегда шёл на поводу этой женщины. Мне повезло побыть любимой дочерью хоть в одной из жизней.       — И что теперь? Ты вот так уйдешь? — мне тяжело вынести взгляд юноши. — Путешествия во времени? Люди, которых мы не могли никак знать. Твоя история — полная чушь!       — Как я могу доказать Вам, что это не так? — устало.       — Ты же просто не можешь смириться с тем, что больше не нужна своему брату, не можешь допустить мысли, что ему хорошо без тебя. Он же ненавидит тебя, Широ! — взрывается Курокава, вскакивая с кровати и в три больших шага оказываясь рядом. — Ненавидит с того момента, как ты не дала ему бросится в огонь. Ненавидит за те секунды промедления, что стоили жизни его другу. Твой брат пострадал по твоей вине, и ты об этом знаешь! — хватает меня за плечи, хорошенько встряхивая. — Ты же сама мне говорила, что мы не в силах изменить прошлое. Мы же поклялись, — шепчет отчаянно, — поклялись быть вместе. Ты же моя Птичка, моя певчая любимица в золотой клетке из воздушного замка.       — Мне жаль, Курокава-сан.       — Не говори так! Не смей. Я запрещаю тебе, слышишь?!       — Я не та Широ, — повторяю упрямо, накрывая его ладони своими. — Совсем другой человек. Этого Вам не изменить. Отпустите меня, пожалуйста.       — А то что?       Курокава не ожидал, что я бодну его лбом в нос, оттолкнув его тем самым от себя. Ойкаю от боли, хватаясь за голову и садясь на корточки, боясь что та лопнет сейчас, как какой-нибудь арбуз. Изана же прижимает пальцы к кровоточащему носу, вытаравшись на меня удивлённо, будто видел впервые в своей жизни.       «Как же больно», — всхлипываю, не скрываясь.       Чувствую осторожное прикосновение к своему плечу. Поднимаю голову.       — У Вас кровь идёт.       — Это неважно, — улыбается мне Изана, запачкав мне штаны и кроссовки. — Я верю тебе. Моя Птичка никогда бы не ударила своего Короля.       — Почему это? — отчего-то мне стало обидно за эту Широ.       — Она не умела драться.       «Да причем тут это? Обычная самозащита», — хочется возразить мне, но разве это сейчас так важно?       Тяну за собой Курокава, скинув ботинки. Прижимаю к его носу смоченное в холодной воде полотенце.       — Наверное, это произошло случайно, — говорю я, не в силах вынести тишину, — и она не хотела умирать. Просто не рассчитала дозу таблеток. Она бы не оставила Вас, Курокава-сан, раз пообещала. А мы никогда не отказываемся от своих обещаний, какими глупыми они бы не были.       — И что ты собираешься делать дальше? — спрашивает сипло.       — Наверное, уеду куда-нибудь, — пожимаю плечами, — раз есть деньги. Кстати, откуда у неё такая сумма на счету?       — От Анонима, — недовольно, — я не знаю. У моей Птички могли быть от меня секреты. Деньги стали проходить около года назад разными суммами.       — А те четыреста тысяч Широ заработала своим честным трудом, упахиваясь на подработках?       Курокава кивает, подтверждая мои слова.       — В своей временной линии, я убил Акане, — кажется, я уже повторяюсь. — В другой, ты спас её вместе с Какучё.       — Вместе с Плаксой?       — С кем? — не понимаю я.       — Какучё Хитто, — смеётся тот. — Плакса. У него ещё шрам на всю рожу.       — Он мой парень, — угрюмо.       — Он? — хохочет громко. — Серьезно?       — Так-то он и Ваш лучший друг, — начинаю закипать я, бросая полотенце в мойку. — А ещё спас Вас от колонии и даже помог воссоединиться с семьёй. Кокосик — Ваша правая рука.       — Конечно, — фыркает Изана, — может оно и так, но мы виделись с ними в последний раз лет пять назад, как его усыновили какие-то дальние родственники. Такой кипишь поднялся.       «Значит, у него всё хорошо», — думаю радостно.       — И в колонии Вы никогда не сидели?       — До суда дело не доходило, — произносит не без гордости, — ведь у меня была ты, Птичка. Да и как я мог оставить тебя здесь?       От его слов стало никак не легче.       — Голодный? Я могу приготовить что-нибудь, только надо сходить в магазин за продуктами.       — У меня смена начнется через два часа, — Курокава проверяет время на своем телефоне, достав его из кармана, — но я вернусь, — звучит, как угроза, — и мы ещё раз поговорим.       — Но я же все Вам рассказал.       — Не всё, — тихо, — ты мне не рассказала, как умерла.       Вздрагиваю.       — И чтобы ты никуда не делась, — продолжает он ехидно, — я запру тебя здесь. Не скучай, Птичка.       Он как-то быстро собрался, снимая с крючка ключи и запирая меня в моей же квартире.       Какого?..