***
Так протекали годы. Воландеморт всё чаще и чаще вызывал девушку к себе, а Беллатрикс успела с этим смириться. Близость с Тем-кого-нельзя-называть — достойная цена могуществу. Тем более, это открывало ей огромный спектр возможностей. Темный Лорд больше никого не подпускал к себе так близко, как Блэк. Со временем она стала его правой рукой, всегда верной соратницей. Она пытала и убивала для него. Ради него. Стала преданнее любого и любой. В следствии с этим, пожирательницу всё чаще стали видеть вместе с Воландемортом. И однажды Дамблдор догадался… Догадался, кто всё это время был слабым звеном Ордена Феникса, кто никогда не был по-настоящему верен им. Ничего не предвещало беды, ведьма стояла в кабинете Дамблдора, в штабе Ордена Феникса, ожидая, что ей скажут новые время и место для проведения операции. Но случилось иначе. — Ну что ж, Белла, — усмехнулся старик, — твоя песенка спета. — Что вы имеете ввиду? — в груди волшебницы стал подниматься страх. И не зря. В комнату ворвалось несколько членов Ордена Феникса. — Взять её. Девушка испуганно оглянулась и выхватила палочку. Обороняться было уже поздно. Но она хотя бы успела оставить на лице Дамблдора уродливый шрам, тянущийся почти через всё лицо, задевая левый глаз. Сейчас рана кровоточила, а Альбус шипел от боли, но когда-то она превратится в ужасное напоминание о ней, его главной ошибке. Сколько орденовцев полегло по её вине… И в честном бою, и из-за шпионажа. Тем не менее, сегодня Беллатрикс потерпела неудачу. Её заковали в цепи и кинули в подвал под зданием штаба. — Вы ответите за это! — в безумной ярости, пытаясь вырваться из цепей, кричала она, — он придёт за мной! Обязательно придёт! Вы все будете наказаны. Но шли часы, потом дни. Никто не приходил. Только Грюм, который раз за разом пытался выбить из неё информацию с помощью пыток. Излюбленный ею круциатус обернули против неё самой. Прекрасно. А ещё приходил поглумиться Сириус, мол, как ты, сестрёнка, до этого докатилась? А Блэк оставалось лишь заливаться смехом в жалких попытках не сойти с ума от очередной порции боли.***
Прошло несколько… Дней, месяцев? Казалось, что вечность. По виску текла струйка крови. Это Грюм приложил её о каменную стену. На шее остались синяки от его рук. Белла с презрительной ухмылкой на лице и сумасшествием в глазах захохотала. — Ты думал я что-нибуть тебе расскажу? — она скорчила рожицу и надула губки, — ахахах, наивный глупец! Я никогда не предам того, кто дал мне такое могущество. Ложь. Она предаст. С радостью предаст. Но только когда придёт время. Она отомстит всем. За все её страдания. — Ты точно также говорила, что за тобой придут. И где же они? Что-то не видно под нашими окнами оравы псов, — а это вошёл в её клетку любимый братец. Снова поиздеваться пришёл. — Блэк, иди отсюда. Не мешай, — прошипел раздраженный Аластор, сжимая руку на шее Беллатрикс. — О, я всего лишь посмотрю. С губ пожирательницы сорвался горький смешок. Возможно, про неё действительно просто забыли? Или уже нашли замену… Но внезапно где-то рядом раздался взрыв. С потолка посыпались мелкие камешки. — Это они! Они! Я же говорила, — надежда в глазах волшебницы загорелась с новой силой. Не забыли. Нашли. Наконец-то. Орденовцы переглянулись. Раздался новый взрыв, уже громче. Послышались звуки боя. Больше не раздумывая Грюм и Сириус выбежали из подвала, на ходу выхватывая палочки. По счастливой случайности из кармана аврора выпала палочка пожирательницы. Её глаза вспыхнули при виде любимого оружия. «Отсюда я её не достану… Но я должна хотя бы попытаться» — и ведьма стала пробовать безпалочковую магию. К слову, хоть Белла и была сильной волшебницей, магия без палочки ей всё никак не удавалась. «Акциоакциоакцио» — в голове Блэк в отчаянии билось одно лишь только слово, — «акциоакциоакцио». И палочка стала подниматься. Поначалу неохотно, но всё выше и выше, она поплыла по воздуху прямо к владелице. «Да! Да! Да! Ещё совсем чуть-чуть», — старательно практикуя заклинание, Беллатрикс даже закусила губу в предвкушении. Совсем немного и она снова будет наслаждаться своим уютным мэнором. Всё будет, как прежде. Спустя пару секунд, что казались ведьме вечными, палочка оказалась в её руке. И, хотя, делать нужные пассы возможности не было, с оружием в руке исполнять заклятия было в разы проще. В несколько движений, Блэк освободилась от цепей и встала. Впервые за столько дней она твёрдо стояла на ногах. Ну, как твёрдо… Ноги тряслись, её пошатывало, руки затекли, на них остались ужасные раны от тугих цепей. Но она была свободна. Это главное. Пожирательница собрала всю свою волю в кулак и побежала на звуки сражений. Она с ухмылкой на лице рвалась в бой с теми, кто подверг её такому наказанию. Сражение было жестоким. Кровавым. Но с бывшего штаба орденовцы бежали, как крысы, поджав хвост. Это была не последняя битва, но она закончилась победой пожирателей. 