Твое дыхание сохранил

— Как же быстро летит время в приятной компании, не правда ли, Том? — Гарри немного похихикал, скорее для вида, чем действительно считал свою шутку настолько хорошей. Конечно же чопорный, деревянный, неотесанный (Гарри даже мысленно пришлось остановить себя, чтобы не продолжить нахваливать Тома Реддла) Реддл не оценил его попытку скрасить напряжение, витающее между ними с тех пор, как этот житель преисподней перешагнул через порог общей гостиной. Гарри пожалел, что у него нет наручных часов, чтобы засечь время, а еще понять, не пора бы ему подкрепиться чем-то калорийным и жидким, желательно высокоградусным и желательно не потратить на это дело ни кната. В его бытность студентом никогда у него не было времени для того, чтобы узнать, как организована подпольная сеть распространения алкогольных и табачных изделий, а сейчас у него есть хотя бы один, но поставщик — Долохов, который пропадал Реддл знает где. А этот черт точно знал. Тем более на дворе такой праздник! Не то, чтобы Гарри искал повод, но мотивацию сохранить человеческое лицо не терял, пусть сам полез, как адреналиновый наркоман, в эту авантюру, забив на всех. Гарри немного ушел в себя, а если быть точнее его занесло в такие дебри, из которых тяжело было вырываться. Уже не в первый раз он замечал за собой эту непостоянность мыслей, то как они небрежно цеплялись слово за слово, заводя его вглубь сознания, отключая от реального мира. — Ладно, змееныш, не хмурься. Как уже ранее сказал, не собираюсь тебе угрожать. Вот слушай: у каждого организма или почти у каждого, ты уж не цепляйся к формулировкам, мистер умник, — Том почти задохнулся от возмущения. Этот очкастый идиот уже в который раз унижал его, а Том никак не мог среагировать, потому что рот у его недалекого собеседника никак не закрывался, продолжая говорить. Реддл решил действовать умнее и просто слушать, притаиться, а затем напасть, а Гарри тем временем продолжал: — есть естественный враг. Твоим естественным врагом буду я, — с улыбкой закончил Гарри. Том уронил в руки голову, ему даже не хотелось держать рядом с этим недоразумением маску. Он постоянно нес чушь, ввязывался в какие-то нелепые скандалы, носился вокруг детей, изредка читал что-то, Том уверен вздорное, а сейчас убитый алкоголем мозг вовсе выдал что-то настолько пафосное, до чего не додумался бы Том. Изначально Реддл действительно хотел воспринимать этого человека всерьез. Особенно после похожего разговора накануне в похожих условиях. Но каждый день он чувствовал себя с ним, как на минном поле. Гарри мог быть злым и угрюмым, подавленным, апатичным, держаться от всех в стороне, а мог лезть к нему со странными фразами, облизывать его руки, убивать его фамильяров. Убить могущественное и древнейшее существо, на которое Том уже построил планы. Существо, как доказательство того, что он действительно наследник. Его дорогое наследие, которое он так долго искал. Забытая ярость на невыносимого однокурсника вроде бы снова дала о себе знать, но Реддл знал, что только он отнимет ладони от лица, посмотрит на Гарри Поттера, то Том потеряется в этих зеленых глазах, на дне которых то ли непроглядная бездна, то ли безграничная надежда на что-то. — Давай по порядку, — Том все-таки взял себя в руки, — ты мне не угрожаешь, неся откровенный бред, что ты теперь моя тень, но вопреки этому убиваешь василиска, который принадлежит мне. Я не знаю, как ты туда попал, каким образом ты, пробывший в Хогвартсе несколько месяцев, узнал о Тайной комнате. — Реддл дотронулся до своего кольца, потому что у него у самого мысли не были сконструированы. Этот бедлам наверняка передавался воздушно-капельным путем, а поглаживание по кольцу хоть как-то помогало сосредоточиться. — На ум приходит лишь то, что ты следил за мной. На полном серьезе ты утверждаешь, что знаешь все о моих чаяниях, планах