На следующий день
Беловская женитьба выводила меня из себя. Вот же гад! Только попадись он мне под горячую руку. Нельзя так поступать с моими чувствами. Я натура влюбчивая. Ожидая брата у Дворца спорта, решила выпить водички из автомата. — Работай, — ворчу. — Не ходи одна так поздно, могут похитить, — Серёжа лучезарно улыбнулся и ударил по автомату. Машина обрызгала нас так, что попало даже на лицо. — За невесту переживай, — усмехаюсь. — За чью? — не понимает. — За свою, — отвечаю, — кстати, — протянула руку, — поздравляю. — С чем? — пожимает её. Белов, ты что, идиот? — Со свадьбой, Серёж. — С какой свадьбой? — опешил, — Сонечка, ты о чём? — О том, что к нам в ателье приходила твоя будущая жена Саша. — Так, — напрягся, — подожди, у меня нет никакой будущей жены Саши. Ты что-то путаешь. — Девушка выходит замуж за игрока сборной СССР по баскетболу. Его фамилия Белов, а номер у него десятый, — задумалась, — хм-м-м… Кажется, это ты, — ткнула ему в грудь. Какая мускулистая. — Я? — хохочет. — Сначала мы чуть ли не, — замялась, — тогда, на кухне, а ты, как оказывается, жениться собрался… Как подло. — Ты ревнуешь? — Нет, — фыркаю, — с чего вдруг? — Я же вижу, — прищурился, — ты ревнуешь. — Ни капли. Мы чужие люди. — Сонечка, — подошёл чуть ближе, — у нас Беловых в команде двое. Я и Саша. Санёк в Спартаке под десятым номером играл, а сейчас под четырнадцатым. Саша, жена его будущая, в нашей женской сборной по баскетболу, видимо, запамятовала и назвала старый номер. Чёрт. Как же неловко вышло. — Стыдоба, — прикрыла глаза. Только что сама себя сдала с потрохами. — Я тебе нравлюсь, — доволен собой, — вижу это. — Зрение плохое. — Отменное. — Я замужем. Пока что. Может, разговор с Маттиасом изменит моё решение. — Но, — едва коснулся руки, — это не отменяет того факта, что я тебе нравлюсь. От его прикосновения по телу прошелся легкий разряд тока. Так приятно. — Прекрати со мной в открытую флиртовать. — Брата боишься? — оглядывается, — думаю, мы решим этот вопрос. — Белов. — Паулаускас. — Извини, что так бессовестно наехала на тебя. Погорячилась. — Приревновала, — не унимается, — очень приятно. — Думаю, твои фанатки этого не оценят. — Возможно, — смеётся, — как и твой муж. — Кому кости перемываете? — Модестас закинул сумку на плечо, — мне? — Ага, — Серёжа не отрывал от меня взгляда. Я рада, что поняла всё неверно, но показывать этого не стоит. Перепутала. Очевидно, что я, подобно дуре, просто взяла и влюбилась в Белова.Чуть больше недели спустя
Это дня я не ждала, а боялась. Сегодня из рейса вернулся мой муж Маттиас. Я даже отгул взяла. Брат с самого утра собирался как на свадьбу. Он сегодня ночью прилетел из Бразилии. К сожалению, в этот раз, проиграли. Модестас не хотел комментировать данную ситуацию. — Так, — мечется, — всё готово? — Котлеты, суп, пюре и салат. — Десерт? — Люба пирог принесет. — С чем? — С яблоками и клубникой. — Отлично! Во сколько самолёт? — В половину первого, — вздыхаю, — я как в армии! — Всё должно быть идеально к приезду Моти, — оглядывается, — одевайся, а я пока кровать заправлю. Ситцевое платье и джинсовая куртка. Отличный наряд. — Вперёд! Как можно скрыть своё недовольное лицо, если никак не получается? Увидев нас, Маттиас крепко обнял Модестаса, звонко хлопая по спине. Он ему рад больше, чем мне. — Сколько лет, сколько зим, брат? — спросил на литовском. — Много, дорогой мой, — улыбается. — Ты чего с одним чемоданом? — А всё тебе расскажи. Я не видела мужа несколько месяцев. Может он и изменился, но мне не удалось этого