Сто йен

      — Знаете же, как мы с Риндо познакомились? — спрашиваю я, чтобы хоть как-то избавиться от неловкости между нами.       — Не то чтобы, — пожимает плечами Какучё, идя чуть впереди меня.       Нам пришлось выйти на улицу в магазин. В квартире Хитто ничего крепче зелёного чая не водилось, а залежавшийся в моём холодильнике томатный сок принять за алкоголь было трудно. Хотя я и предлагал распить по-дружески сок, но вот только Какучё упёрся почему-то, засобиравшись в маркет. Не знаю, зачем поперся с ним я.       Пинаю от досады камушек, пряча руки за спину.       — Ну а чем мы с братом занимались? — уточняю я.       — Рэкетом?       — Не совсем, — хмурюсь я. — Лет пять назад случился пожар. Я смутно помню то время, в больнице, кажется, лежал, когда это случилось. Никто не знает, почему загорелся дом да и никто этим вопросом и не занимался. Списали всё на замыкание в проводке. В тот день пострадал очень дорогой и близкий человек для моего брата и Сейшу. Нужна была дорогостоящая операция, лекарства и уход. Денег у семьи не было. Не было их и у нас. Понимаю, что рассказываю сумбурно, — говорю я, поравнявшись с юношей.       — Ничего, — отвечает он тихо, — продолжай.       Приходится прижаться к Хитто, давая проехать мимо парочке велосипедистов.       — Хаджиме поумнее меня так-то: додумался зашибать деньги, используя старшеклассников из средней школы, чтобы решать проблемы других людей, — не без гордости говорю я, улыбаясь. — А там биржа, инвестиции, какие-то расчёты. Он одержим цифрами. И деньгами, — добавляю поспешно.       — Сколько вам было?       — На то время, — задумавшись, — мы заканчивали начальную школу. Да и неважно это.       — Почему? — поправляет очки Хитто. — Мне интересно.       — В один из дней брата довольно сильно избили старшеклассники, решив забрать накопленные деньги. Стерпеть я не смог, полез на мальчишек, что казались мне тогда какими-то великанами из сказок. На деле же - обычные слабаки из средней школы, — достаю из кармана джинс пачку сигарет и зажигалку.       Рассказывать о том, что собственный брат стыдился меня не хотелось.       — Ёбнулась в край? — кричал на меня Хаджиме. — Думай хоть немного головой, Широ! Девчонке нечего делать здесь, — плюется, сжимая пальцами мои предплечья и хорошенько встряхивая.       Губа покрыта засохшей красной коркой, нос опух. Левый глаз почти не открывается. Отец вчера наказал его за драку.       — Ты не один, — костяшки, сбитые в кровь, ноют, а ноги дрожат, как желе. Колени содраны от чьих-то зубов.       Хаджиме отпустил меня, велев возвращаться домой.       — И как-то так вышло, что я стал помогать ему, — вынурнув из вязких воспоминай, говорю я, затянувшись сигаретой. — Денег стало в разы больше, ведь платить парням не нужно было.       — Тебя всё устраивало? — Какучё смотрит внимательно, следя за моей реакцией.       — Вполне, — уверенно отвечаю ему я. — В тот год мало кто уже помнил о братьях Хайтани. Выскочки, решившие забраться на самую верхушку. Хаджиме предупреждал, что они только недавно вышли из колонии. Я же уже говорил, что не слишком умён, да? Брат хотел отказаться, но я переубедил его, сказав, чтобы тот отправлялся в больницу к Акане и нашёл её лечащего врача. Ведь мы собрали нужную сумму. За их устранение заплатили около восьми миллионов йен. Довольно крупная сумма денег по тем временам.       Выбрасываю окурок в урну. Неоновая вывеска магазина слепит глаза.       — Их довольно сильно потрепали местные в Роппонги ещё до меня. У Рана, кажется, висок был пробит и прихрамывал он на правую ногу, но вот Риндо, — качаю головой, смеясь, — не представляю, откуда в нём столько злости.       Мы заходим в маркет. Какучё берёт в руки пластиковую корзину, уверенно уходя к полкам с вином.       — Вы любите вино?       — Я не пью, — Хитто разглядывает этикетки, — не переношу алкоголь.       — Так чего выпить предложили? — не понимаю я, фотографируя бутылку в формате виноградной грузди. — Похоже, что Вы так пытаетесь меня споить, чтобы потом совратить. Я прав?       Какучё посмотрел на меня так, что мне тошно стало от своих же слов.       «Хитто ничего плохого не хотел же», — попытался переубедить сам себя я, уходя в отдел с сырыми полуфабрикатами.        Беру в руки пачку говяжьих сарделек, обещанных ранее Зузу. Пишу Хине, чтобы та придумала чего хочет поесть в субботу. Предложил заказать пиццы на вечер, чтобы не мучаться с готовкой.       — Ещё что-то брать будешь? — спрашивает Какучё, подходя ко мне ближе и заглядывая в мой телефон.       — Нет, — закрываю раскладушку, — наверное. Ничего особо не хочется.       — Ты ела?       — Утром.       — Перекусим лапшой? — казалось, что Какучё больше не злился на меня.       — Здесь? — уточняю я, удивлённо глядя на юношу.       — Ты не ешь лапшу?       — Почему же? — отвечаю я вопросом на вопрос. — Неожиданно просто. Я давно в маркетах ничего не ел. Больше дома всё, с Зузу.       — Со своим парнем никуда не выбиралась? — вопрос мне не понравился. Звучал он уж чересчур недовольно.       — У Сейшу было много дел, — осторожно говорю я, следуя за Какучё к полкам с лапшой быстрого приготовления, — да и как-то не до этого всё было. Я пытался найти себе хобби. Перепробовал всё на свете, а чем заняться так и не знаю, — улыбка у меня выходит натянутой. — Хорошо у меня получается только драться и плакать. Ну и неприятности находить на свой тощий зад, — смеюсь своей же шутке. — А Вы чем любите заниматься в свободное время?       — У меня его не так много, — говорит Хитто задумчиво, — но я люблю читать комиксы.       — Про Бэтмена? — не удержался я.       — Ага, — Какучё берёт первую попавшуюся пачку лапши и бросает её в корзину.       — А я тут понял, что мне Шазам нравится, — решил поддержать тему я, — Супермен, безусловно, хорош, как и Джокер, но что-то в мальчишке, превращающегося в Бога, определённо есть.       Хитто моего энтузиазма не разделял. Отобрал сардельки и пошёл на кассу. Хотел отдать ему за них деньги, но тот снова взглянул на меня так недовольно, что пришлось отойти к высокой стойке и пластиковым стульям.       — А какими единоборствами Вы занимаетесь? — продолжил допытываться я, когда Хитто сел за один из стульев рядом.       — Смешанными, — односложно, — а ты?       — Всем понемногу, — идти с ним в магазин было явно плохой идеей. — Я что-то Вам не то сказал или сделал? Просто, ведёте себя как-то странно, — уныло смотрю, как Хитто раздирает пальцами прозрачную обёртку на пачке с лапшой.       — Ты мне нравишься.       А?        Как это? Очумело хлопаю глазами, пытаясь понять сказанное им.       — Как друг? — наивно предполагаю я.       — Нет, — лбом утыкаюсь в холодное дерево столешницы, пряча покрасневшее от смущения лицо. На душе сразу же становится погано.       — Понимаете же, что ответить взаимно я Вам не могу? — все же поднимаю на него взгляд. — Да и не могу я вам нравится, как девушка.       Плашка в руках Хитто дрогнула, и он чуть не разлил воду.       — Знакомы мы меньше недели, больше слышали друг о друге всякое, — казалось, что я пытаюсь убедить в этом сам себя, а не Хитто.       — Я, — Какучё ставит лапшу на столешницу, — был на складе в тот день, когда ты принесла деньги. Помню, как уверенно подошла к Риндо, бросая ему под ноги сумку с деньгами, говоря, что честно будет разделить их пополам. По справедливости. Подумал ещё, что за еблан. А когда ты Хайтани лбом в нос зарядила…       — Он мне тогда подбородок прокусил, — угрюмо вспоминаю я, — и Рану пришлось снова тащить нас в больницу на своём горбу. Пришлось накладывать Риндо гипс повторно, а мне плечо вправлять и зашивать подбородок. И чего-то я Вас совсем не помню.       — Ушёл быстро, — Какучё берёт с подставки одноразовые палочки, доставая из пачки, — Изана… Неважно. Забудь.       Изана?       Хитто пододвигает мне лапшу. Приходится выпрямить спину и взять палочки с подставки. На вкус лапша была какой-то резиновой и пресной. Двигаю пачку Хитто.       — Так я был прав? — спрашиваю я, глядя на пустую парковку через окно. — Вы хотели меня напоить и?..       — Я хотел выпить сам, чтобы легче признаться было, — прожевав, отвечает Хитто.       Вот как. Усмехаюсь, чувствуя горечь на языке. Я не мог ответить Какучё взаимностью. Не сейчас. Верил до сих пор, что Сейшу одумается и напишет мне. Сжимаю в кармане телефон.       Какучё отдаёт мне остатки лапши. Разбухшее тесто встаёт поперёк горла, но я доедаю лапшу и искренне благодарю юношу за ужин.       До дома мы доходим в гнетущей тишине. Прощаемся скомканно, что я даже забываю забрать сардельки из пакета.       Постиранное бельё развешиваю в комнате. Долго вожусь с переключателем в ванной, пытаясь занять руки хоть чем-то. Меня тянуло к брошенному на диван телефону, но я упорно давил в себе желание позвонить Сейшу.       «Я ему больше не нужен», — убеждал я сам себя.       И всё же, пишу ему краткое «скучаю», не ожидая ответа. Сажусь на диван, поглаживая сонного Зузу между ушей. Набираю номер брата.       — Что? — отвечает Коко резко через шесть довольно длинный гудков.       — Я соскучился по тебе, Хаджиме, — сипло говорю я, смаргивая слезы.       — Хяку? — узнал брат меня.       — Как рука? — голос брата отдаёт глухой болью где-то в желудке. — Шиба сломал или где в драке? Знаешь, а я вроде как стал главой «Мёбиус». Глава девятого поколения — довольно круто звучит, правда? Мне даже куртку выдали.       — Зачем ты звонишь? — голос у него надломанный, уставший. — Похвастаться? Ты отобрал у меня Акане, а теперь и Инуи…       — Сейшу бросил меня, — перебиваю его я.       — Что? — Коко захлёбывается собственной желчью.       — Сачи, — тихо, — наверное, она красивая и довольно милая. Полная противоположность мне, — подтягиваю ноги к животу. — А ещё я виделся с Ханмой. Он совсем не изменился. Спрашивал о тебе, — вру я, — видимо, скучает. Как я по тебе, старший братец. Знаешь, я тут вспомнил, как ты катал меня на велосипеде в начальной школе.       — Прекращай жить воспоминаниями, Широ, — зло просит меня Хаджиме.       — Наверное, ты себе повторяешь это каждое утро, — не менее недовольно отвечаю ему я.       — Иди нахуй, Широ, — и сбрасывает звонок.       Заваливаюсь на бок, потеснив Зузу. Вот и поговорили. Сохраняю номер брата в контактах телефона и пишу сообщение: ты не один