и уверен, что ты сумеешь меня остановить, скорее даже ты готов это сделать, говоришь, что ты мой естественный враг, но при этом мы должны договориться о ненападении? Ты понимаешь, что даже пытаясь соединить этот винегрет во что-то осмысленное, выходит какая-то невыносимая ерунда? Гарри замолчал. Он долго смотрел словно мимо Реддла, а потом просто кивнул. — Все логично. — В каком месте? — Том не сдержал себя и взорвался. — Почему тебя все считают умным, если ты не понимаешь элементарных вещей? Ты не совершаешь преступлений — я тебя не донимаю, а чтобы у тебя была мотивация их не совершать, иногда буду за тобой приглядывать. А все остальное было сказано, потому что мне показалось, что это круто прозвучит, может где-то слегка перегнул, — невозмутимо пожал плечами Гарри, — кстати, где Долохов? У нас с ним должна состояться дуэль. Поможешь нам ее организовать и последишь, чтобы мы камень на камне не оставили от замка? А потом я собираюсь хорошенько отметить этот чертов праздник. Во-первых, кажется сегодня я спас одну жизнь. Во-вторых, у меня в этот день вроде как траур. В-третьих, праздник же. — Я тебя ненавижу. Гарри показательно надул губы, но ничего не сказал. — Я не совершал никаких преступлений. У тебя нет даже оснований считать, что я преступник в нынешнем или в будущем. Нельзя бегать и тыкать на всех, обвиняя их в злодеяниях, — Том снова большим пальцем погладил ободок кольца, стараясь держать невозмутимое лицо. На самом деле именно в этом вопросе было не трудно, но Гарри выдал слишком длинную тираду, состоящую из множества разных тем, как будто он разговаривал сам с собой, не заботясь о своем собеседнике. Маленький вихрь. И беседа с ним утомляла. Том собирался продолжить, но Гарри бесцеремонно влез в его личное пространство, опираясь руками о диван, он подался корпусом вперед, заглядывая своими огромными зелеными глазами в глаза Тома. — Но это ведь так, Том. Это кольцо на твоем среднем пальце фонит темной магией. Я смотрю тебе прямо в глаза, ты можешь прочитать мои поверхностные мысли, а можешь вероломно влезть в голову и сломать мой хиленький барьерчик, круша мое сознание. Я не блефую, не лгу тебе. Я знаю тебя, все твои маленькие секреты. И я знаю, что ты преступник. В который раз повторяю: я не умею, как ты, понимаешь? Не понимаю, почему меня определила шляпа в слизерин. Брось ты плести эти интриги со мной, у меня не получится выводить их на должный уровень: я знаю, что они есть, что ты чертов манипулятор, поэтому они будут просто разбиваться об меня. Давай уже заключим это чертово соглашение, проведем не менее чертову дуэль и от меня останутся лишь воспоминания. — Ты больше слизеринец, чем думаешь, дорогой Гарри, — Том в который раз не смог удержать свои руки на месте, раз Поттер сам вторгся в его границы, положил ладонь на щеку и нежно провел по ней длинными пальцами, отмечая щетину, которая на удивление достаточно правильно ощущалась под прикосновениями. Он полностью прислонил ладонь, отмечая как сильно та начала гореть, а кольцо на пальце словно бы накалилось. Реддл наклонился чуть ближе и прошипел на парселтанге: — Ты невероятно самоуверен, золотце. Гарри разочарованно прикрыл глаза, но не отстранился. — Это значит нет? — Когда ты не стараешься вывести меня и серьезно подходишь к делу, ты становишься довольно сообразительным и куда более терпимым. Том залюбовался чертами лица Гарри, отмечая все же некую усталость, которая будто отпечаталась на нем. Он очертил контур губ, которые дрогнули, потому что Гарри заговорил: — Но если я не буду ерничать и строить из себя идиота, то совсем не смогу выносить тебя, Томми, — Гарри накрыл своей ладонью чужую, останавливая ее движение, открыл глаза и прошипел: — ведь ты куда упрямее и самоувереннее меня. — Гарри отвел руку Реддла, отстранился сам и постарался отсесть как можно дальше на