Сто йен

      — Дверь открыта, — кричу я, позабыв, что живу в многоквартирном доме, в котором помимо меня находится ещё куча народу.       «Еблан», — мысленно ругаю себя я, выглядывая из ванной комнаты.       — Чего застыл на проходе? — спрашиваю я у Кисаки, что с опаской держался за ручку двери и оглядывался. — Проходи. Кстати, ты в технике разбираешься?       — У меня мало времени, — произнёс холодно тот, протягивая мне бумажный пакет с белой фирменной курткой «Мёбиуса».       — Покажи, как работает эта приблуда Сатаны и пиздуй куда хочешь, — прошу я раздражённо, сжимая в руках инструкцию к стиральной машинке.       Привезли и установили её быстро, подключив к крану ванной какую-то штуку, чтобы вода поступала в машинку. Я умно покивал, когда мне показали, как пользоваться всем этим, но когда дело дошло до практики, потерпел полное фиаско.       Слышу, как Тетта разувается и ставит пакет на пол. Школьную сумку оставляет рядом. Встретиться с ним я не мог из-за доставки, из-за чего пришлось Кисаки ехать ко мне домой. Я даже предположил, что тот пошлёт Ханму, но нет. Кисаки приехал лично.       — Я уже что только не крутил, — говорю я, отдавая юноше инструкцию, — и не нажимал. А машинка пищит и матерится на своём, панасониксовом.       Кисаки быстро пролистал инструкцию, посмотрел на меня, как на полного идиота и пошёл переключать воду. Струя горячей воды из-под душа ударила прямо ему в лицо, намочив его дорогую школьную форму и волосы. Тетта молча выключил воду и протянул руку, безмолвно прося меня передать ему полотенце. Пытаясь скрыть смех кашлем, протягиваю ему одно из полотенец, что висело рядом на крючке. Машинка продолжала пищать и мигать кнопками.       Тетта что-то крутанул на переключателе, заставляя воду пойти по трубам, вливаясь в стиральную машинку. Та благодарно пиликнув, затихла. Загорелась кнопка «замочка».       — Тебе принести сменную одежду? — спрашиваю я осторожно.       — Да, — Кисаки снимает очки, протирая на сухо лицо и короткие мелированные волосы полотенцем, — пожалуйста.       — Ты нормально добрался? Я вообще в первый раз потерялся, пока пытался найти дорогу, — говорю громко, открывая дверь в свою спальню и хватая первую попавшуюся футболку и штаны с вешалки. — Есть хочешь?       — Не нужно вести себя дружелюбно, Хяку, — просит Кисаки, принимая одежду из моих рук. — Мы не друзья.       — Я думал, что мы партнёры, — отвечаю я спокойно, — особенно, после вчерашнего. Как я понял, всеми делами «Мёбиуса» занимались вы с Ханмой. Осанай же был что-то вроде злого парня, что должен был следить за парнями из банды. Но что-то пошло не так, верно?       — Шуджи предупреждал о том, что ты умён, Коконой, — хмыкает Тетта, снимая пиджак и белую рубашку, — я приятно удивлён.       «В жопу засунь своё одобрение».       Ухожу на кухню, ставя на огонь чайник. С мойки беру две кружки, а из подвесного шкафчика достаю пакетированный чай с кусочками сушёной клубники. Возвращаюсь в комнату за плечиками.       — План был прост: привлечь внимание «Токийской Свастики», — Кисаки сам вешает на плечики рубашку и пиджак, крутится, не зная, куда их повесить и уходит на балкон, на который я вытащил пластиковую сушилку для белья.       Вижу, как юноша замирает напугано, смотря куда-то в сторону части балкона Какучё. Цепляет быстро вешалку за сушку и заходит в квартиру, нервно одёргивая сетку от насекомых, что я прикрепил к балконной двери.       — Там Какучё Хитто? — нервно уточняет он. — У тебя на балконе?       «Да чего вы все его боитесь?» — недовольно спрашиваю я сам себя.       — Мы с ним соседи, — мысленно считаю до пяти, доставая из холодильника бекон, сыр и мягкий хлеб. — Бутерброд будешь? Могу ещё салат из помидоров сделать.       — Давай, — соглашается тот, придя в себя. Поправляет пальцем очки на переносице.       — И вы решили напасть на кого-то из приближённых к Сано-семпаю? — достаю несколько помидоров и закрываю холодильник. — Но всё, как обычно, пошло по одному месту и парни решили поразвлечься с Хинатой?       — Не совсем, — Кисаки садится за обеденный стол, складывая руки замком, — Хината не должна была пострадать. Её вообще не должно было быть на той улице.       