заметить. Те же русые волосы, карие глаза, нелепый акцент. — Здравствуй, — обнимает, кратко целуя в губы. — Привет, — улыбаюсь. Даже в этом, казалось бы нежном жесте, нет ничего кроме привычки. Всю дорогу до дома мужчины проболтали, пока я молча смотрела в окно, подбирая слова для вечернего разговора. — Соф, — брат одернул меня, — ты чего? Настолько задумалась, что и не заметила того, как мы приехали, переоделись и разобрали вещи, а Люба принесла пирог. — У тебя что-то болит? — Нет, — глажу по волосам. — Смотри мне, — поцеловал в висок, — я на тренировку уйду сейчас, а через два часика увидимся. Хорошо? — Легких занятий. — Спасибо. Маттиас сидел в комнате на диване, смотрел новости, кажется. — Поговорить бы, — присела рядом. — Да, — выключил телевизор, — давно пора. Это мне уже нравится. — Давай разведёмся? — взял за руку, — тихо, спокойно, без всяких истерик. — Просто сходим в ЗАГС и разведёмся. Да, — киваю, — давай. Может, у тебя причина какая-то есть? — Софтинэ, — улыбается, — ты замечательная, но не для меня. Четыре года назад, я встретил девушку в Новосибирске и с тех пор не смог её забыть. У нас есть ребёнок. Мальчик. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь, Сонь. Хорошо, что у нас детей нет. — Я хочу осесть в Новосибирске, растить сына и там же работать. Должной боли это признание у меня не вызывает. Вполне ожидаемо, да и мысли такие были. Обидно, не спорю, но стало значительно легче. — Это отличная новость. Я рада, что ты нашёл ту самую. Только, — замялась, — почему раньше не сказал? — Боялся, что закатишь истерику. Ты же знаешь, я не люблю скандалы. А у тебя какая причина? Тоже себе нашла кого-то? Я в браке изменять не собираюсь, как ты, урод. — Я просто поняла, — смотрю на свои руки, — что мы поторопились. Да и жить так надоело. — Так, это — как? — Серо, скучно, молча. Как в библиотеке. — Значит, — выдохнул, — завтра идём и разводимся? — Да. — Спасибо. — Это тебе спасибо, — улыбаюсь, — кто знает, сколько бы мы ещё так жили… К приходу Модестаса Моти дома не было. Маттиас решил прогуляться по Москве, подарив нам обоим возможность подумать над произошедшим. Хорошо, что всё так закончилось. Больно, пусто внутри, но я чувствую себя нормально. — Мы разводимся, — встретила со столь чудесной новостью. Для брата это удар ниже пояса. Я знала, но ничего поделать не могла. — С ума сошла? — прошипел, — нормальная, нет? — Модестас, — пытаюсь сохранить спокойствие, — это обоюдное решение. — Софтинэ! — заорал, — кто тебе дал право рушить семью? — Это семьёй не назвать! У него семья в Новосибирске и сын. — Рожать надо было! — Не получилось, и слава Богу! Модест, я не хочу жить с человеком, которого не люблю. Просыпаться рядом с ним и себя же ненавидеть, испытывать отвращение от его прикосновений. Я так не хочу! — А как ты хочешь, принцесса? — подлетел. Брат грубо прижал меня к стене. — Больно! — Думаешь, все живут как в фильмах про любовь? — Родители же живут! — Ты в Москву уехала, а я дома остался. Поверь мне на слово, — прошипел, — там любовью не пахнет. Отец лет десять гуляет, мать такая же. Приходят домой и друг другу улыбаются, будто час назад с другими не спали. Потом ложатся в одну кровать и живут, как семья. Я и не знала того, что родители вот так живут уже много лет. Изменяют, врут. Просто играют свои роли. — Это неправда, — голос дрогнул, — ты бы мне сразу сказал! Они любят друг друга! Я видела. — Спектакль и не больше. Тебе не говорил, так как ненавижу когда ты ревёшь. Душа на части рвётся. Мне самому