диване. Зачем-то разгладил складки на школьных брюках и спокойно спросил, переводя тему: — Так ты согласен организовать нам дуэль с Долоховым? Том расценил действия Гарри как смущение. Он тоже откинулся на подлокотник дивана, кладя на него локоть. Его поза была небрежной, но расслабленной, на губах растянулась самодовольная улыбка. Играть на нервах мог не только Гарри. Безумный план расцвел в голове Тома Реддла, и душа затрепетала. Том понимал, что не выглядел как аристократ, но на Гарри эти ухищрения никогда не работали. Раз он утверждал, что знал его и понимал, видел насквозь, то Реддл не станет прятаться. — С чего бы мне заниматься чем-то подобным? — Гарри больше не смотрел на него, но Тома это не волновало. Внешне Поттер не подавал признаков волнения, однако избегание зрительного контакта, когда до этого сам предлагал свою раскрытую душу, выглядело забавно. — Ты совсем не хочешь идти со мной на контакт, — Том чуть приосанился и едва заметно подался вперед к Гарри. В его голосе слышались нотки злости. А улыбка на губах Тома растягивалась все сильнее. С удивлением Реддл отметил, что она не чувствовалась натянутой или неискренней. — Не хочу идти с тобой на контакт в том ключе, в каком хочешь ты, — процитировал Гарри Том и ему на мгновение показалось, что они поменялись местами. Однако Гарри ничего не ответил. Он молча смотрел в стену, как будто выбирал слова, но Тому казалось, что тот вовсе забыл о его существовании в этой гостиной. Том еще недолгое время продолжал просто смотреть, пока молчание не нарушил Гарри. Он снял барьер, вставая с дивана. — Что ж, тогда не буду переживать, что в итоге тебе как старосте в любом случае придется за нами расхлебывать, — Гарри потянулся, — думаю, Тони не обидится в пух и прах, ожидая, что наша дуэль непременно состоится сегодня, парочку дней все же подождет. А тебе доброй ночи, дорогой староста, — он обошел диван и поднялся в общежитие мальчиков. Гарри оставил его наедине с самим собой. В полночь у него были планы на проведение ритуала вместе со своим маленьким клубом по интересам. Том не был уверен смогут ли чистокровки простить его отсутствие, но ему просто как воздух необходимо было структурировать полученную информацию. Несколько выводов он сделал много дней назад, но сейчас пришло время их обновить.       Гарри Поттер был самым необычным студентом, потому что его хаотичное настроение и непредсказуемость в какой-то степени будоражили, но и не в меньшей раздражали. Гарри Поттер абсолютно не был собран. У многих подростков не было далеко идущих планов, поэтому они жили как придется, прожигая свою молодость и не думая о будущем. Однако опустошенность Гарри Поттера была иная, словно у него когда-то была цель, но он потерял ее.       Гарри Поттеру были откуда-то известны его планы, о чем он действительно не врал. Мировоззрение Гарри сталкивалось с мировоззрением Тома лоб в лоб и сосуществовать в одном мире никак не могло. Его угрозы мешать Тому не выглядели как бахвальство, словно Гарри Поттер имел ресурсы и магическую мощь, чтобы следовать за ним по пятам. Потенциал Гарри до сих пор был неизвестен детально. На уроках он был апатичен, отвечал нехотя, а присутствовал крайне редко. Лишь однажды проявил инициативность, когда речь зашла о жидкой удаче. Доклад Долохова, с кем у Гарри была короткая несерьезная дуэль, базировался не на фактах и анализе сил противника, а на личных ощущениях. Если резюмировать тот отчет, то получилось одно неинформативное предложение: «мне кажется, он сильный». Сам Том тоже чувствовал иногда подавляющую силу магии Гарри, но этого не было достаточно. На самом деле присутствовать на дуэли Поттера и Долохова было замечательной идеей: посмотреть на плоды работы с Долоховым и оценить Гарри. Том сделал себе мысленную заметку о том, что надо подойти с этим вопросом уже к Долохову. Вернуться к Гарри с согласием попахивало признанием поражения в споре, пусть таковой не затевался вовсе.       