Мою овощи в раковине, считая, что Кисаки много на себя берёт. «Не должна», как же. Беру из набора одну из досок, криво нарезая сыр. Собираю несколько бутербродов, разрезая их под углом, делая треугольники. Криво нарезаю помидоры, спрыскивая их маслом и добавляя специи. Выключаю чайник.       — Наверное, я должен извиниться, — ставлю перед юношей тарелку с бутербродами и салатом, — что испортил один из твоих гениальных планов, — подъебать Кисаки вышло как-то само собой.       Пиликнула стиральная машинка в ванной. И мне стало как-то не до Кисаки. Вручив Кисаки вилку и залив в кружки кипяток, ушёл в спальню, чтобы перенести грязные вещи в ванную. Так. Сначала решаю постирать рубашки и штаны, чтобы завтра было в чём выйти на улицу. Потом бельё.       — Не тот режим, — останавливает меня Тетта, когда я выставляю режим быстрой стирки.       — Чего это? — спрашиваю я. — Тридцать минут — и готово.       — Вещи испортиться могут.       — Куплю новые, — засыпаю порошок и добавляю гель. Взгляд сам падает под ванную, под которой не было видно Зузу. — Кота не видел?       — Кота? — переспрашивает Кисаки. — Сидел какой-то на балконе, а что? — наблюдает цепко, проникая под кожу.       На балконе? Выбегаю на балкон, предполагая самое худшее. Но Зузу на нём не было.       — Он у коробок сидел, — добавляет Тетта, хватая со стола бутерброд.       У коробок? Какие-то коробки стояли на стороне Какучё.       — Зузу, — зову тихонько я, — кис-кис-кис. Вылезай оттуда, — осторожно подбираюсь к коробкам, заглядывая за них.       Зузу даже не поднял голову, услышав мой голос. Засел между ними, прикрыв глаза и недовольно дёргая хвостом.       — Ну что такое? — спрашиваю я тихонько. — Знаю, что тебе тут не нравится, но и ты меня пойми, милый. Хочешь тех пиздатых говяжьих сарделек?       — Хочу, — тихий голос Какучё заставил меня подскочить на месте, резко выпрямиться и отскочить в сторону.       — Хитто! — рычу я, пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце. — Блять, — выдыхаю.       Какучё мягко улыбается, глядя на моё покрасневшее от испуга и смущения лицо. Я даже не догадывался, что Хитто носит очки, в тонкой чёрной оправе.       — Вы же… — мямлю я, — Ты… Какого хуя? Сначала игнорировали и убегали, стоило нам пересечься, а сейчас что изменилось? Подкрадываетесь незаметно, пугаете меня тут, — мне проще было завалить парня кучей вопросов, тем самым давая себе время на передышку прежде, чем просто схватить Зузу и уйти.       — Извини.       И всё? Просто «извини»?       — Хяку, — зовёт меня Кисаки, — ты чего там застрял?       — А, — нервно, — сейчас приду. Знаете, Какучё-сан, — говорю я, успокоившись и смотря на него упрямо, — я благодарен Вам за помощь, но идите Вы нахуй, пожалуйста, — хватаю Зузу под пузо, вытаскивая его. — Я не собираюсь за Вами бегать, выясняя почему Вы меня игнорировали эти дни. И никаких сарделек Вам не предлагаю.       — Извини, — повторяет Какучё, — я… — ему что, нечего мне сказать? — Прости. Мы можем поговорить, когда твой друг уйдёт?       — Мы с ним не друзья. Партнёры, — по очумелому взгляду Хитто понимаю, что сказал какую-то херню. — Не в том смысле, мы не спим. Мы с Кисаки состоим в одной банде и он что-то вроде моего второго зама? Да, точно. Заместитель заместителя.       — В банде? — уточняет Какучё тихо.       Какой-то пугающий холодок прошёлся по моему позвоночнику, впиваясь остро в кожу и выпирающие косточки. Мажет по ключицам, забираясь под рубашку и эластичный бинт.       — Ага, — больше я ничего говорить не хочу.       Зузу пытается вырваться, цепляясь ногтями за ткань рубашки.       — Я провожу Кисаки и позову Вас, хорошо?       Какучё согласно кивает и уходит обратно к себе. Не закрывает дверь.       — О чём вы говорили? — Кисаки явно привык держать всё под контролем.       — Неважно, — говорю я, опуская Зузу на пол и закрывая балконную дверь.       В комнате сразу же стало душно.       — Завтра встречаемся в девять, как договаривались? — спрашиваю я, пытаясь отвлечься.       Какучё хочет поговорить. О чём? Я знал, что он вчера допоздна сидел у Муто. Харучиё скинул вчера их фото, пообещав мне в сообщении нечто интересное. Что именно он имел в виду, я не уточнял. Да не особо и мне знать хотелось.       — Да, в парке, — Тетта достает из пакета белую куртку, протягивая её мне. — Примерить не хотите, Глава? — с чего-то перешел на официоз Кисаки.       