Несколько дней спустя
У Любки шла шестая неделя беременности. Девушка уже во всю придумывает имя для будущего ребёнка. — Ты не представляешь, что Ванька вчера учудил. — Удиви. — Сказал Лариске, что он её отец. Сегодня утром заявил о желании удочерить. — Это же хорошо, — улыбаюсь, — значит, Ваня относится к ней отлично. Радуйся. — Она же всё равно узнает правду, — мотнула головой, — пойду к начальнице. — Зачем? — Рассказать о своём интересном положении. Минут десять по ателье разносились крики, мат и обвинения во всех смертных грехах. Подруга выбежала из кабинета женщины в слезах, а после заперлась в туалете. Также нельзя! — Можно? — стучусь. — Нет! Похуй. — За что вы так? — захожу, — у неё маленький срок, мало ли. — Соня, — прикурила сигарету, — не лезь, а! Твоё какое дело? — Она моя подруга. Я считаю, что оснований для такого отношения нет. Люба молодая и симпатичная девушка, которая замужем. Беременность очевидна. — Да срать мне, поняли? Будет пахать как раньше. Пусть хоть родит здесь! — орёт, — один с пузом бросил, второй такой же. Все кобели одинаковые! — Если у вас что-то не получилось, это не значит, что другие люди виноваты в этом, Марина Владиславовна. Мы все разные. Подойдя к сейфу, она что-то достала из него. Положив документ на подоконник, начала писать, поставила печать и швырнула предмет в меня. Это трудовая книжка. — Пошла вон! — С удовольствием, — поднимаю её. Неожиданно, неприятно, невежливо. Начальнице срочно нужна психологическая помощь. — Сонь, — Люба вышла из туалета. — Ау? — собираю вещи. — А ты куда? — мнет юбку. — Домой. Меня уволили. — Как? — упала на табуретку, — это шутка? — Нет, — показываю трудовую. Всхлипнув, она вновь расплакалась. — Люб, — обняла за плечи, — зачем плачешь? Тебя же не тронут. Беременную не уволить. — Как я без тебя буду? — вытирает слёзы, — из-за меня уволила? — Мы продолжим общение, — тепло улыбаюсь, — всё нормально. — Прости! Прости! — Так, — чуть строже, — успокойся, тебе нельзя нервничать. Всё нормально. Еле как уговорив её перестать плакать, собралась и вышла из ателье. Хорошо, что зарплата была вчера, а то ни копейки бы не получила. Возможно, оно к лучшему. — Ты чего так рано? — Серёжа сладко потянулся. — Владиславовна меня уволила, — вешаю сумку, — вот так. — Как? — моментально проснулся, — что произошло. Он внимательно выслушал меня, а после начал куда-то собираться. — Сейчас объясню вашей начальнице, как можно делать, а как нельзя. — Белов! — подскочила, — не надо, она же на Любке отыграется. Я найду себе другую работу, не переживай. — Причём здесь работа? — возмущается, — это нарушение закона и любых правил! Она сумасшедшая. — В этом и суть. — Будешь терпеть такую несправедливость? — Буду, — кивнула, — меня это сильно не задело. Наплевать. — Нет! Серые глаза превратились в ножи, готовые перерезать любую глотку. — Серёж, — беру за руку, — пускай. На её совести останется. — Так нельзя. — Знаю, — целую в щёчку, — я всё прекрасно знаю. Без работы не останусь. — Тебе вообще необязательно работать, — выдыхает, — моих денег будет хватать. — Мне не хочется зависеть от тебя в финансовом плане. — И чем займёшься? — Буду работать дома. Напишу объявление, что-нибудь придумаю. Не злись, пожалуйста. — Сонь… — Всё нормально. — Поговорю с нашим отделом кадров, может, куда-то требуются сотрудник. — Спасибо. Мне и самой хотелось разнести Владиславовну за такой базар, но стерпела из-за подруги.Месяц спустя
