Больно падать с небес?

– Наелась? Давай, отлипай задницу от стула и пошли выбирать тебе зимний гардероб. Если честно, меня не очень прельщает смотреть, как Фриск заталкивает этот дивный пирог себе в глотку. Я тоже, может быть, хочу! Что за несправедливость! – Как скажешь. Контейнер был закрыт, ложка вымыта и возвращена на законное место. Какая умница, аж облевать хочется. Мы почти дошпёхали до пункта назначения, однако Звездень заметила зеркало в самом конце коридора. Кажется, в прошлый раз у неё не было времени на небольшую шалость, а вот сейчас она уже во всю кривляется своему собственному отражению. Ещё чуть-чуть и её зеркальный двойник вылезет и даст этой горе-кривляке такую затрещину, что мало не покажется. – Ну что, наигралась? – захотелось потрепать девчонку по голове, но она ведь уже не ребёнок, уже азы сексуальной жизни постигает, а я её гладить буду, словно пёсика. Обидеться ещё. – Чара. – девочка вдруг перестала гримасничать и заулыбалась сладко-сладко. – Скажи, я симпатичная? В смысле, лично для тебя я симпатичная? Привлекательная? ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ, ТВОЮ МАТЬ. Чара.eхе не отвечает. Идите нахуй. – Ну... – Ну? – Фриск чуть наклонила голову на плечо. Ебаная кокетка. – Ну я, то есть ты... Мозги разжижались. Ну всё, пиздец! Закапывайте меня снова, пацаны. – Продолжай, я внимательно слушаю... Я сотру эту ухмылочку с её личика! Даже если мне придётся сделать это тёркой! – Я тебе что, то уебанское зеркало из Белоснежки, а? Ой, здравствуй, агрессия! Как я рада тебя видеть! Плиз, вытащи меня отсюда. Я уже не вывожу. – Да. – Пизда! Давай шуруй куда надо! Ты нам только хронометраж растягиваешь! – Чего? – Ой, блять, да на твоё "чего?" даже рифму придумать нельзя! Пиздуй куда надо, теперь поняла? Или тебе по буквам повторить? Я могу. Хотя с алфавитом у меня проблемы. О, ебать, как меня расхуярило. Аж смешно! – Поняла-поняла. Ты только не матюкайся. А то у меня уже ушки вянут! – начала канючить Звездень, но на удивление быстренько шмыгнула в нужную комнату. Горжусь! Наконец моё дитятко сдвинулось с мёртвой точки. Спальня Ториэль была выполнена в голубо-синих тонах. Присутствовал комод с вонючими носками, шкаф, письменный стол, стул и воистину титанических размеров кровать. – У неё какая-то зависимость от однотонных ярких спален, да? – Ну, можно и так сказать. Ближе к делу. Сумка, что ты, кажется, искала на столе. Шкаф в углу. Открывай. Устрою тебе Шоу-рум волшебника Джея. Фриск уставилась на меня с таким выражением лица, которое прямо-таки говорило две вещи: "Я не слепая" и "Великий Тоби, чел какой же ты старый". Потрёпанная кожаная сумочка оказалась на худеньком плече и тут же коснулась пола. – Вот же! – девица тут же начала регулировать ремешок. Контейнер с пирогом отправился на тот же пол, а затем переместился на своё законное место в сумке. – А что ты хотела? Ториэль - большая девочка. – ухмыльнулась я. – Если бы ты знала, насколько у неё глубокая... – Ля-ля-ля! – девчонка закрыла уши ладошками, словно маленький ребёнок. – Глубокая п... – Ля-ля-ля. Я тебя не слышу! – Ладно-ладно, больше не буду. О, я буду ещё так. И не раз. Ведь мстя требует свершения. В шкафу всё было таких же размеров, как и задница обладательницы. Ну как всё. Два запасных фиолетовых платья и белоснежная шуба из какого-то