***
Тем временем, Кощей пришел к морскому берегу, еле слышно что-то прошептал и стал ждать. Через некоторое время воды забурлили, вспенились и показался силуэт. Это оказалась ни кто иная, как Царевна Морская – Варвара-краса. Она чинно вышла из воды с легкой горделивой улыбкой. Обойдя Кощея, она с ухмылкой молвила: – Ну здравствуй, колдун, – он молча кивнул ей. – Что-то не видно торжества в твоих глазах, ведь ты добился своего. – «Мы» добились своего, Царевна, – поправил он ее. – Теперь ты единственная наследница Морского Володыки, как того и желала. – А ты заполучил Марью и даже Морской Володыка по договору тебе теперь не помеха. Все взаимовыгодно, – она грациозно откинула свою косу за спину. – На то он и договор, что всем выгодно, – Кощей оперся на свой меч. – А знаешь, Кощей, она ведь ко мне приходила, душу изливала, – Варвара рассмеялась. – А ты лукавил, не сказал мне, что не просто дружба меж вами была. – Не твое это дело, – в голосе его послышались стальные нотки. – А, быть может… – она посмотрела на него с прищуром, заискивающе. – До сих пор ты к ней неравнодушен? Раз захотел при себе держать? – Ты играешь с огнем, Царевна. Знай свое место, – прошипел Кощей. – Она доверяла тебе. – Не читай мне морали, колдун, – она взметнулась. – Ты ведь этим и решил воспользоваться. Мы похожи, не пытайся себя обелить. Он молчал, смотря в море. Да, воспользовался он любовью Марьи к сестре, знал, как она ею дорожит. Но также знал, что младшая Царевна ее ненавидит, завидует, ведь первая к нему пришла, а он всего лишь предложил договоренность со своею выгодой. – Ладно, пора мне возвращаться, а то Володыка хватится, нельзя, чтобы он что-то заподозрил, – Царевна плавной походкой двинулась к воде. – Хотел лишь напомнить – не забывай, что ты еще одну услугу мне будешь должна, когда придет время. Не вздумай хитрить или против меня идти, пожалеешь, – после этих слов Кощей развернулся, взмахнув плащом, и, обернувшись черным вороном, исчез в небе. Варвара, оскорбленная его отношением к ней, исчезла в пучине.***
Почти седмица уж минула с того дня, как Марья стала пленницей Кощея. Он каждый день приходил к ней, наблюдал, но она молчала как рыба, ни слова не проронила с тех пор. Его это злило, только распаляла эта злость. Какое она имела право, вести себя так?! С каждым днем, когда он приходил к ней, ледяная злоба в нем нарастала. Одним днем, Царевна все также сидела у окна. Она понимала, что своим поведением злит его, но гордость не давала ей поступать иначе. Она откусила кусок от корки хлеба, принесенной ей на завтрак, и запила его глотком воды. Ее не баловали, питание было очень скудным, она исхудала даже за столь короткий срок, под глазами залегли тени. Ночами она замерзала в сырой камере. Послышались шаги. Марья знала, что идет он. Он всегда приходил. Кощей резко отворил дверь, ударив ею стену. От резкой смены его поведения и могильного холода, которым от него несло за версту, она вздрогнула. – Здравствуй, Марья, – голос словно лед. – Как чувствуешь себя сегодня? Его вопрос, как и всегда, остался без ответа. Но сегодня в нем что-то изменилось, она чувствовала, и это вселяло страх. – Долго ли ты будешь молчать? Или компанию тебе привести, чтоб не скучно было? Быть может, Царевича? – его глаза горели злым огнем. – Что тебе не дает покоя? – Марья, наконец, заговорила, голос был хриплым после долгого молчания. – Я здесь, а Ивана не тронь, – она встрепенулась, защищая друзей. – Зачем тебе так сдался этот простак? – прошипел Кощей. – Он хороший человек. Ты втянул его во все это, похитив отца. Тем не менее, даже не обладая никакими волшебными силами, он не потерял достоинство, – она осеклась, поняв, что сказала. Кощей, мерявший комнату шагами, резко остановился и вмиг оказался возле нее. Схватив за шею, он прижал ее к холодной стене. Глаза Марьи расширились. – А я, что же, потерял? – выдохнул он ей в лицо. – Как же быстро, любовь моя, ты от меня отказалась. Знать, не так и велика была твоя любовь. – Как ты смеешь такое