Квартира превратилась в какое-то подпольное ателье, так как я работала дома. Заказов было немного, но первые заработанные шестьдесят семь рублей придавали сил. Серёжа был не против, даже наоборот, поддерживал меня и помогал. Утюжил готовые вещи, сделал несколько полок для различных инструментов. — Половина третьего, — протёр глаза, заходя на кухню. — Я почти всё, — выпрямляюсь, — скоро приду. — Ты это говорила ещё в одиннадцать. — Пять минуточек! Закончив где-то под утро, прибралась и тихонько залезла под одеяло. — Пять минуточек, — ворчит. — Спи-спи, — оставила лёгкий поцелуй на плече, — я в туалет ходила. — Ага. Жить с ним очень весело, особенно, когда ранним утром просыпаешься и понимаешь, что начались месячные, а прокладок нет. — Серёжа-а-а! — кричу из туалета. — М-м-м? — раздражённо. — Подойди! Тихо матерясь, он упёрся головой в дверь. — Туалетная бумага закончилась? — Нет. Прокладки. Сходи в магазин, пожалуйста. — Выключи их как-нибудь, — сонно, — я же не знаю какие надо. Выключить месячные? Интересно. Кто знает, научите. — Это не радио. Спасай положение. — У-у-у… — Ни разу не ходил? — Не доводилось. — В сорок третьем магазине, рядом который, тётя Лена работает. Толстенькая такая, помнишь? — Ну. — Вот зашёл, повернул голову в сторону порошка и всякого. — Ну. — Те прокладки в самом углу на средней полке. Белая с синим упаковка. Спроси у неё, если не увидишь. — Понял. У меня нога затекла, пока ждала Серёжу, сидя на унитазе. Они пройдут до того, как он придёт. Я успела прочитать инструкцию к стиральному порошку, освежителю воздуха и описание туалетной воды. — Наконец-то! Тебя только за смертью посылать! Дверь ванной комнаты приоткрылась, а в щели появилась рука с полным пакетом прокладок. — Тут всё. Большие, маленькие, с одной или тремя каплями, даже есть пять, — задумался, — зачем там капли? Они предсказывают погоду? — Почти, — усмехнулась. — Ещё есть одноразовые и какие-то там. — Ежедневные. — Да. Могу пойти спать? — Можешь. — Тёть Лены не было. Купил всё, но нужные не купил. Ладно, будем довольствоваться тем, что дали. Он же старался! Человек впервые за двадцать восемь лет за прокладками сходил. Он вовсю готовился к Олимпиаде, ведь до неё осталось несколько месяцев. Баскетболиста напрягало то, что Модестас оставался в команде. Брат никому ничего не говорил про своё решение. Белова посещали ужасные мысли. — А если, — отпивает чай, — он возьмёт и уйдёт прямо перед финалом? — Не знаю, — пожала плечами, — мы же не общаемся, но не думаю, что Модя так сделает. — Надеюсь. С Модестасом лишь здоровались и иногда, ради приличия, интересовались как дела. Печально от того, что наши отношения стали такими. Я скучала по брату, пытаясь найти, как всегда, ему оправдание. Ни за что не стану мириться с ним первая, он же должен хоть что-то понять. Любаня же извинялась передо недели две. — Успокойся. — Чувствую себя виноватой. — Зря, — открыла бутылку с водой, — мне так не кажется. Может, это намёк судьбы на то, что пора открыть своё ателье? — Как ты и мечтала? — Да, — кивнула. — Я с удовольствием поработала бы с тобой в лице начальника. Думаю, — улыбнулась, — ты с лёгкостью составишь конкуренцию Владиславовне. — Посмотрим. Женщина сама заняла моё место, посылая всех желающих устроиться на работу. Люба сказала, что завал полнейший и то, что Марина Владиславовна иногда ночует в ателье. Девушка не перерабатывает. С ней и ребёнком всё хорошо. Супруги начали ремонт в одной из комнат. Я рада за неё. Она это заслужила. — Хоккеистам и футболистам, блять, — Саша Белов вышел из Дворца спорта, — квартиры охуительные раздают, а нам… — Хуй, — рявкнул Серёжа, — сколько можно уже? Большая часть наград наша, как и победы, а им все почести. — А я говорил, — Модестас закатил глаза. — Не нагнетай, — Мишико, — и без того тошно. Видимо, Гаранжин их сегодня погонял, ещё и огорчил. Мы с тренером поговорили по поводу Модестаса. Он меня понял, успокоил, пообещав, что всё придёт в норму. Хороший мужчина. — Вот же пи… — Привет, — подхожу к баскетболистам. — Сонечка! — удивился Белов, — как неожиданно. — Договаривай, — смеюсь, — вот же пи… — Дорасы. — Дама же! — Зураб, — постыдись. — Ты один живёшь, — Ваня Едешко, — а мы втроём, — бросил взгляд на Алжана и Сашу, — радуйся. — Это я один живу, — Паулаускас, — а Белов с бабой. Лишь бы задеть. Злится. Он неисправим. — Девушкой, — поправил его. — Извините, — ехидно улыбнулся. Поболтав с