Сто йен

      Плечико у Хинаты мягкое и уютное. С удовольствием прижимаюсь к девушке, в ожидании своей очереди на рентгенографию и игнорируя тяжёлый взгляд Кисаки. Я так и не поблагодарил его за помощь.       В больнице пахнет каким-то анестетиком и немного аммиаком, что щекочет ноздри. Мерно горят лампы над головой. Где-то в конце коридора зазвонил телефон.       Взгляд у меня мутный и расфокусированный, а в голове пусто-пусто. Только в ушах стоит какой-то странный звон.       — Закрытая черепно-мозговая травма, — «обрадовал» нас врач неотложки, разглядывая мою рентгенографию, — а именно, лёгкое сотрясение мозга. Несколько гематом на лице, — мужчина берет планшет в руки, доставая из зажима ручку, — и ушиб мягких тканей.       Хината с ужасом смотрит сначала на доктора, а уже потом на меня. Кисаки же изображал безразличие.       — Поддержим вас в больнице несколько дней, — улыбнулся доктор, заполняя какие-то документы на планшете. — Нужно будет заполнить кое-какие бумаги.       — Я займусь этим, — вызывается Кисаки.       У меня же сил ни на что не осталось.       — Нужно позвонить твоим родным, — говорит Хината, — предупредить о том, что ты в больнице.       — Не нужно никуда звонить, — морщусь я.       Брату всё равно где я, как и матери. Отца тревожить лишний раз не хотелось.       — Но почему? — хмурится Тачибана, присаживаясь рядом со мной.       — Они не приедут, — у меня дрогнул голос? — Всё хорошо, Хина. Немного полежу, получу заряд витаминок внутривенно и приду в себя. Завтра буду как новенький, — попытался улыбнуться.       Собственный голос отдается глухим и противным гулом в голове.       Хината нервно прижимает к груди мой рюкзак, пальцами комкая лямки.       — Позвони Сейшу, — прошу я, — пожалуйста. Попроси, чтобы привез немного сменных вещей, зубную щетку и чтобы покормил Зузу. Корм в одном из подвесных ящиков, он знает, — подошедшая к нам медсестричка в розовом костюме, сейчас выглядит одним ярким, безликим пятном.       — Я помогу вам сесть, — говорит девушка, осторожно поднимая меня на ноги, придерживая за плечи и усаживаясь в инвалидную коляску, — время для посещения пациентов узнавайте на стойке регистрации, — обращается она теперь к Тачибане.             — Хорошо, — коротко кивает Хината, — я приду завтра, — обещает мне школьница.       — Телефон в рюкзаке, во внутреннем кармане, — только и успеваю сказать я, как медсестра увозит меня в одну из дальних палат, — как и документы.       Палата была маленькая и двухместная. Одно широкое окно, однотипные жёсткие кровати, тумбы. Незаметная дверь справа, за которой находится туалет с душем-лейкой.       — Вам нужно переодеться, — голос у медсестры спокойный и не резкий.       Она помогает мне пересесть на кровать и достать из тумбы одноразовый комплект сменной одежды из грубой голубой ткани.       Я долго вожусь с маленькими пуговицами на рубашке. Натягиваю свободную рубаху поверх бинтов, под грозный взгляд медсестры. Приходится стянуть и бинт, через ворот рубашки. Со шнурками на ботинках вожусь ещё дольше. Сбрасываю обувь вместе с носками. Снимаю джинсы и натягиваю штаны. А после усаживаюсь поудобнее на кровати, укрывшись одеялом.       — Слева находится кнопка для вызова персонала, — даёт наставления девушка в розовом, — скоро должен будет подойти доктор и ещё раз осмотреть вас и назначить лечение.       — Спасибо, — благодарю я и блаженно закрываю глаза.       В голове больше не шумит. И куда-то пропала тошнота. Удивительно, как мне удалось не выблевать недавний ужин на чистенькую форму Кисаки, пока тот тащил меня на своей спине до машины неотложной помощи. И не скажешь, что парень такой силач. Ведь выглядит он тем ещё задохликом.       «А как он вообще оказался рядом с нами?», — мысль бьёт меня прямо наотмашь, заставляя открыть глаза и резко сесть.       Стреляет в висок. Блять. Как больно!       Приходит медсестра. Умывает смоченной чистой тряпкой лицо, убирая пыль и запекшуюся кровь. Обрабатывает ссадины и мелкие раны, заклеив их лейкопластырем. Выдаёт несколько таблеток обезболивающего и стакан воды. Осматривает голову на предмет повреждений и находит вырванный клок волос и наливающуюся темным цветом гематому.       — Будет шишка, — говорит она, продолжая осмотр.             Фиксирует в больничной карте крупные синяки на груди, животе и голенях. «Хорошо, что ничего не сломали», — думается мне.       В палату заходит врач, в своём чистеньком белом халате. Молоденький. Красивый. Говорит, что мне сейчас положен покой и отдых. Никакого телевизора и резких движений. А там дальше видно будет. Уходят они вместе, оставляя меня одного.       Забыл спросить сколько сейчас времени.       