больно, понимаешь? — Хочешь, — всхлипнула, — чтоб у меня такая же жизнь была? Слезы навернулись. — Стерпится — слюбится. — Нет. Я буду жить с мужчиной, который меня любит и хотя бы разговаривает! Ты же не знаешь, как мы жили. — А чего тебе ещё надо? Мужика дома нет, деньги приносит. Живи и наслаждайся жизнью! — Нихуя, простите за выражение, ты не понимаешь, дорогой брат. — Хорошо, — отпустил, — и с кем жить собралась? — Найду. — С Беловым? Сердце ускорилось, когда я услышала эту фамилию. Мы не виделись до их отъезда и после. Никаких разговоров, общения, кроме той ситуации со свадьбой. — Думаешь, я совсем слепой и ничего не вижу? Ваши милые улыбочки, смех, переглядывания. Мне одного взгляда Серого, — выдыхает, — в вашу первую встречу, тогда, у Дворца, хватило, чтобы понять всё. — Что всё? — Что ты разведёшься и уйдёшь. — Даже если так, то что? — Я тебе запрещаю. Обоим головы оторву. — Мне двадцать шесть лет. Ты не мой отец, и не можешь мне что-то запрещать, — смеюсь. — Иначе, — поджал губы, — скажу родителям, что ты инициатор развода. Нашла себе любовника, из-за чего переехала в Москву. — Нет, — опешила, — не поступишь так со мной… Модестас. Это же такой позор! — Ты меня услышала? — Услышала, — киваю. Оттолкнув брата, схватила сумку и начала надевать кроссовки. — И куда пойдёшь? — руки в карманы, — Белова дома нет. — Я не знаю, где он живет, — вытираю слёзы. — Хватит концерты устраивать. Разувайся. — Всего доброго. Хлопнув дверью, выскочила из подъезда, слушая гневные высказывания на литовском. Идя до дома, где живет Люба, не сдерживала слёз. Шла и ревела. Почему брат не может меня поддержать? Вцепился в своё «терпи и люби». — Люди же живут! А я не буду так жить. Да, была молодой и глупой, когда выходила замуж в девятнадцать лет за тихоню, который жуткий домосед и молчун. Думала, спокойной будет жизнь, без всяких проблем. Семь лет брака можно описать одной фразой «время потрачено зря». Он даже дату нашей свадьбы не помнит. На днях была годовщина... К сожалению, Любы и Ларисы дома не было. — Сонечка, они к бабушке уехали где-то часиков в пять. Может, что-то случилось? — Нет, — успокаиваю женщину, — Алевтина Петровна, всё хорошо. Я просто хотела в гости зайти. — Приходи завтра. Думаю, они уже вернутся. — Спасибо, — киваю, — извините, что потревожила. — Ничего страшного. Доброй ночи тебе, дитятко. — Сладких снов. Пойду на вокзал. Метро закрыто, последние автобусы и троллейбусы с трамваями уже ушли. — Тридцать пять копеек, — считаю мелочь, — таксисты попросят сорок. Двойной тариф, чтоб его… До ближайшего железнодорожного вокзала топать где-то час. Прогуляемся. Погода просто «огонь», вот-вот ливень начнётся. Хватило ума выскочить в водолазке и брюках. Без куртки или зонта. Купив в каком-то непонятном киоске небольшую бутылочку коньяка, начала свой вечерний променад. Холодно, на душе мерзко. Алкоголь меня согреет. — Гадость, — закашляла. Краем глаза заметила, что всё это время, от Любиного дома до площади, за мной кто-то следил. На Модестаса не похож. Пропетляв дворами, надеялась, что незнакомец потерял меня, но уже за следующим поворотом увидела его вновь. Сейчас изнасилуют и убьют. Погуляла. — Не сбегай больше из дома, — передо мной вырос Белов, — брат волосы на голове рвёт. Душа из тела вышла. — Добрый вечер, — киваю. — Добрый. Пошли провожу. — Не-не-не, — скидываю его руки, — я к этому тирану не вернусь. Буду жить на вокзале. — Сонь… Что вы как маленькие дети? Один звонит с истерикой «она у тебя? Тащи её домой!» — передразнивает, — вторая капризничает. — Знал