говорить?! – прохрипела она яростно. – Я боролась за тебя до последнего, но тебе не хватило мужества остаться собой! Тьма поглотила тебя, и никакая любовь оказалась тебе не нужна. Я была готова бросить все ради того, чтобы быть рядом! Но ты от меня отказался, – голос сорвался. – Я тебя не отпускал, – послышался шепот прямо возле ее уха, пуская по коже мурашки. – Если не мне, то не достанешься ты никому. – Я тебе не принадлежу, – выплюнула она ему в лицо. Он прищурился, глядя ей в глаза. А после впился в губы грубым поцелуем. Она пыталась возразить, как-то оттолкнуть, но не получалось – руки в кандалах, а тело плотно прижато к стене. Он был другим, губы холодные словно лед, изменился запах. Руки Кощея начали блуждать по ее телу, грубо сжимая кожу, преградой была лишь рубаха, которую ей оставили. Из глаз Марьи хлынули слезы боли и обиды, она очень этого хотела, но не таким образом, не с ним таким. Его холодные руки исследовали каждый сантиметр ее тела будто в первый раз, волосы щекотали ее лицо, дыхание сбилось. Он слегка покусывал ее губы, наслаждаясь сладостным моментом. От нее пахло так же, как и тогда – солнцем и легким морским бризом. Только сейчас она не обнимала его в ответ, а сопротивлялась изо всех сил. Кощей грубо схватил ее за бедро, приподнимая ногу и заставляя обхватить его. Холодные пальцы заскользили вверх, проникая под тонкую ткань сорочки. Марья поняла, что если она не сможет его остановить, случится то, что она ему уже никогда не простит. То, что разобьет и растопчет ее сердце. Из последних сил она прошептала: – Прошу, остановись… – в голосе было столько боли, что заставила его на миг прерваться и взглянуть в ее глаза. Этот взгляд он уже никогда не забудет. Кощей отстранился, на мгновенье замер, а потом резко развернулся и вылетел из камеры, лишь щелкнул замок. Марья медленно сползла по стене, захлебываясь беззвучным плачем. Ее сердце разрывалось от несправедливости и спрятанной глубоко любви. Она была шокирована ревностным порывом колдуна, а сама ситуация никак не шла из головы. В тот момент Царевна ясно осознала, что она полностью в его власти, ведь он мог и не потакать ее мольбам и довести начатое до конца. И вдруг когда-нибудь доведет? Окончательно растопчет ее и все, что было между ними. Остаток дня она так и просидела на полу, смотря в стену и пытаясь разобраться в своих чувствах. Замерзая и борясь с подступающим кашлем.***
Кощей же находился в покоях и боролся со своими демонами. Вернувшись из башни, он в порыве гнева смел все на своем пути, в помещении царил хаос. Теперь же он стоял у окна, уперев взгляд в черную морскую пучину, и пытался понять, как допустил такое? Как дала трещину его ледяная маска? Он корил себя за произошедшее, перед ним до сих пор стояло ее заплаканное лицо и голубые испуганные глаза, полные боли. – Ра-а-а-а! – он зарычал и разнес в дребезги стоявшую рядом вазу. Когда на небе стали загораться первые звезды, он решил собраться с духом, пересилить свое упрямство и пойти к Марье, чтобы попросить прощения. Каждый шаг по винтовой лестнице, приближающий его к камере, давался тяжело. То, что что-то не так он понял еще на верхних ступенях – было темно, не горел ни один факел, а меж стенами завывал ветер. Ускорив шаг, он приблизился к двери и не глядя отворил ее. То, что он увидел, заставило на миг остановиться его черствое сердце – Марья без чувств лежала посреди комнаты, бледная как сама смерть. Он вмиг оказался подле нее, коснулся руки – она была ледяной, но его острый слух уловил еле слышное биение сердца. Первым чувством было замешательство, а потом пришло понимание происходящего, стоило ему взглянуть на кандалы. Они сдерживали ее магические силы, не давали колдовать, но не понял он, что из-за этого они делали ее ровней человеку, лишали нечеловеческого здоровья. Для обычного человека условия, в которых она содержалась, были несовместимы с жизнью. Он щелкнул пальцами, волшебные путы исчезли. Аккуратно, словно хрупкую вазу, он поднял ее на руки и кинулся прочь из башни.