1971

Месяц спустя

Мы решили что свадебный вопрос поднимем после Олимпиады, как и договаривались. Любка визжала от счастья как сумасшедшая, а после объявила, что через неделю сама выходит замуж. Моя Любовь нашла любовь. Ваня оказался человеком очень приятным и начитанным. Крайне интересный собеседник, имеющий отличное чувство юмора. Нам с Серёжей он понравился. Молодожёны и Ларусик переехали в двухкомнатную квартиру, буквально в двух домах от нас. Там же мы и отметили свадьбу. Хорошо посидели, душевно так. С Модестасом мы по-прежнему не разговаривали. Он поймёт, что произошло, но будет уже поздно. Мысль о том, что я за один день потеряла брата и мать убивала, но одновременно и облегчала мою жизнь. Белов всегда был рядом и успокаивал меня, в те моменты, когда слёзы текли ручьём. Наступила долгожданная нормальная весна. Можно скинуть тяжёлые дублёнки и надеть красивые пальто, курточки. Долой дурацкие шапки! — Доброе утро! — захожу в ателье летящей походкой. — Если бы, — скривилась девушка, отпивая кофе, — умру сейчас. — Семейная жизнь довела? — Нет, — махнула рукой, — есть ничего не могу, кроме сахара и кофе. Еда так ужасно пахнет. — Что-то ты присела на сахарочек, дорогая, — опешила, — Люб… — Чего? — А ты случайно не матрёшка? — с испугом смотрю на неё. — Ой, — фыркнула, — нет. — Уверена? — Нет… Сбегав в аптеку, я купила несколько тестов на беременность и вернулась. — Если да, то и одного хватит, — берёт дрожащими руками упаковку. — Иди уже. Спустя десять минут, подруга вышла из уборной и тихо села на подоконник. — Все семь штук показали две полоски, — смотрит в одну точку, — что мне делать? — чуть ли не плачет, — опять мать-одиночка? — Так, — взяла её за руки, — успокойся. Ванька тебя любит. — Месяца со свадьбы не прошло, а я тут с пузом! — захныкала. — Не ссы, воспитаем. Скажи, что нам детей не поднять? Обуем, оденем, накормим и научим всему, что надо. Он дома? — Кто? — Ваня! — Да, — вытирает слёзы, — он со второй смены работает. — Иди и обрадуй. — Работа же! — Иди. После ухода подруги, в ателье залетел Белов, быстро чмокнул меня в губы и рванул в сторону туалета. Приспичило. Бывает. — Извиняюсь, — улыбнулся, — я бы не добежал до дома. — Ничего страшного. Как тренировка? — Только пошёл, — потянулся, — а Люба где? — Дела семейные. — Понял, — кивнул, — пойду. — Мальчикам привет. Они с Модей не прекращали общаться. Наши проблемы касаются лишь нас. — Я рассказала, — скинула шарф. — Та-а-ак, — бросаю ленту, — слушаю. — Ну, — улыбается, — Ваня сначала не поверил, а потом заплакал. — От счастья? — Конечно, — хохочет, — чуть не задушил меня, как обнимал. — Ну вот! — подхожу к ней, — а ты боялась, Люб. Всё хорошо будет, моя дорогая. — Хоть бы… Крёстной будешь? — Нас не крестили. — Исправим, — похлопала по плечу. Придя домой, нафаршировала перец, как и просил Серёжа, ибо он от него без ума, сделала булочки с шоколадом и уселась ждать ненаглядного. Час прошёл, два, а вот уже и три. — Тебе домой не надо? — захожу в зал, — половина одиннадцатого. Белов был абсолютно один. — Надо, — закинул мяч в корзину. — Мы договорились, — злая и недовольная, — ты должен беречь своё колено. — А ты должна сразу рассказывать такие вещи, — подошёл ко мне, — которые могут изменить нашу жизнь. Так, я уже всё решил. Его глаза пылали огнём ненависти и зла. Аж скулы заострились. — Что ты решил? — ничего не понимаю. — Завтра утром, я, ты и наши паспорта едут в ЗАГС. — Стоп, — опешила, — это мы обсудим после игр. — После игр у тебя уже живот видно будет! — взвыл, — Сонь, когда ты собиралась сказать, что беременна?! — Чего?! — трогаю лоб, — перегрелся?! — Я видел тесты в туалете, — возмущается, — мне не шестнадцать лет. Прекрасно знаю, сколько полосок означают беременность. — А-а-а-а-а. Улыбнувшись, я расхохоталась до слёз, что ещё больше взбесило баскетболиста. — Это Любкины тесты, — целую в щёчку, — а не мои, Серёжа. — Врёшь, — прошипел. — Нет. Если хочешь, зайдём в аптеку и купим новый. — Правда? — вздохнул, — это не твои тесты? Кажется, гнев сменился на грусть. Он что, расстроился? — Нет. — Пойду в душ. Бросив мяч, он поплёлся в сторону раздевалки, оставляя меня одну в непонятном состоянии. Серёжа шёл до дома абсолютно молча, пытаясь скрыть свои чувства. Меня это напугало в том плане, что мы не заводили разговор о детях. Я не знала как ему сказать о проблемах