очень дорогого меха. Настолько дорого, что даже Ториэль не решилась её рвать. А вообще, нахуя Ториэль шуба? У неё свой мех есть! М-да, попантоваться Дримурры всегда любили. Надеюсь, никто из их вида не пострадал. – А тут нет ничего... поменьше? – Укоротим и будем норм. Бери давай и не жалуйся. Вздохнув, Фриск подставила стул и сняла шубу с крючка. Всё это выглядило по одури смешно: Пиздючка метр пятьдесят волочёт за собой тушу северного мишки. Обхохочешься! – Хватит смеяться! Ты обещала меня шить научить, а ты смеёшься! – малышка сердито бросила свою добычу рядом с креслом. Ох, да точно. – Ну, для начала нам нужны: нитки, иголки и ножницы. – И где нам всё это найти? Режим: Мстя включён. – В тумбочке, моя сердешная. В той самой... – промурлыкала я, подойдя чуть ближе. – Нет. – Почему же мы так категоричны, а, милая? О, Великий Тоби, я ступила на путь греховный. Прошу, не останавливайся меня! – Нет и ещё раз нет! Я не буду больше лазить по шкафам в этом доме! Точка. Звездень покраснела. Вай-вай, какая милота! – Ну же, крошечка-картошечка, не упрямься. Будь умницей. – лаского протянула я. – Ты же хочешь, чтобы твой милый свитерок был тебя благодарен за свою починку, так ведь? Тем более на это раз нам понадобится нижний ящичек. Мои глазки кота в сапогах снова сработали. И вот Фриск уже идёт за швейными прибамбасами под шипящие "Если, там будет что-то такое, что я уже успела лицезреть... Клянусь, я тебя придушу!" Конечно, малыш, конечно. Обязательно. Наконец она вернулась с крошечным металлическим ящичком. Я уже сидела на спинке любимого козьего кресла. – Садись. Буду учить тебя зашивать пёзды! – Ещё одно слово, Чара, и я реально тебя придушу! – девчонка плюхнулась в скрипучее кресло, сняв многострадальный свитер. – Не знала, что у тебя есть кинк на асфиксию. Хотя вряд ли ты вообще знаешь, что такое "кинк"... – Иди в жопу! – О, тебе и такое нравится. Ты, оказывается, та ещё штучка! О, Тоби, я слышу, как скрипят её зубы! Хе-хе. – Отправляйся, блин, к чёрту! – Звездень показала мне язык. – Оу, как мило! – Если ты не прекратишь эту тему, я тебя хорошенечко так поцелую, и мы посмотрим, кто будет смеяться. Сама ведь нарываешься. Я давно тебя раскусила. Я тебя нравлюсь! Чё, блять? Нравишься? Нет-нет! Почему Фриск так решила вообще? Ну, подумаешь, шучу непристойные шутки-прибаутки. Так она первая начинает! Я тут не причём! Забочусь, да. Ну, а что мне нужно было Дать ей пинок под зад и сказать: "Счастливых вам голодных игр!" Обожаю. Тоби, спасибо, что у Альфис есть доступ к людскому интернету! Да, грузится всё пиздец медленно, но я хотя бы могу поглядеть, чё там нового снимают. Вот блять. Слушай, сердце родное моё, любимое, сдохни, пожалуйста! Я, конечно, понимаю, что воспоминания о Китнисс тебя волнуют, но тише, окей? Всё хорошо. Всё в полном порядке. Тебе незачем так биться. Давай, вдох-выдох. – Земля вызывает Чару! Приём! Ты будет показывать, как зашить дырку или нет? Точняк дырка! – Короче... – режим "Включи мозги и впомни как учила мама и всё будет ок" включён. – нужно подобрать нитку с иголкой. Расчехляй ларец! Фриск послушно открыла коробочку. Наполнение ни чуть не изменилось. Нитки-хуитки, иголки-хуётки вколотые в подушечку в виде белой пушистой собаки похожей на шпица. – Кто мог такое сотворить с Великим Тоби! Это же