Восточный ветер перемен

Я сказала ему эти слова… Закрыв глаза, сняла платок с головы и приняла удобную для себя позу. Я надеялась, что Саид покинет комнату. Но нет, он не уходил, а продолжал сидеть рядом со мной на кровати. Я была уверена, что он хочет что-то сказать, но он молчал. Знала, что он смотрит на меня: на моё лицо, на мои волосы, на меня всю. «Чего смотришь так долго, будто хочешь меня всю продырявить?! Что-то новое во мне увидел? Я что, так сильно изменилась со вчерашнего вечера?! Прекращай давай! Ты и так видишь меня каждый день! Я с тобой живу! Чего тебе ещё надо?! Хватит! Я не хочу чувствовать себя уязвимой и загнанной в угол!» — жаль, что слова были только мыслями, у меня не было настроения кричать, я лишь повернулась спиной к мужу. Недолго думая, Саид быстро снял обувь, сделал движение... «Эй! Ты что делаешь?! НЕ СМЕЙ!» — чувствуя, как он гладит мои ноги, резко распахнув глаза, я приготовилась кричать. — Не дёргайся, — спокойно сказал муж. – Я всего лишь сниму с твоих ног туфли. Ты же не собираешься спать в них, верно? — С чего ты взял, что я собираюсь спать? Может, мне сейчас хочется сбежать от тебя? — приподняв бровь и тем самым бросая ему вызов, дерзко спросила я. Саид, снявший с меня туфли и держащий их в правой руке, выпрямился. — Хочешь поиграть в догонялки? — разглядывая меня с высоты своего роста, вкрадчиво спросил он. — Дерзай. Этим ты только поспособствуешь дополнительному всплеску драйва, — рассмеявшись, Рашид бросил мои туфли на пол. Я, не зная, что ответить нахалу, схватила платок и с размаху бросила ему в лицо. Саид прекратил смеяться, а я боковым зрением увидела, как он, убрав с лица мой платок пропустил его сквозь пальцы. Развернувшись спиной, он кинул его на пуфик, одновременно свободной рукой расстёгивая верхние пуговицы белой рубашки. Я закрыла глаза. Матрас кровати начал прогибаться. Саид лёг рядом и начал перебирать и гладить мои волосы. — Не нужно сбегать от меня, Жади… — спустя несколько минут молчания тихо произнёс он. — Ты же знаешь, что я всё равно найду тебя, где бы ты ни была, — он шумно вздохнул. Я поджала губы. «Начинается…» — Саид, ты уже родился таким ярым собственником или это касается только меня? Я не твоя собственность, не драгоценный камень, который ты купил и теперь, сдувая пылинки, боишься, что кто-то его украдёт! — я резко развернулась, отчего Саид убрал руку с моих волос. — Я не какая-нибудь домашняя кошечка, которую ты, приходя домой с работы, гладишь! — на губах мужа появилась ухмылка. — Я живой человек, женщина, личность! Мне надоело твоё постоянное давление! Ты не даёшь мне ни капли свободы, в которой я так нуждаюсь! — с каждым словом я всё больше заводилась, с каждым словом мой голос повышался. Если я всё это время говорила эмоционально, то Саид был совершенно спокоен, словно речь шла вовсе не о нём. Он лежал, подперев голову левой рукой, и, не отрываясь, смотрел на меня. — Успокойся. Я тебе сейчас всё объясню, — тихо и степенно произнёс он. Я, готовясь сказать новую порцию слов, поморгала, выжидающе на него смотря. Он, наблюдая за моей реакцией, снова усмехнулся. В комнате повисла тишина. «Обойдёшься! Я не собираюсь выслушивать тебя!» — я сильно сжала губы. Тишина затянулась. Муж то ли специально молчал, то ли долго думал, что сказать. — Жади, я хочу, чтобы ты раз и навсегда поняла одну вещь: во мне течёт восточная кровь. Я восточный мужчина. Мусульманин, если говорить одним словом. Ты, я предполагаю, знаешь, что это значит… — он, видя, что я собираюсь что-то сказать, жестом руки остановил меня и спокойно продолжил: — Всех мальчиков, рождённых в мусульманской семье, как правило, родители, в частности, отцы, а если их нет, то дяди, дедушки, учат своих наследников фундаментальным вещам, прививают им такие черты характера, как отвага, смелость, решительность, умение постоять