Гарри Поттер убил василиска. За это он обязательно отомстит, но позже. Убиваться слишком долго по канувшему наследию в планы не входило. Реддлу было обидно потерять столь мощный аргумент в будущем, если дела обернутся скверно, но даже без этой боевой единицы они все равно не рушились. Василиск оказался приятным бонусом, но никогда не был основой. Просто существо принадлежало ему, а Тому очень не нравилось, когда его вещи трогали без разрешения, а тем более лишали его их. Месть незначительная, но все же должна состояться. Гарри был сложным, но все же человеком, а находить чужие слабости Том Реддл умел как никто другой.       Гарри Поттер что-то мыслил в темной магии и мог ощущать кольцо.       И что более важно: Гарри Поттер был змееустом. Том не мог ничего добавить к этому. Вопрос требовал тщательного изучения генеалогического древа Поттеров. Пожалуй, к этому можно было подключить помощь Абраксаса. В библиотеке Малфоев обязательно бы нашлись какие-нибудь неудобные секреты разных семейств. Мог ли род Поттеров быть родственен роду Гонтов — единственных оставшихся прямых наследников Салазара Слизерина? А единственным Гонтом остался лишь он, Том.       Все выводы относительно Гарри Поттера наконец-то расположились каждый на своей полке. Это отняло у него значительное количество времени и моральных сил. Реддл выстроил тактику поведения с этим волшебником, чего никто еще не удостаивался. Со всем этим можно было бы работать, но Том понимал, что фактор непредсказуемости и буйство характера Поттера никак не учитывался. Реддл тяжело вздохнул. Импровизация одна из слабейших сторон, но он понадеялся на гибкость ума. Гарри Поттер определённо был угрозой, стоящей на пути к его величию, и с этим необходимо было что-то делать.       Том бросил взгляд на песочные часы, которые стояли на тумбе. Он немного опаздывал, но в рамках приличия. Решив, что появиться в кругу своих соклубников будет более верным поступком, чем проигнорировать в их священный праздник, Реддл покинул гостиную. Тем более он был тем, кто одобрил данное времяпрепровождение. Тяжесть последних дней навалилась на него, но Том упрямо выпрямился. Нет, Гарри Поттер обязательно должен пожалеть, что превратил его несколько месяцев поисков в гниющий труп.

***

      Пока Том пытался уложить в голове ворох информации в гостиной, в общежитии Гарри прислонился спиной к двери, пытаясь восстановить дыхание после того, как пулей взлетел по лестнице. Сердце билось где-то в горле. Ему, взрослому человеку, матерому аврору, не присуща эта взволнованность. Он и до этого никогда особо не следил за своим языком. Да, он много, пожалуй даже слишком, открыл Реддлу. Вопреки недавнему обвинению, Том действительно не был глуп, а Гарри не мог ручаться куда приведут того рассуждения. Но на самом деле Гарри беспокоила вовсе не открытость. Гарри Поттер уже очень давно перестал бояться Тома Реддла. Гарри беспокоил этот невыносимый жар, до сих пор греющий его щеку и руку там, где они соприкоснулись с кожей Тома Реддла. То, как он безбоязненно, прекрасно осознавая свою силу в окклюменции, посмотрел прямо в глаза врага, видя лишь красоту темных глаз, красиво обрамленных длинными ресницами. Гарри помотал головой, прогоняя прочь эту сентиментальную чушь. Он действительно всегда отмечал красоту Тома Реддла, но он же не мог всерьез предпочесть пялиться на него, вместо того, чтобы вести эту дурацкую игру? Гарри решил идти по тактике: чаще напоминай, что ты никчемный идиот и тебе в итоге поверят. Следуя выбранному плану действий, Гарри из раза в раз пытался втемяшить в Тома, что у него совсем не получается хитрить, что Гарри его враг. У них всегда выходили довольно однообразные диалоги, но каждый раз кто-то из них раскрывал какую-то свою маленькую и неудобную ложь. Том Реддл — грязный лгун. Если Гарри всегда был интересен только Том, он этого не скрывал, то Том однажды взаимный интерес скрыть попытался. Однако ни игнорирование, ни показательная безразличность у Тома не вышли. Гарри готов был дать руку на отсечение, что Реддл выстраивал новую линию поведения. Поттер ставил на дружелюбность. На самом деле так было бы куда интереснее и захватывающей: врагов держи ближе. Поттер наконец перестал подпирать собой дверь и двинулся в сторону душа.       