Ледяной пепел

— Должен предупредить, что у тебя не получится забрать их с собой, — Малфой неслышно вошел в библиотеку и облокотился о дверной проем, наблюдая за Гермионой. После того, как троица обсудила все важные моменты совместной будущей работы, Гарри вернулся в министерство на встречу с Кингсли, а Малфой отправился на встречу со своими «старыми знакомыми». Гриффиндорцы решили благоразумно не влезать в эту часть расследования, предоставив слизеринцу свободу действий — никто не справился бы с этим лучше него, да и дразнить дракона второй раз за день явно не было самой благоразумной идеей. Гермиона же осталась в Мэноре, получив неограниченный доступ к библиотеке. Она примерно понимала пласт сведений и книг, которые ей нужны и надеялась, что ее расчёт на одну из самых больших библиотек Англии не подведет. Так и оказалось, и хотя больше двух часов девушка провела изучая разделы библиотеки, она уже отлевитировала себе более двух десятков книг, которые могли бы оказаться полезными и сейчас были сложены аккуратными стопками на дубовом столе посреди помещения. — Малфой, это было первое условие — доступ к библиотеке, — девушка возмущенно повернулась к парню, не отрываясь от левитации очередного увесистого фолианта. — Эти книги зачарованы родовой магией, — блондин прошел к столу и начал изучать отобранные Гермионой книги. — Они не могут покинуть поместье просто так. У тебя есть полный доступ к библиотеке, но даже я не могу заставить их покинуть ее. Они сгорят дотла как только ты вынесешь их за пределы Мэнора. — Почему ты не сказал раньше? — ужаснулась Грейнджер. — А если бы я уже была на пути в министерство! — Я знаю размеры этой библиотеки, количество книг и тебя, Грейнджер, — Малфой осмотрел Гермиону с головы до ног и еле заметно усмехнулся. — Держу пари, ты даже не знаешь, какой сейчас час, настолько увлеклась. — Я… — девушка запнулась, понимая, что слизеринец прав. Она абсолютно не оглядывалась на время, изучая древние фолианты. Тем временем за окном стемнело, а часы, оказывается, показывали далеко за полночь. — Ох, черт. Мне уже давно надо было быть дома. Только сейчас Гермиона поняла, что не предупредила Симуса, с которым они договаривались сегодня устроить домашний вечер, о том, что может задержаться. Наверняка парень сейчас был вне себя от злости, если вообще дождался ее появления. Она еще не успела свыкнуться с мыслью, что в ее жизни появился кто-то, кто будет ждать ее дома и расстраиваться, если она не придет вовремя, но ее радовал сам этот факт, так что она обещала самой себе привыкнуть и дать шанс этим отношениям. Хотя бы этим. — Кто-то накажет отличницу, если она не явится домой до отбоя? — Не накажет, но может обидеться, — хмыкнула Гермиона, укладывая последнюю книгу на стол. — Не думал, что Вислоухий настолько чувствителен к отсутствию своей золотой подружки — ехидно протянул Малфой, внимательно отслеживая реакцию Гермионы на его слова. — Что же он скажет, узнав, что ты задержалась до ночи в особняке самого Малфоя… — Рон тут совсем ни при чем, — отрезала Гермиона. — Советую тебе меньше верить Пророку, Малфой. Итак, раз я могу изучать книги только в библиотеке, нам нужно выбрать удобные для нас обоих часы, но я надеюсь ты понимаешь всю важность этого… — В любое время, Гермиона, — девушка дернулась, впервые за этот день услышав обращение к себе по имени. — Я внес изменения в систему безопасности, камин в библиотеке будет открыт в любое время. Но надеюсь ты будешь помнить о том, что мы условились на доступ лишь к библиотеке, не к остальному замку. — Поверь, у меня нет желания исследовать Мэнор, — в тон парню ответила Гермиона, кивая. — Я приду завтра в десять утра. Доброй ночи, Малфой. — Доброй ночи, Грейнджер. Девушка шагнула в камин, и через секунду оказалась у себя дома. Симус мирно спал на диване перед камином, подложив руку под голову. Улыбнувшись его умиротворенности, Гермиона накрыла парня пледом и на цыпочках ушла в ванную. День выдался не из легких, и ей нужно было смыть его тяжесть под холодной водой. Она пристрастилась к этому еще во время войны — ледяные прикосновения капель помогали голове хотя бы на недолгое время освободиться от навязчивых мыслей, которые и сейчас роились в ее голове. Гермионе было страшно. Очень страшно. Это было вполне в духе человеческой природы — бояться неизвестного, и сейчас она боялась. Она не могла, пока что не могла, разложить по полочкам историю темного самозванца, и это выбивало ее из колеи. Люди снова начали умирать и продолжали находиться сторонники подобного — это пугало ее больше всего. Казалось, что война показала всему миру страх и ужас, неправильность Темного Лорда, но нет. Тьма внутри некоторых людей оказалась сильнее. При одной мысли о том, что Волан-де-Морт может вернуться, Гермиону начинало трясти, а обычно скрытый маскировочными чарами шрам на руке начинал зудеть, напоминая о пережитом. Она с силой вытолкнула эти мысли из головы, откладывая на завтрашний день. Благодаря библиотеке Малфоя теперь у нее появился шанс найти ответы на вопросы, и она намеревалась использовать его по полной. Сам Малфой тоже смущал ее сознание. Образ блондина, будто выжженный на сетчатке глаз, служил отправной точкой для мрачных флэшбэков в те времена, когда каждый день ее сердце разрывалось на части. Выгнать этот образ из головы оказалось сложнее, и сама того не заметив, девушка погрузилась в воспоминания.

