Твое дыхание сохранил

      Распределение прошло без эксцессов. Гарри не обращал внимания, но краем уха слышал знакомые фамилии. На самом деле вообще мало на что обращал, старался держать голову прямо и не клевать носом. Такая нагрузка для него ничего не стоила, он устал даже не столько ото дня, как от нахождения в чем-то столь родном и чужом одновременно. Хогвартс — его дом, однозначно. Но гриффиндорский стол, за котором он провел шесть лет, был непозволительно далеко, а за ним сидели совершенно другие люди. И пусть рыжие макушки также в изобилии присутствовали на львином факультете, это были совершенно не те люди. Поттер знал, что в скором времени затоскует по родным. Не будь он опустошен так сильно, то скорее всего удивился бы, что этого не произошло раньше. В бегстве от обыденности, скуки и рутины Гарри позабыл о чувствах людей, которым он не безразличен, которые не безразличны ему. Он оперся щекой о руку. Там, среди друзей, Гарри чувствовал свободу, которая его душила. Синдром героя, спасителя, взвалить на себя ответственности побольше, придумать себе очередную миссию по спасению мира, — как бы все это не называлось, суть крылась в том, что Гарри Поттер сбегал. Он не нашел места в мире, который сам построил. В доме, который построил Джек, нашлось место для коровы, для кота, пса, синицы и пшеницы, но в доме не было уголка для Джека. Гарри не хотел застыть в покое. Гарри это отторгал. И вот, к чему это привело. Он снова свободен и снова подобен трупу, только теперь не видит беспокойных глаз Гермионы, не чувствует крепких хлопков по плечу Рона, нежных объятий Джинни, щека не пылает от ласковых прикосновений миссис Уизли, за которой стоит понимающий Артур. Гарри боялся, что теперь не сыскать ему места в этом мире. Том Реддл казался ему отличным якорем, пристанищем, извечный враг показался милее родных и друзей, потому что Гарри казалось, что полностью его поймет только Том Реддл. Ведь, как однажды он ему сказал: «Между нами существует сходство — даже ты должен заметить. Оба мы полукровки, оба сироты, обоих вырастили маглы. И возможно, только мы с тобой со времен великого Слизерина говорим на змеином языке». Гарри тогда покорежило, яростно отрицал, боялся и всячески искал способ показать, что они разные. Теперь, когда Гарри стал аврором, спасителем магической Британии и алкоголиком, он мог четко осознать одну мысль: сходство есть, но и различий не мало. Намеки Дамблдора, наводка смерти. Гарри был крестражем, а пророчество врет. Один не может существовать, пока жив другой, да? Том Реддл всегда шел наперекор судьбе. Ни один из них не может существовать без другого. Кажется, пророчество должно звучать теперь так. Том Реддл крепко связал себя с Гарри Поттером. А лезть под Аваду Гарри не желал, он не был бессмертным в полном понимании слова, его все еще можно было убить обычными способами, он даже не воскреснет, просто Смерть не придет за ним. Он не умрет своей смертью. Гарри осенило. Поттер бросил колючий, наполненной новой обидой взгляд на профессора трансфигурации. Пока еще молодой Альбус Дамблдор сидел за преподавательским столом в своей причудливой мантии. Жертва любви. Любовь. Дружба. Смелость. Храбрость. Смерть.       Гарри понял, что его готовили на смерть, конечно, кто-то да знал об этом, ведь смерть Дамблдора скорее всего тоже была спланированной акцией. Гарри ставил на Снейпа. Он был темной лошадкой. Обида как быстро нахлынула, так же быстро сошла на нет. Восхищение, что вызывал профессор, достигший недосягаемых высот на поприще интриг и манипуляций, затмевало остальные чувства. Гарри давно перестал считать бывшего, а точнее будущего, директора непогрешимым. Он в последний раз окинул взглядом Альбуса Дамблдора, раз и навсегда закрывая для себя эту тему. Всего этого больше нет.       