Коко (19:51)
в последний раз после этих слов, ты обрезал волосы и стащил мою школьную форму
Перечитываю сообщение брата ещё раз. Хаджиме ответил мне. Ответил! Хрипло смеюсь, выходя из чата.Какучё-сан (21:17)
Ты так и не рассказала, что было дальше
Смотрю на время, в уголке экрана. 2:56. Домой я вернулся около семи вечера. Какучё прислал сообщение в 21:17. Надеялся, что он забыл про мою историю, но нет. Закрываю его сообщение и перехожу в следующее. Сейшу мне так и не ответил. Значок «прочитано» отображался двумя галочками.Абонент добавил Вас в чёрный список
Вот как. Не думая, нахожу его номер во входящих вызовах. Нажимаю на зелёную кнопку и подношу телефон к уху. Ничего. Тишина. Сбрасываю звонок и медленно сажусь. Мотаю головой и встаю, уходя на балкон. На улице свежо. Достаю из кармана джинс помятую пачку сигарет и зажигалку. Нахожу целую и закуриваю. — Мудак, — выдыхаю я, опираясь локтями на перила, — пидарас ебучий. Чтобы у тебя член отвалился, Сейшу! Ругаю любимого, а легче совершенно не становится. «Пусть живёт, как хочет». Просматриваю прогноз погоды по интернету, думая, что никакого дождя не обещали сегодня ночью. Но дождь был обещан и днём, и вечером, и ночью. До июльской «недели дождей» ещё рановато, так какого? Как идти вечером на «посвящение»? Туплю ещё с минуту, рассматривая серые облачка на экране телефона. Выдыхаю. И набираю сообщение Хитто: ничего не было. я решил помочь братьям, хорошенько отпиздив подосланных людей. Хайтани не оценили моего широкого жеста Вышло довольно грубо, но правдиво. Акане умерла из-за моего эгоизма С хлопком закрываю телефон, продолжая смотреть на чёрное мутное пятно, что было рекой. Фонари были приглушены в это время суток, по мосту редко проезжали машины даже в дневное время. Было тихо. Тру пальцами глаза, пытаясь не расплакаться от нахлынувшей безнадёги. «Ни черта не налаживается». В квартире Какучё зажёгся свет. Поворачиваю голову, удивлённо смотря на мутные тени, пляшущие на коробках и перилах. Балконная дверь отъезжает в сторону. — Я решил проблему, — на балкон выходит Хитто, одетый в какую-то красную форму. Понять бы ещё, что написано у него на рукаве. — Товар перевезут на склад утром, — продолжает юноша, через некоторое время, выслушав кого-то, — пусть об этом позаботятся твои люди, Хайтани. Хайтани? Он сейчас разговаривает с Раном, так ведь? Больше же не с кем! Прикусываю от волнения губу. Я услышал то, что не должен был. Мне конец. Даже испытывая ко мне какие-то нежные чувства, Какучё убьёт меня. Блять! Хитто прерывает разговор не попрощавшись. Смотрит что-то в телефоне. Читает мои сообщения? Или?.. Какучё занимается чем-то криминальным и опасным. Наркотиками? Сбытом оружия? Рэкет? Ему нет никакого дела до возни в детской песочнице с разделением территории мелкими бандами. Хитто — птица высокого полёта. Как и братья Хайтани. Что делать? «Надо вернуться в квартиру!» Дверь открыта настежь. Если действовать тихо и осторожно, у меня получится проскочить. Но нужно ли мне это? Хитто надоест же когда-нибудь стоять истуканом и смотреть на меня… Левая бровь нервно дёргается, как и глаз. Какучё же не видит ничерта! — У тебя телефон мигает, — говорит Какучё, не сводя с меня тяжёлого взгляда. — Правда? — спрашиваю я, не веря. «И правда, мигает», — замечаю я, вспоминания, что прочёл не все сообщения. — Я, если что, — говорю хрипло, одёргивая ворот рубашки, — ничего не слышал. Правда. Мне всё равно, чем Вы там занимаетесь. Своих проблем хватает, — делаю шаг к двери. Какучё же делает шаг ко мне. Бесполезно. — Давайте, я лучше сам с балкона шагну? — прошу я. — Никто даже не удивится, честно. И на Вас не подумает. — Ебанулась? — Немного, — отвечаю тихо я. Хитто прыскает от смеха, заставляя меня напуганно насупиться. — Я не собираюсь убивать тебя, запугивать или ещё чего-то, что ты там себе сама напридумывала, — обещает мне Какучё, — честно. Нервно улыбаюсь, не веря ни единому слову. Какучё подходит ближе, чуть ли не впритык. Нависает скалой, заставляя зажмуриться и перестать дышать. Его ладонь проходится по моим волосам, подцепляя пальцами съехавшую с затылка резинку для волос. В нос бьёт острый металлический запах. — Боишься? — насмешливо спрашивает Хитто, наклонив голову. — Немного, — выдыхаю я, — но знайте, я буду сопротивл… — Хитто целует меня. Осторожно накрывая мои губы своими. Всего на три секунды, заставляя захлебнуться своими же словами. Я должен был