бы ты, — фыркаю, — причину каприза. — Так, — вздыхает, — либо ты идёшь домой, либо… — Что? — Вот. Ловким движением он закинул меня к себе на плечо, выхватив бутылку из рук. — Хватит мерзостью себя травить, — выкинул в мусорку. — Белов! — сопротивляюсь, — немедленно отпусти меня! — Нет. Будешь дёргаться — присоединишься к бутылке. — Ты меня в мусорку посадишь?! — предел возмущения, — совсем уже? — Да. Серёжа молчал, выслушивая все мои претензии. Он не ответил ни на один вопрос. — Заходим, — открывает дверь подъезда. — Куда ты меня привёл? — К себе. Переночуешь у меня, а завтра брату сдам. — Мне не шестнадцать лет. — Заходим! — скомандовал. Я аж вздрогнула. Сергей Белов жил в обычной, но в просторной однушке. Такая же холостяцкая берлога как у Модестаса, только чище. Мне вручили огроменные тапочки. Размер сорок пятый точно. — Из удобств односпальная кровать и раскладушка, а из еды, — прошел на кухню и открыл холодильник, — борщ, — замялся, — который скис, сосиски и макарошки. — Не хочу есть, — присела на табуретку, — спасибо. — Но поешь, — кивнул, — мне одному скучно будет. — Выбираю раскладушку. — Как угодно. Поставив воду на сосиски, Серёжа позвонил брату. Разговор был не самым приятным. — Да… Да… Нормальная… Ты уже это говорил… Я с первого раза понял… Модь, не выноси мозги… Всё, — прорычал, — протрезвей. До завтра. Интересно, Модестас с Маттиасом развод отмечают? А Мотя вообще жив после такого? — Он тебе рассказал? — мну салфетку. — Рассказал. Взяв табуретку, Белов сел напротив. Чувствую себя ребенком, которого сейчас будут ругать. — Почему-то меня в вашем разводе винит. — Ох, — улыбаюсь, — семейная лодка счастья давным давно треснула. Потонула только сейчас… — Я здесь причём? — Не знаю, — пожимаю плечами, — у Модеса спроси. — У тебя спрашиваю. Мне вовсе не хочется, чтобы все думали, что я — причина развода. — Так не будет. Успокойся… Между нами ничего не было. — Не считая того случая на кухне, — голос стал мягче, — мне понравилось. — Ты первый начал, — стыдливо опускаю глаза. — А ты не была против. — У мужа как четыре года есть семья в Новосибирске, — выпалила, — назовём именно этот факт причиной развода. — Омерзительно, — скривился. — Разве? Для меня это облегчение… — Слушай, — успокоил своим прикосновением дрожь в руках, — ты мне нравишься. Ещё с института. — Что? Он в адеквате? Кто из нас пил дешёвое пойло? — Начинать отношения с такой ноты не хочу. Давай мы сходим на несколько свиданий, погуляем, проведём время вместе, а после уже решим, надо ли нам всё это. Хорошо? — Вполне правильное предложение. — Видишь ли, мне уже двадцать семь лет, а значит, — смеется, — пора жениться. На одни и те же грабли наступать не хочу, как и тратить время впустую. — Я понимаю, — киваю. — Вот и отлично. Так, — поднялся, — минутку. Вернувшись, Белов принес мне два полотенца и футболку. — Иди делай свои женские водные дела, а я пока с сосисками и макаронами закончу. — Спасибо. Прости, — вся сжалась, — за те слова на улице. — Ничего страшного. Очень милая ванная комната. — Дельфинчики, — провожу по плитке, — прелесть. На полке лишь три вещи: мыло, пена для бритья и туалетная вода. Никаких лосьонов, шампуней, гелей. Теплая вода помогла собраться с мыслями и немного успокоиться. Какое-то безобразие… Что я натворила? А может, это к лучшему? Серая футболка оказалась удобной. Такая приятная ткань. — Куда можно вещи убрать? — вытираю волосы. — В комнату куда-нибудь, — выглянул из кухни. Единственная комната в этой квартире была крайне минималистичной. Кровать