ребятами, мы попрощались и отправились в парк. Надо прогуляться. — Раздражает это. Когда уже по достоинству оценят тех, кто умирает на поле? Толку от статуэток и кубков? Квартиру гоните! — Всему своё время, — беру под руку. — Когда до нас очередь дойдёт, то недвижимости уже не останется. Они её налево и направо в приватизацию отдают! — Для тебя построят новый дом и дадут большую-большую квартиру! С двумя балконами! — размахиваю руками, — и вот с такой ванной комнатой! Квадратов семьдесят. — Мечтатель, — притянул к себе, — и куда нам двоим столько места? — Как куда? Сделаем шкаф во всю стену и поставим твои награды, а лучше книги из кладовки достанем, — улыбаюсь. — Пора, — кивнул, — мне кажется, что полка скоро треснет от такой тяжести. Боюсь лишний раз трогать. Белов заворожённо смотрел на бегающих вокруг детей. Этот взгляд мне известен. — Ты кого хочешь? Мальчика или девочку? — Без разницы. Лишь бы здоровый был. — Хочу ребёнка назвать Женьком. Как по мне, — щуриться от солнца, — Евгений Сергеевич или Евгения Сергеевна звучит чудесно. — Почему именно это имя? — Нравится. Ты с балкона зовёшь обедать, и такая «Женё-ё-ё-ёк, пора есть!», — хохочет, — прикольно. — Да. Я хотела сына по имени Эстес. — Белов Эстес Сергеевич, — задумался, — странно, но привыкнуть можно. — Звучит глупо, если честно. — Немного. Мороженое хочешь? — Нет, и ты тоже. — Почему?! — расстроился. — Всю моську прыщами обсыпало. — Я ещё и набрал два килограмма, — поджал губы, — колени болят. — Садимся на диету, мой любимый. — Надо. Я не кормлю его как поросёнка, наоборот, стараюсь готовить без масла и соли, дабы сохранить режим. Кажется, он где-то втихаря ест пирожки.Белов
Выйдя из душа, лицезрел следующую картину: Соня положила голову на кухонный стол и сладко посапывала. Устаёт больше, чем раньше, до сдаваться не планирует. Ночами шьёт, а днём общается с клиентами, выбирает ткани, кроит. — Мой трудолюбивый котёнок, — аккуратно беру девушку на руки, — неудобно же. — Пять минут, — засыпает, — я сейчас встану и разогрею покушать. — Хорошо. Уложив на кровать, стянул носки и укрыл пледом, закрывая шторы в комнате. — Отдыхай, — погладил по голове. Есть совершенно не хотелось. Она так умиротворённо выглядит, когда спит. Тёмные волосы разбросаны по подушкам, пухлые губы слегка приоткрыты. Красавица. Я достал из комода старые альбомы и решил, что нужно вспомнить прошлое. Тут и Еленкины фото со свадьбы есть, и то, как меня в армию всей семьёй провожали. — С пузякой, — смотрю на сестру, — смешная такая. Ностальгия поглотила меня полностью. Прекрасное время. Ванюшка и первый велосипед, папа с огромным кабачком, а рядом мама, которая сказала, что он не был таким счастливым никогда. — Ты кабачку радуешься больше, чем рождению детей! — Он же здоровенный! Я безумно скучаю по тебе, отец. Наткнувшись на снимки собственной свадьбы, задумался о том, а зачем вообще женился на Лидке? Все женились, и я женился. Интересно, почему мне никто не сказал о том, что зализанные волосы смотрятся ужасно? Ощущение, словно я никогда не мыл голову. — Ещё и без усов, — скривился, — гадость какая. Со спокойной душой, оторвал все свадебные и совместные фотографии, тихонько разорвал их на части, а после выбросил в ведро. Давно пора. Вклею другие фото. — Ни. — Что? — подхожу. — Нитки, — переворачивается, — нитки надо. Моя любимая рубрика «Соня и разговоры во сне». — Купим. — Нитки. На самом деле, я был рад тому, что она не работает на эту неблагодарную женщину. Сколько слез пролито из-за её постоянного хамства, дерзости и наглости. Пройдя на кухню, поставил воду на пельмени. Сейчас как сожру целую тарелку с майонезом и уксусом, да ещё чесноку добавлю. Дверь комнаты открылась, а из неё вышла моя Сонечка с закрытыми глазами. — Ты за пельменями? Кивает. Спит, но голод не тётка. — С чёрным хлебушком? Кивает более одобрительно. Как можно не любить это сонное чудо, которое в любом состоянии рядом? Никак.