оттолкнуть его, пихнув в грудь хорошенько или пройдясь коленом по яйцам. Но я не мог пошевелиться. — Трусишка, — смеётся Хитто, отстраняясь. — Ага, — мямлю я, поддаваясь вперёд. Какучё явно не ожидал этого. Я же решил смутить его же оружием, пылко целуя юношу и обнимая за шею. — Вино ещё не выбросил? — спрашиваю я. — В холодильнике стоит, — хрипит он, держа меня ладонями за талию. — Одолжишь бутылку? — отпускаю Хитто, не дождавшись ответа. Обхожу его и без разрешения захожу в его квартиру. Понимаю, что уснуть больше не смогу. Но вот с помощью бокала (или двух) красного полусладкого вполне. Беру из холодильника бутылку, а из шкафчика штопор. Открываю бутылку и пью прямо из горла, не обращая внимания на странные взгляды Какучё. — Нужно было сначала тебе предложить, — киваю головой я, определив взгляд юноши, как «недовольный». — Я не пью, — повторяет Хитто, снимая длинный плащ из тяжёлой красной ткани. — Досадно. — У меня родители погибли по вине пьяного водителя. Отпитое вино застревает в глотке, не проходя дальше по пищеводу. Оно выбирается через нос наружу, пачкая мою белую рубашку и чистый пол кухни. — Ты в порядке? — обеспокоено. — Нет, — хрипло, — блять, — вытираю лицо рукавом. Пить как-то резко расхотелось. Беру сухую тряпку с мойки и протираю пол. — А ты можешь испортить настроение, — фыркаю я недовольно, надеясь, что Хитто не расслышит мой бубнёж. — Сочувствую твоей утрате, — говорю чуть громче, не поднимая головы. Понимаю, что надо возвращаться обратно в свою квартиру. Бросаю тряпку в мойку и хватаю бутылку с алкоголем за горлышко. — Уже довольно поздно. — Не я к тебе пришёл, а ты ко мне, — замечает Какучё, усмехаясь, — не выгоняй меня из моей же квартиры. — Это я к тому, что мне пора, — делаю уверенный шаг вперёд, натыкаясь коленом на диван, — и раз убивать меня никто не собирается, то я пойду? — почему я спрашиваю его о таком? — Иди, — позволяет мне Хитто, — только вино оставь. Сажусь на диван, прижимая бутылку к себе. Почти пять утра, а я какой-то хуйней тут занимаюсь. «Брось бутылку», — приказываю я сам себе. Вино довольно дорогое, вкусное. Успеваю допить до половины перед тем, как Какучё выхватывает бутылку из моих рук. Смотрю на него грустно, облизывая сладковатые губы. А после ложусь на диван, поджимая ноги к животу и закрывая глаза. Плевать, что он обо мне подумает. Возвращаться в пустую квартиру не хотелось. Осознание, что всё повторяется, бьёт обухом по голове. «С Сейшу же было точно также!» Инуи принял меня, почти незнакомого ему человека, в свой дом. Позволил жить вместе с ним, ничего не прося взамен. И просто был рядом, когда мне это было нужно. Ссора с братом сильно ударила по мне, как и уход из дома. Я был потерян. Оставшись без каких-либо ориентиров и не зная, что делать дальше. С Какучё всё также? — Не хочу так, — говорю я сонно, расслабившись от выпитого алкоголя. — Как так? — не понимает Хитто, выглядывая из своей комнаты. — Не хочу влюбляться в тебя только потому что больше никого рядом не было, — и как только язык не заплетается? — Пошли спать, — ладони у Хитто горячие. Он помогает мне сесть, придерживая, — утром поговорим. — Не хочу утром, — морщусь я, обнимая юношу, — и вообще говорить об этом. Зря Вы признались мне, — снова выкаю я. Какучё ничего мне не ответил, помогая встать и дойти до его кровати, в комнате. Выключает свет. — Ложись, — плюхаюсь на подушку. — Полежите со мной немного, — прошу я, двигаясь к стенке. Расстёгиваю несколько пуговиц на рубашке. — Душ приму и приду, — обещает Хитто мне. Понимаю, что он врёт. Но не настаиваю. Какучё прикрывает дверь неплотно, оставляя меня одного. Засыпаю медленно, долго рассматривая стену. Дождь продолжал всё ещё идти. Выдыхаю медленно. Чувствую сквозь сон, как меня укрыли одеялом. А когда просыпаюсь, выхожу из комнаты тихонько, боясь разбудить спящего на диване Хитто. «Трепло», — морщусь я. На часах начало одиннадцатого. Пишу Кисаки, что никуда идти в такую погоду не собираюсь. Да и нечего парням идти в парк. Всё равно там делать нечего. Через десять минут приходит недовольное смс от Ханмы, с проклятиями и грустными смайлами. Договариваемся встретиться в семь, в барбекю-кафе, чтобы хоть как-то отпраздновать мою инициацию. Насыпаю корм в миску Зузу. Завариваю крепкий черный чай, добавляя две чайные ложки сахара с горкой. И выхожу на балкон, думая, что неплохо было бы поставить здесь какой-нибудь столик с парочкой стульев.