с тумбой, лампа, трюмо с зеркалом, стенка в центре которой стоял старенький телевизор, пару гантелей, а в дверном проёме расположился турник. Благо, потолки высокие. Интересно, он тоже головой постоянно бьётся? Аккуратно повешав вещи на спинку стула, закинув полотенце на дверь, отправилась на кухню. Белов что-то бурчал себе под нос, держа вилку с сосиской. — Кусочничаешь? — Немного, — обернулся, — будешь? — Кушай. — Я все равно мыться пошёл, — отдает её мне, — пять минут и приду. — Хорошо. Удобно устроившись на табуретке, доела отваренную сосиску в полной тишине, а после разложила еду по тарелкам. Думать о чем-то не хочу. — Водичка хороша, — трясёт волосами. Белов привык жить один, оно и видно, судя по тому, что мужчина вышел из душа в одном еле держащемся полотенце на бедрах. — Ой, — смеется, — извиняюсь. — Всё нормально. Я смутила его своим пристальным взглядом. — Футболку надевать не буду, — завязывает верёвки на зеленых шортах, — жарко, да и что ты там не видела? — Много чего, — расхохоталась, — хорошему человеку скрывать нечего. Показывай! — Сонечка, — засмущался, — тебе нельзя пить. За «ужином» Серёжа рассказал мне про их поездку в Бразилию, и про результат игр. — Главное, на олимпийских пройти в четверть, — откусил хлеб, — а эти так, — махнул рукой, — тренировки. — И каковы шансы? — Ты знаешь, что Гаранжин заявил, что в этом году мы обязаны победить американцев, — скривился, — слишком сильное заявление. — Почему? — Скажем так, — задумался, — с теоретической точки зрения, это возможно, но с практической — нет. Они очень хороши. Нам надо будет умирать на тренировках, чтобы приблизиться к уровню их подготовки. Тем более, у них новый нападающий. — А с ним какая проблема? — Танк. Петрович подумывает ставить Модестаса в защиту, но тогда потеряем атаку. — Думаю, ближе к играм вы уже поймёте что делать. — Меня расстраивает другое… Команда знает, какую планку поставил Гаранжин и вместо дополнительных тренировок, кто-то бухает, кто-то веселится, а кто-то просто отдыхает, — закинул мокрые пряди волос назад. — Отдых необходим организму, Серёж. — Отдохнём после победы. — Команда не может состоять из таких, как ты, — поджала губы. — Очень жаль. Белов упорный и трудолюбивый человек. Силы воли ему не занимать. — Ты в армию ходил? — Ходил, — кивнул, — там научился соблюдать режим, диету, жить в коллективе, быть частью системы и самое главное — научился дисциплине. Жаль, что Модя откосил. — Да, — соглашаюсь. Вот так, сидя на кухне в Беловской однушке, мы проболтали до двух часов ночи, позабыв обо всех проблемах. Серёжа не любит улыбаться или смеяться, сохраняя серьёзность и строгость вида, но сегодня он позволил себе расслабиться. Разрядил обстановку. — Пора спать, — взглянул на часы, — завтра ещё на тренировку. — Модес сказал, что у вас выходной. — У них выходной, — поправил меня. Поняла. Помыв посуду и прибравшись на кухне, пришла в комнату. Моя раскладушка стояла ровно в центре комнаты. — Уверена в своём выборе? — Вполне. — А вдруг, — прищурился, — она скрипит и ты всю ночь будешь мне мешать спать? — Сниму с нее матрас и лягу на пол. — Продует. — Тогда, уйду с ней на кухню. — Ладно, — улыбается, — она нормальная.Утро
Ночь прошла спокойно. Правда, как спала и что снилось не помню. Проснувшись раньше Серёжи, убрала раскладушку и закрыла шторы, а то вдруг солнце его разбудит. Он так забавно спит. Подушку обнял, покрывало с себя скинул, волосы похожи на взрыв на макаронной фабрике. Найдя в холодильнике молоко, сварила овсяную кашу и быстро позавтракав, собралась, оставляя записку Белову.«Будить тебя не стала. Спасибо за ночлег, веселые рассказы и ужин. До брата доберусь, не переживай. И да, доброе утро. Соня.»