за себя и за своих родных, умение держать себя в руках и так далее. Можно долго перечислять все необходимые качества. Но самое главное — сыновей учат быть ответственными за всё: за свои слова, поступки, взятые обязательства, — он вздохнул. — Обратная сторона ответственности — это контроль. Без него никак. Говоря тебе всё это, я хочу подчеркнуть, что, беря тебя в жёны, я дал слово дяде Али, что буду беречь тебя. Я отвела от него взгляд. — Я не могу так жить, Саид… — я села, смотря на свои руки. Посмотрев на него, поняла, что он ждёт от меня пояснений. — Ты же знаешь, я родилась здесь, но всю свою сознательную жизнь прожила в Бразилии. До смерти мамы… — мои глаза увлажнились. Я замолчала, пытаясь взять себя в руки. — Мне тогда только-только исполнилось восемнадцать лет. Прилетев сюда, я впервые увидела дядю. Он в первый же наш состоявшиеся разговор пообещал мне, что я буду учиться. А потом он решил выдать меня замуж, не спросив моего мнения, хочу ли я вообще этого или нет. Он сказал, что теперь мой муж будет решать, пойду ли я учиться или нет! — у меня ничего не вышло — эмоции снова завладели мной. — Для меня это стало ударом, ведь меня лишили права выбора! — я заплакала. — Тебе, как мужчине не понять, против чего я всё время бунтую! Я воспринимаю жизнь с тобой и жизнь в Марокко в целом как рабство! — я закрыла глаза, чтобы как-то сдержать поток слёз. — Жади… — услышала шёпот мужа и завертела головой, пытаясь избежать его взгляда. Не хотела я, чтобы он видел мои слёзы. Я вообще не ожидала, что расплачусь. — Не прячь свои красивые глаза, — Саид взял мою голову в свои ладони. — Посмотри на меня. Я прошу тебя. Я выполнила его просьбу и открыла глаза. Мы смотрели друг на друга, наверное, целую минуту. «У него, оказывается, зелёные глаза… Странно, что я заметила это только сейчас… Спустя восемь лет…» — со стыдом подумала я. Мне почему-то всё время казалось, что у него они темно-серые иногда даже почти чёрные. — Жади, послушай меня, — тихо, но чётко, с расстановкой произнёс супруг. — Господи, да не дрожи ты так! — он смягчил голос. — Я прошу тебя, не воспринимай меня как врага номер один, от которого во что бы ни стало нужно избавиться! — он запнулся. — Пожалуйста... — замолчал, продолжая вытирать подушечками пальцев дорожки слёз, катящихся по моему лицу. — Я обещаю, что после того, как ты родишь ребёнка, я отпущу тебя учиться. — Саид вздохнул, видя, что я смотрю на него удивлённо и недоверчиво. — Как я могу быть уверена, что ты меня сейчас не обманываешь? Ты сегодня говоришь одно, а завтра скажешь совсем другое! — я поджала губы, чуть опустив взгляд. — Я сам тебе напомню об этом разговоре. Обещаю, — твёрдо произнёс Саид, одним пальцем касаясь моего подбородка, он поднял мою голову. — Но… У меня есть одно маленькое условие, — его голос стал настолько низким, что у меня пробежали мурашки по спине. Он наклонился к моему правому уху. — За то время, пока наш ребёнок не появится на свет, — положил свою тёплую ладонь на мой плоский живот, — нам с тобой нужно научиться доверять друг другу, чтобы я в будущем был спокоен. Я понятно выражаюсь? — он, убрав ладонь с живота, посмотрел мне в глаза. У вас есть заветная мечта? Мечта, о которой в силу определённых жизненных обстоятельств вы пытаетесь забыть, но не получается? Или вам обещают поспособствовать её исполнению, но вдруг случается то, чего вы никак не ожидали? То, что переворачивает страницу вашей жизни, оставляя эту мечту где-то там, далеко позади? Я не могла понять, Саид обманывает меня или говорит правду. Дело не в том, что я ему не верю, а в том, что он прекрасно знает, о чём я мечтаю и чего хочу. Но из-за своего упрямства, недоверия и принципов он сопротивляется. Муж смотрел на меня внимательно, ожидая моего ответа. «Что ты задумал, Саид? Я же знаю, что ты ничего просто так не