Кристоф как можно быстрее переоделся и только после этого зашёл на кухню, осмотрел стол, потом холодильник. Ничего особо вкусного не было. Настроение резко сдохло, просто руки опустились и захотелось плакать.
«Чëрт, последний раз такая смена настроения была лет в шестнадцать… Твою мать».
Шнайдер уселся на деревянный стул со спинкой, а по щекам потекли слëзы. Не было никаких причин сдерживать их.
Дело было не в еде, а в каком-то выгорании. Впрочем Кристоф не знал точно, что это. Интереса ко всему этому бреду не было, как и понятия о состоянии.
— Ничего вкусного нет… Жрать вообще нечего, — хрипловатым голосом прошептал ударник. — блятц…
Вдруг нарисовался Пауль.
— Ты плачешь, что случилось? — заволновался он.
— Я хочу кушать.
Хайко изогнул бровь и подался вперёд.
— Ты глупый? Хочешь — поешь, в чëм проблема?
— Кушать нечего, — продолжал ныть Шнайдер.
Хирше нахмурился.
— Так закажем, что не так?
Кристоф не унимался. Паулю показалось, что он специально делал это. Как-то пытался играть.
«А почему нет?» — подумал гитарист, подходя поближе к ударнику.
Пауль надавил на плечи Кристофа, чтобы он облокотился, а потом сел на его колени, проводя руками вверх от груди к шее.
— Не плачь, — тихо стал успокаивать он Шнайдера, вытирая дорожки от слëз.
— Не буду…
— Так чего ты хочешь?
Шнайдер прикрыл глаза, опуская руки на талию Хайко, и начал водить по ней вверх-вниз. Не отвечая на вопрос, он притянул лицо мальчика к себе за подбородок и поцеловал в краешек губ.
Пауль улыбнулся.
— Понятно, чего-нибудь сладенького?
— На вкус они солёные, будто в слезах… — вздохнул барабанщик, облизывая губы Хирше.
Пауль решил повеселиться и стал ласкать шею Кристофа поцелуями, перебираясь иногда чуть ниже, оттягивая майку. Чувствуя, как «что-то» упирается в задницу, Хайко ухмыльнулся и стал сильнее ëрзать, провоцируя Шнайдера.
— Куда ты пропадал? — спросил вдруг Пауль, переставая двигаться.
Шнайдер задумался, что бы такого соврать?
— Ничего особенного не было, ничего плохого и нарушающего закон я ещё не сделал. Нет смысла переживать. Понимаешь? — ответил он, ловя себя на мысли, что молчит уже довольно долго.
Пауль кивнул и прижался к ударнику.
— У тебя правда всё хорошо? Я волнуюсь…
— Ну я ведь сказал Тиллю, что всё более, чем хорошо. Я бы не стал врать. Всё отлично, — Кристоф всей грудью вдохнул родной запах.
«Эмма так не пахла… Никто так не пахнет…»
Хайко подумал, что в таком положении они находятся довольно долго и это становится небезопасно. Кто-то мог войти и увидеть их.
Кристоф тоже всё это понимал, поэтому попросил Пауля слëзть с него и заказать что-нибудь поесть.
— Хорошо, — согласился Пауль.
«Отлично, а я займу ванную. А вообще, Пауль, нехорошо вот так бросать возбуждённых тобою людей».
Хайко думал практически о том же и знал, что Кристоф бесится, ведь Хирше не будет ему дрочить.
«Хе-хе, закажу ему острые роллы и красный кляп».
Делая заказ он подумал о том, что кляп должен быть чёрным. Вернувшийся Кристоф смутил Хайко, внутренний конфликт из-за цвета кляпа пришлось кинуть в долгий ящик.
— Через час привезут, но они как всегда обманывают. Ждём полтора часа минимум, — вздохнул Пауль.
Шнайдер немного подумал, а потом позвал своего нового любимого мальчика гулять.
Вечерний Берлин… Это так… Собственно, ничего такого особенного — обычный город, обычные деревья, тротуары, люди, дома. Всё уже давно привычное для Кристофа и Хайко. Они больше не находили в окружающих их видах чего-то манящего, красивого, удивительного. Чувства были, когда они только приехали в город. А теперь это просто данность. То, что есть и никуда не денется.
Шагая по улице, защитой светом вывесок, каждый думал о своём. Молчание, как это часто бывает, нарушил Пауль.
— Ты много внимания мне сегодня уделяешь.
— А ты пришёл ко мне и зажал. Возбудил и бросил дрочить в ванной. Гуляем мы потому, что ты под руку подвернулся, — Шнайдер даже не посмотрел в сторону Пауля.
— Да, конечно. То есть прийди к тебе Рихард, ты бы тоже его поцеловал и повёл гулять? Тилль? Олли? Хотя нет, Олли не пришёл бы. Но вот Тилль! Представь его на своих коленочках! — Хайко рассмеялся, рисуя в голове этот кошмар.