1:0, как говорится. Счастливо улыбнувшись, Белла огляделась. Она всё ещё была в том же платье, что и несколько месяцев назад. Только теперь оно было рваным и с пятнами крови. Сама Блэк отощала и еле шла, но улыбалась спеша на встречу друзьям. Соратникам. Повелителю. Несмотря на свой внешний вид, церемонно поклонилась. — Мой Лорд. Я рада, что вы пришли за мной, ‐ в глазах волшебницы действительно плескалась благодарность и уважение. Впервые за годы, это было искренне, — спасибо.***
После этого «инцидета» жизнь стала потихоньку налаживаться. Вновь изнуряющие тренировки, бои и стражения. Но пожирательнице это нравилось. Она любила такой стиль. И, несмотря на то, что пришлось объясняться перед Воландемортом за то, что Дамблдор прознал об обмане — доверие первого она не потеряла. В своих сумбурных изъяснениях ведьма свалила всё на Альбуса и это, как ни странно, прокатило. Когда она полностью восстановилась, Темный Лорд даже возобновил их встречи, что не могло не радовать. Они для Беллатрикс уже стали привычными. Это делало её наиболее приближенным к Лорду человеком и не могло не радовать. Но после плена Блэк ожесточилась ещё больше. Иногда ей самой казалось, что она сходит с ума. А может не казалось? Всё чаще стали напоминать о себе старые раны. Проще было забыть их за каменной стеной безразличия, выстроенной за эти годы, но пытки Грюма пробудили в ней эти воспоминания. Отец, обливиэйт, магглы, ненависть… Она отчаянно старалась понять о чем идёт речь, но никак не могла вспомнить. Она знала, что в детстве ей стирали память, но из-за чего… И теперь это не давало покоя. Она вновь и вновь переносилась в те времена. 1966 год. Крики Сигнуса Блэка, ее отца, оханья матери, тихий плачь Цисси и попытки Меды вразумить родителя. Беллатрикс, стоящая напротив человека, которого раньше тепло называла папой. В её глазах стояли слезы. Не хотелось верить, что он способен на подобное. — Ты опозорила весь наш род! Как ты посмела?! — без остановки орал глава семьи Блэков. — Сигнус, успокойся, она… — Замолчи, Друэлла! Это ни в какие ворота не лезет. — Отец, хватит! Это её жизнь. — Так ты с ней за одно? Может, ты тоже якшаешься с грязнокровками?! До сих пор Белла не понимала о каких грязнокровках идёт речь.Сколько она себя помнила — всегда их ненавидела. — Нет, но… — Тогда вон отсюда! Меда поспешно вышла, Цисси поплелась за ней. — Сигнус, она не может всё заб… — Молчать! Взгляд совсем ещё юной Блэк упирался в волшебную палочку, направленную ей в висок. Её кончик поблёскивал зелёным. «За что… Почему он сделал это?» — Ты выйдешь замуж за того, кого я скажу! И никогда… Никогда больше не заговоришь с грязнокровкой, ‐ шипел отец, вжимая палочку в голову дочери. Казалось, ещё чуть-чуть и он прожжёт в ней дыру. Девушка старалась не думать о том, что ей дорого. Он отберёт эти воспоминания, не постыдится. — Сосредоточься, дорогая, — и вот чего-чего, а проникновения в свой разум, Беллатрикс не ожидала. — Мхх, — она тихо всхлипнула от раздирающей сознание боли, — не надо… прошу. — Надо, милая, надо, — Сигнус Блэк садистски усмехнулся. Он настроил воспоминания дочери на те события, которые она должна забыть и медленно, по кусочкам вытягивал их. Белла рефлекторно хваталась за голову и тянула голову, по щекам текли слезы, а разум будто бы рвали в клочья. Где-то в углу комнаты, зажав рот рукой наблюдала за мучениями дочери Друэлла Блэк. Она была не в силах ненавидеть собственную кровь и плоть, но против мужа пойти не осмелилась. Спустя несколько минут это закончилось. Сигнус вытянул из дочери всё, что хотел. В голове царила пустота. Тревога и ноющее чувство страха. Руки девушки непроизвольно обмякли, упираясь в пол. Густые, кудрявые волосы застилали глаза. Беллатрикс подняла на отца твёрдый, решительный взгляд… И весело рассмеялась. Это звучало безумно, но и она сейчас мало чем отличалась от психически больной. — Какой же ты жалкий, отец. Какой жалкий… — девушка вновь зашлась в приступе сумасшедшего хохота.***