Холодная вода на время привела мысли в порядок, а вихрь чувств, вызванный поглаживаниями Тома, улегся, покидая и без этого буйную душу. Усталость догнала Поттера, когда тот едва коснулся подушки. Сны у него всегда были яркие, но в основном пугающие, опустошающие. Ночь отличалась от всех предыдущих. Если раньше самой желанной была всепоглощающая, быстрая и без сновидений, то на ее смену пришла теплая, мягкая с глубоким и красивым сном. Ему снился полет. Как давно он не летал? Но там, в небе, он был не один. Никакой метлы, гиппогрифа, фестрала или мотоцикла Хагрида. Их было двое, но Гарри никак не мог понять чье еще присутствие дополняло ощущение легкости, нежно разливающихся в груди теплоты и такого желанного умиротворения. Гарри хотел, чтобы этот сон длился вечность. Пробуждение оказалось резким, словно кто-то его за шкирку потянул и вытащил из прекрасной неги, сотканной из спокойствия. Он легко открыл глаза. Обычно сны отступали нехотя, Гарри вырывался из них силой, но этот действительно по всем параметрам отличался от обычных. Соседи по комнате все еще спали, их пологи были закрыты, кроме кровати Тома. Та стояла аккуратно заправленная. В принципе Гарри считал, что исчадию ада вряд ли нужен здоровый человеческий сон.       В гостиной тоже было тихо. Обычно Гарри не просыпался так рано, потому что засыпал поздно и хмельной сон не всегда позволял проспать мало. Парочка зевак все же прохаживались по гостиной, а кто-то даже усердно что-то вычерчивал пером по пергаменту. Гарри не хотел особо задерживаться в гостиной. Сон натолкнул его на то, что было бы неплохо полетать и развеяться. Он почти дошел до двери, но планы изменились. — Это снова мусор, — сказала Эйлин, смотря на него пронзительными глазами снизу вверх. — Ты меня оскорбить хотела или не с чего было завести разговор? — Поттер повернулся и облокотился на спинку кресла, на котором сидела девочка. Заглянул в книгу, которую она читала. Нынешняя от прошлого талмуда отличалась, удивление это было что-то по типу «квиддича сквозь века». Гарри по-другому взглянул на эту казалось бы замкнутую девчушку. Он толкнул ее в плечо, чтобы умоститься на подлокотнике. — Знаешь, ты всегда можешь со мной просто поздороваться, а чары обновлю через несколько недель. Не обижай меня так глубоко, сомневаясь в моем мастерстве трансфигурации, — улыбнулся Гарри, он остановил страницу невербальной магией. — Пока погоди, я не дочитал. Эйлин немного смутилась. — Это ты меня вчера весь вечер обижал. Сначала сказал, что я одинокая, потом извращенкой обозвал, а в качестве извинений отдал мусор, пусть и красиво трансфигурированный. — Занимательная сказка, — невпопад отметил Гарри, в то время, как Эйлин продолжала говорить: — А я вообще-то капитан команды по игре в плюй-камни! И у меня много неплохих друзей по команде, — под конец она совсем начала затихать и все-таки перевернула страницу. — Ты мне свет загораживаешь, — возмутилась она в последний раз, а ехидная улыбка Поттера сменилась на мягкую. Он потрепал ее по голове. — Я рад, что у тебя есть товарищи, Эйлин. Вовсе не хотел тебя вчера оскорбить. — А что ты не поделил со старостой? — осторожно поинтересовалась, переворачивая страницу, хотя Гарри был уверен, что она ее не прочла. Он задумался над ответом. Эйлин видимо здорово перепугалась раз поднялась в такую