тобихульство! – Звездень была в полнейшем шоке. – Я – лучшая швея отозвалась со спинки кресла. – Кто же ещё? – Ты просто... – девчонка никак не могла найтись с ответом. – Ты не просто извращенка, ты ещё и антитобистка! – Какая есть. – ухмыльнулась я. – Как у тебя вообще рука понеслась!? – Не знаю. Просто хотелось побесить козломамку. Ты даже представить себе не можешь, как эта сучка орала! Чуть в клочья не разодрала моё произведение искусства. Но я его спрятала как раз в эту шкатулку. Хорошо, что это коза после моей смерти не рукодельничала. Иначе пропал бы мой шедевр. – Да уж, шедевр... – Да уж, да уж. Нитки выбирай – закатываю глаза я. Немного порывшись в ящичке, Фриск ответила: – Но тут нет голубого. – Тьфу, ты нашла проблему. Выбери какой-нибудь другой цвет. Будет у тебя этот, как его... Яркий акцент! – Красным можно? – Конечно, можно. Ты зачем меня спрашиваешь? То, что хочешь, то и бери. Только иглу выбери с широким ушком, чтоб легче было вставлять Здесь мог бы быть пошлый юмор, но его нет, потому что я не хочу получить по заднице. Мои булочки не для этого пеклись. Фриск взяла одну из самых больших игл. Несколько минут она безуспешно пыталась впихнуть нитку в ушко. – Ну ты чё? Тебя бабушка шить вообще не учила, что ли? Ну или там мама? Не бывать тебе учителем, Чара. Ты скотина, не умеющая держать язык за зубами. Отрезать бы тебе его. А то, что он мелит хуйню? Знаешь же, что это не очень хорошая тема для обсуждения. – Бабуля с детства была почти слепой. – девчонка стала снова спокойной и рассудительной девушкой, ещё сильнее сосредоточившись на своей задаче. Кажется, она слегка улыбнулась, но так мимолётно. Всего на секунду – Только пятнышки видела, а очки не помогали. – Жалко... – А чего жалко то? Она у меня хорошая была. Активная, несмотря на проблемы со здоровьем, весёлая. Была, да? Это ещё хуже. Вот блять, зачем я завела это разговор? Кто меня за язык тянул!? – Когда мамаша меня в тазу утопила. Бабуля так плакала. Чего, блять!? Моя нижняя челюсть медленно, но верно падала на голову этой странной девушки. – Ты хотела сказать "пыталась утопить"? – Нет. – лицо Фриск ни на чуточку не поменялась. Всё такое же рассудительное и спокойное. Стало как-то жутковато. – Лет пять мне тогда было. Мать пьяной домой пришла, притащила откуда-то огромный железный тазик. Глубокий такой. Самой матери чуть ли не по колено. Прям не тазик, а тазище! Бабуля моя сидела в кресле, слушала новости по телевизору. Даже внимания не обратила на то, что мать эту бадью домой притащила. Любила она по пьяни чудить. Ну и налила мать воды. Говорит такая: "Айда купаться, нечего грязной ходить, мать позорить." Ну я и залезла. Первые пять минут всё было вполне нормально. Она даже была какой-то ласковой, не такой, как обычно. А потом началось... Бабуля сразу вскочила, когда услышала, что я кричать начала. Пыталась остановить маман, но что сделает слепая старушка огромной пьяной детине? Мать моя - человек росным, мощным, несмотря на постоянные попойки. В общем, захлебнулась я. Испугалась, конечно. В первый раз тогда умерла. Бабуля тоже испугалась. Вытащила меня из воды, обнимает и плачет. А мать орёт, к стенке отползает. Весело было. Сначала страшно, а потом весело. Нитка наконец, скользнула в ушко. А у меня в голове были только две мысли. Первая: АХУЕТЬ. Вторая: АХУЕТЬ.