***

Гермиона не знала, что человеческому сердцу может быть так больно от таких простых вещей, как чужой поцелуй. Но стоя посреди гостиной и глядя на то, как Рон самозабвенно целует Лаванду, она почувствовала, будто весь ее и так неустойчивый мир рассыпался на части. Боль, нечеловеческая и жестокая, пронзила ее насквозь. Отчаянно хватаясь за последние остатки самообладания, она попятилась и вылетела из общей комнаты, молясь чтобы среди бурного празднования никто не заметил ее отсутствия. Слезы ждали своей очереди, пока девушка неслась по коридорам школы, наплевав на все правила и запреты. Боль гнала ее вперед, пока она не зашла в тупик одного из коридоров. Она не знала, в какой части замка находится, да и ей было наплевать. Гермиона осела на пол, и только сейчас пришла очередь слез. Горькие и соленые, они душили ее, заставляя скрутиться от боли и молиться, чтобы она ушла. Круциатус наверняка должен ощущаться также — будто бы тебя разрывают изнутри, и ты не можешь это остановить. Она оплакивала все свои надежды и ту теплую любовь, что росла в ней на протяжении стольких лет. Столько лет она отрицала, принимала и ждала. И все ради того, кто не видел, не ценил и не испытывал того же в ответ. Слезы продолжали свой парад, скатываясь тяжелыми каплями по щекам, пока Гермиона плакала, чувствуя лишь холод и безысходность. Она всегда думала, что несмотря на все, что происходило в жизни, все смерти и потери, битвы, одно будет неизменным — она, Гарри и Рон. Золотая троица, основа основ. История, начавшаяся с первого курса и определившая всю ее дальнейшую жизнь. Ни разу она даже не задумывалась о том, что все могло быть иначе. Она могла не знать и половины всего мрака, что творился вокруг. Она могла не просыпаться в страхе потерять своих близких. Она могла не знать смертей и горького вкуса ошибок. Просто учиться, встречаться и радоваться простой, обычной жизни. Но это была чья-то другая история, не ее. Водоворот мыслей и боли затянул девушку так глубоко, что она не заметила, в какой момент слезы иссохли, а она так и осталась сидеть на холодном каменном полу, опустошенная и абсолютно не понимающая, что ждет ее дальше. Она даже не заметила, как стихийная магия сотворила стайку небольших птиц, кружившую вокруг нее и заполнявшую тишину. Милые с виду, но с острыми клювами и когтями, они парили вокруг, будто стремясь защитить девушку от внешнего мира. Но увы, у них ничего не получилось. — Что я вижу, — протяжный голос, который меньше всего на свете хотела бы услышать Гермиона, раздался позади, заставив ее подскочить на месте и развернуться лицом к заклятому врагу. — Грязнокровка решила помыть пол своими слезами? — Отвали, Малфой, — отрезала Гермиона. Ее захватил ужас. Как долго он стоял там? Что он делал в ночи посреди замка? Донесет ли он на нее? — Что, дружков нет рядом, чтобы защитить свою драгоценную подружку? — продолжил усмешки слизеринец, медленно шагая вперед. — Как же они смогли оставить свою главную гордость совсем без присмотра. — Что тебе нужно, Малфой? — Гермиона инстинктивно сделала шаг назад, но после остановилась. Бояться Малфоя? В самом то деле, она дралась с Пожирателями, он явно был не страшнее них. Как минимум, не страшнее своего отца. — Проваливай, пока я не пошла к МакГонагалл. — И что ты ей скажешь? Что увидела меня после отбоя? Тогда тебе придется объясниться и за себя. Нет, ты не побежишь меня сдавать… — Драко Малфой, сейчас же развернись и иди своей дорогой, — Гермиона едва ли не перешла на крик, ощущая, как все внутри начало бурлить от боли и гнева. Птицы вокруг словно зависли над ней, молчаливо угрожая однокурснику острыми клювами. — А что, если я сюда и шел? Хогвартс не принадлежит тебе одной, грязнокровка, — скривился блондин, буквально выплевывая последнее слово. — А ты помешала мне, так что тебе и стоит идти своей дорогой. О том, что произошло в следующую секунду Гермиона пожалела бы, если бы это не ощущалось так приятно — выплеснуть свою злобу на того, кто это заслуживал. Стая птиц сорвалась с места и устремилась к Малфою. Окружив слизеринца, они клевали, кусали и царапали каждую часть тела парня. — Блять! Что за нахуй! Отзови их Грейнджер! — заорал тот, пытаясь закрыться от птиц, но это были бесполезные попытки. — Грязнокровка просит тебя уйти, так что лучше тебе послушаться, — с достойным Малфоя уровнем льда в голосе проговорила Гермиона, продолжая направлять магию на слизеринца. — Ты тупая сука! — выкрикнул тот, начиная пятиться, и в этот момент птицы вспыхнули, сгорая прямо на теле Малфоя, заставив его едва ли не взвыть от боли. — Ты чокнутая, Грейнджер! И ты ответишь за это! Бросив последний затравленно-злой, но ошарашенный взгляд, слизеринец развернулся и спешно вышел из коридора, оставив Гермиону одну среди россыпи перьев и пепла. Увы, не в последний раз в ее жизни.