Гарри не решался скосить взгляд на Тома Реддла. Если бы этот безумец не сотворил столько крестражей, был бы он хоть в половину так же гениален, как Альбус Дамблдор? Выстояла бы тогда магическая Британия под натиском честолюбия этого человека? Он хотел посмотреть на свою погибель, свое безумие, свой якорь, но в то же время не мог, потому что тогда его просто перестал бы волновать остальной мир. Гарри не питал никаких иллюзий. Все, что его здесь держало, это Том Реддл.       Он чувствовал его каждой клеточкой тела, Гарри казалось, что не надо испытывать никаких сильных эмоций, чтобы оказаться в голове и узнать все мысли Реддла, ему нужно будет лишь посмотреть на него. Поттер чувствовал магию, словно будь в руках палочка, она бы искрилась и пела, его родная и любимая палочка с радостью бы легла в руки Тома Реддла. Гарри закрыл глаза.       Калейдоскоп мыслей сменялся один за другим. Он чувствовал подкатывающую тошноту. Та, словно давняя подруга, стояла позади, окутывала его. Гарри Поттер сейчас с радостью отказался бы от любых мыслей. Они тянулись без конца, одна за другой. Окклюменция никогда не была его сильной стороной, но сегодня Поттер четко ощутил необходимость приобрести этот навык. А пока, опустив голову еще ниже, Гарри умолял себя сдержать приступ. Распределение, долгое как никогда, подошло к концу. Слово взял директор. Армандо Диппет не был таким эпатажным, как Дамблдор, четко и по делу, зато Гарри смог отвлечься.       Чувство голода за весь день его так и не посетило, но, решив не отставать от других, Гарри наложил себе еды ради приличия. Гул большого зала разрезал истошный крик, который Поттер слышал из года в год и научился игнорировать. Привидения Хогвартса имели привычку появляться после распределения в самом начале пира. Особо чувствительные маглорожденные часто свое изумление отображали криком. В этот раз Гарри не смотрел на привидений, хотя раньше всегда здоровался с Почти Безголовым Ником, с Толстым Монахом и мимоходом кивал Серой Даме. В год, когда восстанавливали Хогвартс, он даже пару раз перекинулся с ней словами, поблагодарил еще раз за помощь, а она его за то, что он избавил от скверны реликвию матери. Единственный, кто держался особняком был Кровавый Барон, с ним Гарри не здоровался. Пугающий и отталкивающий, да еще и приведение вражеского факультета. Одиннадцатилетний Гарри Поттер был очень внушаем и подвержен стереотипам. Он вздохнул и все же надломил кусочек картошки. Гарри все еще чувствовал напряжение, но одолевавшая тошнота наконец покинула его, поэтому Гарри позволил себе поднять голову, чтобы осмотреть новых сокурсников.       Напротив него сидел Том Реддл, справа от него восседал кто-то из Малфоев, Гарри не знал его имени, но фамильная схожесть четко прослеживалась. Это не мог быть никто иной. Слева от Реддла сидел человек, чьи фамильные черты тоже тяжело спутать, — один из многочисленных Блэков — Альфард Блэк. Дядя Сириуса, который оставил ему наследство и тоже был выжжен с семейного гобелена. На 5 курсе, перед смертью, Сириус показывал гобелен с семейным древом. Там были его родители, они тоже учились в одно время с Томом. Гарри вдруг стало нестерпимо интересно посмотреть на Ориона или на Вальбургу. По аналогии с Гарри, который был похож на своих родителей, Поттер снова хотел уловить проблеск родного лица. Он завертел головой в их поисках. Мазнул краем глаза по призраку, затем осмотрел весь стол. Ему было неплохо видно, но из-за того, что все ели, многочисленные руки то и дело шныряли от блюда к блюду. Поттер бросил попытки найти родителей крестного. Холодок прошёлся по спине, а потом Гарри услышал голос. Хриплый, глубокий голос. С ним заговорил Кровавый Барон. — Приветствую