делаешь...» — всматриваясь в его лицо, думала я. Сейчас он похож на хитрого лиса, который преследует свою цель. Мой муж по желанию легко может скрыть свои эмоции. Если ему надо, то он расположит к себе любого человека. Но меня ему сложно обмануть. Чем дольше я на него смотрю, тем быстрее он сдаётся, раскрывая все свои мотивы. В данный момент как раз это и происходит: ему уже не хочется ничего скрывать. Глаза, несколько секунд назад наполненные хитростью, сейчас смотрят на меня с поволокой, а губы слегка поджимаются. Он явно пытается взять себя в руки. «Да, Саид, со мной сложно. Очень сложно. Ты это знаешь лучше всех...» — Я не забуду то, что ты мне сейчас сказал, Саид… — я рефлективно проделала тоже самое, что и он несколько секунд назад, прошептала ему в ухо: – Я припомню тебе наш договор! Он усмехнулся и неожиданно ответил: — Чтобы я никогда не забыл наш «договор» как ты выразилась… — взгляд Саида стал игривым. — Тебе нужно сделать всего лишь одно действие... — сказав это, он хитро улыбнулся мне. — Какое действие? — дрожащим голосом спросила я. Он, закрыв глаза, замолчал. Это вызвало у меня тревогу, но я, отгоняя её, храбро спросила: — Так ты скажешь мне или нет? Саид открыл глаза. Они, казалось, стали ещё зеленее, чем были. — Я думаю, ты ещё не готова к этому, — он чуть наклонил голову набок. — Ты сомневаешься во мне, что ли? Чтоб ты знал, Рашид, я ненавижу, когда кто-то во мне сомневается! — я зашипела, словно кошка, смотря ему прямо в глаза, собираясь отвернуться. — Не отворачивайся от меня, Жади... — ловя мою руку, с придыханием попросил он. — Я могу тебе сказать, но боюсь, что ты и правда не выполнишь мою просьбу. Знаешь, я об этом так давно мечтаю… Тебе будет непросто это сделать. Я тяжело вдохнула. — «Интересно и о чём же ты мечтаешь, Саид?» — развернувшись к мужу, подумала я. — Саид, у нас с тобой сейчас идёт слишком откровенный разговор, — я принялась гладить его лицо, прекрасно зная, что ему нравится, когда я так делаю, он от этого получает удовольствие. — Ты знаешь, я так сильно хочу получить профессию, что сделаю для тебя всё, о чём ты попросишь. В конце концов, вчера ночью я сделала большой шаг для себя — осознала и приняла тот факт, что я беременна от тебя, — я прикусила нижнюю губу. — Так что говори давай, о чём ты там мечтаешь? Мне самой уже интересно! — кокетливо закончила я, понимая, что мне удалось удивить его. Саид, приоткрывший рот от удивления, сделал глубокий вздох и, внезапно обняв, долго смотрел на меня затуманенным взглядом. Наконец он порывисто зашептал: — Я… так давно хочу… И мечтаю… чтобы ты… — он на секунду замолчав, прикрыл глаза. — Мечтаю, чтобы ты поцеловала меня… — я увидела, как у него дёрнулся кадык. — Сама… По своему… собственному желанию… — он, наконец, замолчал, ожидая мою реакцию. Я почувствовала, как гулко и быстро застучало его сердце. Я смотрела в его глаза и понимала, что они мне нравятся. «Ты пропала, Жади… пропала… Ты не сможешь выполнить это желание. Ты ведь любишь другого!» — говорила я сама себе. «Нет. Я не могу… По собственному желанию… Это выше моих сил!» — я опустила взгляд. — А ты, оказывается, очень хорошо меня знаешь, Саид… — вырываясь из его рук и быстро вставая с кровати, я отошла подальше от него. — Мне действительно непросто это сделать… — простонала я, смотря на его отражение в зеркале. — Ты просишь слишком многого. Ты просишь от меня невозможного! Знаешь, мне легче ночью отдать тебе супружеский долг, чем самой поцеловать тебя! — невесело усмехнулась я. — Жади… — Саид встал рядом со мной, и теперь мы вместе отражались в зеркале. — Ответь мне на один вопрос, только честно… — он секунду помолчал, а потом огорошил меня своим вопросом: — Скажи мне, на сегодняшний день… Сейчас я тебе сильно противен? — он посмотрел на меня, ожидая моего ответа. Я нахмурилась. — «Не нравятся мне его