с зачатием. — Только не говори, — захожу на кухню. — Я обрадовался, — моет посуду, — даже в детский магазин зашёл… Коляску посмотрел. Удивился, что так всё разом, но мне, — замялся, — хотелось бы этого. — Послушай, — обняла сзади, — видишь ли, я как-то не могу забеременеть. Каждая попытка провальная. — Что говорят врачи? — Патологий нет, как и заболеваний. Я здорова, но, — прикусила губу, — не получается. — Почему сразу не рассказала? — напрягся. — Боялась. — Чего? — Того, что ты меня бросишь, — прошептала, — кому нужны эти проблемы? — Ну и дура, — усмехнулся, — не дождёшься, Сонечка. Мы будем пытаться днями и ночами, упорно и часто. — Звучит как угроза, — расслабилась, — но очень заманчиво. — Если не получится, то возьмём ребёнка из детдома. Какая разница? Можем вообще без детей жить. Проблемы в этом не вижу. — Но тебе же хочется. — Да. Могу найти похожую на тебя девушку, гульнуть разочек, а потом принести ребёнка нам. — Пошел ты, — толкнула его, — Белов. — Сонь! Я же пошутил. — Вот и чеши с такими шутками к похожей девушке, идиот. Зайдя в комнату, громко хлопнула дверью. — Извини, — стучится, — Со-о-онечка, солнышко. Открыв её, вытащила раскладушку и бросила подушку с одеялом в Белова. — Доброй ночи. — Да блять, — вздохнул. Так и живём. Утром проснулась от непонятного шума. — Да ёб твою мать! Чертовы соседи! — смотрю на часы, — половина седьмого, сука, суббота! — Они двери не открывают, — буркнул, — я пытался. Накинув халат, вышла из комнаты и случайно глянула на Серёжу. Лохматый совёнок. Казалось, что весь подъезд слышит, как я херачу по входной двери. Готова её выломать. Оркестр, состоящий из дрели и молотка утих, а после мне открыли. — Вы время видели?! Передо мной стояла женщина, глупо смотрела на меня и абсолютно ничего не понимала. Она что-то сказала, на армянском, кажется. — А я по-русски объясню, — прошипела, — будете вытворять такие номера, я вам обшивку двери яйцами заправлю, с помощью шприца. Ясно?! По интонации было понятно, что я говорю явно нечто нехорошее. — Я тебя боюсь, — шуганулся, — слушай, — что-то делает на кухне, — а у Любки как фамилия? — Разумовская, — задумалась, — по-моему. Была Грачёвой. А что? — Муженёк её случайно не родственник нашего Разумовского? Который философию преподавал. — Кто ж знает? — пожала плечами, — не похожи. — Кстати, ты в отпуск когда? — Как отпустят. — Значит, с двадцать пятого августа и по пятнадцатое сентября. Как раз все успеем. — Май ещё не начался, а ты уже всё распланировал. — Да. Лучше так, чем потом бегать сломя голову. Звонок в дверь отвлёк нас. — Привет. На пороге стоял Модестас. — Пока, — закрываю. — Подожди, — поставил ногу, — давай поговорим? — О, — вышел Серёжа, — заходи, Модь. Белов, я записываю тебя в список предателей, но пока только на карандаш. — Начинаешь меня бесить, — с улыбочкой прошептала, обходя его. — Сонь, — брат поджал губы, — ну же… — Ровно пять минут, — прохожу в комнату, — время пошло. — Я совершил ошибку, — тараторит, — мы семья. — Так, это ты уже говорил. Давай что-нибудь новенькое… — Понимаю, что своим решением по поводу Европы подставляю тебя, но это моя жизнь, Софтинэ. Я постараюсь как-либо защитить тебя от депортации. — Думаешь, я злюсь из-за Европы? Серьёзно? — Да, — опустил глаза. — Я зла на тебя, Модестас, из-за того, что ты не рассказал мне про маму. Действуя так, как она желает, ты положил начало нашему конфликту, в ходе которого, я разорвала с ней отношения. Твоей задачей было сохранение нейтралитета. — Обвиняешь меня? — Частично. — Что мне надо сделать, чтобы заслужить твое прощение? От Европы не откажусь. — Если ты будешь играть на Олимпиаде за сборную СССР и не передумаешь, то считай, мы это замяли. — С ума сошла?! Там такие деньжищи! — Вот и выбирай, что тебе дороже… Сестра или деньги? Чем-то надо жертвовать, Модестас. — Я подумаю. — Вот и я подумаю. Когда он ушёл, то Серёжа неодобрительно мотнул головой. — Скажешь, что это было слишком? — Чересчур. Какие-то дурацкие ультиматумы. — Как-то надо оставить его в команде, вдруг, завтра возьмёт и уйдёт? Замены у вас нет. — Ты уверена, что он выберет тебя? — Нет. Если это так, то Модя прекрасно понял, что это конец… Я серьёзно. — Из-за баскетбола потерять брата? — Из-за принципов, Серёж. Я всю жизнь уступала ему, прощала и закрывала глаза на недостатки. В этот раз так не получится.