Вас, — он почтительно склонил голову и был таков. Гарри опешил, не успел ответить, как привидение скрылось. Вереница странных приветствий продолжилась. К нему подошли почти все знакомые привидения, включая Почти Безголового Ника, даже парочку неизвестных. Гарри раньше общался с призраками, был дружелюбен. Миртл даже сидела с ним в ванной! Но те никогда не здоровались с ним, склоняя голову в почтении. По залу начали гулять разные шептания. Гарри про себя простонал. Он так хотел не выделяться, стукнуть Тома Реддла чем-то по голове, чтобы тот забыл о создании крестражей, а если не получится, то вырастить себя со всей правдой и защитить мертвых и других. Гарри не знал, чего хотел точно, но он не хотел новых сплетен вокруг своей персоны. Ему не нужны друзья. Гарри был бы не против сблизиться с каким-нибудь понимающим профессором, например, таким как Слизнорт, только не таким дотошным, которые разрешили бы ему пару раз в неделю откупоривать бутылочку огневиски. Ему даже не нужна компания. Пока он гостил у бабушки с дедушкой, Гарри не пил. Он вообще не пил с тех пор, как оказался в прошлом. Клянчить у родственников деньги на алкоголь показалось моветоном, просто в принципе клянчить деньги. Поттер вообще должен был первым делом озаботиться своим заработком! Но сделанного не воротишь. В 2003 году, на кухне дома, что стоял на площади Гриммо, 12, спрятанная заботливым домашним эльфом, лежала бутылочка замечательного кальвадоса. Она стоила, чтобы ради нее рассекли пространство и время. Проблем с алкоголем Гарри не отрицал. Он просто старался их не замечать. Кто не выпивает после тяжелого трудового дня хотя бы бутылочку пива? Гарри тоже не знал. Он пропускал стаканчик другой для аппетита или на сон грядущий, а по выходным упивался. Поттер находил для себя оправдания, но алкоголиком себя не считал. Иногда называл. Проблемы были. Болезни не было. Гарри полагал, что железная сила воли не даст ему скатиться однажды в подворотню. Просто потерянный, неприкаянный, без собственного угла в этом огромном мире, Поттер нашел утешение и топил себя в нем. У него не было целей, не было идеологии. Он существовал. Гарри вздохнул. Ситуацию с привидениями надо было решить, но слишком быстро погас интерес. Он попозже просто поговорит с Кровавым Бароном. Тот первым подошел, был призраком его нынешнего факультета, а еще, если верить истории, вспыльчив. Такой выдаст все как на духу намного быстрее, чем пугливый Почти Безголовый Ник. Гарри хватило его дня смерти. Пир подходил к концу. Директор коротко со всеми распрощался и старосты засуетились. — О, Гарри, — позвал Том Реддл, которого Поттер пытался игнорировать всеми силами. И, кажется, миссия выполнена. — Ты пойдешь с нами и с первокурсниками, мы покажем вам всем, где находятся гостиная Слизерина и общежития для мальчиков и девочек. Тебе находить пару необязательно, — приторно улыбнулся Том. Такой возмутительно вежливый. Идеальный староста Слизерина. Гарри всегда считал Тома Реддла привлекательным. Гарри всегда жалел Тома, но как же пугали ухмылки, улыбки и лицо пай-мальчика. Они обезображивали его красивое лицо. В такие моменты он хотел сломать идеальный нос парня. Гарри поднял бровь, не впечатленный умениями будущего Темного Лорда шутить. Это было так неуместно, словно 11-летний мальчишка хотел показаться взрослее, чем он есть. — Как прикажете, милорд, — Гарри отвесил шутливый поклон, вложил в голос весь сарказм, желчь и яд, что сам бы василиск позавидовал бы. На мгновение мысль остановилась на василиске. Гарри решил, что подумает об этом потом. А пока его глаз зацепил, как желваки на скулах Тома заиграли, будто он сжал челюсть со всей дури. Гарри Поттер открыл для себя новую забаву — бесить Тома Реддла. Бесить Тома