вопросы...». Я долго молчала. Потом ответила: — Нет. К чему такой вопрос, Саид? — я приподняла бровь. — К тому, Жади, что я знаю, что ты на данный момент не любишь меня, — он вздохнул. — Вчера, после твоего потока обидных слов, я ушёл из дома. Ты, наверное, и не заметила, что я не ночевал дома. «Да… Не заметила», — подтвердила мысленно я. — Где ты ночевал, Саид? — скорее ради приличия, чем ради интереса спросила я. — В гостинице, — легко и просто ответил он. — Познакомился там с детьми — мальчиком и девочкой, братом и сестрой. Сиротами, как мы с тобой, — он улыбнулся, видимо вспоминая то, о чём говорит. — Я запомню их надолго… Именно они дали мне возможность особенно остро понять, что я очень хочу детей от тебя. Не одного ребёнка, а как минимум троих, — он, смотря в зеркало, подошёл ко мне вплотную и обнял за талию. — Поэтому я готов работать над собой, готов дать тебе всё… — прошептал Саид. — Всё, кроме развода. Да, ты права, я собственник, — Рашид усмехнулся. Его тёплое дыхание пощекотало моё ухо. — Я так устроен, что никому и никогда не отдам то, что принадлежит мне! — на этих словах его голос и в целом поведение приобрели ярко выраженные собственнические замашки. — Этому учил меня отец — защищать своё! — у меня побежали мурашки от его слов, но я понимала, что мне сейчас некуда деваться. — А что касается супружеского долга… — продолжил Саид, задышав чаще, — тут уж ты меня прости. Я ничего не могу с собой поделать. Я итак слишком часто сдерживаюсь и не пристаю к тебе. Особенно, когда ты, врунишка этакая, говоришь, что у тебя так сильно болит голова! — я закрыла глаза. – Признай, Жади, мы не каждый день этим занимаемся, как мне хотелось бы! А всё потому, что мне неприятно, когда ты лежишь, как красивая холодная деревянная кукла. «Да как ты смеешь!» — хотелось крикнуть мне. Но я не могла. — Но, как ты заметила, после твоих танцев я теряю контроль, и тогда меня уже не остановить! — продолжал, как ни в чём не бывало, страстно шептать Рашид. — Потому что мне это нужно. Любому здоровому мужчине это нужно, Жади. «Только не это. Только не сейчас!» — в панике подумала я. — Саид! Хватит ходить вокруг да около! Чего ты хочешь от меня?! Я же тебе сказала, что не буду тебя целовать. И танцевать тоже не буду! Только не сейчас!!! — эмоционально вскрикнула я, тяжело дыша. «Будь умней. Если ты знаешь, что ты слабее, не надо спорить. Промолчи!» – внезапно вспомнила я слова Зорайде. «Если ты сейчас же не успокоишься, то можешь даже и не мечтать ни о какой профессии! Прекрати устраивать бунт и возьми себя в руки, неуёмная!» — приказал мне мой внутренний голос. Саид напрягся, распустил свои объятия. Я вдруг поняла, как мне стало холодно. Поняла, что он с каждой секундой всё дальше и больше отдаляется от меня. Его глаза быстро поменяли свой цвет: они потемнели, стали тёмно-серыми холодными. Я, не зная, что делать, подошла к нему и по привычке начала гладить его скулы, лицо. Но мне показалось, что этого мало, так как он всё ещё был напряжён. Чтобы расслабить мужа, я провела ладонями по его волосам и шее. — Саид… Прости меня. Я не знаю, что на меня нашло… Давай ляжем на кровать и продолжим разговор? — предложила я через несколько минут, когда он немного успокоился. Взяла его руки в свои и повела на кровать. — Я не хочу больше разговаривать, — тихо и немного отстранённо сказал Саид. — Хорошо, как хочешь. Давай тогда просто полежим. Я легла набок. Муж, повторяя моё движение, тоже лёг рядом со мной, пододвигаясь ближе. Я замерла, понимая, что через секунду, скорее всего, он зароется лицом в мои волосы и по-собственнически обнимет. Так и произошло. Мы лежали в такой позе, казалось, целую вечность: он, дыша мне в шею и изредка целуя её, я, чувствующая его тяжесть на своём теле и ждущая, когда он закончит свой каждодневный ритуал. Когда надышится и отпустит меня.