Медлю. Куртка обычная, из самой дешевой ткани, но почему-то такая родная. Тянусь к ней, дотрагиваясь пальцами.       — Почему не выбросишь? — звучит чужой, насмешливый голос у меня в голове.       — Она мне дорога как память. Если я попрошу выбросить серьги, что тебе подарил брат, ты это сделаешь? — узнаю свой тихий голос, что ничуть не изменился.       — Хуйню не неси.       — Хяку! — меня кто-то ощутимо встряхнул, заставляя прийти в себя. — Эй! У тебя кровь из носа пошла, — моргаю, сбрасывая наваждение.       — Что?.. — не понимаю я, чувствуя, как нечто горячие заливает мне рот и подбородок, падая на пол.       Моргаю заторможено, пальцами стирая кровь с лица. В два быстрых шага дохожу до раковины, включая холодную воду до упора. Хватаю полотенце.       — Часто у тебя так? — спрашивает настороженно Тетта. — После сотрясения?              Вспоминаю, что Кисаки застал мой первый приступ, еще в больнице, почти неделю назад.       — Это из-за магнитных бурь, — вру я, прикладывая к носу холодное, намоченное водой полотенце, — давление падает. Не переживай, — прошу я, криво усмехаясь и выключая воду.       — Я могу на тебя положиться?       — А я на тебя? — вопросом на вопрос спрашиваю я. — Какие дальнейшие наши действия, капитан Первого отряда?       Кисаки забавно моргает.       — Мы устраним Рюгуджи Кена.       Вот как.       — Надеюсь, что чужими руками, — надеюсь я, вытирая лицо, — с Ханмой мы может и вывезем, но против Майки и остальных — нет. Но что дальше? Ты можешь просто попроситься к ним в банду, если у тебя так на Сано-семпая встает.       Уголок губы нервно дёргается, показывая, что Кисаки недоволен.       — Да и не его тебе нужно бояться, — хмыкаю я. — Рюгуджи не пойдет против Майки. Как и все остальные. Сейчас в «Тосве» человек тридцать? Сорок?       — Пятьдесят два.       — А в «Драконах» около сотни, — подмечаю я, — а когда ушёл один из капитанов, в банде разлад.       — К чему ты клонишь? — вижу же, что Кисаки всё понял.       — Их нужно стравить между собой, — отвечаю я, улыбаясь. — Тем самым заставив Майки искать помощи. Сколько у нас людей?       — Двадцать, может чуть меньше, — пожимает плечами Тетта, продолжая держать мою куртку, — благодаря тебе. Но найти людей не проблема. Как нам заинтересовать Сано?       — Я не знаю, — честно говорю я, рассматривая перепачканное в крови кухонное полотенце, — но это лучше, чем убивать Дракена.       Кисаки задумчиво кивает и начинает куда-то быстро собираться. Переодевается в ещё мокрые вещи и благодарит за гостеприимство, обуваясь. И почему-то не спешит уходить, продолжая буравить меня взглядом.       — «Не его тебе нужно бояться», — повторил он медленно мои слова, — что ты имел ввиду?       — Ханагаки Такемичи, — тихо, — вот от кого нужно избавиться в первую очередь.       — Почему? — не понимает Кисаки.       — Он забрал самое дорогое, что у меня было, — сжимаю пальцами полотенце до хруста ткани, — а я за это хочу уничтожить его будущее. Да и Сано-семпаю хочется подгадить чуточку, — подмигиваю я. — Хочу заставить его смеяться.       Тетта не понимает сказанных мною слов. Да и не нужно ему это.       Захожу в ванную, вытаскивая из машинки постиранные вещи. Кидаю их в таз и ставлю новую стирку. Испачканное кровью полотенце выбрасываю в мусорку.       Я видел будущее.       «Точнее, слышал», — поправляет меня утомленное подсознание.       Да какая, блять, разница? Раздражённо хлопаю дверцей столешницы. Куртка лежала на спинке дивана.       «Она будет дорога мне? Почему?»       Куртка же самая обычная.       Вытаскиваю постиранные вещи на балкон, убедившись, что Зузу лежал на диване, свернувшись клубком.       — Ушел? — спрашивает у меня Хитто, будто намеренно сторожил меня здесь всё это время.       — Ага, — отвечаю устало.       — Может, выпьем?       — Есть какой-то повод?       Насколько я знал, Хитто не пил. Вообще. Не любил алкоголь. Так какого?       — Нет.       — Хорошо, — соглашаюсь я, — только вещи развешу и приду к Вам.       Немного алкоголя не повредит всей этой ситуации. Понять бы её ещё.       — И если Вы переживаете насчет слов Рана, — закусываю нижнюю губу, — то не беспокойтесь. Я и сам убил близкого моему брату и любимому парню человека. Не мне Вас судить, Какучё-сан.