— Алло, мам?
— Здравствуй, доченька! — обрадовалась, — как твои дела?— Всё хорошо. Мы с Маттиасом развелись сегодня.
Повисла тишина. Пока мама собиралась с мыслями, я вертела на запястье браслет из деревянных бусин. — Самый глупый поступок в твоей жизни.— Считаю иначе, — взглотнула, — у него семья в Новосибирске есть. Там сын растёт.
— Да, я знаю.— Что?! — прорычала, — и давно?
— Так, успокойся. Давно. Ну и что, разве, это повод разводиться? Семья там, но жена ты.— Бывшая! Мама, как ты могла молчать о таком? Ещё же и успокаивала, мол, доченька, всё хорошо будет!
— Софтинэ, бывают разные семьи, но её необходимо сохранить. Понимаешь?— И жить как вы с отцом? Ты с другим мужиком, а он с другой бабой. Издеваешься?
Моему гневу не было предела. — Мы с Феликсом живём вот так. Суть в том, что у нас семья. Нестандартная, но семья. Друг к другу возвращаемся.— Это какой-то цирк.
— И кому ты сейчас будешь нужна? Кого себе в этой Москве найдешь? Русского?— Да хоть татарина. Мама, — фыркаю, — тебя вообще не волнует, что твоя дочь прожила семь лет с человеком, который большую часть брака ей изменял?
— Родила бы, и всё встало на свои места.— Я училась, вообще-то. Забеременеть у меня не получилось, ты сама знаешь.
— Надо быть хитрее. Сгульнула бы, да и сказала, что преждевременные роды.— Ты в своём уме? — крикнула, — стесняюсь спросить, мы с Модестасом от папы?
— У нас всё сразу и без проблем. Баранаускасы — обеспеченная семья, имеющая в Литве значимость. Маттиас тебя обеспечивал, давал всё, что необходимо. Нельзя было потерпеть?— Лечи голову, — повесила трубку.
Кто из нас дура? Я или она? Хорошо, что Марины Владиславовны сегодня нет в ателье. Так бы голову открутила за то, что я явилась без пятнадцати десять. — Я платье Беловской жене уже отдала, — смеется. — Отстань, — закатила глаза, — перепутала, с кем не бывает? — Рассказывай, — подбежала ко мне, — где была? — Разводилась, — горжусь собой. — Да ладно?! Поздравляю! Любка радовалась моему разводу больше, чем кто-либо. — Ты сейчас упадёшь, — повесила сумку, — присядь. Мой рассказ она слушала с открытым ртом, терпеливо выжидая финала. Такая смешная. Мы отлично поладили и даже сдружились за те полгода, что я в Москве. Замечательная девушка. — Он за развод отдал месячную зарплату сотрудника ЗАГСа? — Угу, — киваю. — Какая же козлина, — отпивает воду из кружки, — придушила бы. Я очень рада, что ты избавилась от этого груза. — Я тоже. День прошёл спокойно. Народу было мало, а заказы уже все готовы. Пора домой. — Сонь, — прошептала подруга, — там твой стоит. Твой? Обернувшись, увидела Белова. — Откуда ты знаешь, как он выглядит? — Метод исключения. Очевидно, что это кто-то из команды твоего брата, так как ты с ними летала в Эссен. Твоя реакция на ту девку выдала то, что фамилия у него Белов. Один Белов женится, а второй, — улыбнулась, — вон там стоит. — Тебе надо в следователи идти, — удивляюсь, — браво. — Сергей Белов, — смущается, — отменный вкус. — Спасибо. Как я выгляжу? — поправила волосы. — Как модель. Иди уже… — До завтра! Серёжа себе не изменял. Белая рубашка, бежевые брюки и плащ, начищенные туфли. Одет как с иголочки. — Как прошёл твой день? — обнял. — Отлично, — улыбаюсь, — работала. — Сильно устала? — Не очень. У тебя как дела? — Тренировался. Он немного хромал. — Колено? — Да, — кивнул, — неудачный прыжок. — И ты собрался с ним в Америку лететь. — Угу, — улыбается. — Я правильно понимаю, что ты хочешь прогуляться? Может, посидим где-нибудь, раз тебе больно? — Мне нужен свежий воздух. — Хорошо, — беру его под руку, — идём в парк. Всю дорогу до парка мы проболтали, вспоминая студенческие годы, учителей и одногруппников. — А помнишь, как Илюха Смирнов гречку с курицей мешал? — Да-да, — смеюсь, — контейнер открылся и всё оказалось на полу. Почему он в столовой не ел? — Мамина еда вкуснее. В парке, как всегда, очень людно. Дети катаются на самокатах и велосипедах, пока родители гуляют с колясками, кто-то щелкал семечки на лавочке. Аттракционы забиты под отказ. — Чего-нибудь хочешь? — смотрит влюблёнными глазами на мороженое. — Тебе можно сладкое? Диета же. — Хочу. Мужчина взял два пломбира в стаканчике и мы присели. Только сейчас мне удалось заметить, что около носа у Сережи есть еле заметные веснушки и пару мелких родинок. Имелось несколько шрамов, больше похожих на глубокие царапины от кота. Он съел