***

Услышав звук приближающихся шагов, я открыла глаза и заерзала в объятиях мужа. — Саид, вставай! Кто-то идёт сюда! я стала вырываться, но он, протестующе застонав, прижал меня к себе сильнее. — Жади! Пришла врач! — голос Зорайде немного дрогнул от удивления. Мы синхронно посмотрели на вошедших Зорайде и врача. Через секунду Саид моментально разжал свои объятия и засуетился. Пытаясь быстро встать на ноги, он чуть не поскользнулся. Затем, обретя равновесие, смутился, выпрямился. Попытался застегнуть верхние пуговицы рубашки, передумал, оставил их в покое. Потом широкими шагами подошёл к трельяжу, взял стакан, плеснул туда воды из графина, поднёс к губам, залпом опустошил его, отражаясь в зеркале. Поставил стакан на место, повернулся, смущённо посмотрел на нас, троих женщин, провёл рукой по волосам, извинился и, наконец, вышел из комнаты. Я, еле сдерживающая смех всё то время, пока Саид пытался привести себя в порядок, всё-таки не выдержала и рассмеялась. «Зорайде! Я тебя обожаю! Благодаря тебе мы впервые увидели Саида таким смущённым и сбитым с толку!» — подумала я, улыбаясь и смотря на верную подругу дяди Али, которой тоже явно понравилась реакция Саида, ведь её глаза выражали радость. Она, улыбаясь, представила мне женщину в платке. — Жади, это Асия. Она наш семейный врач. Асия не говорит по-португальски поэтому я буду переводить ваш с ней диалог. Я кивнула, посмотрев на женщину, которая была, наверняка чуть младше Зорайде. «Она семейный врач. А ведь я могла стать этим врачом! Чёртов Саид!» — мысленно воскликнула я. — Какие у тебя жалобы, Жади? — Зорайде перевела вопрос Асии. Я перечислила всё, что успела заметить у себя за последнее время: тошноту, рвоту, слишком резкую смену настроения, сниженный аппетит. А ещё иногда меня одолевают сонливость. Асия подошла ко мне, чтобы померить давление. Оно оказалось пониженным. Пока Зорайде беседовала с ней, я поймала себя на мысли, что хочу выучить арабский, чтобы самой понимать всё сказанное, а не нуждаться переводчиках. — «Все его знают, а я нет. Стыдно. Не хочу быть белой вороной!» — я расстроилась, глядя на беседующих между собой женщин. — Жади, врач сказала, что то, что ты сейчас испытываешь — это нормальное явление, называемое токсикозом. Обычно он длится до трёх месяцев беременности, так как организм будущей мамы перестраивается и подстраивается под новые для него обстоятельства. Я опять кивнула, давая понять женщине, что понимаю её. Врач снова что-то сказала Зорайде. Та засуетилась, открыла ящик тумбы, достала блокнот и ручку, протянула их доктору, которая подошла к трельяжу, села на пуфик и начала что-то записывать. — Она выпишет тебе необходимые витамины и напишет рекомендации по облегчению твоего состояния, — пояснила мне Зорайде. Я кивнула в третий раз и вздохнула. «Организм будущей мамы перестраивается и подстраивается под новые для него обстоятельства...» Эти слова, сказанные мне, моей любимой Зорайде, не выходили у меня из головы. «Я уже никогда не буду прежней Жади. Одна маленькая жизнь во мне постепенно меняет меня… Как странно… Я скоро стану мамой…» — никогда раньше не думала, что у меня в голове могут возникнуть такие мысли. — Жади, девочка моя, как ты? Тебе грустно? — Зорайде присела рядом со мной. «Какая же она проницательная… Всегда такой была». — Всё нормально, Зорайде… — я вдохнула. — А где врач? Она уже ушла? — Да, передала мне блокнот. Попрощалась с тобой, пожелала тебе лёгкой и счастливой беременности и ушла. — Да? Я не слышала, Зорайде… — Ничего, — она немного помолчала, а потом спохватилась: — Я сейчас приду, принесу тебе поесть. Я улыбнулась ей, смотря на то, как она торопливо уходит. Не успела я снова погрузиться в свои мысли, как услышала голос родного дяди: — Тук-тук! К тебе можно? — выглядывая из-под дверной занавески, с улыбкой спросил меня он. — Конечно! — я улыбаясь ему в ответ. Он подошёл ко мне и протянул руку, которую я по традиции поцеловала, выражая тем самым своё