рань и сидела в кресле, которое было развернуто к лестнице передом, чтобы лучше видеть, кто спускается. — Он просто обвинял меня в неподобающем поведении. Такой у нас бдительный староста. Его красивый нос вечно лезет в чужие дела. Тебе не о чем беспокоиться. — Я сочту это за комплимент, — откуда ни возьмись раздался голос Реддла. Гарри же ничуть не растерялся и произнес, глядя на девочку: — Вот видишь, Эйлин, что и требовалось доказать, — он пригладил обратно волосы на ее голове. Гарри встал с насиженного места. Не стал обращать свое внимание на Реддла. — Не знал, что в Хогвартсе есть команды по плюй-камням, они межфакультетные? — Нет, она не так популярна, как квиддич или волшебные шахматы, мы просто собираем несколько команд и сами между собой соревнуемся. Хочешь приходи завтра посмотреть после обеда. Я буду играть, — Принц уже отложила книгу и не делала вид, что читала. — С удовольствием приду поболеть за тебя, — Гарри давно уже примостился на край дивана. Это было удобней, чем если бы он возвышался над ней или продолжал поддразнивать ее, околачиваясь возле и мешая читать. — Там и Нотт будет, — дополнила Эйлин. — Старший или младшая? — хохотнул Гарри, пока девочка закатывала глаза. — Ладно, шучу. Позовите и мелкого Паркинсона, уверен, он будет только рад. Хотя турниру взрывающихся карт больше. Может, сыграю с тобой как-нибудь, — задумался Гарри. Эти мелкие на самом деле подрывали в нем веру в себя же. Реджине он проиграл в шахматах, Патрику в картах, а Эйлин скорее всего продует в плюй-камнях, поэтому засомневавшись быстро добавил, — или нет, посмотрим, — они неловко рассмеялись, потому что девочка была свидетелем его проигрышей в обоих случаях. — Может, игры не твое? — смелее предположила Принц, забавляясь тому, как Гарри искренне переживал в проигрышах, хотя его сложно было назвать азартным человеком. — Не уверен, все-таки я прекрасен в квиддиче. Как думаешь, если мы все вместе соберемся в свободное время на поле, и я поймаю снитч раньше вас, меня реабилитируют все остальные проигрыши? — Но Нотт и Паркинсон еще первокурсники, а я не очень хорошо держусь на метле, тем более снитч может улететь слишком высоко, — она засомневалась и вызвала еще один приступ смеха. — Я ведь шучу, Эйлин. В гостиной потихоньку становилось оживленнее. Время неумолимо текло вперед. Менять свои планы Гарри из принципа был не намерен. Перебросившись еще несколькими ничего не значащими фразами, Гарри выскочил из уже достаточно людной гостиной, проходя мимо большого зала, прямиком к каморке, в которой по его старой памяти с незапамятных времен должно быть хранились школьные метлы. На них стояли чары, которые предупреждали о нарушителях, посмевших их взять без разрешения, но Гарри давно научился их обходить. Они не были сложными. Поттер быстро освободил по его мнению самую приличную метлу, борясь с желанием оседлать ее прямо в коридоре замка, влетая на поле. Ограничившись даже не бегом, а быстрым шагом, чтобы не привлечь к себе внимание, Гарри прошмыгнул в сторону поля, а уж на нем не теряя секунды, как только коснулся газона, взмыл вверх. Ветер обдал его лицо. На улице стояла утренняя пасмурная погода, присущая поздней осени в Шотландии. Однако это нисколько не заботило Гарри. Свежий воздух, безграничное небо, покрытое тяжелыми тучами, слегка срывающийся дождь. Ничто не могло испортить ему настроение. Гарри поднимал метлу все выше и выше. Сам того не понимая, терялся в слоях низких туч. Он дернулся в ту сторону, где находилось озеро — сделать несколько кругов по озеру и вернуться. В воздухе Гарри ощущал себя в своей стихии. Ему нравилась свежесть, граничащая с холодом, гладь озера, хмурое темное небо как будто обнимало его за плечи. Не заботило даже то, что старая школьная метла очень сильно уступала его любимой молнии, которая тоже устарела к настоящему, но никогда и никакой другой метлой не могла быть заменена. Он вспомнил свой полет на гиппогрифе, спикировав еще чуть ниже, повторил все то же, что вытворял на третьем курсе, только что не кричал. Гарри потерял счет времени. О возвращении задумался, когда руки окончательно замерзли. В тот момент ни о каком согревающем не могло идти речи. Гарри хотел прочувствовать на себе все, что ему даровала природа. Дождь тем временем усилился, портя погоду окончательно.       