— Боже, да я бы и помер там, Тилль слишком тяжёлый для моих колен, — усмехнулся Шнайдер.
— Получается я… — начал Пауль. Он был твёрдо настроен взыскать свои предположения, но, увы, Кристофу было по барабану, что планировал Хирше.
— Получается ты — маленькая дрянька. Тебе помог исключительно твой вес.
Пауль ненадолго замолчал, но потом снова начал спорить:
— Да нет же! Не только вес! Ещё я…
— Я тебя люблю, доволен? Мне нравится, когда ты рядышком. Всё, иди тихо, доходим до угла, а потом обратно.
Пауль довольно-хитро улыбнулся и безмолвно последовал за Кристофом.
***
В одну сторону они шли около получаса, потом обратно — уже час. Не успели голодные музыканты подняться на свой этаж, как Паулю позвонил курьер.
— Одну минуту! — радостно вскрикнул он и побежал за заказом, прихватив их прихожей кошелёк Кристофа.
Шнайдер остался на кухне, но потом решил сделать обход по квартире и предупредить, что будет ужин. Но только на двоих, чтобы никто не решил присоседиться.
Тилль уже выпил весь коньяк и храпел на своей кровати. Кристоф накинул на его плечи одеяло, перед этим вытащив его из-под сонного солиста, и немного приоткрыл окно, чтобы Линдеманн в своём же перегаре не задохнулся.
Рихард должен был прийти с работы через час-полтора, но это мало интересовало Кристофа.
Теперь-то настало самое сложное — сказать Олли о своих планах.
— Я тут это… Немного… Мы с Паулем поесть заказали, но Хайко брал на двоих… На меня и себя, поэтому я… — и куда девалась вся его уверенность?
Ридель посмотрел на барабанщика исподлобья.
— Слушай, без фанатизма, Пауль — самое дорогое, что есть у меня, — он сделал акцент на последние два слова.
— Да-да, хорошо, — закивал Шнайдер, махая кудрями.
Кристиан как будто и не дома был — тихо сидел за своим столом.
«Немного вина не мешало никому».
Два бокала наполнились белым Урцигер Вюрцгартеном.
Пришёл Пауль. Он был очень доволен.
— Еда, вино, красота, — улыбнулся он, доставая коробки из пакетов, оглядывая бокалы и бутылку.
— Выпьем по одной, не будет напиваться, — сразу предупредил Кристоф.
— Ну да, тебе завтра на работу, мне на пары, — вздохнул Пауль, садясь за стол и распечатывая палочки.
Поздний ужин прошёл тихо, без разговоров. Единственный раз тишина прервалась, когда пришёл Круспе.
Пауль спохватился и достал сигареты. Шнайдер подловато улыбнулся.
Рихард буквально залетел на метле на кухню. Явно не за тем, чтобы ругать Пауля, за чем-то другим, но сигарета запустила процесс перестройки маршрута.
— Какого чёрта ты куришь?! — крикнул раздражённый Круспе.
И вроде бы Пауль должен сказать свою реплику, но он остолбенел, глядя на Рихарда. На его лице читалась паника.
«Да вашу ж святость… Прости меня, Солнышко» — Кристоф чувствовал себя виноватым. Думал, что всë-таки подставил Пауля.
— Я ему разрешил. У нас тут вообще-то ужин, атмосфера тыры-пыры в жопе дыры. Ты всё портишь, — встал из-за стола Кристоф, шагая к Рихарду и отталкивая его от Пауля.
— Отвали, слыш, — огрызнулся Круспе, ударив Шнайдера по руке, выхватил сигарету у Пауля и вышел из кухни, громко хряпнув дверью.
Шнайдер резко переменился в лице и крутанулся к двери распахивая его.
— Я тебя, блять, хряпну сейчас по твоей тупой башке! Истеричка придурошная!
Он едва слышно прикрыл дверь и обернулся.
Пауль сидел ни жив ни мёртв, бледный как полотно.
— П-прости м-мен-ня, — заикался он.
— За что? — Кристоф понял, что поступил не правильно и напугал Хайко своим поведением. Он приблизился к нему и, наклоняясь, обнял подрагивающие плечики. — Боже мой, чего ты дрожишь?.. Всё в порядке, маленький мой, хороший мальчик.
— Я не сказал то, что д-должен был.
— Этот придурок сразу орать начал. Это не входило в мой сценарий. Не переживай. Давай доедим, уберём за собой и спать.
***
Пауль ушёл обмываться и спать, а Кристоф сидел ещё на кухне с выключенным светом и допивал вино.
Обманул Хайко — напился.
Дверь бесшумно открылась и в свете из коридора показался силуэт.
«М… Рихард… Он же не жрал ещё ничего, мы его не пустили».
— Слушай, — заговорил Круспе.
— Иди ты нахуй, невротик, — перебил его ударник, поставил на стол бутылку и ушёл.