почтение к нему. — Благословите, дядя! Он посмотрел на меня с нежностью и поцеловал мой лоб в ответ. Я удивилась его действию, потому что он никогда прежде так не делал. — Ты нас всех перепугала, Жади! — дядя Али, сам того не ведая, почти повторил слова Саида, сказанные им недавно. — Ну что вы, дядя! Со мною всё хорошо! — Да, теперь я сам вижу, что с тобой всё хорошо! — дядя внимательно на меня посмотрел. — Ты уже не такая бледная, у тебя появился румянец на щеках! — весело резюмировал он. Я опустила глаза, не зная, что ему ответить. Пришла Зорайде с большим высоким подносом и поставила его прямо передо мной. — Зорайде! Неужели это всё мне одной?! — широко раскрыв глаза от удивления, воскликнула я. — Ты чего? Я не съем столько! Дядя рассмеялся, видя мою реакцию. — Кушай-кушай дочка! Набирайся сил! Поднос был набит до краёв: на нём стояла большая тарелка кускуса с кусочками баранины и овощами, лежали несколько слоистых лепёшек, нарезанные квадратиками, домашнее сливочное масло, несколько ломтиков домашнего сыра, варёное яйцо, порезанное пополам, каждая половинка которого была украшена зеленью. Также были чай с мятой, тонкие узорчатые блинчики, которые умеет печь только Зорайде, блюдечко с кленовым сиропом, кусочки спелого манго, клубника и мои любимые финики. Глядя на всё это, я услышала, как мой желудок заурчал, словно приказывая мне немедленно начать трапезу. — М-м-м, Зорайде! Как же вкусно! Я тебе люблю! — искренне призналась я, пробуя кускус. — Да, — дядя незаметно для меня взял один блинчик, сложенный вчетверо, поднес ко рту. Откусив его, он зажмурился. — Зорайде потрясающе вкусно готовит, лучше всех в Фесе! — Так женитесь на ней, дядя Али! — воскликнула я. Он, поднося остаток блинчика, замер. А Зоряйде, услышав мою фразу, тут же опустила голову, пряча своё смущение. Дядя не успел ничего мне ответить, потому что мы увидели, как в комнату вошёл Саид. Так тихо, словно кот, шагов которого не слышно. — Прошу прощения, я забыл здесь свою обувь, — подходя к левой стороне кровати, сказал он и, видя, что я снова засмеялась, вспоминая его необычное поведение, улыбнувшись мне, сел, чтобы завязать шнурки ботинок. — Саид, какие у тебя планы? — спросил его мой дядя. — Я иду на рынок, дядя Али, выбирать барашков. Рашид увидел яства на моём подносе, улыбнулся, наклонился и взял одну крупную клубнику, заглядывая в мои глаза. — Подожди меня, я пойду с тобой. Помогу тебе выбрать чисто белых барашков. — Дядя Али, пусть Жади несколько дней побудет у вас, хорошо? — неожиданно для меня попросил Саид. — Конечно! Я сам хотел тебя об этом предложить! А ещё я предлагаю устроить у нас праздник в честь такого радостного события! — было видно, что дядя Али не может нарадоваться. — Хорошо! — Саид встал и направился к выходу, явно понимая, что дядя, похлопывая рукой по его спине, идёт следом за ним. — Зорайде, расскажи мне что-нибудь! — отодвигая пустую тарелку, в которой был кускус, попросила я. — Как там дела, в Бразилии, у Латифы? — пододвинула чай, фрукты. — Нет, подожди! Принеси чайник, будем пить чай вместе! — я увидела её удивлённые глаза и добавила, — И принеси ещё, пожалуйста, персиков с пахвалой! — видя, что Зорайде так и не сдвинулась с места, я подошла к ней и обняла её. — Зорайде, ну ты чего? — провела рукой по её щеке и увидела, что у неё, кажется, увлажнились глаза. — Зорайде, если ты сейчас пустишь слезу, то я сделаю тоже самое, и тогда вместо веселья в доме будет море слёз! — Иди, принеси чайник, кружку и персики с пахвалой. Я прошу тебя! Она ушла выполнять мою просьбу. А я пододвинула столик на колёсах к кровати и перенесла туда всё, что было на подносе. Пока Зорайде не было, решила расчесать свою шевелюру. Волосы у меня густые, длинные, им я уделяю особое внимание. Закончив с расчёсыванием, взяла в руки блокнот, посмотреть, сколько всего написала врач. Она исписала всю страницу, а я ничегошеньки не поняла, что там написано. Арабское письмо такое непонятное. Вязь так