У Дворца бракосочетания меня уже ждал Маттиас с чемоданом и классным фингалом под левым глазом. Видимо, братец подвесил. — Привет, — кивнул. — Здравствуй. Свидетельство о заключении брака у тебя? — стараюсь не обращать внимания на синяк. — Да. Я привёз. — Отлично. Обратившись к нужному сотруднику, получили отказ в грубой форме. — Так, — вся скривилась, — вот где женились, там и разводиться будете. — Ради бумаги лететь в Литву? — Да. У меня своей работы достаточно, а сидеть и звонить в ваш ЗАГС для всяких запросов не хочу. — Сколько? — громко вздохнул. — Семьдесят. — Грабёж, — достаёт кошелёк. — С каждого. — Вы с ума сошли?! — хором. — А кому надо? Мало того, что хотите прямо сейчас, ещё и из соседней республики прилетели. За срочность платить надо. — Какая наглость, — прошипел. Ну, дорогой муженёк, тебе больше всех надо, ты и плати. У меня две копейки в кармане. Отсчитав купюры, он отдал их сотруднице, которая сразу убрала деньги в бюстгальтер. — Сволочь, — на литовском. Взяв наши документы, женщина удалилась. Мы присели на диванчик. — Ты себе правда никого не нашла? — разорвал молчание. — А надо? — Мне просто жаль, что я ухожу к любимой девушке и ребёнку, оставляя тебя одну. Стыдно как-то… Тебе ли меня жалеть, Маттиас? Себя лучше пожалей. В фойе появился Белов со спортивной сумкой, в шортах и футболке. Как он узнал о моем местонахождении? — Сонечка, — улыбнулся, подходя к нам, — здравствуйте, — увидел Мотю, — Сергей, — протянул руку. Баранаускас просто в ауте. — Доброе утро, — пожал её в ответ, — Маттиас. Они выглядели так смешно, особенно со стороны. Величавый двухметровый баскетболист рядом с низкорослым моряком. Слон и моська, ей Богу. — Можно тебя на минутку? — Конечно. Поднявшись, последовала за ним к огромной монстере. — Что-то случилось? — Цепочку забыла, — вложил в мою ладонь, — и спасибо за кашу без сахара. Как раз то, что я люблю. — Не за что, — смущаюсь, — постоишь со мной, пока документы готовят? — Он тебя обижает? — бросил злобный взгляд. Серёжа посмотрел на Мотю так, словно сейчас подвесит его за нечто драгоценное. — Нет. Просто некомфортно. — Как ты за него замуж вышла? Он же коротышка, — усмехнулся. — Мне было девятнадцать… Маттиас казался человеком хорошим. — А оказался? — Смертельно скучным. Мне жаль, — повторяю его слова, — что я ухожу к любимой девушке и ребёнку, оставляя тебя одну. — Бу-бу-бу, — закатил глаза. — По-взрослому. Получив свидетельства о расторжении брака и паспорта, мы наконец-то покинули помещение. — До вечера? — смотрит на часы. — Увидимся. Приобняв и оставив легкий поцелуй на макушке, Серёжа побежал в сторону Дворца спорта. Актёришка. — Сам Белов, — Маттиас недовольно фыркнул, — надо же. Даже оправдываться не буду. Пусть думает то, что хочет. — Сам Белов, — повторяю, — а ты думал, я с голой жопой останусь, страдать по тебе буду, да? — Давненько ты с ним? — По сравнению с тобой, — улыбаюсь, — пару часов. Слегка осадила. — Я удивлён. Как? — А как ты бабе в Новосибирске ребёнка заделал и четыре года врал мне? — Софтинэ… — Вот так. — Вещи из Литовской квартиры я забрал, вот ключи, — протянул комплект, — родителям ничего не говорил. Потом как-нибудь оповещу. Ещё бы ты вещи не забрал. Квартира моя, вообще-то. — Удачи, Маттиас. — И тебе. Может, — замялся, — что-нибудь скажешь напоследок? — Не будь кобелем, — похлопала его по плечу, — и не ври.