оказалось не только забавно, но и чертовски легко. Гостиная мало чем отличалась от той, что предстала перед ним в 1992 году. Точнее будет сказать, что она ничем не отличалась. Гарри упал на черный диван, на котором уже сидели какие-то студенты. Он лишь им подмигнул и уставился на старосту. «Мстительная мразь», — думал Гарри, разглядывая парня. Реддл игнорировал его, объясняя все первокурсникам, чуть ли не сам до спален доводил, когда гостиная начала пустеть, он будто бы вспомнил о Поттере. Гарри и сам бы нашел свою спальню, вот только крушить легенду, потому что разозлился на Реддла, было контрпродуктивно. — Тебе повезло, ты будешь учиться со старостами на курсе, даже жить в одной комнате, — самодовольно начал Том, — первокурсники таким похвастаться не могут. — Лукреция будет жить в мужских спальнях? — будто бы удивляясь протянул Гарри. Он не смог сдержать порыв и зевнул. Поттер понимал, что было невежливо, но ничего не мог поделать. Гарри потер правый глаз под линзой. Тот тут же слипся. — Я удивлен, что слизеринцы такие прогрессивные. Ты мне покажешь комнату? — Тебе не кажется, что не стоит вести себя с людьми так фривольно? — голос Тома огрубел, похолодел. Исчезла доброжелательность. Гарри подобрался. Атмосфера сгустилась. — Спальня, мистер староста, — всего лишь сказал Гарри. Наконец встал с дивана, готовый уже подняться по лестнице вверх. Гарри решил, что в мыслях, для пущей забавы, он будет всех посылать не к черту, а к Реддлу! Тот же был несносным чертом во плоти. Том молча развернулся, но Гарри знал, что тактическое отступление порой важнее победы. А Том Реддл был превосходным стратегом. — Тебя подселили пятым к шестикурсникам. Ты можешь со всеми познакомиться, если хочешь, — голос Реддла больше не был ни холодным, ни сладким. Он словно умер. Гарри махнул рукой. Время со всеми познакомиться еще будет. Комната для мальчиков была типовой. Абсолютно точно такая же, как гриффиндорская, только в зеленых оттенках, кое-где мелькали всполохи серебра. Ему досталась кровать у двери. Окна были, но толку — нет. Те, поддерживаемые магией от давления воды, выходили буквально в Черное озеро. Ничего видно все равно не было. Комнату освещали свечи. Они тоже были заколдованы, потому что свет от них шел не такой яркий и точечный, как от люмоса, но и не такой тусклый и восковой, как от обычной свечи. Этот свет будто бы имитировал солнечный. Гарри нравилась идея, что солнце можно выключить. Ванная же оказалась значительно больше и шире, чем ее аналог в общежитии Гриффиндора. «Все-таки детки аристократов смогли себе хоть что-то наныть», — про себя ухмыльнулся Гарри, но тут же осекся. Не все, кто учился на Слизерине, были богатыми или аристократами. Одиннадцатилетнему ему такое стереотипное мышление было простительно, но выдавать такое сейчас непозволительно. После водных процедур Гарри задернул полог. Клонило в сон. День был долгий, но неплохой.       Женщина кричала. Гарри сел в постели, откидываясь на спинку кровати. Ему уже это все порядком надоело. Кошмары давно не трогали, но во сне тревожность повышалась, поэтому испорченный сон здорово мешал жить. Его не беспокоили призраки прошлого. Воскрешающий камень, который оказался замурован во снитче, помог Гарри отпустить все вопросы, которые терзали его на протяжении всей жизни. Почему ему до сих пор невыносимо во сне, он не понимал. Зелья давно перестали действовать, а алкоголь не решал проблему. Сглаживал углы, убирал симптомы. Ему осточертело не высыпаться. «Осточертело. Остореддлело…» Гарри задумался над эвфемизмом, с применением Реддла, но лишь фыркнул, оставляя эту затею. Поттер подтянул к себе колени и положил на них голову. Стена наконец-то выстроилась. Но Северус Снейп никогда бы не стал им гордиться. Кирпич за кирпичом, чтобы все рухнуло, стоило людям снаружи полога загалдеть. Гарри вышел из транса.       