отличается от латиницы. — «Надо попросить у дяди Али учебник!» — решила я, положив блокнот обратно на стол. — Замолчи, Карима. Замолчи! — раздался возмущённый голос Зорайде. — Но кто этот молодой брюнет? Я видела, как он стоит у двери! И ещё я видела, как он передал тебе записку! Видела, Зорайде, я всё видела! — затараторила Карима. «Брюнет? Передал записку? Зорайде? У неё что, появился поклонник?!» — Карима! Слушай, что я тебе скажу. Я больше повторять не буду, — в её голосе появилась сталь. «Ого… Похоже, Зорайде ни на шутку разозлилась!», — смотря на себя в зеркале, подумала я. — Карима, если ты хоть одной живой душе разболтаешь что-то… Я лично попрошу сида Али выгнать тебя. Тебе ясно? — медленно произнесла Зорайде. — Ну что ты, Зорайде... — испуганно пролепетала Карима, — Я ничего не видела и ничего не знаю! — Вот и хорошо, — голос моей Зорайде сразу смягчился и потеплел. — Карима, иди на кухню, помой посуду, там немного осталось, я уже помыла большую часть. А потом ложись спать. Завтра, как всегда рано вставать. — Хорошо-хорошо! Уже иду! Карима всё сделает! — голос служанки затихал, под её удаляющиеся шаги. — Ох уж эта Карима! — Зорайде вошла в комнату с подносом. — Зорайде! Скажи, кто этот брюнет? Твой поклонник? — нетерпеливо спросила её я. — Мой? — она посмотрела на меня круглыми от испуга глазами. — Ну не мой же! — я засмеялась. — Э-э-э… да-а-а… Продавец фруктов, — быстро сказала она, стараясь не смотреть мне в глаза. — И какой он? Красивый? — допытывалась я. — Что он тебе написал? — Не знаю и знать не хочу! Я сожгла записку! — немного нервничая, сказала она. — Давай поговорим о чём-нибудь другом, о приятном! — Зорайде налила себе и мне чай. — Хорошо! — легко сдалась я. — Я спрашивала тебя о Латифе. Как она? Устала, наверное, от Назиры. — Я ей вчера звонила. Она сказала, что у них всё хорошо. Ну, если не считать того, что у Самиры была ночью температура, потому что у неё прорезывался зубик. Мохаммед вчера так переживал, вызвал врача. Потом, когда все уснули, ушёл молиться. — Он, похоже, очень беспокойный парень! — улыбнулась я. — Посмотрим, как Саид будет себя вести! — хмыкнула Зорайде. — Он более темпераментный, чем его брат. — Может быть, но он привык держать всё в себе. Зорайде, а что с Назирой? Она успокоилась? — перевела тему я. — Она влюбилась, Жади! — Зорайде улыбнулась. — Да-а-а? Неужели?! — Да, Латифа говорит, что она теперь всё время танцует, наряжается, ходит вся такая окрылённая! — моя собеседница сделала влюблённое лицо и замахала руками, изображая крылья. Я прикрыла рот ладонями. Но когда она встала и зашагала лёгкой походкой, я не выдержала и засмеялась от души. Женщина остановилась у зеркала. У меня тут же появилась идея. — Зорайде! Сними тюрбан! — Что? — она повернулась ко мне. — Я говорю, сними свой ⁵тюрбан. — я подошла к ней и попыталась снять его. — Ты что? Жади! Нельзя! — она всячески пыталась мне помешать. — Почему нельзя? Зорайде, мы же с тобой одни! Покажи мне свои волосы! Ну, пожалуйста! Я хочу их увидеть, Зорайде! Хоть раз! — Хорошо, только не кричи, а то кто-нибудь услышит! — шикнула она на меня и наконец-то сняла головной убор. Теперь на меня смотрела совсем другая Зорайде. Её каштановые, густые, чуть вьющееся волосы, которые были ей по плечи, так украшали свою обладательницу, придавали её лицу загадочности, молодости и много шарма. — Зорайде… Посмотри на себя, — тихо сказала я, поворачивая её к зеркалу. — Смотри, какая ты красавица! — я обняла её и поцеловала. — Спасибо, Жади, мне очень приятно! — глаза Зорайде засияли, и она ярко улыбнулась, глядя на нас в отражении. — Ты, наверное, устала? Хочешь спать? — спросила она, усаживаясь обратно на кровать и беря финик. — Нет, давай ещё немного поговорим! Я последовала её примеру, села напротив неё и сделала глоток ароматного чая. —Зорайде, я помню, ты рассказывала, как попала к нам в семью. Выходит, ты всю жизнь была рядом с дядей Али? — С восьми лет, — подтвердила она. — Его