Гарри не ожидал, что он уделил полету куда значительнее, чем час. Вернулся он до обеда, но сильно ближе к нему, когда покидал замок. Территория вокруг Хогвартса была огромной и Гарри каждый раз восхищала красота природы, посреди которой возвышался его первый дом. Поттер осторожно вернул метлу обратно. Деликатный кашель все же достиг ушей, а Гарри уже примерно представлял, что услышит. — Молодой человек, не уверен, что в правилах Хогвартса разрешается одни дисциплины заменять другими, тем более урок полетов в нашей школе дети проходят только на первом курсе, — голубые глаза еще не за привычными очками лукаво блеснули. Сердце Гарри сжалось. Он бегал от профессора так долго, как только мог, но тот его постоянно встречал. Улыбался уголками губ, будто без слов понимал: еще не время. — Простите, профессор, — Поттер ностальгически протянул, как обычно обращался к старому профессору Дамблдору с некой улыбкой в голосе, но вместе с тем с виной. — Гарри, мы на многие Ваши поступки закрываем глаза, — Дамблдор вновь над ним возвышался, в экстравагантной одежде, но пока без мудрости прожитых лет в глазах, но с неподъемным сожалением. Гарри позволил тоске и горечи выйти за хрупкий барьер, чтобы Альбус от него хоть на секунду отстал. Поттер жаловался на бездействие, но пока не был готов к первым шагам. — Пройдемте в мой кабинет, молодой человек. Гарри ничего не оставалось, как последовать за профессором. Он уже знал, что скажет Альбус, ему не хотелось особо распыляться в извинениях, чтобы не задерживаться. В Гарри сидел страх, что если расскажет Дамблдору правду, то тот затеет свою игру, ведь в молодом Альбусе Дамблдоре Гарри не был уверен совсем. Его до старости лет не отпускала жажда овладениями дарами смерти, которая в конечном итоге и погубила, что можно было говорить о нынешнем профессоре. Глубокое уважение никуда не делось, но работа внесла свои коррективы и рядом с уважением поселилась предусмотрительность. Поттер отказался от всех сладостей и чая, коими щедро раскидывался преподаватель, пытаясь уловить суть душеспасительной проповеди. Дамблдор ударился в рассказ о том, что понимает всю боль Гарри и что травматический опыт можно пережить, если не забывать обращаться к свету. Поттер заметно повеселел, когда услышал знакомый мотив, но напрягся, когда понял, к чему клонит профессор. — Мы могли бы поговорить с Вашими опекунами, раз не справляемся с этим нашими преподавательскими силами. Гарри, вынужден назначить Вам отработку за частые прогулы и известить об этом чету Поттеров. — Прошу, профессор, давайте постараемся обойтись без их привлечения. Даю обещание, что возьмусь за ум в сию же секунду и поспешу на уроки, а Вы не станете отправлять Поттерам сову? Я усердно искуплю свою вину на вечерних отработках, а по оценкам догоню сокурсником. Тем более я ведь начинал исправляться несколько дней назад, даже выбрал факультативы и делаю на них успехи, — Гарри попытался использовать все свое красноречие, чтобы убедить профессора в ненадобности беспокойства Юфимии и Флимонта. — Хорошо, Гарри, я доверюсь Вам и на этот раз не стану тревожить Ваших опекунов, но Вы мне дали слово. Отработка будет назначена на семь вечера, буду ждать Вас здесь, а теперь поторопитесь на урок. Поттер откланялся и выскочил из кабинета заместителя директора. На своем пятом курсе профессор Макгонагалл заводила его в похожий. Гарри даже не знал