Большой зал гудел. А Гарри жевал тост. Утро было длинным. В который раз он пожалел, что ему не удалось притащить с собой что-то из своей коллекции. — Твоё расписание, — Поттер ожидал услышать баритон Тома, но никак не Лукрецию Блэк. Тонкая изящная рука протягивала листок. Она встала слева от него, преграждая вид на вход в большой зал. — Спасибо. Гарри потянулся за листком и обомлел. Вчера он так и не нашёл ее за столом. К ним приближалась Вальбурга Блэк. Высокая, стройная, молодая. Школьная форма сидела на ней, как платье аристократки. Она шла быстро, словно летела. Гарри долго рассматривал ее лицо, ему было все равно, что это невежливо. Тонкие брови вразлет, тёмные большие глаза, светлая, почти прозрачная кожа. Сириус мало что взял от матери. Гарри все-таки выдернул листок с расписанием и уткнулся в него, чтобы хоть куда-нибудь деть свои мысли. Зелья. Родители, точнее матушка, Сириуса произвели на него такое же сильное впечатление, как и родители отца. Гарри не знал, что ждёт его, когда он встретится с Орионом Блэком, но понимал, что встреча просто для него не пройдёт. Заклинания. Глаза бегали по дням и по предметам, все было в куче. Он понял, что первым и вторым будет зелье, на этом решил не заморачиваться и доесть. В груди засвербело. Неуемный зуд настиг снова. — Кто это и что он тут делает? — голос Вальбурги вывел его из задумчивости. К старости ее голос сильно испортился, сейчас же он напоминал высокую мелодию, правда возмущение портило все впечатление. Гарри уже устал перед всеми представляться, а ещё он хотел бы закончить свой завтрак, пока не собрался весь стол. — Это Гарри Поттер. Он новенький, — вместо него пропела Лукреция. Гарри все-таки решил вмешаться. — Гарри Поттер, — дублировал, однако подниматься, чтобы поприветствовать не стал. — Говоря «что он тут делает», ты имеешь в виду в Хогвартсе? Учусь. Вальбурга недовольно сжала губы. — У нас другие правила, — сказала она. — Не мои проблемы. Ваш староста был слишком занят, вытиранием слюней первокурсников, что забыл мне рассказать о ваших традициях, — Гарри упомянул Тома в негативном окрасе, девушки тут же напряглись. — Да как ты см…, — начала было Вальбурга, как ее оттащила подальше Лукреция. Гарри же отпил сок, он не слышал, о чем они шептались. — Послушай, Вал, — сказала младшая Блэк, — нам выпал такой шанс понаблюдать за действиями Тома, — она положила свою голову на плечо кузины. Это было провернуть несложно. Лукреция была ниже высокой Вальбурги почти на голову. — Разве ты не видишь, что этот новичок встряхнет былую пыль. Мы ведь так давно не смотрели интересных шоу, — мечтательно продолжала Лукреция. — Просто позволь ему поступать так дальше. Гарри довольно интересный молодой человек, явно не чистокровный, хотя Поттер, нет никаких манер, — заулыбалась девушка, вспоминая, как парень бесцеремонно пожал ее за руку. Вальбурга подняла бровь. — Думаешь, он сможет противопоставить что-то Тому? — Определено, — протянула Лукреция. Девушки расселись по своим местам, приступая к завтраку. Заинтригованные дальнейшими действиями они обе косились в сторону Гарри, ожидая действий. Наблюдать все же было приятней, чем участвовать. Гарри трапезу уже закончил. Ему шепотки дам в нежном подростковом возрасте были неинтересны, даже если шептались отборные представительницы Слизерина. Зал стал наполняться людьми, сигнализируя Поттеру, что пора убираться. Он пока не знал, как вести себя с Томом. Жадно заглядывать в рот, как делали это все беспрекословно, он не мог, но другое отношение Реддл к себе не допускал. Гарри дошёл до класса зельеварения. Том был невыносимым. Как он мог отговорить его от создания