отец, Сид Абан, твой дедушка, взял меня у бедуинов. Он и его жена лара Сара, твоя бабушка, на которую ты, кстати, очень похожа, были очень добры ко мне. — Я похожа на бабушку? Мне казалось, что я на маму похожа. — Ну, естественно, ты на неё похожа, — Зорайде улыбнулась. — Но больше всего ты похожа на бабушку и отца. — Расскажи мне о них, пожалуйста. Ты сказала, мою бабушку звали Сара? — Да. Лара Сара. Что значит «Радующая». Она действительно была такой. Очень любила устраивать праздники. Никогда не унывала. Любила танцы, музыку. Поэтому и сыновья родились такими же неунывающими и весёлыми. Твой отец, например, очень любил над кем-нибудь пошутить. А ещё на праздниках не только танцевал, но и превосходно играл на дарбуке. Это арабский барабан, на котором играют музыканты, создавая мелодию для танца живота, — Зорайде подмигнула мне. — Между прочим, именно на празднике он и встретил твою маму, тогда ещё каирскую танцовщицу. Я улыбнулась. Так приятно… Жаль, я не помню отца. Он погиб… — А кем работал мой папа? — спросила я. — Насколько я знаю, у него и у твоего дяди Мансура, отца Латифы, была гостиница… На которой как раз и произошёл пожар, унёсший их жизни… — Зорайде вздохнула. — Кстати, они знали отца Саида, который однажды тебя спас. — Что? — я шокировано посмотрела на неё. — Отец Саида? Спас меня? Зорайде, ты шутишь… — Нет, Жади. Это правда. Ты же знаешь, как легко у нас можно потеряться, если не знать дорогу. Твоя мама однажды так и потеряла тебя, потому что ты была непослушной девочкой! Например, ты засыпала только на руках отца или, если того не было рядом, на руках у дяди Али. Я снова улыбнулась ей. — Так вот, на улице, в толпе она тебя потеряла. Как потом выяснилось, тебя завлекли за собой два бедуина. Но схватить не успели, потому что им помешал это сделать сид Амин, перерезавший горло одному из варваров. Второму удалось удрать, но его всё равно нашли и казнили. Я смотрела на неё и не могла поверить в то, что услышала. — Сколько мне тогда было? — Я не помню… Извини. Лет пять или шесть. Я кивнула. — Так. Всё! С тобой, конечно, весело болтать, но пора ложиться спать. Мне завтра рано вставать. — Давай я тебе помогу отнести посуду. Так мы быстрее управимся.

***

Ночью я видела два ярких сна. Сначала приснился Лукас, который пытается достучаться до меня сквозь толстое стекло, не имеющее ни конца, ни края. В итоге, устав биться о преграду, он сдаётся и уходит, оставив меня одну по ту сторону баррикад. А затем я увидела другой сон. Мне приснилось, что я стою на улице и наблюдаю как будто со стороны, как меня, маленькую девочку, чуть не украли бедуины. Я видела, как от них меня спас отец Саида, одетый в национальную арабскую одежду белого цвета. Он же нёс меня на руках обратно домой. — Тебя зовут Жади, верно? — ласково спросил меня сид Амин, на которого так сильно похож Саид. Только если у сына глаза серо-зеленые то у отца они были голубыми. Я, ещё маленькая пяти-шестилетняя девочка, по лицу которой текли слёзки, кивнула ему. — Не бойся меня, Жади. Всё хорошо. Сейчас мы с тобой идём к тебе домой, к твоим родным. Я друг твоего папы. Ты, возможно, помнишь меня, я был у вас дома на празднике, на котором ты играла в догонялки с моим старшим сыном Саидом. Помнишь его? Маленькая я снова кивнула ему и улыбнулась. — Жади, послушай меня внимательно, хорошо? Дождавшись моего третьего кивка, он продолжил: — Никогда, слышишь, никогда не гуляй одна и не иди за незнакомцами! Ты поняла меня? — Да, — глядя ему в глаза, сказала маленькая я. — Иначе тебя, такую редкую красавицу-принцессу, действительно украдут и никогда не вернут родителям. Я сначала засмеялась, но потом, видимо, поняла, что он не шутит. — Хорошо… Я не буду больше гулять одна. Обещаю! — я кивнула головой так, что мои кудряшки запрыгали. Видя это, сид Амин коротко рассмеялся, искренне улыбнулся мне и сказал: — Я рад, что ты поняла меня, принцесса! Будь умницей! Сон испарился так же внезапно, как и появился.