свое расписание, поэтому решил наведаться сначала в гостиную слизерина, чтобы проверить, на какой этаж ему бежать. — Эй, Поттер, — поздоровался с ним Долохов, как только он переступил порог. — Опять где-то прохлаждаешься? Знаешь, Слизнорт был очень огорчен твоим отсутствием, чем здорово разозлил нашего старосту, ставя ему в упрек плохую работу. Он просил передать тебе, как только увидим, чтобы ты заглянул к нему в класс. На удивление в гостиной оказался почти весь шестой курс слизерина. Они все равномерно распределились по комнате, занимая кто какую поверхность и что-то яростно строчили. Но с учетом как фривольно о Томе отзывался Долохов самого старосты не было. Гарри грубо проигнорировал его утром, а его оскорбленное Величество не стал никак на это отвечать. — Черт, — выругался Гарри, когда до него дошло, что еще декан факультета будет его ждать. Он опустился на диван рядом с Тони, — почему вы все здесь торчите? — У нас окно, самостоятельные занятия. Ты бы видел сколько только Слизнорт задал, тоже бы не сидел просто, а постарался поинтересоваться у однокурсников темой своего эссе и поскорее начать писать его, иначе к старости не закончишь, — проинформировал его Долохов. — А что мешает тебе мне сказать тему моего эссе? — Я не запомнил, — просто пожал плечами Долохов. Не смотря на его увещевания сам он тоже не спешил искать книги или выполнять свою домашнюю работу. — Хорошо, другой вопрос: какого хрена ты сидишь без дела? Тонкая улыбка коснулась губ Долохова. — Лень, — еще один лаконичный ответ. Гарри покачал головой: — Эй, Малфой, — крикнул он просто потому, что не знал к кому еще обратиться, — какая у меня тема эссе? Высокомерное лицо Абраксаса Малфоя скривилось, когда его так по-плебейски позвал Поттер. Он хотел по-королевски проигнорировать недостойного его внимания челядь, но язвительный ответ сорвался быстрее, чем Абраксас того ожидал: — С каких пор я стал твоим секретарем, Поттер? — Должность вакантна, ты больше всех на нее подходил, подумал: согласишься. Нет так нет. Так кто-нибудь знает тему моего эссе? — громко спросил, обращаясь сразу ко всем. — Заткнись, — прилетело ему грубое в ответ. В огромной общей комнате слизерина никого не было, кроме шестикурсников, а Том среди них чувствовал себя куда свободнее, чем при других курсах и факультетах, здесь был сформирован его первый круг приближенных, самых преданных, которых он видел разными и они видела Тома в большей части его состояний. Гнев так уж точно среди них можно было не сдерживать. Реддл подлетел к Гарри и всунул ему в руку свиток. — О, мое же ты зол,.. — Гарри не успел договорить. Том склонился над ним, грубо вдавливая свои длинные пальцы в его лицо. У Поттера даже свело челюсть, но ехидная улыбка все равно против воли расплылась. Доводить Тома до белого каления — настоящее искусство. — Здесь все, что ты задолжал, по каждому предмету. Настоятельно рекомендую не совершать действий, которые поставят под сомнение мою компетентность как старосты слизерина, — Том действительно был зол на Гарри с самого утра, а потом Слизнорт отчитал его при всем классе, что он не справляется со своими обязанностями. Он глубоко дышал, припечатывая тяжелым взглядом. Когда ухмылка сошла с лица Гарри, он его отпустил и выпрямился: — где ты был? — Сначала полетал, — Гарри размял челюсть, он вовсе не обижался на Тома, прекрасно понимая насколько легко задеть самолюбие старосты, — потом получил пизды от Дамблдора, — все вокруг скорчили рожи на грубом слове, — теперь от тебя, а скоро подойдет очередь Слизнорта, — Гарри поднялся с места, пытаясь обойти злого как черт Реддла. — Загляну к нему, пожалуй. Гарри добрался до двери, а оттуда обернулся к Тому и прошипел на парселтанге: — Томми, он тебя сильно обидел? Мне стоит его наказать? — Гарри чудом увернулся от сильнейшего жалящего и со смехом скрылся за дверью.