крестражей, если тот уже встал на этот путь. Возможно ли остановить его на уже достигнутом? Повернуть гений Тома Реддла в иное русло? О, Гарри точно не смог бы повлиять на такого человека. Было у него ещё и альтер-эго, с которым тоже что-то надо было делать. Был и маленький клуб по интересам у чистокровных слизеринцев, который организовал Том. Гарри слишком много надо было взять во внимание и учесть. Голова шла кругом. А зуд потихоньку стихал. Гарри несильно приложился лбом о каменную стену. Чертов Том Реддл. Чертов Гарри Поттер. «Реддлов», — поправил он себя и усмехнулся. — Знаешь, жутко наблюдать за человеком, который ни с того ни с сего бьется головой о стену, а затем этому усмехается. Может, тебе необходима помощь целителей разума? — голос Тома Реддла больше не сочился обманчивой мягкостью. Он шёл со своей свитой, имена которых Гарри так и не удосужился узнать. — Подсматриваешь, староста? — хмыкнул Гарри, — меня до глубин души трогает твоя забота. — Конечно, Гарри, — Том тянет букву «р», заставляя Поттера содрогнуться, — на плечах старосты лежит большая ответственность за каждого студента. Мне было бы неприятно, если с тобой что-нибудь случилось, поэтому лучше в лишний раз поинтересоваться. Разве мог ещё кто-либо угрожать так же красиво. — Тебе не кажется, что ты немного не с того начал? — продолжил Том, — было бы неплохо для начала познакомиться с однокурсниками, поинтересоваться правилами места, в которое ты стал теперь вхож, тебе так не кажется? — Не кажется, если вы все так оскорблены моим вероломным вмешательством в ваши исконные традиции, то не вы ли должны мне объяснить, что и как делать не стоит? — Неотесанная грязнокровка! — кто-то все-таки не выдержал. Гарри смеялся до колик в животе. Том был недоволен тем, что первым не сдержалась его сторона. Гарри узнал этого паренька. Он был первым из свиты Реддла, кто заговорил с ним. Поттер поднял бровь, смотря на Реддла. Ему было плевать на человека, который выкрикнул, но Тома подколоть — святое дело. — А я думал, что вы аристократы. Так непозволительно прерывать своего хозяина. Разве твои сторожевые псы могут действовать без команды, староста? Обстановка накалилась. — Они самостоятельные личности и могут высказывать своё мнение независимо от меня, — Реддл снова противно улыбнулся, — не советую тебе их злить. — Поэтому со мной за них говоришь ты? — Гарри улыбочку вернул. Детская перепалка в школьном коридоре. Ох, как же он скучал. Детская перепалка с Томом Реддлом. — Действительно. Как некрасиво с моей стороны мешать тебе завести новые знакомства, верно? На мгновение мне почудилось, что тебе комфортнее общаться с тем, чьё имя ты знаешь. Не буду мешать, ты так хотел разговор с кем-то, кроме меня, думаю, я отойду в тень. Том Реддл угрожал, что будет его игнорировать? Гарри сконфузился. Он не хотел общаться с кем-то, кроме Реддла. Он был здесь из-за Реддла. Ради Реддла. Действительно, Гарри никого не знал, он и не стремился знакомиться, но почему-то осознание, что Том Реддл может так легко от него отказаться, задело. Этот Том Реддл, как и здешний Альбус Дамблдор, ничего не знали о Гарри Поттере. Хищный оскал разрезал губы того огромного волшебника. Он словно ждал, что Гарри ему скажет, придумывал ответ. Поттер скользнул по нему пустым взглядом. Лишь очередной пожиратель смерти, что целовал мантию Лорда. — Мне неинтересны твои вассалы, — пожал плечами Гарри, снова обращаясь к Тому. — А мне неинтересен ты, — ответил Том. Он обошёл Гарри, будто бы боясь испачкаться об него, зашёл в аудиторию. Верные псы последовали за ним, но не были такими же педантичными. Один из них больно врезался в плечо Гарри. Том Реддл все дальше и дальше отдалялся от Гарри. Кажется, выбранная стратегия оказалась неверной.