свою порцию мороженого, пока я разглядывала его. — У тебя все усы в мороженке, — усмехаюсь. — Так и буду ходить. Я — дед Мороз, — вытирается. Заметив силуэт брата, я схватила Белова за руку и побежала в кусты. — Ты чего?! — Модестас, — указываю в его сторону. Он мило беседовал с какой-то барышней, нежно обнимая её за плечи. — Модя ходит на свидания? С каких пор? — Видимо, с этих самых. Шатенка мило улыбалась и смеялась, будучи довольной компанией баскетболиста. — Он с самого утра убежал, ничего не сказал. — А я то думаю, — прищурился, — чего он мне песенку про свадьбу запел. Остепениться хочу и бла-бла… — Тебе тоже? Думаешь, у них все серьёзно? — Раз Модя с ней по парку гуляет, а не в кровать затащил, то да. Выйдя из укрытия, мы отправились в сторону тира с игрушками. Серёжа выиграл плюшевого кролика с красным бантиком. Глазки у него как живые. — Это тебе, — слегка смутился. — Он такой хорошенький. Спасибо. А после решили прокатиться на колесе обозрения. Это Серёжа решил. — Может, — представляю, как это высоко, — тут просто посидим? — Ты что, высоты боишься? — Немного. Очень много. Настолько, что колени сводит. Самолёты это одно, а тут абсолютно другое дело… — Я рядом, — протянул руку, — идём. — Если упаду? — Пристегну, — млеет, — идём! Переступив через свой страх, мне всё же удалось насладиться видом вечерней Москвы в сентябре, хоть и кабина слегка тряслась. Это что-то невероятное… — Какая красота, — восхищаюсь, — даже Дворец спорта видно. — Всю Москву видно, — взял за руку. Я сначала напряглась, но позже расслабилась. Серёжа рядом, он ничего плохого мне не сделает. С ним безопасно и бояться нечего. Его горячие ладони согревали мои вечно холодные руки. Очень приятно. Белов, как настоящий джентльмен, проводил меня до дома. — Спасибо за отличный вечер и зайца, — стоим у подъезда. — Тебе спасибо. Я позвоню, — огляделся. — Спокойной ночи, Серёж. — И тебе, — чувствую, как начинают краснеть щёки. Встав на цыпочки, оставила лёгкий поцелуй на слегка колючей щеке баскетболиста. Белов довольно улыбнулся. Зайдя в подъезд, поднялась на второй этаж и выглянула в окно. Он постоял буквально минутку и засунув руки в карманы, хромая, пошёл в сторону дома. Дождался, пока я поднимусь. Модестаса ещё не было. Оно и к лучшему. Не надо ему видеть моих красных щёк и горящих глаз. От игрушки исходил аромат Белова. Цитрус и свежесть. Головокружительно… С глупой улыбкой на лице, переоделась и пошла на кухню. Мысли путаются. Брат вернулся. Видел бы он себя со стороны. Лыба до ушей, в глазах пожар, лёгкий аромат женских духов, щеки, как и у меня, красные. — Ты уже дома? — удивляется. — Да, — киваю, — что-то запозднился сегодня. — У Серёги засиделся. Не ври, с Серёгой я была. — А утром куда так быстро убежал? — Тренировки, — вешает пиджак. Мне так хочется сказать, что я всё знаю и расспросить его обо всем, о ней, но сдам себя же. Наложив в тарелки рис с овощами и курицей, нарезала хлеб, а Модестас закончил с салатом. — Я маме сегодня звонила и про развод рассказала. — Кричала? — ставит чайник. — Нет, — мотнула головой, — сказала, что знала про семью Маттиаса. — Серьёзно?! — повернулся, — знала и молчала? — Именно так. Ещё добавила, что если бы я родила, то такой херни бы не было. — Это было невозможно, он постоянно на работе. — Предложила сгульнуть. — С ней всё хорошо? — возмущается, — мама меня пугает в последнее время. Стоп, а мы с тобой… — От папы. Я спросила. — Надо с отцом как-нибудь поговорить, да спросить, всё ли нормально с мамой. Мне она тоже кое-что предложила… — Удиви. Сев на стул, он чуть не упал с него, начав материться на литовском. — Выброшу его завтра! Сходим и купим новые! — Давно пора. Мама что сказала? — Жену мне нашла. Помнишь, мы в классе с Наной Трастаус учились? — Ну… Она же замуж вышла после выпускного, детей родила, а муж у нее погиб, кажется. — Да. Вот именно её кандидатуру предложила матушка. — С тремя детьми? — Отец тот, кто воспитал. У неё отец директор пилорамы, вот она и хочет меня куда-нибудь в хлебное место устроить. Хватит гулять. — Мама заботится и переживает, но её предложения, — передёрнуло, — раздражают. Никак не поймёт, что насильно мил не будешь. — Вот такая она у нас. — Модь, почему они стали так жить? — Скорее всего, быт сожрал. Сама понимаешь, двойня в военное время… Давай не будем про них говорить? Тошно. — Как скажешь.