Обезболивающие действует медленно, но это лучше, чем ничего. Укладываю голову на подушку и гляжу в потолок.       Кисаки знал, где найти Хину.       Мысль безумная и нелогичная, но другого объяснения его «неожиданного» появления я не вижу. Он как-то связан с «Мёбиусом». Да быть такого не может. Это даже смешно. Что может связывать отбитых отморозков и прилежного юношу? Ничего.       «Это обычное совпадение, — убеждал я сам себя, — он просто шёл с дополнительных».       Закрываю глаза, расслабляясь. Нужно поспать и боль уйдёт.       Сон был неглубоким и неспокойным. В палату ещё раз зашла медсестра, чтобы поставить мне капельницу. Я вяло поблагодарил её и снова провалился в забытие.       Проснулся я от какого-то непонятно шебуршания. Кто-то доставал что-то из пакета, ставя на тумбу рядом с кроватью. Поворачиваю осторожно голову и открываю сначала правый глаз, а потом левый.       — Извини, что разбудил тебя, Широ, — чуть слышно произносит Риндо, доставая из пакета несколько маленьких бутылок негазированной воды, пачку красных яблок и коробку овсяного печенья с кусочками шоколада.       — Почему ты здесь? — спрашиваю я, выдыхая.       — Позвонил тебе, как вернулся в город, а вместо приветствия: чужой сбивчивый голос и известие, что ты попала в больницу с сотрясением, — отвечает мне легко Хайтани. — Привезли тебе сумку с вещами и немного вкусняшек.       — Где твой брат?       — Договаривается с медсёстрами, — у него нервно дернулся уголок губы, — сейчас около часа ночи. Явно не время для посещений.       — Спасибо, — благодарю я.       Наверное, Риндо единственный кто относится ко мне, как к девушке. Хотя, сначала и презирал меня.       — Ты мне совсем не писала, — Риндо подкатывает к моей кровати стул на колесиках, усаживаясь на него спинкой вперёд и укладывая голову на руки.       — Сам же просил не делать этого из-за плохой связи.       — В деревне один стационарный телефон на всю округу, — начал делиться с наболевшим со мной подросток, грустно вздыхая, — Ран заебался бегать туда-сюда, решая вопросы.       — Так чего поехали? — вяло поддерживаю я разговор, зевая.       — Он всё-таки единственный наш «нормальный» родственник, — пожимает плечами Риндо, — связь поддерживать нужно да и старый он уже, вот-вот откинется на тот свет. А земля нынче дорогая, а поле там ого-го какое огромное и непаханое. Лес один кругом и море в двадцати километрах.       — Удобно прятать трупы, — подмечаю я.       — А я о чём! Пока выкорчевывал куст шиповника, думал, где лучше деда прикопать, — улыбается он, пальцем поправляя съехавшие с переносицы очки, — под кустом его любимой камелии или тонким деревом глицинии.       Хайтани выглядел в своих круглых очках-велосипедах нелепо. У Риндо плохое зрение еще с детства. Он как-то обмолвился, что зрение стал терять в возрасте трех лет. Возможно, из-за пьяницы отца, что был непрочь по синюхе треснуть своих детей и жёнушку, а, может, из-за «злой» генетики. Ран-то видел замечательно.       — Кто тебя вообще так?       — Парни из «Мёбиус», — морщусь я.       — А что «Черные Драконы»?       — Они не полезут на «Мёбиус», пока те не заденут кого-то из верхушки, — неожиданно влез в наш разговор Ран, заходя в палату и прикрывая за собой дверь.       Ран подошел к окну, открывая одну из створок. По моей коже пробежался противный холодок. С Раном у меня отношения натянутые и ни разу не дружеские и не товарищеские. Он легко перешагнет через меня и тут же забудет. Удивительно, что он приехал.       — За что они тебя? — спрашивает Ран, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.       Лицо у него спокойное, как и голос. Холодный ночной воздух мягко обдувает его лицо, играясь с длинными прядями волос.       — Защищал подругу, — отвечаю я, — дал ей убежать. Проулок был узкий, как пизда девственницы, ногами особо не помахаешь, вот и результат.       — Поспрашивал медсестер, — Хайтани плевать хотел на правила, закуривая прямо в палате, — узнал, что несколько часов назад в неотложку доставили каких-то парней с переломами.       — Ты разве не занимаешься боксом? — спрашивает Риндо, беря с тумбы пачку печенья и открывая его.       — А толку-то?       Грустно наблюдаю, как юноша открывает мою коробку печенья и достает несколько овсяных кругляшей. Одними фруктами сыт не будешь, а еда в больницах всегда была дерьмовой.       — Что будешь делать? — интересуется Ран, рассматривая ночной Токио из окна.       — Хорошенько отосплюсь, приду в себя, — начинаю фантазировать я, — приму душ, переоденусь, доеду до дома, найду в гараже биту и отмудохаю главаря «Мобёуса», пересчитав ему зубы. А потом пойду и перекушу чудесными капкейками.       — Я должен это увидеть, — восторженно произносит Риндо, жуя печенье.       — Ты не будешь в этом участвовать, — кинул на младшего брата острый и строгий взгляд Ран.       — Да я Широ поддержать хочу, — попытался переубедить его Риндо, подмигивая мне, — ну и если что, оттащить.       — Вместо биты лучше бери телескопическую дубинку, — улыбнулся мне тонко Ран, — её скинуть легче будет.       От его слов мне становится теплее и куда-то исчезают с рук мурашки.       Братья посидели еще от силы десять минут. Риндо быстро разобрал спортивную сумку, в которой находились вещи первой необходимости: сменное белье, тапки, черная футболка, спортивные штаны, комплект полотенец и набор одноразовых умывальных принадлежностей.       — Точно такая же сумка еще в квартире стоит, чисто на всякий случай, — говорит Риндо, помогая мне дойти до туалета, — Ран собирал.       — Спасибо, — благодарю я братьев от чистого сердца.       — Сочтёмся, — улыбается мне он, — позвони, как выпишут.       — Обязательно.       Думается, что это не Риндо придется оттаскивать меня от парней из «Мёбиуса», а мне — его. Хайтани не чурается драки и не бежит от неё, смело встречая её с улыбкой на лице.       Съедаю несколько печенюх, запивая их водой и рассматривая мерцающий огни города. Рука сама тянется за телефоном, чтобы сфотографировать это великолепие, но я вспоминаю, что телефон остался у Хинаты. Наверное, телефон разрывается от звонков? Смеюсь нервно и возвращаюсь обратно в постель, оставив окно на проветривании.       Никто мне лишний раз не позвонит. Вот она — истина, с которой приходится мириться.       Засыпаю я тяжело.       Утро выдалось насыщенным и немного пасмурным. За окном стояла серая погода, вот-вот должен был пойти дождь. Мне выдали новую порцию обезболивающего и подали плотный завтрак. Овсяную кашу, что напоминала мне клейстер, я есть не стал. Позавтракал молоком и сладкой воздушной булочкой без начинки. После завтрака, мне поставили еще одну капельницу, провели несколько быстрых тестов на координацию, велев после отдыхать.       Я угрюмо кивал на каждое слово медсестрички, мечтая о том, чтобы как можно скорее оказаться уже дома. Ничего не делать можно и в родных стенах, в обнимку с Зузу и при просмотре очередной дорамы по телевизору. Печенье я доел уже ближе к одиннадцати часам.       — Привет, — улыбнулся я осторожно замершей в дверях Тачибане, выходя из ванной комнаты, — как ты? Всё хорошо?       — Хяку! — бросается девушка мне на шею, крепко обнимая и всхлипывая. — Ты… Спасибо тебе.       — Было бы за что, — мычу я, поглаживая успокаивающе Хинату по спине.       — Привет, — поздоровался со мной Кисаки, вставая рядом с нами.       Сегодня на нем была обычная красная футболка и джинсы. Ничего вызывающего. Было как-то непривычно видеть его без школьной формы.       Киваю, а после осторожно веду Хину в сторону незаправленной кровати, чтобы вместе с ней сесть на неё.       Хината что-то лопочет мне в грудь, размазывая по больничной рубахе слезы.       — Я не понимаю, что ты говоришь.       — Тетта сказал, что те парни могли запросто тебя убить, — поднимает заплаканное личико Тачибана, шмыгая забитым носом.       — Не убили же, — мне неловко от всей этой ситуации в целом, — обычные отморозки, что с них взять?       — По новостям передавали, что «Мёбиус» опасен, — произнёс неожиданно Кисаки, заставляя Хину закивать, как болванчик, соглашаясь, — они уже совершили несколько громких краж и нападений.       — Странно, что с ними разобраться не могут ни полиция, ни одна из местных банд, — возмущенно говорю я, взмахивая рукой, — отпиздить бы их всех, чтобы неделями из больниц не вылезали.       — Полиция должна поймать и наказать их по справедливости, — Хина.       Переглядываюсь бегло с Кисаки. Тот тоже не особо верил в справедливое правосудие и в нашу доблестную токийскую полицию.       — Мы принесли немного фруктов, — Кисаки достает из своего рюкзака пакет из ближайшего супермаркета.       — И твой телефон, — спохватилась Тачибана, открывая свою маленькую сумочку, — и документы. Рюкзак пришлось постирать из-за разбившегося мёда, — Хината отдает мне мои вещи, протягивая взятое из своего дома зарядное устройство. — И… Я попыталась позвонить Сейшу, как ты просил, но…       — Что «но»? — хмурюсь я.       — Мне ответила какая-то девушка, попросив больше не звонить на этот номер телефона, — глаза Хинаты полны жалости и скорби. Почему? — Я настояла, чтобы она передала телефон Сейшу или хотя бы то, что ты оказался в больнице, но та бросила трубку. Из-за этого я позвонила твоему брату.       Чего?       — Ты что сделала? — очумело переспрашиваю я.       — Она позвонила мне, — едкий, как самый опасный в мире яд, голос Хаджиме бьёт меня по ушам, заставляя Хинату подскочить, а Кисаки замереть на месте. — Ни дня без приключений, Хяку?